[Ice Truck Killer]

Качественный, достойный внимания клип. Осторожно, вполне можно словить спойлеры к последним сезонам.

@темы: Dexter Morgan, Debra Morgan, Видео

---

[Ice Truck Killer]

Делюсь находкой. Буквально от сердца отрываю. Песня про Ледяного убийцу.

лирика

Look out girl I'm in your city
In the dark just you and me
Your skin is oh so pale and pretty

Footsteps echo in the silence
You turn and look but cannot see
I am high on thoughts of violence
Can you feel

Feel it getting colder
Feel it getting colder
And colder and colder
Now you scream

What do you want?
What do you want?
To smell you fear is what I need
Now you know
Now you know
Not to walk the empty streets

Found you in the yellow pages
In my neighborhood of crime
I've been stalking you for ages
And now it's time

Time is moving faster
Time is moving faster
And faster and faster
Now you scream

What do you want?
What do you want?
To hear you beg is what I need
Now you know
Now you know
Not to walk the empty streets
Look behind you

I'm the Ice Truck Killer
And I'm going to get you
I'm the Ice Truck Killer
Let me take you

Come on baby
Come on come on come on baby
Come on come on

In my truck your life is fading
Slowly seeping from your veins
Wake up to the sound of dripping
Drip drip drip

Dripping as you're freezing
Dripping as you're freezing
And freezing and freezing
You can't scream

What do you want?
What do you want?
To see you dead is what I need
Now you know
Now you know
Not to walk the empty streets

Frozen and cold
Watch me go to pieces
Now that I know
I am lost without soul

What do you want?
What do you want?
Now you know
Now you know

I'm the Ice Truck Killer
And I'm going to get you
I'm the Ice Truck Killer
Let me take you

Come on baby
Come on come on come on baby

I'm the Ice Truck Killer
And I'm going to get you
I'm the Ice Truck Killer
Let me take you

I'm the killer

@темы: gif, Brian Moser, Интересное

---

[Ice Truck Killer]

Автор:  Ice Truck Killer
Фэндом: Декстер
Название: Головоломка
Персонажи: Брайан Мозер, Лора Мозер, Декстер Морган и постепенно все-все-все
Рейтинг: R
Жанр: ангст, драма, детектив, психология, даркфик, songfic
Размер: миди
Статус: в процессе
Предупреждение: ОЖП, ОМП, насилие, смерть персонажа
Саммари: Как добродушный ребенок мог стать безжалостным маньяком? Причина - в начале. В самом начале.

Предыдущие главы.

Пазл четвертый. Сломанный изнутри.

Пазл четвертый. Сломанный изнутри.

Do you ever feel me?
Do you ever look deep down inside?
Starin' at yourself
Paralyzed...

- Ох, прости, я не ждала гостей…
- Не стоит волноваться, дом в полном порядке. И, замечу, он просто чудесен.
Брайан расположился в мягком кресле в гостиной. Спину он держал прямо, стараясь выглядеть как можно более достойно и воспитанно. Коробка принесенных с собой конфет была аккуратно положена на журнальном столике, рядом с «завалами», как изволила выразиться хозяйка дома, книг и журналов, содержащих в себе, в основном, всяческие психологические исследования. Сразу видно – зона отдыха профессионала.
Искренне не понимая чрезмерного волнения Эммы Коллинз, которая умудрилась всего лишь за несколько минут ликвидировать все, что, по ее мнению, могло сойти за беспорядок в гостиной, и поспешила унестись в неизвестном направлении – вероятно, чтобы привести себя в порядок. Но ее можно было понять: воскресное утро, растрепанные волосы, легкий халатик, не прибранные мелкие вещички вроде книг и свалившийся с неба визит пациента, которого она не видела уже много лет. Как только Брайана забрали в приют, ее попечительство не понадобилось. По крайней мере, ее в этом уверили. Директор приюта постоянно твердил, что малыш Мозер в полном порядке, но даже если понадобится помощь специалиста, то врачей хватает и без Эммы. Вот только ей так и не было суждено узнать, что она была единственным психиатром, которого мог бы подпустить к себе Брайан. И только ее он упорно продолжал называть своим лечащим врачом, на некоторое время забывая о своей обиде.
Находясь в полном одиночестве, Брайану не оставалось ничего, кроме как изучать обстановку. Гостиная напомнила ему рабочий кабинет доктора Коллинз, в котором ему довелось побывать в детстве. Конечно, вспомнить, что именно стояло в том кабинете и как это все вообще выглядело, было невозможно, но в памяти Брайана сохранились пастельные тона, используемые в обстановке помещений, которым желают придать нейтральный вид. Именно так выглядел кабинет Эммы Коллинз – нейтрально. Там было все и не было ничего. То же самое, что и эта просторная гостиная: мягкая мебель, журнальный столик, ковер с длинным ворсом и множество стеллажей, заставленных книгами, пластинками и, кое-где, фотографиями. Побороть любопытство было не так уж сложно, однако Брайану это было ни к чему, поэтому он решил лучше изучить то, что так привлекло его внимание.
Он подошел к одному из стеллажей и изучающим взглядом посмотрел на фотографию, заключенную в белую рамку. На него жизнерадостно глядел крепкого телосложения блондин в очках, обнимающий свою спутницу за талию. При виде такой идиллии Брайан почувствовал нарастающую внутри него злобу, но никак не мог понять, почему он злится: из-за того, что он больше никогда не сможет почувствовать той же семейной теплоты или же потому, что ревнует Эмму к этому незнакомцу? Указательный палец скользнул от угла рамки вбок. Еще мгновение – и рамка лежала на полке, скрывая под собой фотографию. Мозеру стоило больших усилий сдержать свою силу и не разбить тонкое стекло вдребезги, наблюдая, как мелкие осколки, усеивающие пол, поблескивают в лучах утреннего солнца.
- Брайан?
Мягкий голос отогнал наваждение, заставив развернуться и натянуть фальшивую улыбку. Он сложил руки за спиной и по-детски качнулся с пяток на носки и обратно. Взгляд опустился на чайный поднос с двумя чашками и целой горой сладостей.
- И две ложки сахара, да? – риторически поинтересовался Брайан, будто до этого разговор шел о чаепитие. – Вы помните о моем нездоровом пристрастии к сладкому, это лестно.
Вернувшись к журнальному столику, Брайан дождался, пока Эмма первая сядет на диван, и только после этого опустился в успевшее полюбиться ему кресло. Смотревшая на него женщина не имела ничего общего с домохозяйкой, открывшей ему дверь. Сейчас доктор Коллинз выглядела практически также безупречно, как это было во время ее визитов в лечебницу: собранные в аккуратный пучок волосы, едва заметный макияж, приветливая улыбка и добрый взгляд. Единственным несовпадением с образами прошлого было неброское платье: раньше Брайану доводилось видеть Эмму лишь в строгом костюме, поверх которого она накидывала медицинский халат.
- Ты так изменился… - пробормотала Эмма, с материнской нежностью глядя на своего бывшего пациента.
- О, поверьте, я и сам не понимаю, как тот милый мальчишка превратился в то, что вы видите сейчас, - засмеялся Брайан, стараясь придать своему смеху как можно больше правдоподобности. Ему не раз приходилось практиковаться в использовании наигранных эмоций и обычно никто не мог разглядеть фальши за театральным занавесом, но с мозгоправами всегда необходимо было быть начеку – не зря же им присваиваются всяческие почетные звания за умение копаться в чужих мозгах и выворачивать души наизнанку.
Хоть и казалось, что прошла целая мучительная вечность, часы отсчитали всего лишь сорок минут. Этого времени было достаточно, чтобы выяснить общую информацию во время банальных разговоров о жизни.
У Эммы уже успел появиться любящий муж, знакомство с которым произошло именно тогда, когда она переехала в Тампа (Брайан отметил про себя, что это довольно примечательная дата – год, когда его упекли в лечебницу). Дом принадлежал мистеру Торнберри – мужу Эммы, чью фамилию она не стала брать по непонятным причинам. Животных не было. Детей тоже. Скучноватое существование для супружеской пары, но Брайану это лишь играло на руку.
- Доктор Коллинз, - произнес Брайан, отставляя чашку с практически выпитым чаем на столик. Его тихий мелодичный голос потонул в тикающем звуке часового механизма. – Вы счастливы?
На долю секунды Эмма замерла в нелепой позе, не успев донести конфету из подаренной ей коробки до рта. Мгновение спустя она вернула конфету на место.
- Конечно, - ответила она, улыбнувшись. – Конечно, счастлива, Брайан.
Наигранность.
Такие моменты всегда вызывали отвращение. Он мог видеть людей насквозь, и уж тем более прекрасно знал Эмму: за годы общения его детский разум сумел сформировать четкое представление об этой женщине и сейчас он только убеждался в том, что не ошибся.
Эмма была настоящей женщиной во всех смыслах. Совершенно очевидно, что она любила детей. Но может ли женщина быть счастливой, если в 36 лет у нее нет бегающего по дому карапуза? И, вероятно, надеться на пополнение в семье было уже поздно.
Брайан испытывал по этому поводу смешанные чувства, вызванные не достаточным знанием семейного положения этой пары Торнберри - Коллинз. С одной стороны, он предполагал, что причина отсутствия детей - в самой Эмме, и ему было по-своему жаль ее. С другой стороны, в его мысли закрадывались сомнения по поводу мистера Торнберри. Дэвид (так его звали) был либо домашним тираном, близким по духу самому Брайану, монстром, не желающим даже допускать мысль о появлении мелкой машинки по производству криков и грязи, либо он был этаким мягкотелым подкаблучником, страдающим проблемами со здоровьем и не способным наполнить этот дом радостью. Вывод был прост: Брайан мог только презирать этого человека за то, что он покусился на святую для него, Брайана, женщину и не смог сделать ее счастливой.
- Почему ты это спросил? – В Эмме пробудился психиатр, пытающийся докопаться до сути.
- Я хотел убедиться, что вы счастливы. – Очередная до омерзения фальшивая улыбка, чью фальшь мог бы заметить лишь человек с такой же черной душой, как у самого Мозера. – Согласитесь, что это было бы не честно – я счастлив, а человек, который меня излечил от детских травм – нет.
- Ты и сейчас еще ребенок, - захихикала Эмма. Сейчас она выглядела, как школьница, влюбленная в своего одноклассника, с которым ей повезло остаться наедине.
- Но уже без травм, - парировал Брайан. – И ребенок был бы очень рад возможности провести следующий уик-энд с вами и вашим мужем. Если у вас нет планов, конечно же.
- О, Брайан, это замечательная идея!
И он был с этим согласен. К любому серьезному событию нужно идти маленькими шагами, и первый шаг был уже сделан. Он напомнил о себе, показал себя с лучшей стороны, аккуратно провел острым ножом по краю глубокой раны. Следующий шаг – понравиться мистеру Торнберри. Преодолев еще несколько барьеров и убедив эту пару в том, что без него их жизнь снова превратится в нудную рутину, он сможет попытаться вырваться из серых стен приюта, сбежать от душащей его реальности и почувствовать, наконец, настоящую свободу. Осуществление плана потребует много сил и времени, но итог – получение покровительства – будет того стоить.
Уже находясь у входной двери и окидывая последний взглядом широкий коридор, кусочек лестницы и небольшую часть гостиной, которые открывались взору, Брайан позволил Эмме двумя руками сжать его ладонь. Он улыбался и кивал в ответ на каждую сказанную женщиной фразу, но не вникал в смысл произнесенных ею слов. Он видел, как шевелились ее губы, как горели ее глаза, глядящие на него, и понимал, что теплота доктора Коллинз притягивает его и даже согревает. Она была ему близка, как мать, но чувства, которые он к ней испытывал, были не совсем сыновьи.
Привязанность?
Влюбленность?
Любовь?..
- Был рад повидаться с вами, - улыбнулся Брайан, открывая дверь и выбираясь на крылечко.
- Твой визит был таким неожиданным. Знала бы, устроила бы более теплый прием, - засмеялась Эмма. – О, Дэвид!
Она шире распахнула дверь, увидев подъехавшую машину мужа. Мистер Торнберри вышел на улицу, захватил из багажника огромные пакеты, наполненные продуктами, и засеменил к дому.
- Дорогая, придержи дверь, - пропыхтел он.
Брайан тут же сориентировался. Вторая версия, которую он примерял к Дэвиду Торнберри, оказалась верной: мужчина оказался любящим мужем, но его мягкосердечность губила не только его, но и его супругу.
- Давайте я помогу, - произнес Брайан, подскочив к Дэвиду.
- Спасибо, ковбой! – улыбнулся Торнберри и передал один пакет мальчишке. – Наш новый сосед?
- Хотелось бы, - улыбнулся Брайан, поднимаясь по ступенькам, - но…
- Дэвид, этот прелестный юноша – мой бывший пациент, - сказал Эмма, забирая пакет у Брайана, когда тот поднялся. – Спасибо.
Дэвид остановился у двери и с большим трудом высвободил руку, чтобы протянуть ее мальчику.
- Дэвид Торнберри.
- Брайан Мозер, очень приятно, сэр.
- А я-то думал, пациенты моей жены должны быть «с приветом», - рассмеялся мужчина.
- Дэвид, - укоризненно произнесла Эмма.
- Боюсь разочаровать, но моя клиническая нормальность никак не хочет вылечиваться, - наигранно виновато отозвался Брайан.
- Ха-ха! Мне нравится этот парень! Ты заходи, заходи.
- О, нет-нет, мне уже пора.
Брайан в последний раз улыбнулся и, отвернувшись, зашагал к дороге. Как только дверь за его спиной захлопнулась, улыбка спала с лица. Его буквально начинало тошнить от Дэвида Торнберри. Чрезмерно жизнерадостный, мягкотелый подкаблучник, пытающийся угодить каждому, кто встретится ему – будь то хороший друг или же просто незнакомец.
Свернув за угол того самого магазина, в котором была куплена коробка конфет, Брайан остановился. Под ногами хрустнуло разбитое стекло. Он прислонился к стене, закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, считая про себя до десяти, как ему постоянно советовали делать, если он чувствовал, как выходит из себя и начинает терять контроль. Но это не помогало. Воздуха все равно было недостаточно.
Ему хотелось вернуться в дом Эммы и на ее глазах придушить Дэвида Торнберри. Он хотел показать, что ее нынешний супруг не достоин того, чтобы быть рядом с ней. Он хотел заменить его не как муж, но как сын, которому нужно абсолютно все внимание мисс Коллинз.
Он расстегнул пару пуговиц рубашки. Бесполезно. Воздух вокруг будто бы накалялся, обжигая кожу, просачивался сквозь нее и лавой растекался по жилам.
Откуда взялось это наваждение? Брайан не мог понять. Ведь дело было вовсе не в Эмме. Он лишь оправдывался перед самим привязанностью к ней. Но монстр, которым он стал, не мог терзать себя лишь из-за столь банальной для обычных людей вещи, как привязанность. Было нечто иное. То, что пульсировало в его мыслях, также как пульсировала сейчас кровь в висках.
Он со злостью пнул мусорный контейнер, находившийся в нескольких шагах от него. Железо задребезжало. Из контейнера, возмущенно мяукнув, выскочил кот и сразу поспешил убраться подальше от теперь уже небезопасного места.
Головная боль стала острее. Перед глазами все поплыло.
Брайан обхватил голову руками и, зажмурившись, сполз вниз по стене.
Воспоминания мелькали в голове подобно кадрам из старого фильма. Слова холод железа. Слова мерзкий звук работающего мотора. Слова кровь, заливающая ржавый пол. Снова насмешливый мужской голос и сигаретный дым…
- Эй, оглох, что ли?
Учуяв запах сигаретного дыма, Брайан открыл глаза. Из-за задней двери магазина выглядывал толстяк, зажимающий зубами сигарету. Судя по форме, он работал в этом месте.
- Чего шумишь? Если еду ищешь, так могу тебе прямо сказать – вали-ка ты отсюда.
Толстяк уже успел выйти на крыльцо. Он все говорил и говорил, пытаясь придать своему голосу угрожающий тон.
Брайан не успел заметить, когда взял один из осколков, валяющихся рядом. Он медленно поднимался, сверля взглядом толстяка. Пальцы все крепче сжимали осколок, болезненно вонзающийся в кожу. Эта легкая боль только подстегивала его.
- Что ты на меня уставился? – усмехнулся толстяк, вызывающе глядя на подростка. – Беги к мамочке, пусть подгузники тебе поменяет.
Склонив голову набок, Брайан улыбнулся. Еще мгновение – и он готов был броситься к мужчине и полоснуть осколком по его шее.
Стекло под ногами вновь едва заметно хрустнуло.
- Майк, хватит прохлаждаться! Быстро за работу!
- Черт возьми, - тихо выругался толстяк, услышав приказной тон женского голоса из магазина, и тут же поспешил вернуться на свое рабочее место.
Прежде чем продолжить свой путь до приюта, еще какое-то время Брайан так и стоял неподвижно, сжимая осколок в руке. Теперь ему стало ясно, что дело было вовсе не в Эмме или Дэвиде. Дело было в крови, текущей в жилах людей. И он мечтал о том, чтобы вновь умыть ей свои руки. Только теперь правила игры изменились: он больше не собирался довольствоваться остатками чужой работы; он сам станет палачом.

Пазл пятый. Вкус предательства.

Пазл пятый. Вкус предательства.

Let me strip the plain, let me not give in.
Free me of your life, inside my heart dies.
Your dreams never achieved, don't lay that shit on me.
Let me live my life!

- «Так сколь же мучительно было мое горе, когда несколько лет спустя я увидел, как мои окрыленные надежды безвозвратно улетели прочь. Без Лигейи я был лишь ребенком, ощупью бродящим во тьме».
- Потрясающие строки!
Брайан закрыл записную книжку, большая часть которых была исписана цитатами из произведений Эдгара По, и с улыбкой взглянул на свою одногруппницу – симпатичную рыжеволосую девушку с точеной фигурой. Ее звали Марджори Ганьон. Каждый раз, когда она слушала Мозера, ее глаза сверкали энтузиазмом, а пухленькие розовые губки подрагивали в едва уловимой улыбке. Многие считали ее не достойной учебы в университете Париж I Пантеон-Сорбонна лишь из-за вычурного внешнего вида, но глупой ее нельзя было назвать. Брайан не обращал внимания на стереотипы и прекрасно видел, что эта девушка достаточно умна для того, чтобы с упоением слушать строки великого писателя и восхищаться его талантом.
Впервые он увидел Марджори через неделю после поступления в Сорбонну. Тогда он еще не особо хорошо знал французский язык, но решение переехать во Францию принял с огромной охотой. Брайан прекрасно помнил свой восемнадцатый день рождения, который он встретил, будучи усыновленным Эммой Коллинз и Дэвидом Торнберри. Ему потребовалось немало усилий, чтобы убедить семейную пару усыновить подростка, да еще и с таким ужасным прошлым. Но, несмотря на возраст, Брайан обладал невероятной силой убеждения, умел находить подходы к любому человеку, на подсознательном уровне чувствовал все рычажки, которые следовало опускать, чтобы управлять другими. Его не могла раскусить даже сама Эмма, хоть и знала его лучше, чем кого-либо из своих пациентов. По сути, искусно дергать за ниточки своих живых кукол Брайан сумел научиться именно благодаря ей.
Шел третий год его благополучного пребывания в семье Торнберри-Коллинз, когда Дэвиду предложили работу во Франции. О переезде Брайану сообщили в день его рождения в качестве подарка. Протестовать он просто не имел права: не потому, что его держали в строгих рамках, но потому, что ему самому было необходимо новое поле для действий, и поле это должно было быть достаточно большим. Тампа был уже слишком тесен для Брайана. Этот город буквально душил его, напоминал об утратах и пережитом кошмаре. Он больше не мог терпеть тихого монстра, коим постепенно становился младший Мозер. Другое дело – Париж. Новый город, новые цели, новый шаг на пути к самосовершенствованию.
С выбором университета проблем не возникло – сразу было ясно, что Сорбонна является лучшим местом, в котором можно изучать так называемое изящное искусство. Живопись, скульптура, архитектура – именно то, что всегда было интересно Брайану. Конечно же, в скульптуре он был наиболее преуспевающим учеником. Он яро интересовался строением человеческого тела, прикрывая свой не совсем здоровый интерес банальным желанием в один прекрасный день создать великое творение. И сложно было ему не верить. Он втирался в доверие практически всем, кто разговаривал с ним хотя бы раз. Для окружающих Брайан Мозер был верхом целеустремленности и интеллектуального развития. Казалось, что никто не видел в нем ни единого изъяна, но именно это заставляло отдельных личностей сомневаться в нем. Всегда приветливый и отзывчивый, терпеливый и покладистый, веселый и интересный. Он с завидным изяществом умудрялся сглаживать любой нарастающий конфликт, поэтому врагов у него не было: опыт, когда-то полученный в приюте, показал ему, что недоброжелателей заводить не следовало.
В конечном счете, к третьему году обучения вокруг Брайана сформировался круг обожателей. Конечно, девушек в этом кругу было больше, чем парней, но и те и другие с одинаковым самозабвением прислушивались ко всему, что говорил Брайан, делали то, что он мягко требовал от них, и сами не замечали, как становились игрушками в его руках. Но несмотря ни на что, среди целой толпы поклонников Брайан выделял именно Марджори Ганьон. Она была самой преданной и послушной. Больше двух лет она вилась вокруг него, ясно показывая свое желание стать кем-то большим, чем просто подругой. Но в этом плане Брайана она не интересовала. Было много девушек, с которыми Брайан мог позволить себе поразвлечься, но такие случаи были не слишком частыми и спланированными до мелочей, хоть и казались спонтанными. У него не было проблем со здоровьем, но он был слишком увлечен учебой и поиском собственного стиля убийств. С тех пор, как он несколько раз порывался разрезать кого-нибудь на кусочки, прошло достаточно времени, но каждый раз ему удавалось себя сдерживать. Дело было отнюдь не в гуманности или страхе быть наказанным. Все вертелось лишь вокруг стиля. Брайан был скульптором, художником, безумным гением. Даже в первый раз все должно было пройти идеально. Такой результат требовал тщательной подготовки, которой Брайан и занимался. Он мысленно прорабатывал множество вариантов лишения человека жизни, зарисовывал свои мысли и сжигал неудачные умозаключения. В готическом романтизме, который так нравился Брайану, писатели придерживались мнения, что в глазах человека заключается отражение самой жизни. И хоть он был в некоторой степени согласен с этим, ему казалось не самой лучшей затеей вырезать глаза жертве, чтобы почувствовать жизнь. Достаточно было лишь смотреть, как постепенно яркий огонек потухает во взгляде по мере того, как тонкое лезвие ножа плавно скользит по плоти. А выбор той самой жертвы и вовсе был самым сложным во всем этом процессе.
- Может, сегодня к тебе? – Марджори украдкой взглянула на Брайана.
Весна только-только вступила в свои владения, поэтому воздух в этой аллее перед университетом все еще был достаточно холодным. Это было особенно заметно для того, кто большую часть жизни провел в городах, которые не знали, что значит настоящая зима. Но Брайану нравилось чувствовать прохладу на своей коже. Он любил холод, несмотря на то, что организм частенько подводил его – простуда, сопровождаемая ознобом и болью в горле, досаждала ему каждую зиму по несколько раз.
- Это не лучшая идея, - отозвался Брайан, закинув в рот ментоловый леденец. Лакомство, которое многие считали более чем невкусным, он всегда носил с собой и употреблял его в немыслимых количествах, ссылаясь на то, что это помогает ему унимать боль в горле.
- Послушай, - чуть обиженно произнесла Марджори, остановившись, - я знаю, что у тебя есть какой-то пунктик по поводу того, что к себе домой ты никогда и никого не приглашаешь, но почему бы хоть раз не сделать исключение? – Она перевела дух и сдула упавшую на лицо прядку волос. – Считай это банальным любопытством.
Брайан мягко улыбнулся.
- Я не договорил, - ответил он своим бархатным, привычно спокойным и тихим голосом. – Мне нужно зайти к профессору Бенуа и обсудить с ним один… проект.
- Проект? – Марджори скептически приподняла бровь. – И мне ты о нем не расскажешь, так?
Брайан провел рукой по волосам девушки и едва ощутимо коснулся губами ее лба, не подразумевая этим жестом ничего, кроме дружественного настроя – Марджори прекрасно это понимала.
- Встретимся завтра у меня.
Сказав это, Брайан отправился в здание Сорбонны. Краем глаза он заметил, как Марджори повеселела, но его этот факт не особо волновал. Он был сосредоточен на новой цели – кабинет профессора Нила Бенуа, крупного специалиста в проблематике психических отклонений. Брайан уважал этого человека за его знания, но презирал его за утраченный интерес к новым случаям в практике. Бенуа был настолько занят преподаванием и разжевыванием одного и того же материала студентам, что ему просто не хватало времени замечать даже самые очевидные отклонения в поведении своих учеников. Впрочем, Брайану это было даже на руку.
- Профессор Бенуа?
Постучавшись, Брайан зашел в кабинет.
- Да-да? – послышался голос профессора откуда-то из-за гор бумаг на столе.
- Брайан Мозер. Мы договаривались о…
- Ах, да! Проходите, присаживайтесь.
Бенуа выкарабкался из-под завалов и засеменил к Брайану. Нил Бенуа был небольшого роста, плотного телосложения; травма, которую он получил в автоаварии, давала о себе знать – он заметно прихрамывал; густые усы и большие очки придавали ему вид на редкость добродушного человека, коим он на самом деле и являлся. Профессор уселся напротив Брайана, не забыв при этом прихватить свою папку с непроверенными работами студентов. Он упорно пытался уделять все свое внимание Мозеру, но взгляд его то и дело невзначай падал на папку, лежащую на пухлых коленях.
- Итак, о чем вы хотели меня спросить?
- Я работаю над исследованием одной проблемы, и хотелось бы задавать вам несколько вопросов.
- Что же это за проблема?
- Суицид.
Улыбка сползла с лица Бенуа. До этого момента он уже готов был практически отключиться от беседы и погрузиться в свою незаконченную работу, но, услышав ответ Брайана, он закрыл папку, даже не успев ее полностью открыть. Поправив очки, он несколько обеспокоенно посмотрел на сидящего перед ним студента.
- Профессор, это всего лишь исследование, - улыбнулся Брайан, желая прервать неловкое молчание. Но, не увидев никакой смены настроения Бенуа, тоже посерьезнел. – Знаете, эта тема важна для меня. Несколько лет назад в моей семье произошел ужасный случай, который до сих пор мучает не только меня, но и моих родителей.
Бенуа выглядел заинтересовавшимся, а, значит, проглотил наживку.
- Мой дядя, он… - продолжал Брайан, изо всех сил пытаясь изобразить скорбь, - повесился. По крайней мере, так решила полиция. Но я уверен, что у него не было ни малейших причин лишать себя жизни.
- Мне очень жаль, - произнес Бенуа, промокнув платочком выступивший на лбу пот.
Брайан кивнул. Все, что он говорил, было ложью. Для каждого человека в его окружении у него была отдельная история, не имевшая ничего общего с его настоящей жизнью. Порой он и сам не понимал, где настоящий Брайан Мозер. Притворяться было его призванием и, своего рода, вынужденным хобби. В противном случае, его бы давным-давно снова запрятали в лечебницу. Кому нужен психопат под боком? Поэтому и приходилось надевать маску, чтобы люди могли видеть лишь то, что им можно было видеть. Маска эта напоминала театральную маску трагикомедии: радоваться, когда радуются все; грустить, когда грустят все. И ни одной настоящей эмоции на людях.
- Отсюда и вытекает вопрос, который я хотел задать вам. Возможно ли имитировать самоубийство через повешенье?
Бенуа все еще был напряжен и колебался с ответом. Брайан вздохнул и протянул мужчине папку с документами.
- Я действительно собираю доказательства того, что моего дядю убили. Но сейчас у меня недостаточно доказательств, чтобы можно было подать в суд.
Брайан знал, что профессор Бенуа не был силен в юриспруденции: он заранее позаботился о том, чтобы быть в это уверенным, ни единожды во время занятий задавая ему вопросы, требующие знаний в данной области, и ответов ему практически никогда не удавалось услышать. Стоило ли удивляться тому, что Бенуа не распознал поддельных документов и справок в посвященных несуществующему дяде бумагах, что предоставил ему для ознакомления Брайан.
- Что ж, - сказал Нил, возвращая папку владельцу. – Имитировать самоубийство, несомненно, можно.
Их беседа длилась намного дольше, чем любой из них мог бы предположить. Обсуждение столь серьезной темы перекликалось с философскими рассуждениями, а для разрядки обстановки изредка звучали шутки. Брайан изначально чувствовал себя уверенно и раскрепощенно. Профессор Бенуа лишь к середине беседы перестал сомневаться, а к концу – готов был выдать Мозеру все, что он знал вплоть до подробных описаний интересующих его ученика процессов. Было очевидно, что собеседники друг другу вполне импонировали. Они были похожи на старых приятелей, занимающихся редкими исследованиями, которые встретились спустя десятки лет, чтобы обсудить последние новости в мире науки.
Если бы кто-либо знал обо всем, что творилось в мыслях Брайана, он только и мог бы ломать голову над единственным вопросом – зачем все это? Для Брайана это являлось важнейшим экспериментом на данном этапе его жизни. Совсем юное создание, превращающее самого себя в чудовище испытанием своих возможностей. Брайан знал, что может убить человека, но не знал, как именно ему следует сделать это в первый раз. В теории всегда все выглядит иначе, чем есть на самом деле, но она была необходима. Хотя в данном случае теория об имитировании самоубийства ничем не помогла. Она была слишком скучной и простой, в ней не было ничего изысканного и уникального. Совершенно не тот стиль, который подыскивал себе Брайан.
Уже попрощавшись с профессором и собираясь уходить, Брайан вдруг остановился у двери. Он заметил любопытную картину, висевшую рядом с выходом. Нет, даже серию картин. Все они были частью одного изображения – лежащей женщины, вытянувшейся вдоль всех холстов, подобно кошке, - но рамки делили одно целое на четыре части: руки, голова и грудь, живот и бедра, ноги. Четкими линиями отделенные друг от друга составляющие, казалось, жили своей собственной жизнью, но, все же, не могли существовать друг без друга.
- Что-то не так, Брайан? – послышался голос Бенуа.
- Нет-нет, - отозвался Брайан, не оборачиваясь, и лицо его озарила улыбка. – До свидания, профессор.
Вдохновение нашлось там, где его и не собирались искать. Покинув кабинет, Брайан остался доволен тем, что потратил несколько часов на бессмысленный треп, но, в конечном счете, сумел найти искомое. Простая картина натолкнула его на совершенно безумные мысли и, одновременно с этим, заставила вспомнить свое прошлое. Лора Мозер, расчлененная на глазах у ее сыновей. Много крови и неаккуратно разрубленное на части тело. Если еще несколько лет назад эта картина заставляла Брайана ненавидеть весь мир и желать прикончить тех, кто лишил его матери столь зверским способом, то сейчас все его мысли были заняты оценкой работы преступников и поисками исправления недочетов. Разбрызганная повсюду кровь выглядела не эстетично, но как избежать кровопотери жертв и превратить жестокое убийство в произведение искусства? Над этим вопросом Брайан думал вплоть до того момента, как оказался возле своего дома.
Он всегда заходил в дом незаметно. Иной раз он своим внезапным появлением на кухне мог напугать Эмму до смерти. Такое умение подкрадываться всегда заметно раздражало Дэвида и неспроста. Брайан всегда умудрялся появляться в самые неподходящие для супружеской пары моменты ссор, которые за последний год заметно участились. Сейчас был именно такой момент.
- Да он же манипулирует тобой, как ты не можешь этого уяснить! – донесся голос Дэвида с кухни. Брайан подошел ближе, чтобы лучше слышать разговор, и прислонился плечом к стене.
- Перестань так говорить, он не заслужил такого в свой адрес, - возразила Эмма. – Дэвид, он же наш…
- Сын? Ты смеешься? Да он же делает все, чтобы разлучить нас!
Последовало молчание. Брайан понял, что Эмма не знала, как на это ответить, а, значит, была вполне согласна.
Он действительно пытался внести в эту семью как можно больше раздоров. Дэвид ему никогда не нравился, и это было взаимно. Бесхребетное создание, коим считал мужчину Брайан, не был достойным кандидатом на роль мужа миссис Коллинз. Единственное, что он ценил в Дэвиде – знание медицины. Мистер Торнберри был хирургом от Бога, как говорится, и у него было чему поучиться. А Эмма… Эта женщина стала точкой соприкосновения интересов двух ненавидящих друг друга мужчин. Все, чего хотел Дэвид – избавиться от приемыша и вернуться к нормальной жизни со своей супругой. Все, чего хотел Брайан – уничтожить хирурга морально и заставить его отказаться от Эммы. Пока что все шло, как по маслу.
- Я знаю, - вдруг произнесла Эмма тихим голосом. – Но ты всегда будешь на первом месте, что бы ни случилось. Дэвид, ты мне нужен. Я не смогу жить без тебя. Просто… Брайану все еще необходима моя помощь, ты же сам все прекрасно видишь. Он болен, и я не могу бросить его вот так, не добившись ничего.
Ладонь уперлась в стену. Пальцы сжались в кулак. Брайан закрыл глаза и принялся мысленно считать до десяти, выравнивая дыхание. Злая шутка организма – всеми силами стараешься скрыть эмоции, но сбившееся дыхание может выдать тебя с потрохами.
Пунктик по поводу сдержанности был важной и необходимой частью дрессировки той темной сущности, которая могла совершить множество ошибок, стоило ей только дать волю.
Вывести Брайана из себя мог далеко не каждый. Это должен был быть близкий человек, способный задеть его чувства, способный предать. В глубине души, где-то очень глубоко, так глубоко, что и не подкопаться, жил чересчур ранимый малыш Байни. Вместе с ним жили детские обиды и страхи, преследовавшие его. Обиды были до банальности смешны, но именно самые простые вещи, порой, заставляли чувствовать себя брошенным и обманутым. Таким Брайана сделали его приемные родители. Все это напыщенное внимание, попытки баловать, воображаемая любовь, в которую со временем поверила даже сама семейная пара. Но за мишурой скрывались лишь пустые слова, огромная черная дыра, безысходность и взаимная ненависть. Одного «нет» было достаточно для того, чтобы поглощенная темнотой часть подсознания ликующе прокричала «да», позволяя совсем еще мальчишке убрать все свои барьеры и ступить на путь саморазрушения. Хаос превратился в порядок, но никто не предавал значения тому, что порядок этот прямо противоположен нормальному восприятию людей.
Как только Брайан досчитал до десяти, наваждение стало поглощать все человеческое, что только могло быть в нем. Чувства, эмоции – все плавно исчезало за гранью реальности. Оставалось лишь жестокое желание, отражающее в себе отвратительную сущность. Желание убивать. Ему хотелось зайти на кухню, схватить первый попавшийся под руку острый предмет и воткнуть его в глаз Дэвиду, прокрутить хорошенько, чтобы кровь брызнула на его собственное лицо, а после – ударять в грудь острием, наслаждаясь предсмертным хрипом, потрошить брюхо мерзавца, посмевшего встать у него на пути, превращать бездыханное тело в кровавое месиво, пока самому тошно не станет.
Но вместо этого Брайан решил просто уйти. Он даже не стал хлопать входной дверью так, чтобы стекла разбились, хотя сдержаться было невероятно трудно. На улице уже стемнело. Близилась ночь – самое время для монстров, блуждающих по закоулкам и жаждущим крови. Брайан не собирался возвращаться домой. Теперь он начал сомневаться в том, что кто-либо вообще в состоянии заметить его исчезновение.
Неспешным шагом он дошел до парка и опустился на ближайшую ко входу скамейку. Где-то вдалеке слышались возгласы нетрезвой компании, а на соседней скамейке похрапывал бродяга. Запрокинув голову назад, Брайан вглядывался в небо, где одна за другой появлялись звезды. Чем больше становилось звезд, тем отчетливей он видел в их скоплениях самые отвратительные сцены из своих больных фантазий.
Вибрация мобильного телефона заставила его отвлечься от созерцания неба.
- Марджори?
- Не ожидал? – послышался задорный голос на другом конце. – Я просто подумала, что ты вроде бы пригласил меня к себе, а адрес твой я так и не знаю. Поделишься?
- Не самое подходящее время для этого, - ответил Брайан. Он сам поразился, насколько по-настоящему расстроенно прозвучал его голос.
- Что случилось? – тон Марджори тут же сменился с игривого на серьезный.
Несколько секунд Брайан молчал, но девушка не торопила его.
- Они снова поссорились, - наконец ответил он, - из-за меня.
По дороге, находящейся в двух десятках ярдов от парка, пронеслась пожарная машина, возвещая о своем движении сиреной.
- Что это? Ты не дома? – спросила Марджори, услышав звук сирена. – Ох, Брайан… Прошу тебя, приходи ко мне. Я не хочу, чтобы ты всю ночь проторчал на улице.
Ничего не ответив, Брайан повесил трубку. Приглашение оказалось весьма кстати, поэтому колебаться не пришлось, и уже спустя полчаса он был в комнате Марджори. Девушка явно чувствовала себя очень неловко: ночь, у нее на кровати сидит объект вожделения, а сама она в одной лишь весьма откровенной пижаме.
- Хочешь выговориться? – поинтересовалась она неуверенно. – Я умею слушать и хранить секреты.
- Я похож на человека, нуждающегося в излиянии души? – улыбнулся Брайан. Он вел себя точно так же как и всегда – в меру сдержанно, приветливо и непринужденно.
- Нет… - согласилась Марджори, отводя взгляд в сторону и заправляя рыжую прядь за ухо. – От тебя снова пахнет ментолом.
- Тебе не нравится?
- Я этого не говорила!
Девушка запротестовала чересчур активно. Она и сама это заметила, поэтому на щеках ее появился стыдливый румянец. Брайан приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.
- Мы знакомы несколько лет, а ты до сих пор дрожишь от страха оставаться со мной в такой обстановке.
- Я не от страха дрожу… - пробормотала Марджори и подалась вперед, коснувшись поцелуем губ ее обожаемого друга.
Брайан не стал ее отталкивать. Она давно этого ждала, а ему было необходимо расслабиться. Он не спеша принялся избавляться от одежды девушки, а затем и своей. Последовательность и размеренность действий были необходимой частью. Ему доставляло удовольствие тянуть резину, зная, что это заставляет их обоих сгорать от нетерпения. Грубость, чередуемая с нежностью, всегда добавляла пикантности, поэтому Брайан не стеснялся по-хозяйски сжимать рыжие волосы в кулаке. Он повалил Марджори на кровать. При холодном свете настольной лампы ее кожа казалась невероятно бледной. Брайан коснулся губами обнаженного плеча. Ладонь скользнула по бедру. Еще один поцелуй, чуть выше, ближе к жилке на шее. Пальцы пробежались по плоскому животику. Горячий поцелуй, след от которого еще дней пять будет сиять на шее. Рука двинулась выше, пальцы вскользь дотронулись до груди. Выше. Выше. Это происходило машинально. Рука сама тянулась к шее, желая сдавить ее, перекрыть доступ к кислороду, заставить его прекрасную жертву биться под ним, цепляясь за жизнь. Возбуждение от предвкушения убийства превращалось в агонию. Агония становилась жалким страхом, в котором он всегда обвинял слабаков. Выставленные прежде барьеры оказывались сломанными, а значит единственная, кого Брайан не хотел увидеть лежащей хладным трупом, становилась самой доступной мишенью. Безумие кричало: «она так близко, они беззащитна, так чего ты медлишь?» Но небольшая доля здравого смысла вместе с бешенным биением сердца заставляли одуматься и не выкапывать самому себе яму.
Его пальцы так и не сомкнулись на шее девушки. Стоило не малых усилий перебороть себя, но не Марджори должна была стать его первой жертвой. Поиски этой жертвы закончились около часа назад. Доктор Эмма Коллинз сама выбрала свою судьбу. Она должна была в полной мере заплатить за свое предательство.

@темы: Dexter Morgan, Brian Moser, Фанфики

---

[Ice Truck Killer]

Обожатели нашего ненаглядного big brother Brian, вы здесь есть? Давайте я попробую порадовать вас его историей.

Автор:  Ice Truck Killer
Фэндом: Декстер
Название: Головоломка
Персонажи: Брайан Мозер, Лора Мозер, Декстер Морган и постепенно все-все-все
Рейтинг: R
Жанр: ангст, драма, детектив, психология, даркфик, songfic
Размер: миди
Статус: в процессе
Предупреждение: ОЖП, насилие, смерть персонажа
Саммари: Как добродушный ребенок мог стать безжалостным маньяком? Причина - в начале. В самом начале.

Пазл первый. Недетские игры.

Пазл первый. Недетские игры.

No matter how many deaths that I die, I will never forget.
No matter how many lives that I live, I will never regret.
There is a fire inside of this heart and a riot
About to explode into flames.
Where is your God? Where is your God? Where is your God?

Весь день было невыносимо душно. В доме находиться не было никакого желания, а решение устроить пикник в собственном дворе оказалось самым удачным из всех передуманных вариантов. Летнее солнце, жгущее своими лучами верхушки деревьев, сочная трава, приятно щекочущая босые ноги, только что состряпанные сэндвичи и лимонад, и счастливый детский смех, ласкающий слух.
Привычно заплетенные в два хвостика волосы позволяли нежиться на солнце, подставляя лицо и плечи для легкого загара. Лора любила вот так просто лежать на покрывале, расстеленном на лужайке у дома, смотреть на проплывающие по небу облака и разглядывать в них диковинных животных. Стоило ей только увидеть похожее на сказочного дракона облако, как она готова была прокричать об этом на весь двор, чтобы ее ненаглядные мальчишки обязательно подняли свои удивленные лица вверх и попытались включиться в эту забавную игру. Но сыновья были уж слишком увлечены новеньким велосипедом. Брайан заботливо придерживал раму и объяснял младшему брату, как правильно ездить. Лора не спешила убеждать своего старшенького в том, что опыт быстрее поможет Декстеру оседлать монстра, чем теоретические пояснения. Не смотря на небольшую разницу в возрасте, Брайан был очень серьезным и собранным. Его искренняя привязанность к брату и стремление оберегать его от всяческих невзгод умиляли не только Лору, но и всех, кто знал эту скромную семью.
Всей это жизни могло и не быть, если бы прошлое мисс Мозер всплыло наружу. Она всегда считала, что дети буду ее ненавидеть, стоит им узнать позорную правду. Но теперь торговля наркотиками в прошлом. Работа с запрещенными препаратами обусловлена лишь помощью полиции в поимке наркодилеров, но не более. Это можно назвать своего рода доблестной помощью защитникам закона. Деньги за риск ей платят приличные, а дети – в полной безопасности под крылом целого полицейского участка Майами.
- Брайан, дорогой, ты не мог бы принести желтый лак? – окликнула сына Лора. Она только заметила, что лак на указательном пальце правой руки совсем потрескался и его стоило бы привести в порядок. Неудивительно, что именно с желтым лаком постоянно были проблемы – он был другой марки. Ее любимая фирма производила и зеленый, и оранжевый, и фиолетовый, и розовый цвета лаков, но почему-то желтый обделила вниманием. – Брайан?
Лора приподнялась на локтях и настороженно посмотрела назад, где ее мальчики только что осиливали премудрости сложнейшего устройства, величаемого велосипедом.
- Байни, не догонишь! – звонко заявил Декстер, скрываясь за углом их небольшого, но уютного дома.
Брайан остановился, не зная, что выбрать: помочь маме или же бежать за младшим братом. Лора улыбнулась и махнула рукой, отпуская сына играть. Брайан тут же просиял и припустил следом за Декстером – уж что-что, а проигрывать брату в играх он не любил.
Поднявшись, Лора потянулась и поприветствовала проезжающего мимо почтальона – Тимми Барстона, который подрабатывал разносчиком газет, чтобы помочь деньгами своей заболевшей матери. Лора всегда восхищалась этим мальчишкой за его усердие и добродушие. Чем-то он даже напоминал ей сыновей, поэтому она не сомневалась, что ее любимые и единственные мужчины обязательно будут заботиться о ней, если в этом возникнет необходимость.
Разноцветные ногти глухо стукнули по дверной ручке. Дверь скрипнула, но Лора так и не вошла в дом, чтобы взять свой желтый лак. Грохот, доносящийся с заднего двора, заставил ее прислушаться. Она бы решила, что ей померещилось, если бы звук не повторился.
- Мальчики, у вас там все в порядке? – крикнула она, закрыв дверь, однако ответа не последовало, лишь очередной звук бьющегося стекла и падающих досок, что ненужным хламом стояли на заднем дворе. – Брайан! Декстер!
Сердце будто пропустило удар, заставляя Лору на мгновение забыть дышать. В голову лезли самые страшные мысли, рисуя ей яркие картины, в которых ее сыновья уже лежат без чувств на земле, поранившиеся стеклами или заваленные досками. Но все оказалось куда хуже, чем было возможным себе вообразить.
Лора выбежала на задний двор и застыла на месте, словно вкопанная. Увидеть перед собой двух наркодилеров, с которыми она работала еще совсем недавно и на которых должна была вывести копов, она не ожидала. Один держал Декстера на руках и что-то нашептывал ему на ухо, а второй отвел Брайана в сторону и закрыл ему рот своей огромной лапой. Старшенький отчаянно сопротивлялся: брыкался, вырывался и, кажется, даже пытался кусаться, лишь бы освободиться и прийти на помощь брату.
- Здравствуй, Ло, - оскалился тот, что держал Декстера. Его лицо, испещренное шрамами, вызывало еще больше отвращения, стоило ему только попробовать улыбнуться.
- О-отпустите их, - дрожащим голосом молила Лора. – Они же дети… пожалуйста…
Большущими глазами Брайан смотрел на свою любимую маму, видел слезы, наполняющие ее глаза, слышал ее изменившийся до неузнаваемости голос. Ему совсем не нравилось, что эти незнакомцы расстраивают ее. Поэтому хорошенько укусив здоровяка, державшего его, за палец, а затем отдавив ему ногу, Брайан попытался убежать.
- Крысеныш! – прогремел здоровяк, за рубашку притянув мальчика обратно, и смачно шлепнул его по щеке.
- Не смей трогать моего сына!
Лора подбежала к Брайану и, встав перед ним на колени, судорожно провела рукой по его кудрям, убирая их с лица. Покрасневшая щека, казалось, совсем не беспокоит мальчика – он и не собирался плакать. Лишь его темные глаза впивались в Лору, моля сказать, что все закончилось и они могут спокойно продолжить их семейный пикник.
- Дети всегда расплачиваются за грехи родителей, не слыхала об этом? – усмехнулся здоровяк. Одной рукой он схватил Лору за волосы, растрепывая хвостики, и потащил ее за собой, а второй – за ворот рубашки вел за собой сопротивляющегося Брайана. С Декстером проблем было меньше – он совсем не понимал, что происходит, да и незнакомец, держащий его на руках, заверил его, что эта игра будет очень интересной и запоминающейся. Но, не смотря на это, Декстеру не нравилось происходящее.
Трейлер стоял на обочине дороги у дома. Третий из этой шайки наркодилеров сидел за рулем, жестами подгоняя своих товарищей. Они не пренебрегли его советом и быстро затолкали все семейство Мозеров в трейлер, звучно захлопнув дверь. Оказавшись в полной темноте, им оставалось лишь на ощупь добираться друг до друга.
- Мама, мне страшно, - пробормотал Декстер, потирая глаза кулачком.
- Я знаю, милый, знаю. Скоро все будет хорошо, - успокаивала его Лора, обнимая. – Брайан! Брайан, где ты?
Холодные пальчики вцепились в руку Лоры, а следом – щека, все еще горящая после удара, коснулась ее ладони. Ей оставалось только обнимать своих сыновей и винить себя во всем. Можно было позабыть о том, чтобы пытаться выбраться из запертого на замок движущегося трейлера. И если раньше Лора не верила в существование высших сил, то сейчас она молилась, взывая к снисхождению Всевышнего. Она с ужасом осознавала, что призраки жуткого прошлого не могли оставить ее в покое и этот день когда-нибудь обязательно бы настал, заставляя платить по счетам. Но она была готова отдать все, что угодно, лишь бы оградить своих детей от всего этого, дать им спокойную и счастливую жизнь, остаться в их воспоминаниях лучшей матерью на свете…
Ей захотелось обвинить во всем Гарри Моргана – офицера полиции, который уговорил ее пойти на опасный шаг. Вывести его на след этих наркодилеров… как же глупа она была, раз согласилась на это! Но и Морган тоже хорош: о чем он думал, когда предлагал матери-одиночке снова ввязаться в эти грязные дела? Она пошла на это, будучи уверенной, что находиться в безопасности, а где же сейчас полиция, которая так нужна?
Трейлер с противным скрипом колес затормозил. Снаружи доносились звуки шагов, приглушенные голоса, звон ключей. Неведение – худшее состояние, во время которого мозг успевает выработать самые безумные идеи и показать самые страшные картины. Но, как ни крути, убежать от троих здоровенных мужчин, держа за руки двух маленьких мальчиков, не выйдет, а финал в любом случае будет один. Разница лишь в том, что без сопротивления все случится гораздо быстрее, но оттого не менее болезненно.
Солнечный день для Лоры резко превратился в устрашающий вечер. Сквозь щель, образованную приоткрытой дверью, лился совсем тусклый свет, бросая на перепуганные лица кроваво-красные тени заката. Лапы бывших подельников, хватающие русые волосы, выдергивающие из материнских объятий детишек, в свете заходящего солнца казались еще более зловещими. Все происходило быстро и медленно одновременно: это было похоже на немой фильм ужасов, в котором главную героиню быстро тащат навстречу неминуемой гибели, а она, в свою очередь, видит медленно отдаляющихся от нее детей, кричит им что-то вслед, но никак не может дотянуться до них рукой. Шум моря на фоне происходящего казался чьей-то жестокой шуткой, а обычно такой успокаивающий легкий бриз выглядел ласковым чудовищем, заманивающим в свои сети провинившихся.
Пол железнодорожного контейнера, находившийся на территории берегового склада, встретил Лору холодным железом, одарив ее болезненным ушибом. Она неустанно бормотала о своих мальчиках, молила, чтобы их оставили в покое, а троих головорезов это только забавляло, доставляло удовольствие видеть чужие страдания. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и попытаться если не подняться, то хотя бы сесть. Рука угодила во что-то теплое и липкое. Полумрак, царивший в контейнере, не сразу дал разглядеть, что это кровь. Огромная лужа крови прямо перед Лорой. Свежий запах только что разделанной тушки вызывал тошнотворные позывы.
- О, Боже! – с нотками неподдельного ужаса в голосе воскликнула Лора, стараясь не дать себе впасть в истерику.
То, что она изначально приняла за «тушку» оказалось человеческим мясом. Распиленный на кусочки человек, чьи мертвые глаза пустым взглядом смотрели на Лору. Еще двое мужчин лежали недалеко от нее – связанные, с кляпами во ртах, дрожащие от страха.
Она знала и уже мертвого парня – точнее, то, что от него осталось, - и двух пока еще живых. Все они работали вместе с ней информаторами, сливали полиции все, что узнавали о преступниках, работали под покровительством властей. Вот она, благодарность: они все, словно подготовленные для ужина поросята, достались банде наркодилеров в качестве утешительного приза за доставленные неудобства при переправке наркотиков с одного города в другой и потерю нескольких товарищей в перестрелках с копами.
Рев бензопилы заставил вздрогнуть. Острые зубья пилы рычали прямо над головами двух маленьких Мозеров.
- Нет! Пожалуйста, только не они! – кричала Лора, боясь двинуться с места. Ей казалось, что любое ее малейшее движение может стать сигналом для того, чтобы продолжить кровавую бойню, пуская под железное орудие детей.
Наглые и отвратительные ухмылки – от этих парней другого можно было и не ждать. Алчный огонь в глазах и лютая ненависть к своим заложникам руководили всеми инстинктами. Упущенную кругленькую сумму уже не вернуть, но оторваться на тех, из-за кого произошел инцидент – одно удовольствие.
- Ну что, мальчики, уступим даме несколько минут? – расхохотался мужчина со шрамами.
Но младших Мозеров никто не тронул. Дети так и остались сидеть в стороне, перепуганные до смерти, дрожащие от страха, тихо шмыгающие носами и утирающие щеки от слез. Кровь, фонтаном брызнувшая на их лица, заставила вздрогнуть и зареветь в голос. Лора почувствовала, как ее сердце ушло в пятки, когда ощутила теплые струи, красными дорожками стекающие по ее лицу. Стоны заполняли контейнер, гулко отражаясь от его железных стен. Детский плачь только усиливался, перемешиваясь с ревом бензопилы.
Ноги, руки, голова. А потом все по новой. Крови набралось столько, что весь пол был обильно залит ей, а кое-где и на стенах сухого места не оставалось. Перемолотые человеческие внутренности и части тел валялись повсюду, испуская зловонье. Мерзкий запах вызывал неоднократную рвоту, а отпиленные головы, дружно глядящие на будущую жертву умиротворенными взглядами, практически отправляли нокаут: в глазах темнело, но сознание никак не хотело покидать Лору, в издевательской манере заставляя ожидать своей очереди, собрав последние остатки мужества в кулак.
Она зажмурилась. Ладонь легла поверх рта и носа в попытке отгородиться от тошнотворного запаха. Колени скользили в крови и утопали в чужих органах, вывернутых наизнанку, но Лора упорно представляла себе, будто ползет вовсе не по трупным останкам, а по клубничному желе, которое так любили ее ненаглядные сыновья. Она не видела ничего, но знала, что ползет к ним. Ей хотелось лишь одного – в последний раз коснуться их.
- Ну куда же ты, милочка? – прогремел над ней мерзкий голос насмешливо.
Тяжелый ботинок опустился на ее ладонь, заставляя вскрикнуть от боли. Она открыла глаза. Но вверх ей смотреть не было необходимости – она и так знала, что сейчас над ней поднимается противно визжащий громоздкий инструмент.
Несколько футов – ничтожно мало! Но именно они стали непреодолимым барьером между матерью и детьми. Наполненные слезами глаза впивались взглядом в детские лица. Она хотела запомнить их. Запомнить своих мальчиков именно такими – любящими братьями, которые никогда не бросят друг друга в беде. Вот одна маленькая ладонь цепко держится за вторую. Вот две пары больших ясных глаз смотрят на любимую маму. Вот они – два чуда.
- Брайан… - прошептала Лора ласково. – Декстер… Закройте глаза.
Она, конечно же, знала, что Декстер не послушает ее. Он захочет подбежать в своей маме, обнять ее и попросить не уходить никуда, а заодно и поинтересуется, зачем ему все-таки нужно было закрывать глаза. Но старший братик обязательно выполнит просьбу мамы. Он всегда был таким: стоит только попросить – и он с радостью сделает все, что от него требуется. Будто бы считал, что не имеет права на отказ или капризы. Будто бы стал совсем уже взрослым…
Брайан сел рядом с братом. Перепачканные чужой кровью ладони осторожно прикрыли глаза Декстера.
- Мама любит вас… - улыбнулась Лора. Сейчас, когда она осознавала, насколько крепки братские узы ее мальчиков, она больше не боялась – ни за себя, ни за них.
Пронзительный женский крик еще несколько минут доносился из контейнера, разгоняя только-только собравшихся чаек, желающих подкрепиться свежими хлебными крошками, высыпавшимися из проезжающего часами ранее грузовика. А потом все стихло.
- У нас времени мало, кончай их уже, - толкнул один мужчина другого.
Несколько приближающихся шагов, выдаваемые чавканьем ботинок по крови.
- Сам кончай, я этих мелких резать не собираюсь! – огрызнулся второй.
Струя едкого дыма, выпущенная вверх, а затем – смачный плевок.
- Идиоты, - с отвращением подметил мужчина со шрамами и вышвырнул недокуренную сигарету на пол. – Закроем их здесь. – Он прошагал по кругу, рассматривая младших Мозеров со всех сторон. Наклонившись к Брайану, он заглянул ему в глаза и насмешливо ухмыльнулся. – Сами сдохнут.
Вскоре в огромном железном контейнере, что стоял на территории берегового склада, стало совсем тихо. Ночь уже успела опуститься на город, и в персональном аде Мозеров стало еще темнее, чем прежде. Ветер неустанно завывал снаружи, стремясь пробраться в малейшую щелку – уязвимое место контейнера. К мерзкому запаху пришлось привыкнуть. Пришлось привыкнуть и к намокшей от крови одежде, ткань которой вскоре затвердела. Поменялось все, кроме одного – Брайан продолжал сидеть рядом с братом и крепко сжимать его ладонь, неустанно повторяя:
- Закрой глаза, Декстер.

Пазл второй. Разорванная связь.

Пазл второй. Разорванная связь.

Sometimes I feel this anger changing slowly into
A monster that keeps on creeping under,
And I don't think that I can take anymore.
I need you here like never before,
But can you hear me call?

Размеренное дыхание было единственным звуком, возвращавшим этому месту хоть какое-то подобие жизни. Все остальное – застывшие во времени неподвижные частицы. Это то, что застряло во временной петле. Это то, что не может вернуться назад, но и вперед путь закрыт. Это то, что просто существует и медленно пожирает изнутри, уничтожает клетку за клеткой.
Сколько времени прошло? Час? День? Целая вечность? Сколько бы ни прошло, ничего не менялось. Брайан все также не мог сомкнуть глаз, хоть и чувствовал катастрофическую усталость и сильный голод. Одна из причин была очевидна – страх. Крики, мерзкий звенящий звук, брызги крови – все вновь и вновь, словно кинолента, прокручивалось в голове. Части человеческих тел, изуродованные до неузнаваемости, валялись совсем рядом и лишь усугубляли положение. Взгляд можно было спрятать только смотря на светловолосую голову, покоящуюся на коленях. Странно, но это действительно успокаивало и придавало сил. Брайан медленно перебирал светлые пряди, боясь разбудить брата. Ему не хотелось снова видеть слезы, продолжая заверять Декстера, что все происходящее – всего лишь дурной сон. Он вообще не любил, когда что-то настолько расстраивало его любимого братишку, что тот принимался плакать. Подвижный, веселый, жизнерадостный Декстер… Он просто не должен был подвергаться плохому влиянию извне! Именно для того, чтобы оберегать его от всего мира и существовал Брайан. Это старший Мозер считал чуть ли не главнейшей целью своей жизни, которая только начиналась.
Последний раз Декстер плакал, когда неделю назад упал с велосипеда и в кровь разбил себе колени. Следовало бы его еще и отругать за то, что без спросу взял велосипед старшего брата и решил самостоятельно научиться кататься на нем, но вместо этого Брайан лишь заботливо заклеил ссадины пластырями и попросил брата впредь быть осторожней. Он вообще не мог злиться, когда видел слезливый взгляд голубых глаз. Да и как можно злиться на своего близнеца? Мама, конечно, объясняла, что они не настоящие близнецы, а ирландские – родившиеся в один год, - но от этого гордости за свою вторую половинку в лице Декстера у Брайана не убавлялось.
- Декстер… - Брайан принципиально никогда не сокращал имя своего брата до глупого «Декс», считая это проявлением неуважения и попыткой показать свое главенство, ознаменованное более ранней датой рождения. – Кто-то идет, вставай…
Брайан потрепал Декстера за плечо. Страх вновь вступил в свои законные права, сковывая движения и приводя в ужас. Мужские голоса где-то поблизости, рычание двигателей, дружный топот: совсем скоро братьев Мозер настигнет новый кошмар.
Декстер сел и сонно потер глаза. Дрема медленно отступала, но холодная рука брата, схватившая его ладонь, не дала сразу же вернуться в реальность и обнаружить себя сидящим в засохшей луже крови. Будто бы безмолвной речью Брайан умолял смотреть только на него и не обращать внимания на то, что окружает их двоих. И Декстер послушно впивался взглядом в зеленые глаза, чувствуя приходящее умиротворение.
Дверь контейнера со скрежетом открылась, проливая свет на кровавую баню. Мальчики вздрогнули. Брайан сильнее сжал руку брата и чуть дернул ее, заставляя Декстера не смотреть на вход. Он видел, как Декстер уже шмыгает носом и изо всех сил старается сдержать выступившие слезы, и ему самому хотелось разреветься громче, чем кто-либо. И собственная слабость злила его, что сдерживало от выплеска накопившихся эмоций, присущих чувствительным малышам.
- Господи…
Полицейские, как по сигналу, застыли на пороге, выстроившись в линию и не решаясь ступить дальше. Развернувшаяся картина не просто повергала в шок, но и вызывала полнейшее отвращение и, кроме того, недоумение: как здесь оказались маленькие дети?!
Кровавое месиво не давало с одного взгляда определить, сколько было жертв и кем они являлись – мужчины, женщины, дети… Крови и частей тела хватало на всех. И лишь одному Гарри Моргану было ясно, что где-то совсем рядом с ним лежит распиленное на кусочки тело молодой матери двух прекрасных детишек, с которой он любил проводить выходные, не смотря на наличие собственной семьи.
Мальчишки, забившиеся в угол, напоминали перепуганных до смерти котят. Он держали друг за друга, смотрели на полицейских широко распахнутыми глазами и дрожали.
Гарри первым решился зайти внутрь, прошагать по застывшим лужам крови, пересекая контейнер, и приблизиться к двум выжившим, пусть и слишком маленьким, свидетелям. За его спиной тут же началась суматоха: полицейские то и дело мелькали у входа, оцепляя контейнер, как место преступления, а само помещение уже успело наполниться экспертами, которые проговаривали все, что видят и фиксировали вспышками фотоаппаратов все мельчайшие подробности.
Что-то было не так. Голоса, доносившиеся сзади, казались чем-то далеким. Существовал только этот темный угол, в котором трое ничего не понимающих людей впивались друг в друга взглядами.
Гарри взглянул на светловолосого малыша. Он очень любил Декстера, много времени проводил именно с ним, когда являлся в дом Мозеров. Это жизнерадостный мальчик и сейчас казался таким же, каким он был всего несколько дней назад, только слезы, скатывающиеся по щекам, выдавали его страх и желание убежать из этого места как можно быстрее. Но он не мог. Его не пускали…
Почувствовав на себе сверлящий взгляд, Гарри обратил внимание на старшего Мозера. В его глазах не отражалось ни сожаления, ни ужаса, ни грусти. Только лютая ненависть и злость. Его маленькие пальчики все крепче сжимали ладонь младшего брата. Он словно видел Гарри насквозь. Словно знал, о чем думает полицейский, принимая самое мучительное решение в своей жизни. Брайан понимал все, и не желал идти на поводу у взрослых.
- Иди сюда, малыш. – Гарри старался не смотреть на Брайана, когда поднимал на руки Декстера. Ему стало еще тяжелее, когда старший Мозер, будто очнувшись ото сна, в котором он был тверд, как сталь, непонимающе глядел на полицейского и отчаянно пытался удержать руку младшего брата. – Прости, Брайан. Мне действительно жаль.
Гарри буквально вырвал Декстера из мертвой хватки брата и, взгромоздив его на руки, поспешил к выходу. Он крепко прижимал к себе мальчишку и боялся обернуться.
- Не оставляй меня, Декстер! – закричал Брайан. Его взгляд наполнился страхом, а чувство, будто его предали, не давало взять себя в руки. Он не мог даже подняться: только поскальзывался, пытаясь ползти на четвереньках за стремительно отдаляющимся от него братом.
- Сэр, а как же…? – пробормотал офицер, находящийся у входа. Он непонимающе посмотрел сначала на детектива Моргана, на Брайана и вновь на детектива.
Гарри остановился на несколько секунд и пустым взглядом уставился на кровавое пятно на полу.
- Это испорченный ребенок, - ответил он и шагнул вперед.
Брайан опустил руку, как только младший брат исчез в лучах дневного света, похищенный чужаком. Он уже не обращал внимания на суету, творившуюся вокруг, на яркие вспышки фотоаппаратов, на голоса полицейских, пытающиеся докричаться до оставленного в одиночестве ребенка. Он лишь продолжал смотреть на чересчур яркий для такого места свет, заполняющий контейнер. Каждую секунду он заново переживал момент, когда в последний раз видел Декстера, держащегося за полицейскую форму крепкой хваткой и смотрящего на старшего брата своим невинным взглядом, даже не предполагая, что видит его таким в последний раз.
- Да заберите же вы отсюда ребенка! – крикнула пухленькая темноволосая женщина с папкой в руках. Двое бравых ребят тут же подскочили к Брайану и, не занимаясь более уговариванием, которое до них практиковали их коллеги, резво поставили мальчика на ноги. Один дал ряд указаний второму, и Брайана повели к служебным машинам, находящимся снаружи.
Выйти из холодного контейнера на теплую улицу, подставить лицо солнцу, вдохнуть свежего воздуха – об этом долгое время можно было только мечтать. Но, получив это, Брайан почувствовал, что теперь все потеряло смысл – ему попросту не с кем разделить свою радость.
Легкое покрывало, накинутое на плечи, свисало до самой земли ненужным куском ткани. Чай, заботливо впихнутый в руки врачом, казался обжигающе холодным, не смотря на то, что над стаканом поднимался едва заметный теплый пар. Стоило немного прийти в себя и начать по-настоящему осознавать, что все кошмары, связанные с душным контейнером, позади, как полицейские посадили мальчика в машину скорой помощи. Доктора крутились возле него всю дорогу – проверяли реакцию зрачков на свет, измеряли давление и пульс, ощупывали тело на наличие повреждений. Главной и единственной проблемой оказалось обезвоживание, но врачи пообещали решить эту проблему весьма оперативно.
А Брайан продолжал практически неподвижно сидеть на отведенном ему месте, изредка вздрагивая из-за тряски на неровной дороге, и буравить взглядом пол. Что бы ни пробовали выпытать у него медики, он упорно молчал. Он не реагировал не потому, что не хотел отвечать, а потому, что просто не слышал никого и, фактически, не видел ничего, что творится рядом с ним. Лишь отдаленный шум, напоминающий морской прибой и крики чаек, и окровавленный пол – это то, что вспыхивало в памяти, стоило только подумать о брате и маме, которых не было рядом. Пожалуй, будь здесь отец, которого Брайан видел какие-то жалкие несколько раз в жизни, он мог бы скрасить душащее его сына одиночество.
Но отца не было. Никого не было. Только Брайан Мозер, в одночасье лишившийся всего.
Машина остановилась, и мальчика провели в большое белое здание, оказавшееся областной больницей. Его долго водили по коридорам, где всюду бегали люди – врачи, спешащие к своим пациентам. Бледные стены - наполовину белые, наполовину зеленые – в свете светодиодных ламп выглядели совсем уныло и навевали неимоверную тоску. Иногда слышались стоны и жуткий кашель, а после – зловещая тишина. Конечно, это было следствием введения больным успокоительного или снотворного, однако общего впечатления для не ведающего человека это не меняло. Но стоило только войти в кабинет, как все составляющие больничного страха остались позади. Кабинет оказался словно бы изолированным от внешнего мира - тихий и уютный. Спокойствие нарушали лишь громко тикающие настенные часы.
Психиатр оставила мальчика одного и вышла, пообещав вернуться буквально через минуту с горячим шоколадом. Брайан вздрогнул, когда остался наедине с этим тикающим звуком. Стрелки размеренно вышагивали свой путь по кругу, а отголоски их шагов возвращали обратно в пугающую темноту душного контейнера. Не так громко, но также отчетливо и назойливо звучало тиканье наручных часов того громилы, от которого пахло только что выкуренной сигаретой. Его мерзкий голос и сейчас эхом громыхал на фоне тиканья, будто он был здесь, в этом кабинете.
Сами сдохнут…
Сами сдохнут…
Сами сдохнут…
Брайан зажмурился и закрыл уши руками, мотнув головой в попытке избавиться от наваждения. Он подтянул колени к груди и потонул в мягком кресле. Ему казалось, что лучше будет превратиться в часть этого кресла, сделаться его, к примеру, кожаным подлокотником, лишь бы не слышать больше ничего, что напоминало бы ему о прошедшем кошмаре.
Он выжил. Выжил, вопреки пророчеству громилы. Но страх быть найденным охватил его также внезапно, как ненависть и злость. Он вдруг подумал: а каково это – быть охотником, а не жертвой? Раньше, когда мама разрешала ему вместе с Декстером смотреть какие-нибудь остросюжетные фильмы, он видел, что те, кого все бояться, могут позволить себе что угодно, но никогда не придавал этому значения. Ему и в голову не приходило делить мир на добро и зло, хоть мама всегда пыталась его предостеречь от незначительных неприятностей. А сейчас он на собственной шкуре испытал всю ту боль, которую могут причинять люди. Но больше ему не хотелось позволять другим брать над ним шествие. И именно в этот момент ему захотелось пообещать самому себе, что когда-нибудь он обязательно найдет всех, кто разлучил его с братом и лишил матери, и сделает с ними нечто столь же ужасное и опустошающее.
- Держи.
Женщина в сером костюме, с идеально уложенными светлыми волосами добродушно улыбнулась и протянула мальчику чашку с обещанным горячим шоколадом. Брайан даже не заметил, как она вернулась, но если бы заметил, то обязательно принял бы более умиротворенную позу. А так ему пришлось дернуться от неожиданно прозвучавшего голоса прямо над его ухом, резко распахнуть глаза и нелепо отнять руки от головы, а после – протянуть их к чашке.
Не смотря на улыбку, женщина выглядела обеспокоенной. В ее взгляде отчетливо читался единственный вопрос: «ты в порядке?» Но спрашивать это было слишком глупо, учитывая, через что прошлось пройти совсем еще маленькому ребенку. Его было в самую пору оставить в покое, дать как следует отдохнуть, однако с этим никто не спешил. Слишком опасно было сразу же оставлять мальчика одного, и вымотать его еще сильнее было бы даже лучше – так его не должны мучить кошмарные сны. По крайней мере, в этом была уверена доктор Эмма Коллинз.
- Сейчас мы немного побеседуем, а потом тебе принесут вкусный обед, - ласково сообщила Коллинз, усаживаясь за свой стол напротив Брайана. – Скажи мне, что бы ты хотел обсудить?
- Где Декстер? – не раздумывая, ответил Брайан. Он в любом случае собирался спросить это, не зависимо от того, что бы там болтала эта женщина.
- А Декстер – это…? – заинтересованно спросила Коллинз. Она прекрасно знала обо всем, что случилось с семейством Мозер, но было важно, чтобы ее маленький пациент говорил с ней свободно, не закрываясь в себе.
- Мой брат.
- И сколько ему лет?
- На год младше меня.
- А тебе сколько?
Брайан на несколько секунд замолчал. Он поставил на стол кружку с горячим шоколадом, так и не попробовав его.
- Где Декстер?
Женщина чуть замешкалась. Она медленно кивнула своим мыслям и что-то записала в журнал, лежащий на ее столе. Подобная резкость в смене разговора сообщала ей о многом и, главным образом, о самом очевидном – привязанность Брайана к младшему брату сильнее, чем та защищенность, которой старшенького успели обеспечить.
- Декстер сейчас в безопасности, также как и ты, - заверила Коллинз. – Совсем скоро вы с ним встретитесь.
- Правда? – В глазах Брайана зажегся обнадеживающий свет, говорящий о том, что еще есть надежда на полное и безболезненное восстановление.
- Но только если ты поможешь мне получше узнать тебя, - улыбнулась Коллинз. Она заметила, как восторг тут же начал рассеиваться, поэтому поспешила достать из ящика стола десяток карточек. – Брайан, ты любишь картинки?
Мальчик рассеяно кивнул.
- У меня тут есть картинки, но я никак не могу понять, что на них изображено. Поможешь мне?
Эмма протянула своему пациенту карточки со знаменитыми кляксами Роршаха и попросила по очереди говорить о том, что приходит Брайану на ум при виде бесформенных темных пятен. Ответы она стремительно записывала в журнал наблюдений. Hd, At, N, Arch, Bl, (A). Даже если бы Брайан достаточно хорошо умел читать, он бы совсем не понял эти обозначения. Только коллеги доктора Коллинз могли с уверенностью соотнести все символы с такими словами и словосочетаниями, как: «части человеческих тел», «внутренние органы человека», «заход солнца», «здание», «кровь», «чудовище». Лишь один раз доктору удалось записать «Abs», когда Брайан увидел в одной из клякс руки, обнимающие младенца, и сказал, что это – «любовь».
Она еще долго беседовала с Брайаном, пытаясь отвлечь его от плохих воспоминаний и заставить хотя бы улыбнуться. Но мальчик не поддавался. Конечно, то, что он не молчал – было неплохо, однако результаты всех небольших тестов, которые он успел пройти, оставляли желать лучшего: кровь, насилие, смерть – основные ассоциации даже на самые безобидные вещи. Сильное эмоционально потрясение оставило слишком глубокий след, от которого невозможно избавиться за несколько месяцев.
- Ты молодец, Брайан, - в конце беседы похвалила мальчика Коллинз. – Сейчас тебе принесут воооот такой стейк и много-много картошки фри, - пообещала она, жестикулируя.
Она осторожно провела рукой по темным кудрям, и вышла из кабинета. За дверью Эмма тут же распорядилась накормить Брайана и только после того, как убедилась, что ее «заказ» доставлен, прошла чуть дальше по коридору.
- Ну как?
Пара карих глаз вопрошающе смотрела на женщину. В них не отражались истинные переживания за судьбу маленького мальчика, но некое волнение все же чувствовалось.
Коллинз покачала головой.
- Ему необходимо лечение.
- Я так и знал… - пробормотал Гарри, поднимаясь со скамьи, находящейся у стены коридора, и надевая свою полицейскую фуражку.
- Ты не выглядишь расстроенным, - подметила психиатр жестко.
Морган приблизился к Коллинз. Будь у него возможность, он бы позволил себе повысить голос, но сейчас он был вынужден практически шептать.
- Ты сама сказала, что он болен, Эмма. – Гарри осмотрелся по сторонам, опасаясь, что его кто-нибудь может услышать. – А с Декстером все в порядке, его уже проверили.
- Но… - хотела возразить Коллинз, однако Морган ее перебил.
- Я не могу позволить Брайану находиться рядом с Декстером. Точка. – Он собрался уходить, но задержался, чтобы добавить: - И я настаиваю на том, чтобы Брайан лечился в другом городе. Где угодно, но не в Майами.
- Ты слишком несправедлив к нему.
- Эмма…
- Он всего лишь ребенок!
- Ты столько разговаривала с ним, наблюдала… Ты хоть видела его глаза? – Гарри замолчал, давая возможность его собеседнице ответить, однако та лишь отвела взгляд в сторону. Немного успокоившись, Морган выдохнул, устало потер переносицу и положил ладонь на плечо доктора. – Позволь хотя бы одному из них жить нормальной жизнью.
Эмма Колинз ничего не ответила, провожая взглядом детектива Моргана. Она знала, что сейчас он заберет из кабинета, что за углом, Декстера и отведет его домой, где мальчик сможет окунуться в обстановку уютной семейной жизни, пусть и окруженный пока еще чужими ему людьми. А ей придется вернуться в свой рабочий кабинет, где ее ждет мальчик, живущий одной лишь надеждой на то, что вскоре увидит своего любимого брата. Мальчик, которому она вынуждена будет сообщить о том, что ему придется уехать далеко-далеко и навсегда расстаться со всем, что ему могло быть дорого.

Пазл третий. Девять кругов ада.

Пазл третий. Девять кругов ада.

I know you didn't bring me out here to drown,
So why am I ten feet under and upside down?
Barely surviving has become my purpose,
Because I'm so used to living underneath the surface.

Хаос творится в голове и что бы человек ни говорил о жестокости судьбы и мира в целом – все происходит в его мыслях. У каждого свое представление об аде: кто-то считает началом конца обрушение индекса Доу-Джонса, для кого-то невыносима мысль об измене мужа, а кто-то мысленно страдает за всех голодных детишек в Африке, сидя перед телевизором, высматривая поучительные передачи и запивая свое горе холодным пивом. Воистину верующие священники непременно в один голос заявили бы, что все эти скупцы, сладострастники и чревоугодники ровным строем отправятся в чистилище. Но никто из проповедников не смог бы объяснить, как некогда невинному существу избавиться от пятен грязи, медленно разрастающихся в пожирающих душу демонов.
Стадия первая – шок и отрицание утраты. Так реагирует большинство людей на потерю своих близких, и Брайан Мозер не был исключением, не смотря на его ранний возраст. Он много мог не понимать, многое мог воспринимать как злую шутку или несправедливую игру, однако совершенно четко понимал, что сейчас он остался один. Конечно же, сперва был шок. Он видел, как кровь брызжет из обессилено трепыхающегося тела, а конечности друг за другом отлетают в сторону, с мерзким звуком шмякаясь на пол. Видел, как в пустом взгляде родных глаз стремительно угасает жизнь. А после – он не смог удержать любимого брата, позволив чужакам вмешаться в его судьбу и изменить ее навсегда. Но самым простым выходом было отрицание. Брайан отрицал все происходящее и в глубине души надеялся проснуться в холодном поту в своей уютной кровати, перебраться на соседнюю койку и обнять Декстера, чтобы тот больше никуда не исчезал. Однако все это являлось глупыми и безнадежными мечтами, осуществиться которым было не дано. И вскоре рациональное мышление, а не податливость эмоциональности, взяло верх, заставляя погрузиться в состояние схожее с депрессией. В таком юном возрасте это выглядит немного иначе, нежели у взрослого человека, но в обоих случаях всегда все сводится к одному – чувство одиночества.
Наступила вторая стадия – выплеск эмоций. Брайан мог часами сидеть в углу, прижав колени к груди и задумчиво смотря в окно, распиленное на множество квадратов железной решеткой. Это началось в тот же день, когда его в последний раз пустили в родной дом, позволили попрощаться с пошарканными стенами, и увезли в неизвестном направлении. Усадить Брайана в машину оказалось не самым простым занятием. Вторая стадия переживания трагедии проявилась во всей красе – он кричал, плакал, вырывался, кусался и даже несколько раз ударился головой о стену. Не будь печальной предыстории, его бы приняли за больного с острой формой шизофрении. Санитары всерьез подумывали о том, чтобы скрутить мальчишку и закутать его в смирительную рубашку, но им не позволили, поэтому пришлось обойтись обычным уколом, наполненным успокоительным. Что они вообще понимали? Их задача заключалась к том, чтобы быстрее закончить свою работу и вернуться к нормальной жизни, а вникать в чужую судьбу им не было смысла. Эти ребята понятия не имели, что за ребенок перед ними и зачем его привезли в дом, который вызвал у него такие скверные эмоции. Единственным заинтересованным лицом была та милая леди, в кабинете которой было по-домашнему уютно, пахло горячим шоколадом, и чувствовалась хоть и фальшивая, но, все же, забота.
Эта женщина – Эмма Коллинз – была рядом и постоянно говорила о том, что все это делается во благо ему – маленькому, потерянному для общества мальчику. Ее мучило чувство вины перед самым юным пациентом: скажи она, что с ним все в порядке, его жизнь могла бы наладиться. По крайней мере, была такая вероятность…
Брайан практически не слушал ее, но это не мешало ему понимать, что она и сама не очень-то довольна поездкой, хоть и пытается внушить обратное. Детям всегда удается чувствовать чуточку больше, чем взрослые показывают.
Тампа – город штата Флорида – казался Брайану ничем не отличающимся от Майами: разве что был меньше и мог похвастаться заливом Тампа-бэй и протекающей через город рекой Хилсборо. До сих пор Брайану было совершенно не ясно, почему его решили перевезти в этот город из родного Майами, где у него остался родной брат, буквально похищенный дядей Гарри. Морган раньше не вызывал у старшего Мозера никаких отрицательных эмоций. И положительных тоже. Мягко говоря, Брайану было плевать на то, что в их дом иногда наведывался этот странный полицейский. Единственное, что могло его раздражать, так это попытки Гарри отобрать у него внимание Декстера, но подобное случалось не так уж часто. Он никогда не завидовал младшему брату, когда тому удавалось вызывать больший интерес со стороны взрослых, чем он, однако не переваривал, если и Декстер был готов отвлечься от игры с Брайаном. Но свое недовольство подобными инцидентами Брайан не высказывал. Он лишь ждал. Ждал тогда, ждет и сейчас.
Третья стадия проявилась на вторую ночь пребывания в психиатрической лечебнице. Изменение сна. Сперва решили, что это нормальная реакция организма на смену постоянного местопребывания. Человек – нормальный он или же с психическими отклонениями – не всегда может похвастаться хорошим сном на новом месте, поэтому на подобное обычно не обращают внимания на первых парах. Но тревогу забили, когда целую неделю Брайан практически не спал. В столь раннем возрасте сон является важнейшей частью жизни, а со сном, приходящим лишь в состоянии истощения, шансы на выздоровление сводились к нулю. Ежедневные процедуры – тесты, разговоры, прием таблеток – не имели никакого результата и ухудшали состояние. Все стандартные попытки вернуть мальчику душевное равновесие сменились уколами и медикаментами, способствующими урегулированию сна. Ничего не помогало. Разве могут лекарства убить мысли, зарождающиеся в голове? Все внутренние переживания становились кошмарами, стоило только закрыть глаза. Леденящий душу холод каждую ночь врывался в палату, хоть для любого другого это было бы незаметно – в палатах было невыносимо душно и появлению холодка стоило бы радоваться. Иногда перед лицом возникала дымка – воспоминания о противном сигаретном дыме, режущем глаза. Ветви деревьев за окном в довольно милом саду, куда пациентов выводили на прогулки, по ночам превращались в зловещие силуэты, выплясывая пугающие танцы в такт ветру. Все это постепенно вылилось в четвертую стадию, где шествие брал панический страх.
Брайан боялся всего: ежедневной необходимости тоннами поглощать таблетки, психиатров и санитаров, усмиряющих особо буйных пациентов весьма неприятными методами, собственных мыслей, уничтожающих последние капли здравомыслия. Ему постоянно казалось, что вот-вот тяжелая дверь в палату распахнется настежь и в проеме возникнет тень, держащая в руках бензопилу. Иногда он срывался и начинал плакать, мечась по палате от преследующих его теней, которые на деле являлись санитарами. Три или четыре раза его облачали в смирительную рубашку и привязывали к кровати, как всегда поступали с опасными пациентами. Единственным его спасением от постоянного времяпрепровождения в горизонтальном неподвижном положении являлась доктор Коллинз. Эмма заявила, что не бросает и никому не отдает своих пациентов (что, конечно же, было ложью, если брать в расчет тех, кто лечился у нее ранее), поэтому добилась перевода из Майами в Тампа. Она приходила к Брайану каждый день, не смотря на то, что в этом не было необходимости; тайком проносила ему леденцы, которые имели странный, но приятный мальчику ментоловый вкус; испытывала на нем новую методику лечения.
На тот момент у Брайана наблюдались все симптомы детской шизофрении – зрительные галлюцинации, тревога, страх. Однако Эмма не признавала этого и добилась того, чтобы за ней закрепили право на отказ от электрошоковой терапии, а позже она доказала, что у ребенка наблюдается глубокое депрессивное состояние, но уж никак не шизофрения. Он не был похож на других и, возможно, именно поэтому она не хотела бросать его на произвол судьбы. Его рассуждения не были похожи на речи больных – чем дольше он находился в лечебнице, тем более стабильным становилось его состояние. В конце концов, опасные симптомы сменились привычными для депрессивного состояния изменением аппетита и сильной усталостью. Это были пятая и шестая стадии.
В какой-то момент Брайан просто стал отказываться от еды. Это не было проявлением капризов или протест против правил. Он действительно не только не хотел есть, но и не мог. Организм словно отторгал любую пищу, не пренебрегая заставлять мальчика чувствовать тошнотворные позывы. Иногда это выглядело как отравление: после приема пищи проходило несколько часов и только тогда Брайану приходилось непроизвольно прощаться с содержимым желудка, оставляя много работы для уборщиц. Но вскоре его стало тошнить и от одного вида еды. Чтобы избежать истощения организма, крайне опасного для столь хрупкого здоровья, Брайану приходилось проходить через особые процедуры, помогающие ему поддерживать привычный вес, не смотря на то, что для этого использовались только всякого рода питательные смеси, вводимые в тело с помощью шприцов. Постоянно повторяющиеся процедуры сильно выматывали и постепенно заставляли чувствовать себя все более вымотанным и уставшим от всего. У Брайана пропал интерес ко всему, хотя и до этого он не интересовался чем-либо слишком сильно. Лишь изредка в его коротких беседах с доктором Коллинз проскальзывало упоминание о брате – единственном интересующем его объекте. Но спустя три года лечения состояние апатии взяло верх над ним, что повлияло на его дальнейшее нахождение в лечебнице. Он перестал говорить обо всем, что хоть как-то касалось его семьи. Все беседы с доктором Коллинз заканчивались одним и тем же:
«Я устал. Можно мы продолжим завтра?»
Не смотря на это, Брайан делал успехи в учебе. Никому бы и в голову не пришло обучать чему-либо психически больного ребенка. Все могли лишь отмахиваться от него и уверять, что это бесполезно. Все, но не Эмма Коллинз. Она считала, что учеба поможет выявить, к чему склонен ее маленький пациент и направить его в нужное русло. В какой-то степени Эмму взволновало, что больше всего Брайану была интересна биология: строение тел человека и животного, расположение внутренних органов, даже структура крови (хоть это и было слишком сложно понять маленькому мальчику и объяснить психиатру). Но опасения отступили, когда Брайан сильно заинтересовался творчеством. Больше всего ему нравились скульптуры, и именно этим Эмма объяснила заинтересованность мальчиком в биологии. Иногда он набрасывал карандашом на лист понятные лишь ему абстрактные рисунки и объяснял, что так он видит красивую женщину, застывшую в камне. В такие моменты он становился сосредоточенным и выглядел умиротворенно – именно так выглядят художники, вдохновленные на гениальную работу.
Однажды Эмма пыталась добиться того, чтобы ей позволили отвезти Брайана в художественную студию, где он смог бы попробовать создать что-нибудь из глины, используя гончарный круг, однако ее просьбу отклонили. Желание пронести необходимые для лепки инструменты в больницу тоже вызвало непонимание, и не было одобрено. Но это не помешало прогрессу: психическое состояние
Брайана заметно улучшалось. Он раскрывал себя через творчество – местами неуклюжее, порой совершенно непонятное, но зато его собственное. Конечно, подобное погружение в творчество сделало Брайана совсем неразговорчивым, но все было ясно и без слов. В конечном счете, он был готов к выписке.
Доктор Коллинз проанализировала свои исследования, которые она вела целых пять лет, и увидела не просто прогресс в лечении своего пациента, но и полнейшее выздоровление. Если в самом начале Брайан был испуганным, потерянным, агрессивным ребенком, то сейчас он стал уравновешенным, рассудительным и готовым для жизни человеком. После консультаций Эммы со своими коллегами и бесед группы психиатров с маленьким Мозером было решено, что лечение прошло успешно. Брайан показывал свое расположение к общению с людьми, охотно отвечал на вопросы, касающиеся его увлечений, улыбался. Но главное – ни слова не говорил о прошлом. Его несколько раз спрашивали о том, что он чувствует, когда возвращается в прошлое, выводили на эмоции, заставляли вспоминать о главной потере его жизни – брате, и он искренне отвечал, что совершенно не помнит ничего плохого. Эффект применения лоботомии без совершения операции и не имеющий столь же плачевных результатов, таких как превращение в живую, безмозглую куклу. Врачи решили, что добились просто колоссального эффекта, однако они ошиблись. Это была лишь очередная стадия. Проблемы с памятью не были восприняты как таковые. В какой-то степени неспособность вспомнить свое жуткое прошлое могла открыть Брайану дорогу в светлое будущее, но эта стадия была слишком скоротечна, а наплыв воспоминаний, который непременно должен был случиться чуть позже, послужил катализатором, активирующим бомбу замедленного действия.
И, тем не менее, Брайан был свободен. Стены адской крепости его больше не держали. Но он остался совершенно один. Эмма Коллинз, эта милейшая женщина, видеть которую он так привык, больше не могла находиться рядом. Она цинично вышвырнула ненужного мальчишку из своей жизни, отдавая в лапы людей, которые никогда не смогут понять даже тысячной доли его души, как это удавалось Эмме. Брайан только-только научился доверять свои самые тайные мысли доктору Коллинз, готов был поделиться с ней своими планами на будущее, и, где-то в глубине души, боялся потерять ее, а она так беспощадно предала его. Бросила на произвол судьбы в совершенно незнакомом ему мире – в «Доме Джошуа».
Этот приют славился своим лояльным отношением к детям, которые имели проблемы со здоровьем, поэтому директор охотно распахнул двери своего «дома» для новоприбывшего. И, стоило признать, что в приюте персонал относился к сиротам действительно неплохо, давая детям как можно больше свободы действия. Намного больше, чем требовалось.
Брошенные родителями или осиротевшие дети могут быть очень жестоки. Особенно сложно втереться в уже существующий коллектив, где новичок является незваным гостем. Для Брайана, чувствовавшего, что его в очередной раз предали, заставить себя проявлять активность в общении с ровесниками являлось невыполнимой задачей. Несомненно, главным барьером служило отсутствие интереса: дети казались ему слишком глупыми и приземленными, а общих интересов с ними у него было не больше, чем с дождевыми червяками, безжалостно трепыхающихся на солнце после ливня. Несколько раз он имел неосторожность высказать свое мнение на этот счет, за что получил свои первые синяки на новом месте. Вид собственной крови заставил вспомнить обо всем, что ему удалось забыть: снова пронзительный женский крик, снова душное помещение, снова выпущенная из собственных рук маленькая ладонь. Воспоминания вызывали смешанные чувства: злость, обида, ненависть, желание мстить, страх…
Стадия восьмая – желание уединиться. В моменты особо сильного эмоционального потрясения он стремился остаться один на один со своим прошлым и принять свое настоящее. Добиться одиночества было не так-то просто, но это являлось необходимой частью его жизни. Он чувствовал в себе нечто необъяснимое. Темнота, которая разрасталась внутри него, овладевала его мыслями, заставляла совершать обдуманные, но совершенно аморальные поступки, которые сначала пугали, но позже – доставляли удовольствие и становились целью. Именно в приюте Брайан совершил свое первое убийство.
На заднем дворе, где детям позволяли гулять, Брайан однажды увидел кошку. Бедняга забралась во двор через маленькую дыру в заборе и приютилась у кустарников. Голод вынудил животное подать голос: требовательное мяуканье кошки было слышно лишь тому, кто хотел услышать хоть что-то еще, помимо детского визга и глупого смеха. В тот момент в Брайане впервые пробудился настоящий монстр. Он не показывал своего маниакального настроя, злости или еще чего-то в этом духе. Он вообще ничего не показывал, оставаясь холодным как внутри, так и снаружи. По сути его волновала лишь одна мысль: сможет ли он заставить кошку замолчать? И он смог.
Достать что-либо острое, будучи под надзором взрослых, было сложно, поэтому ножи и вилки оставались для Брайана недосягаемы. Когда он нашел кошку, забившуюся в углу забора, за кустарниками, он подумал, что она напоминает ему одну из тех скульптур, которые он видел в книгах. Но все скульптуры были статичны и безмолвны, и тем самым – прекрасны. Брайан помнил уроки биологии и знал, что горло является весьма чувствительной частью тела любого млекопитающего. Поэтому он просто протянул свои ледяные руки к кошке, уложил ее себе на колени, погладил, чтобы она не вздумала кусаться, и сжал пальцы на тонкой шее, покрытой шерстью. Животное беспомощно мяукало, вырвалось, царапалось, оставляя глубокие следы на коже, но Брайан не останавливался. Это лишь разжигало его интерес, вызывая странное и непривычное для него ощущение возбуждения. Он был полностью удовлетворен, когда понял, что жизнь уже давно покинула маленькое тельце. Конечно, ему хотелось бы видеть этот потухающий взгляд, который он имел удовольствие наблюдать у своей матери, но у кошек этот процесс разительно отличался и не вызывал такого же ужаса и трепета.
В приюте животные были редкими гостями, а тьма, пожирающая Брайана изнутри, требовала новых жертв. Он бы с удовольствием посмотрел, как все эти мерзкие дети, окружающие его, будут лежать без чувств на сырой земле, уткнувшись своими носами в дворовую грязь, медленно смешивающуюся с каплями крови. Будь у него чуть больше времени, он смог бы осуществить задуманное, но маленьким паршивцам повезло.
Его первые приемные родители казались очень приветливыми, когда он увидел их в приюте. Но, тем не менее, они вызывали отвращение. Алчная парочка, присматривающаяся к детям, как к кускам мяса. Из уст лились сладкие речи, а в глазах горел предательски знакомый огонь: точно также смотрели те, кто убил миссис Мозер – желающие заработать больше денег свиньи, не имеющие ничего общего с образами праведников, о которых Брайану частенько рассказывали. Все, чего хотели приемные родители – заработать деньги на мальчике. Конечно же, никто не стал предупреждать их о том, что одиннадцатилетний ребенок, которого они решили приютить, находился в психиатрической больнице и имеет весьма прискорбную историю детства. Незнание принесло свои плоды буквально через два месяца пребывания Брайана в доме семейства Армстронг. После того как исчезли миниатюрная собачка и попугай, позже обнаруженные на балконе второго этажа, семейная пара поспешила вернуть мальчишку обратно в приют, плюнув на то, что им платили неплохие деньги.
Позже было еще четыре семьи, где эти случаи повторялись, но никто из них не мог утверждать точно, что именно Брайан убивал домашних питомцев. Приемные родители всегда находили гниющие останки, но никогда не видели самого процесса убийства или хотя бы намеков на плохое отношение к животным.
- Это ты убил Мэдисон? – спрашивала дрожащим голосом мисс Грин, прикрывая ладонью нос и рот, чтобы не дать себе опустошить желудок из-за тошнотворного запаха.
- Убил? Что это значит? – недоумевал Брайан, с интересом разглядывая зловонную тушку. – Она просто лежит… Хотя… - С видом ценителя произведения искусства он выворачивал то, что осталось от лапки, и фальшиво улыбался. – Так она выглядит лучше, не правда ли?
Когда Брайана вернули в приют в пятый раз без объяснения причин, ему уже исполнилось четырнадцать. В этом возрасте он был в праве отвергать опекунов, которые хотели взять его к себе, но проблема была в том, что он больше был никому не нужен, даже за деньги. Да и ему становилось скучно проделывать одни и те же фокусы на протяжении стольких лет. В то время как его сверстники во всю испытывали влюбленность и первые порывы страсти, он предпочитал кромсать животных.
Увидев однажды целующихся и лапающих друг друга подростков, он осознал, что и среди людей есть настоящие животные. Его желание испытать иную волну возбуждения перешло на новую ступень. Это была последняя, девятая стадия – изменение сексуальной потребности. Он не испытывал особого влечения к особям противоположного пола. Мягко говоря, он вообще не чувствовал потребности в физической близости, однако любопытство заставило его провести ночь с единственной девушкой, которая казалась ему более менее вменяемой среди всей этой толпы кретинов. Он выбрал ее, потому что только она проявляла заинтересованность, любила разглядывать его рисунки и смотрела на Брайана несколько плотоядно, а порой – вдыхала запах его волос, когда думала, что он слишком занят и не замечает этого.
Физическая близость не сулила ему острых ощущений, хоть они и были в новинку, однако он понял, что легкая боль – царапины, оставленные на его спине – способна внести некое разнообразие. Но собственная боль только усиливала неукротимое желание причинить боль девчонке, под ногтями которой уже подсыхала свежая кровь.
Его руки невольно потянулись к шее, где билась тонкая жилка, и сжали ее. О, как кричала эта девушка! Ей было плевать, что ночь на дворе, а в приюте не допускают развратного поведения. Сначала она лишь стонала от обострившихся ощущений, вызванных легкой асфиксией, но, поняв, что это вовсе не шутка, завизжала, что есть мочи. Брайану просто повезло, что никто из надзирателей так и не пришел на ее крик, но довести дело до конца не дали его сверстники, влетевшие в кладовку и разукрасившие лицо Брайана яркими красками алого цвета.
Жизнь в приюте все больше походила на скучный фильм с предсказуемым финалом. Так могло продолжаться и дальше, если бы Брайан не решил все-таки открыть конверт, лежащий у него под подушкой уже многие годы. Это было письмо от Эммы Коллинз. Она отдала конверт Брайану перед тем, как он был отправлен в приют, но он так и не прочел его. Эта женщина предала его, вынудила провести столько времени в окружении идиотов, сделала его жизнь еще более невыносимой. Он не мог простить ей этого. Не мог, но, все же, решил прочесть письмо. Ничего содержательного в нем не было, однако волна ностальгии не могла обойти его стороной. Он вдруг почувствовал, что уже тогда, в свои ранние годы, он испытывал странное чувство – нечто среднее между привязанностью и обожанием. А сейчас эти чувства вновь дают о себе знать.
- Можно мне встретиться с моим лечащим врачом? – спросил однажды Брайан, протягивая листок с адресом доктора Коллинз директору приюта.
И директор согласился. Он сам немного побаивался этого странного мальчишку с вечно счастливой улыбкой на лице, в которой не было ни грамма искренности. Самостоятельно принятое решение встретиться с врачом было как нельзя кстати.
***
Брайан поправил ворот рубашки. Он чувствовал себя крайне неуютно и глупо, стоя на пороге совершенно незнакомого ему дома, но зная, что за дверью находится женщина, которая может стать его спасением – не только от приюта, но и от самого себя.
Он, с элегантностью пианиста, плавно нажал на дверной звонок. Будь у него возможность, он бы стоял здесь с букетом цветов, хоть и не понимал страсть женщин к сорванным цветам, но пришлось довольствоваться коробкой конфет с ликером, купленной по дешевке в магазине неподалеку.
Чуть погодя, замок щелкнул и дверь отворилась.
- Здравствуйте, доктор Коллинз, - приветливо улыбнулся Брайан, вглядываясь в успевшее состариться лицо Эммы. – Вы помните меня?
Следующие главы.

@темы: Dexter Morgan, Harry Morgan, Brian Moser, Фанфики

---

Тизеры. 8 сезон.

[Ice Truck Killer]

Для тех, кто хочет вспомнить жертв Декстера. У меня сердце кровью обливается при виде имени Brian Moser.

Для тех, кто соскучился по голосу Декстера.

@темы: Интересное, Видео

---

[fandom Dexter 2013]

Вы нужны нам!

@темы: Новости

---

...

[Bebunta]

Ещё один охуенный клип.

@темы: Dexter Morgan, Debra Morgan, Видео

---

[Bebunta]

@темы: Dexter Morgan, Debra Morgan, Видео

---

[StarpunkD]

Народ, кто хочет обсудить конец 7-го сезона? Есть такие?
Как вообще серия? Понравилась или нет?

спойлеры

Вернется ли Ханна, как думаете?
А Деб? Как она будет справляться с тем, что убила невинного человека ради брата-серийного убийцы?
Декстер/Деб? Есть ли будущее у пары в полном смысле?

@темы: Dexter Morgan, Debra Morgan, Интересное

---

(конкурсные) Аватары

[lazurnaea]

He saw. She saw.

@темы: авы, Dexter Morgan, Debra Morgan

---

[Серегил Светлов]

Фанартик-коллажик, что ли =_=

@темы: Арт, Dexter Morgan

---

Фандомная Битва 2013

[fandom Dexter 2013]

Грядет  !!ФАНДОМНАЯ БИТВА!! 2013. Кто хочет представить  fandom Dexter 2013 на масштабном мультифандомном челлендже? Нужны ВСЕ!

@темы: ФБ 2013

---

Фанартик х)

[eolay]

*клик*

@темы: Dexter Morgan, Debra Morgan, Рисунки

---

4-я серия. Осторожно, под морем - спойлеры)

[Jane_Trinitat]

Кто уже посмотрел?
Мне серия пошла не очень, но все равно были потрясающие моменты.
Кстати, было очень много намеков на

не знаю, как к этому отношусь

Декстер/Деб. В конце - просто

мамочки, видел бы Гарри

чуть ли не свидание под луной.
А еще Декстер придумал

вот это мне точно не нравится

новый способ убийства, новый ритуал. А я так любила весь этот полиэтилен, эти милые блестящие ножики, эти аккуратные стеклышки с образцами крови, словом, печаль...
И - кто-нибудь, пожалуйста - убейте Куинна. Он кому-нибудь вообще нравится?
Оказалось, что да)

@темы: Dexter Morgan, Debra Morgan

---

Вижу [спойлер], [спойлер], [спойлер].

[Jane_Trinitat]

А может обсудим новый сезон?
Мне он кажется гораздо более интересным, чем предыдущий, на протяжении которого я тщательно и напрасно подавляла зевоту.
Как вы относитесь к тому, что

спойлер

Деб узнала все? А ее реакция - вы удивились или нет, что она начала сначала пытаться исправить Декса, а потом вроде как смирилась?
А этот интерн забыла-его-имя

спойлер

, я думала, что он с нами продержится дольше. Но как же Декс здорово испоганил его жизнь!
И вообще вы верите, что дальше будет еще круче и интересней?
А еще Декс будто

спойлер

сбросил все человеческое, будто сценаристы решили "старайся-старайся, а все равно ты маньяк и будешь им". Вы согласны? Рады или огорчены?

---

Ла Лупе

[Серегил Светлов]

Ахахахах. Я плачу
Какие они там все милые идиоты

@темы: Vince Masuka, Angel Batista, "Michael C.Hall (Dexter)", "Jennifer Carpenter (Debra Morgan)", Harrison Morgan, Arthur Mitchell, Joey Quinn, Harry Morgan

---

Просто пикспам

[Серегил Светлов]

Потому что давно здесь не было.
Здесь все подряд, включая спойлеры на последние 3 новых серии 7 сезона. Поэтому осторожно!

Дочертища гифок и не только

Тащусь от этой гифочки





Michael C. Hall acting like an idiot (…promoting Lauren Velez’s “The Call Me La Lupe” movie) (с)




Летом






Я смертельно его люблю Т_Т

И маленькое объявление:
Дорогие и прекрасные участники соо, если вы хотите получать ответы на свои вопросы(по поводу сообщества) не пишите на умыл сообщества, пишите на мой умыл. Я владелец и постараюсь ответить каждому =_=

@темы: Скрины, gif, Dexter Morgan, Debra Morgan, "Michael C.Hall (Dexter)", "Jennifer Carpenter (Debra Morgan)", Joey Quinn, Рисунки, Фото

---

Почеркушки! xD

[eolay]

*клик*

@темы: Dexter Morgan, Рисунки

---

Jennifer Carpenter - Showtime's 2012 Emmy Eve Soiree, LA 22.09.12

[Xomaaa]

@темы: "Jennifer Carpenter (Debra Morgan)", Фото

---

Приглашаем всех на fandom fighting!

[AGONY!]

Сообщество Fandom vs Fandom Battles проводит круг по сериалам.
Участвуют фандомы: Sanctuary, Teen Wolf, Grimm, Criminal minds, Dexter, The Mentalist, Primeval, Misfits.
Спешите принять участие!

@темы: реклама