In my darkest dreams

[Smothered Hope]

Название: В моих самых страшных снах/In my darkest dreams

Ссылка на оригинал: benjimmy.livejournal.com/95960.html

Авторы: Roderick Thompson (benjimmy ) и nemesishamartia

Перевод: Smothered Hope

Бета, краски, детали, атмосфера, а также русская адаптация диалогов и эпиграфов – Rebekka_L

Разрешение на перевод: получено

Пейринг: Хаус/Уилсон при-слэш

Рейтинг: NC-17

Ворнинг: фик содержит множество дарк-элементов, а также ненормативную лексику.

Дополнительный арт к фанфику

Обложка (картинка в заголовке) : автор - cryptictac housebigbang.panfandom.ca/artwork/ticcy.htm#one

Видеотрейлер: автор - tli housebigbang.panfandom.ca/artwork/thelibraniniq...


Примечание авторов русской версии: Если вы думаете, что невозможно жалеть Хауса и тревожиться за него больше,чем после просмотра 24 серии 5 сезона- тогда мы идем к вам)


Глава 1

"Каждый ищет что- то свое." (с) Eurythmics, Sweet Dreams (Are made of this).

Глава 2


«Это дом, где рождались и умирали» © Elton John, Funeral For a Friend (Love lies bleeding).

Глава 3

"Уходи пока можешь, чтобы жить дальше." (с) Queen, Dead on Time

....- Где тебя носит?- раздраженно спрашивает Уилсон,- я жду тебя здесь целую вечность!

Озадаченный, Хаус оглядывается вокруг и приходит в еще большее недоумение. Они с Уилсоном на крыше больницы, как бывало уже не раз, вот только как Хаус ни пытается, он не может вспомнить, зачем они решили здесь встретиться, и как он сюда добирался.
И еще Хаусу кажется странным упрек Уилсона: "целая вечность". Это чересчур, ведь они виделись не далее, как час назад, когда Уилсон выходил из своего кабинета, чтобы пойти...куда? Этого Хаус тоже не помнит, он был слишком занят решением очередной головоломки, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Уилсон сидит на низком парапете, огораживающем крышу по периметру, и Хаус хмурится: ведь это его место! И потом, он помнит, что Уилсон не любит смотреть вниз с высоты.... Почему же сейчас?...

- ...Ждешь меня...- Хаус, наконец, понимает, что продолжать Уилсон не собирается,- а зачем?

- Я хочу тебе кое - что показать,- отвечает тот,- кое- что интересное..., тебе понравится...

Хаус снова озирается по сторонам, пытаясь сообразить, что именно здесь могло бы его заинтересовать.
Крыша больницы выглядит... как крыша больницы и никак иначе. Скучно и уныло, как и всегда. Но именно этим она Хаусу и нравится - пустота и тишина, здесь он может побыть наедине со своими мыслями и чувствами, но сейчас не тот случай.

Потихоньку Хаус начинает сердиться.

- И что интересного, по-твоему, я должен здесь увидеть? - бурчит он, раздраженно постукивая тростью о каменную кладку парапета.

- А вот что.

Уилсон спокойно встает на ноги, поворачивается к Хаусу спиной и...делает шаг вперед. Несколько бесконечно долгих секунд Хаус стоит, словно загипнотизированный.
Наверняка, это просто какой- то дурацкий розыгрыш- из тех, что так любят показывать по телевизору воскресными вечерами. Хаус уже почти слышит голос ведущего, который скажет что-то типа: " Вас снимает скрытая камера!" и уже готов рассмеяться, но тут... он слышит неописуемо тошнотворный звук, с которым тело ударяется о землю.
Жуткое сочетание влажного хлюпанья и резкого, как пистолетный выстрел, треска ломающихся костей.
Хаус вмиг выходит из ступора и одним прыжком оказывается на краю крыши... он смотрит вниз и видит это...видит, пятью этажами ниже, Уилсон в ужасающе неестественной позе лежит на земле, и лужа багрово- черной густой крови окружает его голову жутким нимбом.
Больше всего Уилсон похож на тряпичную куклу, раздавленную колесами многотонного грузовика. Вот только кукла не может трагически погибнуть, потому что никогда не была живой...В отличие от Уилсона...

Который абсолютно и безнадежно мертв.

У Хауса мутится в голове, тошнота удушающей волной подступает к горлу, он в панике пытается отвести взгляд от страшного зрелища, но не может.
Руки Уилсона согнуты под противоестественными углами и даже отсюда Хаус видит выглядывающие из рваных ран белоснежные осколки, сверкающие в золотых лучах закатного солнца.
Ноги кажутся резиновыми из-за раздробленных костей, правая оказалась под спиной, а левая - под прямым углом отогнута в сторону... Хаус, наконец, находит в себе силы зажмуриться....

***
И тут же со стоном открывает глаза. Сердце в груди стучит так, что кажется, вот- вот сломает ребра и выскочит наружу, голова кружится...
Господи! Как хорошо, что это всего лишь страшный сон. И ничего больше.... С усилием, Хаус поднимается с кровати и хромает в туалет - мочевой пузырь грозит лопнуть. Надо отлить. И еще, может быть, принять ванну - футболка и пижамные штаны пропотели насквозь. Хаус плещет в лицо холодной водой, пытаясь смыть ночной кошмар без следа, и от этого его пробирает озноб. Он зябко ежится, зевает - широко, до боли в скулах, и решает, что, пожалуй, ванна может подождать до утра.
Сейчас он опять ляжет в постель: после такого стресса просто необходимо хорошенько выспаться... Выходя из ванной, Хаус бросает рассеянный взгляд в зеркало, и тут…что-то увиденное в нем, вызывает у него смутное беспокойство. Какая- то маленькая неправильность, совсем крошечная непонятность...

Хаус трясет головой, хмурится, и вместо спальни идет в гостиную.

На кофейном столике у дивана стоит бутылка из под бурбона. Пустая...
Странно, думает Хаус, я не допивал все до конца..Да какой там до конца, там оставалось не меньше половины. Однако, он позволяет этой загадке пройти мимо, ведь это совсем не то, что привлекло его внимание, отразившись в зеркале.

Хаус внимательно оглядывает комнату, пока в его поле зрения не попадает оранжевая баночка, закатившаяся за ножку кресла... Тоже пустая! Хаус наркоман, и именно поэтому он всегда совершенно точно помнит, сколько таблеток он принял, и сколько еще осталось, дабы не забыть вовремя пополнить запас.
Но ведь.. когда он ложился в постель, баночка совершенно точно не была пустой. Хаусу страшно хочется спать, поэтому он не паникует, а только лениво размышляет о том, что, возможно, сам прикончил и бурбон и таблетки, разгуливая ночью по дому в приступе какой- то странной формы сомнамбулизма.
Но все же, он сомневается в этом, потому что твердо знает, что никогда раньше не ходил во сне.

Он снова оглядывает гостиную, пытаясь все- таки понять, что именно увидел в зеркале...

И тут он это видит.

Видит руку Уилсона...на полу возле кушетки. Этот идиот, судя по всему, свалился с нее во сне. Хаус пожимает плечами и думает о том, что Уилсон, должно быть, жутко устал за сегодняшний день, раз не проснулся от такого падения... А может, он ударился головой и потерял сознание? Хаус обходит диван кругом и застывает, как вкопанный...

Уилсон.

Лежит на полу, сжавшись в комок, глаза открыты, щека и волосы испачканы рвотой, которая зеленоватой лужицей растекается рядом.
Хаус швыряет трость в сторону, бросается к нему и падает на колени. Он хватает Уилсона за руку, дрожащими пальцами ощупывает шею, пытаясь почувствовать пульс, но тщетно.

Его нет, и не может быть.

Не может, потому что Хаус вдруг понимает, почему оказались пустыми бутылка и оранжевый пузырек.

Но это понимание уже ни к чему.

Потому что Уилсон мертв.

Хаус всхлипывает и прячет лицо в ладонях, чтобы не видеть этого больше...

***
...И открывает глаза с болезненной гримасой, потому что все тело словно свело судорогой.

Что ж, будет ему впредь наука - не засыпать в своем любимом кресле в собственном офисе в разгар рабочего дня.

Хаус потягивается, словно огромный кот, и крутит головой, пытаясь разогнать кровь по затекшим мышцам. Поморгав, он сладко зевает и поворачивается к окну, за которым на бархатно- черном осеннем небе уже начали загораться первые звезды. Ну и ну, уже вечер. Хаус бросает взгляд на монитор компьютера: 8.12. Он уже давным- давно должен быть дома. Все еще ощущая ломоту во всем теле, Хаус осторожно закидывает рюкзак на плечо, и тут краем глаза замечает, что в офисе Уилсона все еще горит свет.

Это ж надо так заработаться! Нужно его срочно отвлечь и развести на поздний ужин.

Хаус добирается до кабинета Уилсона и громко стучит тростью в дверь. Ответа нет, но как раз это Хауса не удивляет. Когда Уилсон погружен в бумажную работу, он не видит и не слышит ничего вокруг. С такими способностями ему бы не онкологом быть, а бухгалтером!
Хаус ухмыляется и поворачивает ручку, чтобы открыть дверь. Так и есть: Уилсон сидит над бумагами... а вернее, не сидит, а лежит - головой на столешнице.
Хаус фыркает, представляя себе, какой болью в спине и пояснице обернется Уилсону эта поза наутро. Некоторое время Хаус просто смотрит на него, испытывая непреодолимое желание просто повернуться и уйти, чтобы доказать Уилсону, что бумаги могут причинить человеку настоящую боль. Соблазнительно, конечно, но... так и быть, сегодня он добрый. Да и голодный, если на то пошло.

Громко топая, Хаус подходит к столу и трясет Уилсона за плечо, но тот не торопится просыпаться.

В недоумении, Хаус хмурится, трясет Уилсона еще сильнее и неожиданно морщится.

Он чувствует, что его рука стала влажной... и липкой.

Хаус не понимает в чем дело, пока не подносит ее к глазам и не видит то...

Что сделало влажной его руку.

Кровь.

Пальцы Хауса сразу же ложатся на шею Уилсона, в надежде нащупать пульс..

Но жилка на шее неподвижна, сердце перестало качать кровь по венам.

Уилсон мертв.

Снова.

Спокойно и хладнокровно, словно наблюдая эту сцену со стороны, Хаус осматривает Уилсона, пытаясь определить причину смерти. Губы не посинели, значит, это не удушье. Нигде нет кровоподтеков, значит, шея не сломана. Что же тогда?
И тут Хаус находит то, что искал...

Удар по голове тупым, тяжелым предметом. Потеря крови слишком серьезная, чтобы Уилсон мог дожить до его прихода.

Негнущимися пальцами Хаус ощупывает края раны, ощущая, как в горле образуется огромный ком.

Голова Уилсона проломлена, и кусочки мозга вперемешку с осколками кости вытекли из дыры в черепе на белые бумажные листы, исписанные его ровным красивым почерком, словно желе из экзотических фруктов на фарфоровую тарелку.

Хаус обшаривает все вокруг невидящим взглядом, словно надеется отыскать убийцу или орудие преступления где- нибудь поблизости... и долго искать не приходится.
На столе стоит бутылка дорогого шампанского "Асти Мондоро"- название почему- то сразу бросается в глаза, когда Хаус берет бутылку в руки... и тут же роняет на пол, увидев ее дно - скользкое и черное от запекшейся крови.
Бутылка разбивается вдребезги, разлетается по кабинету сотнями сверкающих, словно бриллианты осколков, густая ароматная пена бьет Хаусу прямо в лицо. Он зажмуривается, пытаясь защитить глаза....


****

И снова резко их открывает, задыхаясь и судорожно хватая ртом возду. Хаус быстро садится. От этого начинает кружиться голова и туман застилает глаза, когда он пытается определить, где находится. Он на работе? В клинике? Точно, на этот раз он не добрался до своего кресла, а заснул на кушетке прямо в смотровой. Ну что ж, так хотя бы ничего не затекло...

- Хаус! Что с тобой такое?

Уилсон..?

Из груди Хауса вырывается вздох облегчения такой силы, что он мог бы одним выдохом наполнить воздушный шар.

- Все нормально, не волнуйся. Я просто не выспался...засиделся допоздна за просмотром..

-... Порно по интернету! - Уилсон заканчивает фразу за него и закатывает глаза. Совсем, как Хаус, когда считает кого- то идиотом.

Хаус протирает глаза, зевает и потягивается.

- Чего тебе? Тебя Кадди послала найти меня?

- Нет. Я сам решил поискать тебя.

- Зачем?- Хаус пожимает плечами и бросает взгляд на часы,- "Центральная больница" начнется только через полчаса...

- Я в курсе,- отвечает Уилсон без тени улыбки,- но у меня была другая цель.

Уилсон закрывает дверь, приваливается к ней спиной и изучающе смотрит на Хауса, отчего тот почему- то начинает нервничать.

- Ну и...?

Уилсон не отвечает. Он двигается с места, обходит Хауса, сидящего на кушетке, и направляется к шкафчику, в котором хранятся ампулы и наполненные шприцы. Достает несколько штук и демонстрирует их Хаусу. Тот щурится, но все же ухитряется прочитать надпись на этикетке...Эпинефрин.

Хаус заинтригован дальше некуда. Он устраивается на кушетке поудобнее и с интересом ждет дальнейшего развития событий.

Уилсон аккуратно снимает колпачки со всех шприцев сразу и, прежде чем тот успевает хоть как- то среагировать, молниеносно вонзает их себе в предплечье. Он морщится, но похоже, только из- за того, что ему все- таки трудно управляться с тремя шприцами одновременно, а весь его вид говорит: это ерунда, оно того стоит!

Уилсон резко вдавливает поршни до упора.

- Я хочу, чтобы ты знал,- говорит он Хаусу мягко и совершенно спокойно,- все это - только из-за тебя.

И тут же падает на пол, как подкошенный.

Хаус соскальзывает с кушетки, чтобы подхватить его, но не успевает. Тогда он просто хватает руку Уилсона и сразу ощущает под своими пальцами бешеное биение пульса. Хаус пытается сосчитать его стремительные скачки, но безуспешно, и тогда он пробует усадить Уилсона прямо на полу, поддерживая его за плечи, и снова нащупывает пульс на его шее в отчаянной надежде, что он замедлился.

Но он не замедляется.

Он просто исчезает.

Совсем.

И тут Хаус соображает, что нужно вызвать помощь. Он ударяет кулаком по кнопке вызова медсестры, а сам срывает с шеи Уилсона новый галстук в серую полоску, разрывает на его груди рубашку, посыпая пол градом пуговиц, одним движением оседлывает бедра Уилсона и начинает непрямой массаж сердца. Хаус сильными уверенными движениями давит ему на грудь, время от времени останавливаясь только для того, чтобы сделать ему искусственное дыхание рот в рот.

Дверь с грохотом распахивается и в комнату врываются сестры с реанимационным набором. Хаус хватает дефибриллятор, в страшной спешке выдавливает из тюбика столько геля, что и электроды и его собственные руки становятся скользкими.

- ЗАРЯЖАЕМ! РАЗРЯД! - кричит Хаус, прижимая холодный металл к груди Уилсона, при этом безнадежно пачкая края его рубашки.

"Он меня убьет!"- проносится в голове дикая в своей неуместности мысль.

Тело Уилсона выгибается дугой, подпрыгивает на полу и падает обратно. Хаус ищет пульс...

Его нет, как и не было.

-ЗАРЯЖАЕМ! РАЗРЯД!

Подскок. И снова падение.

Ничего. Прошло четыре минуты.

-РАЗРЯД!

Пять минут.

Волна отчаяния захлестывает Хауса с головой и грозит утопить. Пять минут! Если даже им удастся вытащить его, это будет уже не Уилсон. Так долго без кислорода...У него будет повреждение мозга. Крайне тяжелое повреждение...
Это не важно. Не важно, каким он вернется оттуда. Пожалуйста… Пусть только вернется…

-РАЗРЯД!

Уилсон лежит неподвижно, словно издевается над Хаусом. Будто таким немыслимо извращенным способом напоминает ему о том, что все, происходящее здесь и сейчас - целиком и полностью его вина.

Хаус упрямо щелкает переключателем, снова увеличивая напряжение.

-РАЗРЯД!

Шесть минут.

Одна из медсестер, которая давно пытается Хаусу что-то сказать, бросает это безнадежное занятие и выскакивает из кабинета. Но Хаусу наплевать.. наплевать и на нее и на того, кого она наверняка приведет с собой. Ведь они ничем не могут помочь Уилсону, а значит - просто выбросить это из головы. Ведь все место в ней занимает сейчас только одна мысль - как заставить его сердце снова работать…

Давай же, ебанный идиот! Оживай, чертов ублюдок! Какого черта ты это сделал?! И почему, мать твою, из-за меня?!

-РАЗРЯД!

Дверь открывается. Ну вот, и морская пехота прибыла на помощь. Это Кадди: стоит на пороге и смотрит на все происходящее недоумевающим взглядом.

- Сколько раз уже ты пытался запустить сердце?- спрашивает она совершенно спокойно. Так спокойно, будто бы один из ее лучших врачей, один из ее любимых друзей, не лежит мертвым( он не мертв, не мертв!) на полу смотровой.

Не обращая на Кадди никакого внимания, Хаус снова заряжает электроды.

-РАЗРЯД!

За него Кадди отвечает предательница- медсестра:

-Это уже восьмой раз!

Уилсон холоден и неподвижен. Пульса нет...

-ЗАРЯЖАЕМ! РАЗРЯД!- в панике кричит Хаус, чувствуя, как по его щекам начинают бежать влажные ручейки. И вдруг понимает, что это не паника... это отчаяние...

Задержав дыхание, они ждут чуда... Но его не происходит...

Хаус снова заряжает электроды, но не пускает их в дело. Похолодев, он слушает твердый, уверенный голос Кадди:

- Время смерти - два тридцать пополуночи.

Она подходит к Хаусу поближе.

-Положи электроды, все уже кончено...

Хаус не двигается. Тогда Кадди сама выключает их, осторожно вынимает из рук Хауса и кладет его перепачканную гелем руку на свое плечо, пытаясь вывести из смотровой. Но Хаус не может вот так просто бросить Уилсона и уйти... ведь в отличие от него, тот совершенно не выносит одиночества...И Хаус все еще может спасти его...

- Нет! Подожди!- Хаус делает попытку вывернуться, но Кадди удерживает его
его на месте, и светлая ткань рукава ее пиджака темнеет и становится влажной от его слез,- Я... блядь! Я ведь даже не ввел ему атропин! Мы ведь все еще можем...

Кадди осторожно прикрывает рукой его рот.

- Не можем... уже слишком поздно, Хаус....

Хаус утыкается лбом ей в плечо, отгораживаясь от всего мира...


****

...И снова открывает глаза. Он делает несколько коротких судорожных вздохов, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце.

Ну, теперь точно все в порядке - он проснулся в собственной смятой постели, дома, в одиночестве...? Или нет?...

Он прислушивается, но кругом царит тишина... Все- таки, идея запивать таблетки викодина коктейлем из пива и скотча была не самой удачной, тут Уилсон был определенно прав. Собственно, он бывал прав каждый раз, когда напоминал Хаусу об этом, но никогда еще после этого его не посещали такие кошмарные сновидения.
Хаус потягивается, сильно и долго, до хруста в костях... почему- то этот звук кажется ему ужасно неприятным...Хаус бросает взгляд на часы - восьмой час утра, надо бы вставать, наверное. Он нехотя поднимается с кровати и выходит из спальни. На диване в гостиной он обнаруживает сладко спящего Уилсона и ни капельки этому не удивляется. Какие бы причины не выгнали того ночью из дома, а это, как правило, ссора с очередной миссис Уилсон,и в итоге он всегда оказывается на Хаусовом диване.

Совершая свой утренний туалет, Хаус нарочно пытается создавать как можно больше шума. Наконец- то он будет отомщен! Впервые за столько лет у Хауса появился прекрасный шанс отыграться за все невыносимо ранние пробуждения, которые ему регулярно устраивал Уилсон, громко жужжа феном или еще того хуже - блендером, в котором он готовил какие- то колдовские зелья, в состав которых наверняка входила плацента нерожденных младенцев, лягушачья икра и китовый жир, и которые он легкомысленно именовал маской для волос.

Хаус грохочет дверцами кухонных шкафчиков, изо всех сил бабахает любимой кружкой по столу, насвистывая намеренно громко и ужасающе фальшиво.

Никакой реакции.
Хаус в негодовании заглядывает в гостиную. Конечно, он знает, что Уилсон всегда спит крепко и спокойно, как и положено совершенно здоровому человеку с чистой совестью...но не до такой степени.

А кроме всего прочего, Хаус, как пристально он не вглядывается, никак не может заметить, как поднимается и опускается его грудь. Хаус хмурится, ковыляет к дивану и берет Уилсона за руку, чтобы проверить пульс..

Пульса нет.

Сердце Хауса, только- только было успокоившееся, снова грозит разнести в клочья его грудную клетку, в опустевшей голове мелькает одна единственная мысль - может это еще один кошмарный сон?!

Но она тут же исчезает, как перышко, подхваченное ураганом. Рука Уилсона холодна как лед.

Он давно мертв...

****
- Ты - идиот! - сердито хмурит брови Уилсон, - ты едва не убил себя.

- Так и было задумано.

- Ты на самом деле хотел умереть?

- Я хотел почти

умереть,
почувствуй разницу,- лениво огрызается Хаус, хотя сейчас он и сам в этом уже сомневается.

Он видел странные сны.. странные и страшные.. Но этому есть разумное, логическое объяснение: мозг постепенно отключается, наступает клиническая смерть... Дело только в этом, просто одна из тысяч химических реакций, которые ежесекундно происходят в организме. Нейроны, в предсмертных судорогах посылающие импульсы из ниоткуда в никуда, пока мозг умирает в отсутствии кислорода.

Уилсон, расслабься, не паникуй... я в полном порядке.

- Может быть, ты действительно собирался почти умереть, но тебя совершенно не интересовало, выживешь ты или нет! – продолжает кипятиться Уилсон.

- Но ведь это ты настаивал, чтобы я увидел все своими глазами!

Хаус спорит чисто рефлекторно, ему и самому уже кажется, что идея была никудышная. И потом, что нового он надеялся увидеть на той стороне? Ведь в состоянии клинической смерти он был уже не один раз...

Все это было зря...я не узнал ничего большего, чем знал до этого..только странные разрозненные, размытые образы, но это была агония умирающего мозга, только и всего...Там ничего нет... абсолютное ничто...пустота...

Хаус спрашивает Уилсона, как дела у парня, засунувшего нож в розетку, ощущая болезненную потребность поговорить с ним...
Все- таки, кое-что полезное от своей безумной затеи Хаус получил: то место, где он побывал...это были явно не небесные кущи, скорее наоборот.

Видеть, как Уилсон раз за разом умирает тысячами ужасных смертей- это мой собственный, персональный ад.

- Парень умер около часа назад. Удар током на следующий день после множественных повреждений внутренних органов не так полезен для здоровья, как может показаться.

Хаус не отвечает, он просто лежит, наслаждаясь голосом Уилсона, который звучит для него сейчас как райская музыка...Так чудесно слышать как он говорит и какая разница, что именно...

Уилсон говорит с ним, и это значит, что он здесь, что он жив, можно протянуть руку и дотронуться до него...Находясь на волоске от смерти Хаус кое- то понял..., кое- что крайне важное... то, ради чего стоило так рисковать...
Он не сможет жить без Уилсона.
Вот и все.

- Зачем тебе нужно было поговорить с ним? Ты что- то видел...там?

Но Хаус не собирается обсуждать эту тему.

Ему совершенно не нужно знать, что именно я там видел... Совершенно, абсолютно не нужно...А значит, я ничего и не видел...Просто ни-че-го!

Хаус пытается отвлечь Уилсона от расспросов, свернув на эозинофильную пневмонию, но тот не собирается сдаваться так просто.

Он беспокоится, и в то же время ему страшно интересно, и он видит, что Хаус лжет... Уилсон всегда это видит... Но Хаусу нечего ему рассказать. Это ведь были просто галлюцинации, ужасающе реальные, но ничего сверхъестественного здесь нет, сплошная биохимия, просто нейронные импульсы.

И, тем не менее, знать об этом Уилсону не обязательно. Хаус не желает говорить с ним на эту тему.

Он ничего не видел.

Разве что, как Уилсон снова и снова умирает при ужасных обстоятельствах.

Но мы уже выяснили, что это просто реакция мозга на кислородное голодание, ведь так?

Хаус снова пытается сменить тему, и у него вроде бы начинает получаться. Вроде бы, но не совсем.

Ничего, ничего и еще раз ничего! И никогда! Перестань меня расспрашивать, я не видел ничего такого, о чем мог бы тебе рассказать. Ни сейчас, ни потом. Я хочу забыть об этом навсегда!

Хаус осторожно сжимает обожженную ладонь в кулак. Черт, больно... Но это хорошо, даже очень хорошо, просто отлично. Ведь это значит, что все происходящее - реально, это значит, что Уилсон здесь, живой и невредимый. Живой...
Да и о чем это он, собственно? Ведь он ничего там не видел..

- На тебя даже смотреть больно. Назначу тебе обезболивающих дополнительно.

И вдруг Хаус понимает, что прямо сию минуту он должен сказать Уилсону нечто очень важное...то, что донесло бы до него истину, невероятную в своей простоте, которую он принес в своем сознании с той стороны..

...Уилсон- главное, что есть в моей жизни...

Итак, давай! Скажи это!

- Я люблю тебя.

Тот скептически приподнимает бровь, продолжая строчить что- то в медкарте.

Это не он говорит, это обезболивающее бормочет глупости у него в венах. Любит он меня, как же! Как он может меня любить и продолжать творить такое с собой? И со мной. Сколько раз я еще увижу, как он умирает? Сколько раз услышу: Хаус мертв?

Хаус видит, что Уилсон не обращает на него внимания и начинает молча паниковать.

Черт! Блядь! Он мне не верит. Или верит, но не хочет этого?...

Точно, не хочет.

Спокойно! Все нормально, все в порядке. Я ведь просто хотел, чтобы он знал? Ну, так теперь он знает. Знает, что я действительно люблю его..., конечно, совсем не в этом смысле.

Да..., не в этом...Хорошо, что Уилсон меня не любит, иначе было бы страшно неловко...


Потому что я ведь не влюблен в него, правда? Не влюблен…и поэтому все будет хорошо...





Продолжение следует..

@музыка: London After Midnight - "Shatter"

@темы: слэш, переводы, фанфики

Comments

[Rebekka_L]

CherryBill

Уилсон-то на работу ходит? О_о

Он в отпуске по уходу за ребенком по личным обстоятельствам). Это станет ясно дальше)
Спасибо, очень здорово, что вам нравится)

а здесь Хаус непривычно расклеивается

Так то то и оно!) В этом весь трагизм и есть). Я так полюбила этот фик, что просто готова защищать его грудью)))))))))

[a.k.a Fran]

Да, и еще такие травмы головы бесследно не проходят, автор, видимо, тоже так считает.

Оу, про эту подробность вечно забываю xD
Пожалуй, да - но легкий, таки, перебор есть, имха)

[Вишня Доброе Деревце]

Он в отпуске по личным обстоятельствам)

Rebekka_L, =)) вот это-то меня и насторожило... не верится, что Кадди вот так отпустила глав сразу двух отделений. ладно Хаус, но Уилсона!
и да, мне безумно нравится! редко когда фанфик так увлекает. а защищать его не надо, я вовсе не критикую)) ООСы нормальное явление в фанфикшене, ибо он даёт нам тот красивый трагизм, которого мы не дождёмся от сериала. тем более, здесь чувствуется чисто женская рука автора. ^^

[Эйни Птичка-Синичка]

Все, распробовала... ^___^
Понравилось, и даже очень! Спасибо Smothered Hope и Rebekka_L!!!
(вы уж только не бросайте его, как "Метод воздействия"....Lee.m тоже чудесно переводит, просто тот ваш маневр меня немного настораживает...)
Хотя не отпускает какое-то странное ощущение, будто читаешь не полноценное произведение, а его хороший пересказ... То ли повествование в настоящем времени меня сбивает, то ли, то что события как-то быстро развиваются... Не знаю...
Блин, а я так надеялась, что Хаус все таки вгонит себе эту убойную дозу морфия!!! Просто давно и безрезультатно ищу фанфик, где Хаус пытается покончить жизнь самоубийством... Ну, да...заводит меня эта тема...
И еще, хотела спросить- а что такое при-слэш????

[Rebekka_L]

здесь чувствуется чисто женская рука автора. ^^

О, да!)))))) Именно она здесь и чувствуется)))


Эйни Птичка-Синичка , распробовала?))) вкусно, да?) Этот мы не бросим ни за что, да и с тем еще не все потеряно)

а защищать его не надо

Да мне собственно, особо и нечем, про грудь это я сильно преувеличила. Какая там грудь- одно недоразумение)

ладно Хаус, но Уилсона!

А что делать? Тогда бы и фика не было).

И еще, хотела спросить- а что такое при-слэш????

Это такой как бы еще не совсем слэш, ведь пока ничего, выходящего за рамки трагического броманса, не было). Да, вот так, наверное, и есть: при- слеш- это броманс видимо)

[Вишня Доброе Деревце]

пока ничего, выходящего за рамки трагического броманса, не было)

Rebekka_L, когда ж будет-то? больно ведь на них смотреть, несчастных таких... или им несчастная судьба уготована на весь фик?

а вот грудь не стоит оскорблять, мало ли что ещё защищать придётся))

Тогда бы и фика не было).

точно)) нет, мне определённо нравится, что они проводят вместе столько времени. и к утреннему фену ведь всё-таки можно приспособиться!

[Smothered Hope]

Эйни Птичка-Синичка
И еще, хотела спросить- а что такое при-слэш????
жесткий броманс в самом преддверии слэша))
Блин, а я так надеялась, что Хаус все таки вгонит себе эту убойную дозу морфия!!! Просто давно и безрезультатно ищу фанфик, где Хаус пытается покончить жизнь самоубийством... Ну, да...заводит меня эта тема...
вот это кровожадность

О, да!)))))) Именно она здесь и чувствуется)))
*шепотом* автор - мужик)))
Вот соавтор - точно женщина, хотя, мне кажется, в фике она была ответственна немного за другое..
CherryBill
не верится, что Кадди вот так отпустила глав сразу двух отделений. ладно Хаус, но Уилсона!

Ну, Хаус как бы на больничном, а Уилсон мог взять отпуск за свой счет Мне кажется, Кадди ради такого дела (ради Хауса) пошла бы ему навстречу
когда ж будет-то? больно ведь на них смотреть, несчастных таких... или им несчастная судьба уготована на весь фик?
как бы сказать, чтоб не спойлерить..))
в произведениях такого жанра герои, думаю, счастливыми не бывают))
Но слэш в фике - будет)) Такой, хмм.. довольно специфичный... Рейтинг нц-17 поставлен не только из-за описаний смерти

[Jain15]

в произведениях такого жанра герои, думаю, счастливыми не бывают

Боже, и как же дальше читать фик, зная что все плохо кончится?! Ну неужели совсем никакой надежды на счастье? Как говорится, что жил - то зря?

[Эйни Птичка-Синичка]

Smothered Hope
жесткий броманс в самом преддверии слэша))
А! Знаю-знаю... сама подобное как-то писала.(просто думала, что это называется пре-слэш).
Меня смутил рейтинг фика-думала какой нафиг может быть при-слэш с НЦой одновременно...
И до сих пор думаю...
Вы меня еще больше заинтриговали!

[Smothered Hope]

Jain15
Ну неужели совсем никакой надежды на счастье?
этот фик очень мрачный)
но автор пишет сиквел И я тоже очень надеюсь на хэппи-энд
Эйни Птичка-Синичка
А! Знаю-знаю... сама подобное как-то писала.(просто думала, что это называется пре-слэш)
дада, pre-slash .
Эйни, когда порадуешь нас своим очередным творением?
Меня смутил рейтинг фика-думала какой нафиг может быть при-слэш с НЦой одновременно...
тут какая штука: на самом деле, это не совсем пре-слэш (действительно, какой может быть пре-слэш с таким рейтингом?Меня это тоже поначалу смутило, ага.) . Но то, что происходит в фике, и слэшем в классическом понимании тоже не назовешь, как мне кажется..
В общем, там дальше будет понятно, почему

[Smothered Hope]

Глава 3

Уходи пока можешь, чтобы жить дальше. (с) Queen, Dead on Time

...Хаус просыпается внезапно, вздрогнув, как от толчка.
Он нехотя открывает глаза, садится в постели и бросает взгляд на часы. Одна минута второго. Пополуночи.
Черт возьми, он ведь только что заснул...Разочарованно застонав, он падает обратно на подушку, решительно смыкает веки и старается выбросить из головы все мысли, чтобы ничто не мешало ему снова погрузится в сон...

Не удается.

Он беспокойно ворочается с боку на бок, переворачивает подушку холодной стороной вверх, пробует мысленно считать овец, прыгающих через забор, но сбивается со счета уже на первом десятке......

Все бесполезно. Будто маленький жучок- древоточец едва заметно, но настойчиво, гложет его разум. Какое- то смутное, неясное беспокойство мешает овцам быть точно пересчитанными...

...Уилсон. Конечно же, все это из- за него..

Хаус осторожно переворачивается на живот и фыркает в подушку. Вот глупости! Уилсон в полном порядке. В приемном много работы, вот он и задерживается ...С Уилсоном всегда все в порядке. Ну...почти всегда...
Ему совершенно не нужно ни о чем волноваться. А вот что нужно - так это поспать. Просто снова лечь и заснуть, выбросив из своей больной головы все идиотские, лишенные всякой логики думы о том, что с Уилсоном обязательно что- то должно случиться.

Он закрывает глаза и долго- долго лежит в темноте, пытаясь заснуть. Но сон не идет, и Уилсон не возвращается, хотя прошла уже целая вечность...вечность длиной в семь минут, если верить часам на прикроватной тумбочке.

Хаус не выдерживает, резко садится на кровати и обхватывает голову руками, пытаясь заставить замолчать тревожный тоненький голосок в , нашептывающий ему в уши ужасные вещи об Уилсоне. Но как Хаус не старается, голосок не замолкает.

Ни на секунду.

Уилсон в полном порядке, с ним ничего не случилось, это просто шалят нервы... Нет никаких причин для тревоги..

Но есть странная, ничем не подкрепленная уверенность, что с Уилсоном что- то неладно.

Хаус снова с проклятьем падает на кровать и продолжает вглядываться в темноту широко раскрытыми глазами.

Никакой логики...просто разум складывает мозаику из разрозненных кусочков прошлого и настоящего...у меня обычная бессонница, как и у миллионов других людей...все это полная ерунда...

Пять минут спустя Хаус окончательно убеждает себя самого в собственной правоте...., а потому опять садится в постели и тянется за мобильником. Ему только нужно убедиться, что с Уилсоном все хорошо, просто услышать его голос...А иначе ему ни за что не заснуть до самого утра.

Он набирает номер Уилсона и слышит в ответ лишь длинные гудки...снова...и снова... и снова.

Набрав номер в пятый раз и в пятый раз выслушав в ответ неумолимое :"Ту-ту-ту-ту...", Хаус звонит в квартиру Эмбер.
А потом в кабинет Уилсона.

И опять ничего, кроме опостылевших гудков, терзающих слух и разум.

Твою мать!

[Smothered Hope]

Хаус швыряет телефон в сторону и начинает лихорадочно одеваться, не попадая руками в рукава и лишь с третьего захода сумев застегнуть трясущимися пальцами молнию на джинсах.
Он хватает трость, выскакивает за дверь, не потрудившись запереть ее за собой, и садится на мотоцикл, все эти дни терпеливо ожидающий его около входа.
Он осторожно выезжает на шоссе, все еще мысленно твердя про себя, что все это полная ерунда и бессмысленный бред.. бред и глупые, дурацкие страхи.... с ним ничего не случилось! Уилсон в порядке, с ним все хорошо.

На самом деле, хорошо. С ним все в полном порядке.

Он мчится по пустому шоссе, разбрызгивая во все стороны лужи, оставшиеся после недавнего дождя.

Ему кажется, что он тащится со скоростью черепахи и он бросает быстрый взгляд на спидометр. Восемьдесят миль в час. Этого вполне достаточно, торопиться совершенно некуда, ведь волноваться не о чем... все хорошо, все совершенно нормально и с ним, и с Уилсоном. Да и что, черт побери, с ним может быть не так?! Уилсон в порядке. Как обычно спасает жизнь очередному лысому ребенку или заполняет бесконечные медицинские карты, сидя в кабинете...и ему совершенно наплевать на то, что Хаус тут сходит с ума от неизвестности!
Восемьдесят восемь миль в час...Хаус следит за дорогой, мысленно репетируя речь, которую произнесет перед копом, который вскорости наверняка его остановит. Странно, что никто не сделал этого до сих пор...
«Извините, офицер, но я врач...я должен ехать, и как можно скорее...у меня срочный вызов...да, конечно, вот мое удостоверение члена Американской Медицинской Ассоциации...а теперь, пожалуйста, могу я уже...»

Но зачем врать копам? Ведь с Уилсоном все в порядке. С ним все нормально, все прекрасно, просто замечательно...

С Уилсоном. Все. Нормально. С ним абсолютно ничего не случилось. Ничего...ничего...ничего!

Повторяя эти слова вслух, будто заклинание или буддистскую мантру, Хаус поддает газу и стрелка спидометра, вздрогнув, перебирается за отметку девяноста миль в час. Зачем он это делает, ведь нет никакой необходимости так спешить...
....потому что волноваться не о чем...не о чем...Уилсон просто зарылся по уши в свои медкарты и сидит в кабинете в полной безопасности...офицер, я прошу вас, это срочный вызов... да, экстренная ситуация...зачем я вру ему, ведь ничего экстренного нет, потому что с Уилсоном все хорошо....нет, офицер, я не пьян и не под кайфом...в кармане?... это просто обезболивающее, викодин ...конечно он принадлежит мне...пожалуйста, я врач, это срочный вызов... да, я знаю, я приношу свои извинения... я был в дороге, когда получил его, вызов действительно срочный...мне позвонили и я...конечно, я остановился на обочине и только тогда ответил...благодарю вас, офицер...

[Smothered Hope]

Но весь этот сбивчивый монолог звучит только у него в голове, ведь его никто не остановил, и нет никакого копа, чтобы выслушать его путанные объяснения, и с Уилсоном ничего не случилось, поэтому совершенно незачем гнать мотоцикл со скоростью... девяносто пять миль в час. Ведь это просто, черт возьми, опасно, он никогда раньше не выжимал из своего Триумфа больше девяноста пяти... Сердце скачет в груди испуганным зверьком, пойманным в капкан, но это только из- за бешеной скорости, ведь, что ни говори, а девяносто... шесть- это уже слишком, даже для него. Это не из- за Уилсона...потому что с ним- то все хорошо и волноваться не о чем...

Ветер свистит и ревет в ушах, оглушая и не давая сосредоточиться, стрелка спидометра снова ползет вверх...девяносто семь?..или уже девяносто восемь...Ему становится трудно дышать, кажется, что легкие вот- вот разорвутся, но ведь ему действительно нужно спешить...

...Хотя зачем? Уилсон ведь просто занят бумажной работой или просто лечит очередную раковую опухоль..это ведь то, за что ему платят деньги....Ведь он, мать его, отличный гребанный онколог и отлично делает свою гребанную важную работу, пока Хаус тут...
...пока Хаус тут в который раз уже проезжает мимо этого мертвого засохшего дерева...он может поклясться самым дорогим, что у него есть...жизнью Уилсона?...что он ездит по кругу...девяносто... девять миль в час- это быстро, очень быстро, а больницы нет и в помине... неужели это шоссе бесконечно?...

И разве он не проезжал уже мимо этого магазина?... он что, стоит на месте?...как же еще далеко, просто невообразимо...хотя это не имеет значения, ведь Уилсон в порядке...

...но все равно, его нужно спасти, потому что что- то все- таки идет не так. Хаус знает это как дважды два, знает , как то, что топот копыт- это не всегда лошади...а сегодня это точно не они......это могут быть зебры, антилопы или даже единороги...как в тот раз...когда он решал медицинскую головоломку и тоже твердо знал, что это не лошади...И это значит, что Уилсон не в порядке...об этом криком кричит та часть Хауса, которая ответственна за решение головоломок и шарад. Она настойчиво твердит, что с Уилсоном случилось несчастье, что- то страшное и необратимое.

...Уилсон... с ним что- то не так...но, может быть, его еще можно спасти? ..Конечно можно! И Хаус может это сделать...только он один и может. Это будет полная смена ролей, ведь обычно это Уилсон собирает Хауса по частям после очередного кораблекрушения...Но теперь есть что- то конкретное, что- то или может быть кто- то, от чего Хаус может и должен его защитить. Тростью ли, голыми ли руками или как- то еще, но он остановит любого, кто сделает Уилсону больно! Конечно, если только Уилсон не причиняет боль сам себе...Вот тогда Хаус может смело и уверенно отправляться на хуй, потому что при все своем медицинском великолепии он ни разу ни психиатр.

[Smothered Hope]

Но чтобы спасти Уилсона, нужно сначала до него добраться. А он все еще не доехал до больницы. Почему?..
Он точно уже проезжал мимо этого здания и мимо вот этого сухого, странно изогнутого дерева..и он не может добраться до клиники...он так спешит, но не может...не может... Уилсону так нужна его помощь, а он застрял тут, как муха в янтаре, и не может помочь..не может...не может...а ведь он должен туда попасть...но почему- то не получается..., он просто не...

И тут раздается КРИК.

Кто это кричит? Он сам или кто- то другой, невидимый для него? Крик оглушает и лишает рассудка, и тут к нему присоединяется голос, который кажется странно знакомым...он точно знает его, но откуда?...

И в первый раз в жизни в его гениальную голову приходит мысль о том, что это Бог говорит с ним...ведь больше некому, на шоссе пусто, там только ветер и крик, его крик...и этот голос.. а ведь его не должно быть, раз рядом- никого...но голос здесь, и он не внутри головы, он реален, ведь Хаус слышит его..значит голос принадлежит кому-то... Богу?... но этого не может быть, он ничего не сделал, чтобы заслужить такое внимание, значит, это просто галлюцинация...галлюцинация- это нормально, или по крайней мере объяснимо... С галлюцинациями он как- нибудь справится, не в первый раз.

А голос продолжает надрываться:

-ХАУС! Да очнись же ты!!! Хаус!

В голосе слышится неприкрытая паника, и это пугает.

-Хаус! Давай, проснись наконец! Это просто дурной сон! Ну давай же!!!

Это сон?

Сон...сон...

Он знает, что значит это слово. Память услужливо предоставляет ему стандартные английские, а также медицинские и фрейдистские определения этого существительного, включая номера страниц различных словарей и учебников. Сон - это...

Он чувствует, как чьи- то дрожащие руки крепко хватают его за плечи и начинают безжалостно трясти.

- Хаус! Да просыпайся же! У тебя нога заболит еще сильнее, если ты будешь так метаться!

Одна рука отпускает его плечо и бьет по щеке- не сильно, но весьма ощутимо.

-Да проснись ты!!!

И тут, наконец, Хаус вздрагивает и просыпается. Первое что он видит- это испуганный, тревожный взгляд карих глаз.

- Хаус, что с тобой? Ты как?

- Ничего...нормально,- бормочет Хаус,- просто плохой сон. Спасибо, что разбудил.

- Плохой сон,- повторяет за ним Уилсон,- ты сам- то понимаешь, что говоришь? Ты так кричал, что разбудил не только меня, но, думаю, половину всех соседей тоже. Посмотри на себя, ты весь вспотел, хоть выжимай.

Хаус опускает голову и оглядывает себя сверху.

- Да уж. Но это легко исправить. Я в душ, а ты иди спать.

-Спать!- Уилсон закусывает губу и с тревогой заглядывает Хаусу в глаза,- не уверен, что мне удастся снова заснуть. Я лучше пойду, упаду в постель с сердечным приступом, а ты просто толкни меня, если тебе что- нибудь понадобится. Даже просто поговорить.

У Хауса просто нет сил язвить в ответ, да и потом, Уилсона этим не проймешь, поэтому он просто кивает и озирается по сторонам.

[Smothered Hope]

- Ты не это ищешь?- спрашивает Уилсон, поднимая трость, которая валяется в противоположном конце комнаты,- по- моему ты забросил ее сюда во сне.

"Это еще хорошо, ведь мог бы и в окно",- думает Хаус, забирая ее у Уилсона.

Уилсон зевает, выходит из спальни и снова укладывается на диван. Напоследок он бросает на Хауса еще один озабоченный взгляд:

- Я серьезно. Если что- нибудь будет нужно...Ты ведь действительно до смерти перепугал меня своими криками.

Хаус виновато кивает головой и идет в ванную. Он с наслаждением подставляет лицо горячим водяным струям, надеясь смыть прочь ночной кошмар, а потом меняет влажное постельное белье и ложится в постель.

Больше этой ночью он не спит.

Около восьми утра Уилсон тихонько, чтобы не разбудить Хауса, если тот еще не проснулся, проскальзывает в спальню и начинает собирать с пола влажное постельное белье, которое Хаус не удосужился сунуть ночью в бельевую корзину.

Но тот не спит, и поэтому первым задает Уилсону самый важный вопрос этого утра.

- Ну что, как спалось?

- Как ни странно, нормально,- отвечает Уилсон, жестом указывая Хаусу на наволочки, которые нужно снять с подушек,- а тебе?

Хаус неопределенно пожимает плечами, стягивая наволочку, которая явно нуждается в стирке. Он бросает ее Уилсону, а сам встает и хромает в ванную, по дороге глотая викодин.

Он мочится и чистит зубы, пока тот загружает стиральную машину, а потом возвращается в спальню, где застилает постель покрывалом, ложится на него и ждет Уилсона.

Тот появляется парой минут позже и молча начинает массировать его ногу.

Как только напряженные после бурной ночи мышцы немного расслабляются, Уилсон приступает к уже привычному для Хауса курсу упражнений.

Хаус прикусывает нижнюю губу, морщится и сжимает в кулаке край покрывала, когда Уилсон, тоже, видимо, еще не совсем пришедший в себя после ночного переполоха, давит на его бедро слишком сильно.

- Может, ты все- таки расскажешь мне, что тебя так напугало этой ночью?- спрашивает Уилсон извиняющимся тоном и тихонько поглаживает больное место,- у меня чуть сердце не остановилось, когда ты начал кричать...

- Ну, знаешь, когда я проснулся, это выглядело уже скорее забавным, чем страшным,- немного подумав, отвечает Хаус,- как обычно и бывает во сне. Сейчас я почти и не помню, что именно видел.

- Понятно,- Уилсон кивает и начинает медленно сгибать и разгибать его ногу в колене.

-Когда я был маленьким, то часто видел один и тот же сон. Как будто я плаваю в бассейне и хочу выбраться из него наружу. Но сколько бы я ни пытался доплыть до бортика, мне это не удавалось. Он просто отодвигался от меня, и я никак не мог до него дотянуться.

- Правда?- спрашивает Хаус, искренне заинтересовавшись,- и чем все заканчивалось?

- Да ничем!- в очередной раз сгибая его ногу , Уилсон так сильно давит на ступню всем своим весом, что Хаус съезжает к спинке кровати,- потом этот сон переходил в какой- нибудь другой, или я просто просыпался в холодном поту. А когда я вступил в сборную школы по плаванию, эти кошмары просто взяли и прекратились.

- Что- то мне подсказывает, что этот вариант не для меня,- бормочет Хаус в то время, как Уилсон переходит к легкому успокаивающему массажу,- у меня и плавок- то нет.

Уилсон настороженно поднимает бровь, но воздерживается от комментариев.

Он бросает Хаусу домашние штаны, выходит из спальни, но на пороге задерживается на мгновенье и спрашивает, обернувшись через плечо и улыбаясь, окончательно успокоившись:

- Что будешь на завтрак? Омлет или... омлет?

- Омлет,- обреченно вздыхает Хаус.

[Smothered Hope]

....Он медленно идет по длинному пустому коридору. Стены и потолок утонули в абсолютной темноте, только на полу танцуют едва заметные отблески полной луны, заглядывающей в узкое окно. Он едва может разглядеть, куда можно будет шагнуть в следующий момент, но все же пытается идти как можно быстрее. Он хочет коснуться рукой стены, чтобы чувствовать себя увереннее, но рука проваливается в кромешную тьму, не находя опоры. И будто мало этого, луна скрывается за облаками, и ночь становится беспросветной. Звуки его неуверенных шагов тонут в ней, не успев отзвучать, вокруг тихо, как в могиле, и слышать он может только стук собственного сердца, тяжело бухающего в груди паровым молотом. Ему кажется, что звук этот настолько громок, что его мог бы услышать любой, кто оказался бы рядом....но рядом никого нет, только темнота и тишина...Он бессмысленно оглядывается вокруг, окончательно потеряв направление пути, но все еще надеясь отыскать его снова. Ведь он давно уже должен быть там, ему нужно попасть туда как можно скорее..он вообще не должен был уходить оттуда, нужно было просто затаиться и ждать, следить, оберегать...Нельзя было уходить, нельзя было идти домой, нельзя на улицу, нельзя выходить из комнаты........никуда нельзя! Он не должен был оставлять его одного, никогда и ни за что! Он останавливается на мгновенье, чтобы перевести дыхание. Из-за спертого воздуха, в котором нет ни намека на дуновение ветерка, ему тяжело дышать, в духоте тонет даже эхо , и единственное, что он слышит- это звуки, которые производит его собственное тело: гулкий, неровный стук сердца; легкий шорох бегущей по венам крови и сиплый хрип, с которым легкие втягивают густой, влажный воздух.

Туммм-туммм-туммм...ту-у-у-уммм... кровь начинает приливать к голове, вызывая болезненную пульсацию и ломоту в глазных яблоках. Это от того, что он ускоряет шаг и низко опускает голову в безнадежной попытке разглядеть хоть что- нибудь у себя под ногами. Так он никогда не доберется до цели...Как коридор может быть настолько длинным? И тут в черной бесконечности появляется светлое пятно- это дверь? Да, дверь, но она так страшно далека, что ему ни за что не успеть добраться до нее вовремя...Он знает, что уже опоздал, что уже слишком поздно для чего бы то ни было, но все же спешит, бежит вперед так быстро, как только может... Но вдруг осознает, что как он ни старается, не может стронуться с места, даже более того- чем быстрее он бежит, тем сильнее отдаляется от него желанная цель, и пол предательски накреняется под ногами и начинает двигаться в обратную сторону... И тут откуда- то слышится страшный грохот: БАБАХ!!!- от неожиданности он теряет равновесие и падает на спину с оглушающим его самого истошным криком...

... и просыпается, все еще продолжая кричать, и слезы градом катятся из его глаз, заставляя его захлебываться и давиться ими.

А потом снова будто раскат грома сотрясает воздух, слышится шум торопливых шагов и дверь ударяется о стену, широко распахнувшись. Уилсон врывается в спальню, с разбега падая на колени рядом с Хаусом.

- Хаус, что такое?! Что случилось?! Ты как?!

Но Хаус не может ему ответить. Он задыхается и хрипит, пытаясь унять бешено стучащее сердце, чтобы оно не выпрыгнуло из груди через горло.
Его влажные волосы спутаны, руки сжаты в кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони и из них начинает сочиться кровь... Слезы все еще текут из широко открытых глаз. Хаус глубоко вздыхает, и пытается что- то сказать обезумевшему от беспокойства Уилсону, но это оказывается ему не по силам- он тут же заваливается на бок и его неудержимо рвет на пол.

Уилсон ложится на кровать и обнимает Хауса сзади, одной рукой прижимая к себе, а другой поворачивая его голову за подбородок, чтобы встретиться с ним глазами.

Наконец, Хаусу удается отдышаться. Он моргает, тяжело сглатывает и его пустой взгляд обретает осмысленное выражение, сфокусировавшись на лице Уилсона.

[Smothered Hope]

- Тебе лучше?

Хаус кивает, все еще не в силах выговорить ни слова.

- Опять кошмар?

Еще один кивок в ответ, и к Хаусу возвращается дар связной речи:
- Ты...ты что- то разбил?

- ...Наверное... задел настольную лампу, когда ты...

- Нет, не совсем сейчас, за пару минут до этого. Я слышал жуткий грохот.

Уилсон недоуменно морщит лоб, что- то припоминая, а потом вдруг спохватывается:

-Ах, да...я уронил книгу на пол, но не сказал бы, что это было похоже на грохот.

- Все равно спасибо. Ты разбудил меня перед худшей частью кошмара.

- Перед худшей?!- Уилсон в ужасе всплескивает руками, для чего ему приходится на секунду выпустить Хауса из объятий.

- Хаус, ты так кричал, что я до сих пор удивляюсь - как это у нас под окнами еще не стоит машина службы спасения, и полицейские не орут разом в десяток мегафонов, чтобы убийцы выходили с поднятыми руками. Ты напугал меня до полусмерти...опять!

Хаус понимающе кивает, и тут они с Уилсоном одновременно осознают, что постель чересчур влажная. Но на этот раз не от пота.

- Блядь!- Хаус откидывает одеяло и видит, что его пижамные штаны насквозь мокры от мочи.
- Срочно нужно в душ.

Его все еще колотит, когда он осторожно спускает ноги с кровати, стараясь не наступить в лужу рвоты.
Уилсон смотрит на него с тревогой и жалостью:

- Ты как себя чувствуешь? Может, дать тебе противорвотное или успокоительное? Давай я помогу тебе в ванной?

- Все нормально, я справлюсь. Мне просто нужно помыться, а ты иди спать.

Хаус хромает в ванную и долго- долго стоит под обжигающим душем, ловя ртом упругие жесткие струи, и безуспешно пытается убедить себя в том, что заново подступившие к глазам слезы - всего навсего обычная физиологическая реакция на постоянный стресс и недосыпание.

Когда он, наконец, находит в себе силы вылезти из ванны и вернуться в спальню, пол уже вымыт, а Уилсон крепко спит у него на кровати, свернувшись клубком под свежей простыней.
Хаус тихонько ложится рядом с ним поверх одеяла и начинает смотреть в потолок, стараясь дышать как можно тише, чтобы не разбудить его.
Так он проводит всю ночь, пока наступившее утро не разгоняет последние темные тени, прячущиеся по углам.

Уилсон просыпается примерно через час после рассвета и недоуменно хмурится, пытаясь сообразить, где находится.

- Доброе утро,- Хаус заботливо одергивает его футболку, которая во сне задралась почти до шеи. Он всю ночь боролся с искушением сделать это, потому что ему казалось, что скомканная ткань доставляет Уилсону неудобство, но в тоже время он боялся потревожить его сон неосторожным движением,- ты здесь заснул.

- А, ну да!- вспоминает Уилсон,- надеюсь, я тебе не сильно мешал?

Хаус отрицательно качает головой и морщится, потирая больное бедро.

- Очень болит?- спрашивает Уилсон, непонятно зачем, видимо еще не до конца проснувшись. Потом сладко зевает, садится в постели и начинает осторожно массировать Хаусу бедро. Мышцы тверды как камень.

[Smothered Hope]

- Что тебе снилось?- спрашивает Уилсон через несколько минут.
- Н-не знаю...
- Не помнишь?- Уилсон ускоряет движения и боль понемногу начинает отступать.

- Не то чтобы совсем не помню,- темнит Хаус и тут же решает, что не станет ничего рассказывать Уилсону, чтобы совсем не лишить его покоя,- просто все было так смутно... Я бежал... не то к чему- то, не то от чего- то... а может быть и то, и другое сразу.

Уилсона передергивает.

- Я ненавижу сны, где мне приходится бежать. Ненавижу и боюсь их.

- А мне они раньше нравились, - бормочет Хаус себе под нос и блаженно стонет, когда четырехглавая мышца наконец- то полностью расслабляется.

Уилсон удовлетворенно кивает и перемещает руки чуть ниже, ближе к колену.

- Чем думаешь заняться сегодня?

Поразмышляв секунду-другую, Хаус отвечает:
- Пожалуй, пересмотрю «Форреста Гампа».



Продолжение следует..

[jin-arx]

Огромное спасибо за перевод, детали, атмосферу ))) От этого фика у меня просто башню сносит. Периодически не выдерживаю и заглядываю в оригинал, но читать сложно. Поэтому с удвоенной силой жду продолжения!

Smothered Hope , Rebekka_L ,

[Вишня Доброе Деревце]

спасибо-спасибо-спасибо! такое удовольствие читать, даже несмотря на особую мрачность повествования)

Smothered Hope,

в произведениях такого жанра герои, думаю, счастливыми не бывают)) Но слэш в фике - будет)) Такой, хмм.. довольно специфичный...

специфичный это хорошо. это замечательно! это даже компенсирует не-хэппи-энд, но если это будет ещё не конец, и в самом деле будем надеяться на автора. все-таки они заслуживают своей доли счастья!

[Jain15]

Спасибо за новую главу, да так бытро!
Уилсон прелесть просто:

Я лучше пойду, упаду в постель с сердечным приступом, а ты просто толкни меня, если тебе что- нибудь понадобится.

- Что будешь на завтрак? Омлет или... омлет?

- Хаус, ты так кричал, что я до сих пор удивляюсь - как это у нас под окнами еще не стоит машина службы спасения, и полицейские не орут разом в десяток мегафонов, чтобы убийцы выходили с поднятыми руками.

Мне понравилось! Спасибо еще раз.

[Smothered Hope]

jin-arx
Поэтому с удвоенной силой жду продолжения!
будет совсем скоро
CherryBill,
это даже компенсирует не-хэппи-энд
ох, не знаю, компенсирует ли)) слэш здесь будет довольно мрачным))

Jain15
мне вот это тоже очень понравилось)) это работа Ребекки За что ей огромный респект

Большое спасибо всем читателям, надеюсь, мы и в дальнейшем вас не разочаруем

[Эйни Птичка-Синичка]

Smothered Hope
Эйни, когда порадуешь нас своим очередным творением?
Скоро. ))))Идет процесс редактирования. (правда, фик вышел немного неудачным на мой взгляд. зато наконец-то я услышу здоровую критику в свой адрес. А то в сообшестве все такие милые, и пишут только хорошее.)
Думаю на следующей недели выложить-все таки нада разбавить ваш апофеоз ангста в сообществе!!!!
А глава-классная! Начинаю влюбляться в этот фик, чесслово!
Smothered Hope, а вам с Ребеккой только темные и мрачные ангстовые вещи нравятся?

[Smothered Hope]

Эйни Птичка-Синичка
Думаю на следующей недели выложить-все таки нада разбавить ваш апофеоз ангста в сообществе!!!!
Ура! Буду очень ждать!

Smothered Hope, а вам с Ребеккой только темные и мрачные ангстовые вещи нравятся?
Да не, мы разный Хилсон любим
Но сильнее всего цепляют вещи в стиле драма-ангст, да.)))
Поэтому с этим жанром обычно и работаем))

[Rebekka_L]

jin-arx? CherryBill? Jain15? Эйни Птичка-Синичка спасибо). Фик- то действительно завораживающий какой- то готичной красотой).
Jain15

Уилсон прелесть просто

Пасибо). А прелесть, потому что я люблю его всей душой)
Smothered Hope, ты меня захвалишь) * смущщаецо, пытается проковырять сандаликом дырку в стене*

нада разбавить ваш апофеоз ангста в сообществе!!!!

Нада) Будем очень ждать)

Да не, мы разный Хилсон любим Но сильнее всего цепляют вещи в стиле драма-ангст, да.)))

о, да!) больше ангста, меньше флаффа).Хотя сейчас я бы почитала что- нибудь аццки флаффное, чтобы ненадолго отвлечься от этих ужасов))))

[Гость]

между тем, как Уилсон предлагал Хаусу шикарный выбор из омлета и омлета и следующим кошмаром прошел целый день и хаус снова лег спать? просто было утро, а когда Уилсон будит его из "дверно-коридорного" состояния, снова ночь. или это снова кошмар в кошмаре? тогда непонятно, почему Уилсон говорит, что Хаус разбудил его, крича во сне, "опять". Или Хаус снова еще не проснулся?

И один медицинский тапок: Уилсон уже дважды предлагает противорвотное - а противорвотные - это препараты, воздействующие на центральную нервную систему, которые дают при непрекращающихся рвотах от приема цитостатиков, например, а не от того, что кого-то вырвало после ночного кошмара.

Ну и для занудства: в предплечье внутримышечные инъекции все-таки не делают: в ягодицу, в плечо, в бедро, адреналин, кстати, довольно часто; а в артерию самому себе сделать инъекцию почти невозможно, особенно в подобном состоянии

[Smothered Hope]

Гость
между тем, как Уилсон предлагал Хаусу шикарный выбор из омлета и омлета и следующим кошмаром прошел целый день и хаус снова лег спать? просто было утро, а когда Уилсон будит его из "дверно-коридорного" состояния, снова ночь. или это снова кошмар в кошмаре? тогда непонятно, почему Уилсон говорит, что Хаус разбудил его, крича во сне, "опять". Или Хаус снова еще не проснулся?
да, это следующая ночь))
это никак не обозначено, поэтому понимаю, почему возник такой вопрос

Уилсон уже дважды предлагает противорвотное - а противорвотные - это препараты, воздействующие на центральную нервную систему, которые дают при непрекращающихся рвотах от приема цитостатиков, например, а не от того, что кого-то вырвало после ночного кошмара.
о.. Понятно, спасибо)) Действительно, ляп. А вообще, в самом сериале медицинских ляпов ведьхватает)) Тем более, когда такое происходит в фанфике.. имхо, не так страшно


Ну и для занудства: в предплечье внутримышечные инъекции все-таки не делают
эх... Это справедливый камень, и именно в мой огород.
Залезла специально еще раз в оригинал, там - arm (рука, то есть). Я перевела как "предплечье" (вообще-то имея в виду плечо))). От этого весь сыр-бор.)


Гость, благодарю за замечания и конструкивную критику

[-Morrigan-]

Уиии! такой клевый фик начали переводить) спасибо!

[Smothered Hope]

Глава 4

"Вполглаза спи, да подушку покрепче к себе прижми." (с) Metallica, Enter Sandman




...Двенадцать минут. Прошло двенадцать минут с того момента, как он отправил последнее сообщение на пейджер Уилсона. Семнадцать минут после пятого звонка на его мобильник. Четыре минуты после девятого. Тридцать восемь минут после первого звонка, и двадцать пять - после первого вызова на пейджер. Сорок две минуты с тех пор, как Хаус проснулся, вышел в гостиную и не обнаружил там Уилсона.

...Двенадцать минут...Можно начинать паниковать? Нет, еще рано, мало ли, чем человек занят...

Тринадцать минут...А вот теперь пора.

Хаус вскакивает с дивана и готовится пулей вылететь за дверь, чтобы мчаться...куда?

И тут громко, как церковный колокол, звонит телефон. Хаус замирает на месте и с облегчением переводит дыхание. Пару секунд он яростно убеждает сам себя, что единственная причина, по которой он не может сразу же схватить телефонную трубку - это его больная нога, а вовсе не то, что Уилсон сочтет или уже счел его докучливым идиотом. Сгорая от тревоги и нетерпения, он еле находит в себе силы дождаться третьего звонка и только тогда с облегчением выдыхает в трубку, стараясь, чтобы голос звучал как можно более беззаботно:

- Привет, Уилсон! Ничего срочного, я просто хотел тебе сказать...

- Хаус!

Женский голос режет его слух.

Это не Уилсон. Это Кадди. Что ей нужно?...

Хаус чувствует, как его ладони холодеют и покрываются липким потом...Сердце на мгновенье замирает в ожидании страшного (почему именно страшного?.. Может это просто дружеский звонок.) известия.

- Приезжай. Срочно. Произошло несчастье.

Хаус не может вымолвить ни слова в ответ, только судорожно прижимает к уху ставшую вдруг невозможно тяжелой телефонную трубку. Ледяная волна парализующего страха накрывает его с головой и разбивается где- то у самых ног, оставив после себя тяжелый, холодный, пульсирующий ком в желудке.

- Это насчет Уилсона. Он… С ним случилась беда.


...Хаус распахивает глаза и чувствует, что задыхается, потому что во сне уткнулся носом в подушку. Он переворачивается, в бессильной злобе бьет по ней кулаком и отшвыривает на пол.

- Блядь!

Снова он весь мокрый от пота и никак не может отдышаться. Сколько же еще это будет продолжаться?.. Уже третий раз за неделю, а сегодня еще только вторник. Пижамные штаны и футболка безнадежны мокрые. Опять. Но в этот раз он хотя бы не обмочился, хотя... еще вся ночь впереди.

Он раздевается, бросает влажное белье на пол и по уши заворачивается в старый махровый халат. Он с тоской смотрит на смятую постель, но лечь больше не решается. Вместо этого он, немного поколебавшись, открывает дверь в гостиную..., так, на всякий случай...проверить, как там Уилсон...

И с громадным облегчением убеждается, что Уилсон здесь, спит на диване безмятежным сном младенца. Во сне он разметался и сбросил с себя одеяло, которое теперь валяется на полу. Хаус поднимает его и заботливо укрывает Уилсона, тщательно подоткнув одеяло со всех сторон. Если Уилсон замерзнет, то проснется слишком рано, не выспится, и целый день будет не в духе.. А если он будет не в духе, то не видать Хаусу утренних блинчиков, как своих ушей.

Хаус тщательно обходит вниманием тот факт, что вообще- то Уилсон жаворонок, и всегда вскакивает ни свет ни заря, даже когда Хаус не дает ему спать всю ночь своими кошмарами.
И даже если Уилсон злится на кого-то или на что- то, он никогда не позволяет себе отдаться этому чувству целиком, как это сделал бы Хаус, и уже через несколько минут снова весел и приветлив, как птичка.

Уилсон тихонько вздыхает и слегка поворачивается во сне. Он выглядит так безмятежно и спокойно, что Хаус позволяет себе улыбнуться, усаживаясь в кресло.

Он покидает его только утром, за несколько минут до звонка будильника, который Уилсон с постоянством, заслуживающим лучшего применения, заводит каждый вечер. По мнению Хауса, это просто нелепо: ведь Уилсон в отпуске и ему совершенно некуда спешить. У него нет никаких обязательств, разве только по отношению к Хаусу...Но если дело только в нем, то Уилсон уже сегодня может выкинуть свой будильник из окна и наконец- то нормально выспаться.

[Smothered Hope]

***
На следующую ночь Хаус даже не пытается заснуть. Он просто ложится в постель, и, не закрывая глаз, терпеливо ждет, пока Уилсон не начнет укладываться на ночь, изредка бросая взгляд на часы. Проходит почти целый час, когда Уилсон, слава Богу, выключает свет и затихает на диване. Заснул?...

Стараясь ступать как можно тише, Хаус крадется в гостиную с бутылкой бурбона в руках и осторожно опускается в кресло, устраиваясь в нем поудобнее.

Сначала он собирался прихватить с собой еще и стакан, но потом вдруг подумал, что плеск и бульканье могут разбудить Уилсона. Поэтому он делает глоток прямо из горлышка и пристально смотрит на спящего. Все хорошо, все в порядке... Так он и сидит всю ночь, не на минуту не выпуская Уилсона из поля видимости.

В половине четвертого утра, когда усталость, спокойствие и наполовину опустевшая бутылка заставляют Хауса начать клевать носом в кресле, Уилсон вдруг резко поворачивается во сне и широким взмахом руки вновь сбрасывает с себя одеяло. Всю сонливость Хауса тут же как рукой снимает и он закатывает в темноте глаза: завтра утром он пойдет в магазин и купит Уилсону самый большой степлер, который там найдется. Пусть каждый вечер пришпиливает одеяло к собственной пижаме, чтобы не мерзнуть по ночам!

Хаус осторожно ставит бутылку на пол, поднимается, и хромает к дивану. Подцепив одеяло рукояткой трости, он собирается накрыть им Уилсона, но неожиданно для самого себя замирает около его постели...просто стоит и смотрит на него...
Как же мирно и уютно он спит! Волосы разметались, пока он лежал, подложив руку под голову, на щеке розовый рубец- отпечаток уголка подушки, дыхание тихое, ровное..умиротворяющее.

Хаус слегка встряхивает одеяло и накрывает им Уилсона по самую шею. Он наклоняется, чтобы как следует подоткнуть край одеяла между между его задом и спинкой дивана, но тут Уилсон неожиданно переворачивается на спину, и, пробормотав во сне что- то неразборчивое, зажимает руку Хауса под своей поясницей.

С беззвучным проклятьем, Хаус по инерции падает вперед, но ему все- таки удается удержать равновесие, вовремя упершись левым коленом в диванную подушку.

Удается, да не совсем.

Левым же предплечьем Хаус невольно задевает промежность Уилсона ... и тут его сердце камнем падает куда- то в желудок, который в свою очередь тут же совершает отчаянный кульбит, когда он понимает, что у Уилсона.. стояк.

Его бедра чуть подаются вперед и вверх, и он едва слышно стонет, так тихо, что Хаус скорее не слышит, а чувствует это, оглушенный своим собственным сбившимся хриплым дыханием. Второй раз за неполных десять минут он застывает в ступоре возле спящего Уилсона.
Если бы не нога, он мог бы стоять так вечно...очень долго..., по крайней мере до того момента, как зазвонит будильник... Крайне осторожно и бережно он освобождает руку из- под спины Уилсона, и на долю секунды позволяет ей зависнуть над едва заметной выпуклостью под одеялом… Но тут же отдергивает ее, и, в каком- то странном оцепенении хромает обратно к креслу.

Это всего лишь рефлекторная эрекция и ничего больше...Это хорошо, это значит, что Уилсон здоров и у него все нормально... и это абсолютно не связано с тем, что я к нему прикасался...

...Он возвращается в постель за час до звонка будильника, рассудив, что шум на кухне и в ванной, вечно сопровождающий каждое пробуждение Уилсона, разбудит его прежде, чем он перейдет в стадию быстрого сна...Ему совсем не помешает немного вздремнуть...

***

...Как следует порывшись в бельевом ящике, Хаус извлекает на свет божий баночку таблеток кофеина и закидывает в рот целую горсть разом, потом догоняется викодином и запивает все это несколькими огромными глотками свежесваренного кофе.
Засунув подмышку термос и толстую книгу, он отправляется в гостиную - нести еженощную вахту у постели Уилсона.
Он усаживается в кресло, включает настольную лампу, направив ее приглушенный свет на книжные страницы, и погружается в бурные перепитии какого- то политического детектива.

Но на середине двенадцатой главы он вдруг поднимает голову и настороженно прислушивается. Что- то изменилось в комнате, чего- то явно не хватает....какого-то привычного звука...

Конечно, это Уилсон. Он перестал сонно посапывать, и Хаус, отложив книгу, поднимается с кресла, чтобы проверить все ли в порядке. Так и есть, Уилсон сбросил на пол одеяло. Опять!

- Господи Иисусе, Уилсон!- ворчит он себе под нос еле слышно,- когда ты угомонишься?

Он укрывает Уилсона снова, по меньшей мере, в пятый раз за неделю, и тут неожиданно слышит его сонный голос:

-Хаус, ты что делаешь?

- Я...ну..э-э-э... я просто ходил налить себе стакан воды... С тебя одеяло свалилось.

-О, спасибо...- Уилсон трет слипающиеся глаза,- это со мной частенько бывает, но в последнее время вроде бы прекратилось...

Хаус только пожимает плечами в ответ и беспомощно оглядывается по сторонам, не зная, что теперь делать. Он не может вернуться на свой пост в кресле, потому что Уилсон проснулся, но и укладываться в постель у него нет ни малейшего желания.
Но тут Уилсон сладко зевает, сворачивается в кровати теплым уютным клубком, и у Хауса появляется робкая надежда, что в скором времени он уснет опять.

- Ну, тогда спокойной ночи,- бормочет Хаус после неловкой паузы.

- И тебе...спокойной...,- отвечает Уилсон, едва сдерживая следующий зевок.

Хаус бросает на него быстрый взгляд, выключает лампу, и отправляется в туалет, потому что огромное количество выпитого кофе недвусмысленно дает о себе знать. Завернув в спальню и проглотив еще несколько таблеток кофеина, он снова возвращается в гостиную и с облегчением видит, что Уилсон снова спит безмятежным сном праведника.

Хаус подбирает с пола книгу, еще раз щелкает выключателем настольной ламы и вновь с головой уходит в политические интриги.

...Где- то в районе двадцатой главы он опять чувствует, что в комнате стало слишком уж тихо.
Уилсон снова перестал сопеть...проснулся?