Семён проснулся от того, что кто-то щекотал его нос. Водил пушистым перышком по переносице и подрагивающим крыльям снова и снова. Он попытался сдуть досадную помеху раз, второй, третий. Ну что за напасть? Собрался, называется, выспаться. В планах было — дрыхнуть до полудня, не меньше. Прошлой ночью он до самого рассвета засиделся над одной старой книгой, раскопанной на чердаке бабы Лены и выклянченной на месяц-другой почитать. Завалился к сладко дрыхнущему брату под бок, когда уже петухи в курятниках во все горло орали и, наверное, принимались своих куриц топтать. Не удовольствия ради — исключительно по зову природы.
Читать дальше
Обхватывая теплого и такого уютного Димку сзади за пояс он почти было решил... Даже рука скользнула вперед, нырнула под резинку трусов, погладила. Короткие волоски пощекотали ладонь. Так хорошо. Сёмка прикрыл глаза всего на секунду...
— Дим, будь человеком, отстань, — пробормотал хрипло он, когда перышко отстало от носа и принялось выписывать щекочущие узоры у него на лице. — Я же не лезу, когда ты хочешь поспать.
— Угу... и не лезу к честным людям в трусы среди ночи, а потом не начинаю медведем в ухо храпеть, сжав самое драгоценное лапой и придавив к кровати всей тушей. Конечно же нет, — насмешливо проворчали голосом брата над ухом.
Перышко между тем скользнуло по шее и вдруг скакануло на грудь. На четыре пружинистых лапы. Так... стоп. Откуда у перышка лапы? И этот мурчащий мотор? Не может же быть, чтобы...
— Это что? — открыл-таки никак не собирающиеся раскрываться, слипающиеся глаза и уставился на крошечную мохнатую морду существа, оседлавшего его грудь. Рыжего, глазастого, с длиннющими белоснежными усами.
— Не "что", а — "кто", — поправил важно Димон и широко ухмыльнулся. — Познакомься, это — Кот. Теперь будет жить здесь. Только, чур, если начнет гадить в тапки или в кровать, убирать будешь ты. Я на такое не нанимался.
Может быть, он все еще спит? У Димона же на котов аллергия.
Сёмка моргнул и сел, осторожно поддерживая одной рукой теплое мохнатое тельце. Тельце немедленно извернулось, уместившись точно в ладонь, как в лежанку, обхватило лапами большой палец и с удовольствием вгрызлось. Крошечными, острыми, как иглы, зубами. Сёмка взвыл, отдергивая пострадавшую конечность. Тельце плюхнулось на одеяло и обиженно заорало.
— Где ты взял это исчадие ада?
— У Жанки с баб Леной кошка целый выводок родила. Хотели утопить всех в кадке, я взял одного. Решил, тебе понравится эта наглая морда. Чем-то похож на тебя, — изрек Димка и хрюкнул, когда брат мстительно пихнул его в бок.
— Что значит — похож на меня? Рыжий в этом доме — не я. Ты, видать, в зеркало давно не смотрел.
Димка прям таким уж рыжим никогда не был, но с удовольствием заржал шутке брата.
— Ну, значит, будет напоминать тебе обо мне долгими вечерами и тоскливыми холодными ночами, когда ты будешь оставаться один, сидеть у окна, тоскливо вглядываясь в черный лес и пустую дорогу под треск огня в печке...
— Ты куда-то собрался? — немедленно насторожился Семён и даже заозирался в поисках собранного рюкзака, заряженного карабина, банок с солью, порохом, травами... Но ничего не увидел.
— Да никуда не собрался, с чего бы? Это я к слову, — как-то очень быстро отговорился Димон и подозрительно отвернулся. Семён сделал зарубку в уме — разузнать, что снова старший задумал. Потому что после охоты на лешего в марте и отъезда девчонок назад в город брат все чаще погружался в себя, а потом надолго уходил куда-то один, бродил по окрестностям или просто сидел на берегу реки или заросшего кувшинками пруда. Того самого, нехорошего, гадкого... Водяниц там, вроде бы, не водилось, но все равно что-то было с этим местом не так. Сёма за братом следовал тенью, следил. Но ничего пока что не происходило. Нечистая сила как будто забыла про них и Локотки за тысячу верст обходила.
И Сдобыш куда-то пропал. Его неминуемого возвращения однажды Сёмка ждал с ужасом, если честно. Угрозы Димке пытающегося казаться хорошим домовика он очень уж хорошо помнил.
— Так, погоди, — опомнился Сёмка. — Что значит — Кот будет жить здесь? Как же твоя аллергия?
— Зачем по-твоему, Бог изобрел супрастин? — проворчал брат шутливо. — К тому же вряд ли эта рыжая морда все время будет ошиваться в доме и валяться в постели. Снаружи же разные мыши и птички, приволье. Огромный мир, который надо познать, все увидеть, разведать...
— Ты как будто сейчас о себе говоришь, — фыркнул Сёмка и решился взять рыжее чудище в руки. Тот распластался от запястья вверх по руке, прижался к его животу и неожиданно сразу уснул, замурчал крохотным трактором. Пригрелся. — Такой маленький. Ему месяц-то есть?
— Вроде, даже побольше. Жрет уже сам. Я его в сарайке держал со вчера, чтобы ты не нашел раньше времени. Ох и орал он... Все в дом ломился. Боялся, наверное, один, — признался Димка и сразу же покраснел, поняв, что сдал себя с потрохами.
— А чего это ты его в сарае держал? Не мог, что ли, в дом сразу его принести? — когда Семён улыбался, на щеках у него такие ямочки появлялись, Димка видел и сразу же млел. Вот и сейчас — поплыл моментально, но пытался "держать лицо".
— Не мог. Потому что это подарок. С днем рождения... типа, — буркнул он, все сильнее краснея, попытался даже уйти, но брат, лыбящийся, как ненормальный, аккуратно отложив меховой комочек в сторону — за подушки, ухватил его за руку и повалил на себя.
— Подар-р-р-р-рочек, значит. А десерт в него входит, м?..
— Десерт — это тот, что ты пытался попробовать ночью... или уже было утро?.. но бездарно задрых? — тут же забыв о смущении, хрюкнул Димка в подставленную шею и тут же лизнул.
— Он самый... М-м-м-м-м-м-м... Дима... Вот так... офигительно. Да-а-а-а...
Спустя полчаса они валялись на той же разворошенной кровати, янтарный свет, пробиваясь через густые ветки цветущей снаружи черемухи, заливал комнату. Кот, несколько раз до того пытавшийся вцепиться в забавно шевелящиеся и подергивающиеся ноги людей, а потом вкогтившийся в блестящую и скользкую от пота голую спину, свернувшись обиженным клубком, дремал на подоконнике за изголовьем.
— Пошли купаться, такая жара, — предложил разомлевший Семён и потянулся всем телом, походя погладил по боку брата. Димка скривился.
— Искупаешься тут, твой хренов подарок меня всего изодрал. Чего разлегся? Йод тащи, бинты и зеленку. Будешь лечить.
— А с фига это мой? Ты его притащил, — справедливо напомнил Сёма и неохотно поднялся, прошлепал на кухню, по пути подхватил чайник с плиты и выдул через носик всю воду. Благо, чайник еще не кипятили с утра.
— А кто мне всю плешь проел — хочу кота или собаку, зачем у тебя аллергия на шерсть, пустой дом, все дела?.. — напомнил Дима. Помолчал и добавил. — К тому же, коты хорошо чуют нечистую силу. Будет нам дом охранять от всяких... поганых.
Сёмка, шарящий по ящикам в поисках запропастившейся куда-то коробки с таблетками-мазями-пластырями-бинтами, выронил банку, которую как раз достал с верхней полки. Та, ударившись о край стола, прыгнула на пол и покатилась. Крышка соскочила в полете, и все поверхности, весь пол, включая стол и плиту, запорошило желтоватым порошком. Он чертыхнулся.
— Манка-то тут нахрена? У нас вроде бы нет ни одного младенца.
— Кто-то осенью еще собирался переходить на сбалансированный рацион, — напомнил ехидно Димон. — С тех пор и осталась.
— А, точно... Надо будет выбросить эту хрень. Или отнести поросятам дядьки Богдана... Так что насчет искупаться? На улице — не меньше тридцатки тепла, за полдень станет еще жарче.
Отыскав-таки коробку-аптечку, достал все нужные склянки и вернулся в спальню. Брат развернулся, подставляя пострадавшую спину.
— Давай, аккуратно, без фанатизма. Легонько. Только обеззаразить... Ай... Сучка!!! Чего творишь-то?!!! Я же просил! — заорал благим матом, когда Сёма щедро плеснул на кровоточащие раны ледяной жижей. Та защипала и зашипела. — Кожа нахрен слезет сейчас.
— Не слезет. Не ори, как девица, поди не рожаешь. Всего-то перекись, от той самой заразы, которой сам же боялся. Еще бы к фельдшеру съездить, конечно. От бешенства надо укол...
— Хуешенства... Какое бешенство? Посмотри какой мелкий и пахнет еще молочком, — Димон потянулся и указательным пальцем потер переносицу спящего котенка. Погладил розовый носик. Сёма даже хрюкнул удивленно с испугу. Брат ли это? Или оборотень какой?
— Ты упорно не отвечаешь на мой вопрос... Купаться пошли.
— Ты не сдурел ли, братец? Второго мая — и в речку. Вода ледяная, ночью дубак до сих пор. Утром на траве и крылечке был иней. Я видел, часов в семь ходил смотреть, как там Кот, боялся, вдруг околеет.
— Сейчас-то жара. Я же не предлагаю ночью лезть в воду. Скоро станет еще холодней. Черемуха вон цветет, значит, заморозки скоро ударят.
— Вот и тетка Рита так как раз говорила, когда я на днях до Климента ходил, — брякнул Димка и поспешно осекся.
— А нахрена тебе он? — сощурился тут же подозрительный Сёма.
— Да просто... — отвел Димка глаза. — Узнавал про калым, хотел купить кое-что... Не успел, потому пришлось тащить тебе кусок этой шерсти.
— Да ладно тебе... Подарок — что надо, — забывшись, обхватил брата и завалил спиной на кровать, тот заорал благим матом. — Прости. Дим-Дим-Димка, прости... Я забыл. Ну повернись, я подую...
— Отстань. Подует он... Точно сдурел... Ладно, давай собираться. Не отстанешь же с речкой. Только быстро — пневмония нам не нужна.
— Ой... ты серьезно не против?
— Какая разница? Ты же будешь иначе ныть всю неделю и гундеть, что испортил тебе такой классный день. Тем более, с завтра уже похолодание и дождина со снегом. Хрен знает, когда снова наступит жара. Тащи давай плавки.
— А если на пруд, то можно без плавок... Там сейчас нет вообще никого... — начал Сёма, забыв начисто, как сам недавно думал про тот самый пруд. Димка почему-то вдруг враз побледнел. — Дим, что такое?
— Не надо на пруд... Он — под деревьями, и подземные родники. Вода — ледяная. Туда полезешь не раньше июля. Не спорь и найди уже эти трусы!!! — разозлившийся Димка спрыгнул с кровати и голый, как был, залез в шкаф по пояс, завозился, ища там то ли трусы, то ли рубаху, то ли что-то еще.
Семён едва не застонал вслух и лбом треснулся о деревянную стену. Надо же быть таким дураком. Память-то Димке давным-давно стерли, но после истории с лешим, что-то стало возвращаться назад. А он зовет его — прямо на пруд. В таких как раз водятся водяницы... Придурок дремучий...
— Дим, давай, что ли, вообще не пойдем?
— Слушай, ну ты как девица капризная прямо — то хочу, то не хочу. Прекращай мне. Сказал — тащи трусы, значит, тащи. А спорим, я до заводи быстрей добегу? Проиграешь, с тебя — приватный стриптиз и минет. И, чур, не ныть про свой день рождения, а то заставляю отдавать должок прямо на берегу, — подмигнул Димка и, нацепив быстро джинсы, ломанулся мимо брата наружу. Тот только рот раскрыл на такую перемену настроения.
— Ну ладно, как скажешь... Вот только посмотрим еще, с кого минет и трусы... — хмыкнул Сёмка и бросился следом.
В конце концов, к заводи он знал другой путь. Вдвое короче того, по которому сейчас несся Димка...