Автор: ~Marsya~
Бета: нету. Так что пунктуация и оформление диалогов по-прежнему сильно авторские
Категория: слэш, чуточку гет
Рейтинг: PG-13?
Персонажи: Мередит, Каллен, Орсино, Алрик
Пейринг: как основной - Каллен/Орсино, наверное.
Предупреждения: ООС и общая сумбурность. Да, и еще - оно получилось слишком длинным и слишком мрачным.
От автора: хочу заранее извиниться за возможные несоответствия канону -голова у меня дырявая, а возможности переиграть сейчас нет. Буду благодарна за любые поправки ^_^
_________________________________________________
Главы первая и вторая - здесь
читать дальшеЧасть 3. Четыре года спустя.
Орсино
Этот сумасшедший год был даже хуже, чем все предыдущие, и начался он с трагедии. Нападение кунари не было абсолютной неожиданностью — его предсказывали и к нему готовились. Но как это обычно бывает, все началось чуть раньше, чем планировалось. Совсем немного. Кунари прокатились по улицам, как волна, сметая всех, кто попался под руку. Пока храмовники суетились, собирая свои войска, дворец наместника и все подступы к нему оказались захвачены. Магов послали вперед, просто попробовать пробиться, пока отряды Мередит доберутся до верхнего города, хотя у первого чародея не было ни малейшего боевого опыта и он представить себе не мог, как действовать в этой ситуации. Они попытались прорваться к воротам, и оглянуться не успели, как их раскидали по сторонам. Кунари оказались стремительными и сильными, у магов против них не было ни единого шанса, они даже не успевали дочитать заклинание. Все это заняло минуты две — маги вошли под арку и подняли посохи, стоящие на площади кунари организованно сорвались со своих мест, а потом Орсино вскользь ударили по голове чем-то тяжелым. Почти следом за ними на площадь влетела небольшая группа хорошо вооруженных людей, завязалась серьезная битва. Смутно знакомый человек подал ему руку, помогая подняться. Хоук, вспомнил маг, один из местных аристократов. Он огляделся — все его люди лежали на мостовой.
Вспоминать было больно. Он тогда метался между трупами в надежде, что хоть кто-то остался жив, Хоук вполголоса говорил что-то своим спутникам, но Орсино его почти не слышал.
Мертвые глаза, кровь на пыльных камнях. Маги, которых он поклялся любой ценой защищать. Он не задумываясь вызвался отвлекать кунари во время безумной вылазки Хоука, хоть и сомневался, что от него будет хоть какой-то толк. Все, что он хотел сделать сейчас — умереть рядом со своими людьми. Просто чтобы не было так больно и чтобы не ныло так сердце от чувства вины перед ними. Они пришли сюда, потому что он повел их за собой, и все они были мертвы, а он почему-то остался жив.
Но даже умереть не получилось, слишком быстро подошли храмовники во главе с Мередит. Кто-то бережно сгреб его в охапку и убрал с линии огня, Орсино даже не обернулся — в ордене был только один человек, который стал бы беспокоиться о безопасности первого чародея. Каллен еле слышно шепнул ему: «Стой здесь», и бросился обратно в бой. Храмовники убивали быстро, Орсино стоял в стороне и обреченно смотрел на дальний край площади, где остались лежать маги Круга, до которого никому кроме него не было дела. Внезапно оказавшаяся рядом Мередит рукой в стальной перчатке крепко сжала плечо первого чародея.
«Не время убиваться из-за мертвых. Надо попытаться спасти тех, кто еще жив!» - в ее глазах горела сейчас непоколебимая уверенность и бьющая через край энергия, казалось, оружие в руках придавало ей дополнительные силы. - «Идите с нами, ваши целительские способности могут пригодиться».
Даже сейчас при воспоминаниях об этом моменте он чувствовал удивление. Такие правильные слова, в такой правильный момент — от нее... Потом ему помогали держаться долг и ответственность, но тогда именно эти слова дали ему силы идти дальше.
Для Круга это был тяжелый год, очень много потерь, очень много пришлых, которых они брали под свое крыло и которые платили черной неблагодарностью, устраивая заговоры и подставляя остальных. Орсино не знал, как бы он продержался, если б не помощь Каллена. Каллен продолжал приходить иногда — последнее время все реже, ссылаясь на количество работы и проблемы в ордене — но всегда оказывался рядом с ним в трудные моменты и действительно старался ограничить беспредел, творимый Алриком и его людьми. Первый чародей не просил большего, он прекрасно понимал, что о любви здесь речи не идет, и был благодарен за то, что есть. Единственное, что его огорчало во всей этой ситуации — взгляд, которым Каллен смотрел на рыцаря-командора. Орсино и раньше обращал на это внимание, но теперь эти взгляды стали слишком долгими и печальными, и это нервировало его. До этого он не понимал, насколько сильно боится потерять своего храмовника, боится снова остаться один. Одна мысль об этом приводила его в ужас. Но основная проблема была даже не в одиночестве, отдать его этой женщине — это для него было слишком тяжело. Она и так ему ничего уже не оставила.
Теперь лежа в одиночестве в темноте он вспоминал погибших, считал минуты и надеялся, что Каллен просто задержался на задании и все-таки придет сегодня. Считал и считал, стараясь не поддаваться отчаянию. И обдумывал планы уничтожения Мередит. Открыто выступить против нее он не может — не при Каллене, к тому же если она умрет сейчас, ее место займет этот ненормальный Алрик. А вот если бы Алрика вдруг не стало... Небольшой мятеж — не в Круге, нет, он не станет рисковать своими подопечными — в ордене или даже среди горожан решил бы все проблемы. Если ее удастся убрать, рыцарем-командором станет Каллен, а он сумеет навести порядок и защитить Круг. И у него будет самый лояльный первый чародей в истории Кругов, наверное.
Часы на городской башне отзвонили три, ждать дольше, скорее всего, не имело смысла. Каллен уже не придет, побоится его разбудить. Первый чародей со вздохом выбрался из постели, заснуть он теперь вряд ли сможет, можно прогуляться по этажу и возможно попробовать его поискать. Он набросил мантию поверх ночной рубашки, игнорируя настороженно зашебуршавшегося в углу призрака, и вышел в коридор. В коридоре оказалось пусто и неожиданно холодно, причину он обнаружил почти сразу — окно в конце коридора было распахнуто, белые занавески колыхались на ветру. Орсино поплотнее завернулся в тонкую мантию, спасаясь от сквозняка, и подошел к окну. Тяжелые рамы с трудом закрылись, и он замер, услышав за спиной тихий шорох. Шорохи здесь были делом обычным, но этот сопровождался знакомым жутковатым ощущением, от которого заледенело сердце. Первый чародей обреченно обернулся, уже точно зная, кого он увидит. Заместитель рыцаря-командора Алрик с интересом смотрел не него, склонив голову набок и улыбаясь своей странной улыбкой.
«Знаете, Орсино, вами невозможно не любоваться»
«Именно поэтому вы меня пытались задушить во время нашей предыдущей встречи?» - он понимал, что дерзить этому человеку — не самая лучшая идея, но отступать ему было некуда, посох его остался в спальне, и кажется за последний год он совсем разучился дорожить жизнью. Страх остался, но сегодня он разбавлялся горечью и усталостью.
«Именно поэтому» - неожиданно серьезно сообщил Алрик - «И мне до сих пор жаль, что мне тогда помешали»
«Мне тоже жаль» - невольно вырвалось у Орсино, воспоминания о мертвых телах на каменной мостовой как-то невовремя вернулись снова. Храмовник покачал головой и неожиданно протянул руку, положив ее на сердце первому чародею. Тот непроизвольно дернулся, пытаясь отодвинуться, потом вопросительно посмотрел в пронзительно-синие глаза. Алрик сегодня казался почти нормальным, даже это его присутствие одновременно в нескольких реальностях ощущалось не так остро, как обычно. Орсино было любопытно, вменяемого Алрика видеть приходилось нечасто.
«Я заберу вас отсюда, обязательно. Там вам будет лучше». - храмовник все еще стоял, положив ему руку на грудь, как будто прислушиваясь к биению сердца.
«Где?»
Ответа он не дождался, заместитель командора помолчал, с явным сожалением убрал руку и ушел. Орсино с недоверием поглядел ему вслед, то, что он убрался, было замечательно, но место где лежала его рука постепенно сводило ледяным холодом. Ощущение было такое, как будто к сердцу приложили кусочек льда. Маг мысленно обругал себя за то, что позволил любопытству взять верх над осторожностью. Кто знал, какие поганые знания и ритуалы этот человек мог вынести из своих полуреальных лириумных снов?
Он вернулся в свою спальню, по прежнему пустую и мрачную, и завернулся в одеяло, пытаясь отогреться. Через некоторое время сердце коченеть перестало, первый чародей успокоился и даже смог немного поспать.
Утром Орсино первым делом прогулялся к казармам в обществе своего конвоя. Каллена он не застал, но застал Траска, который сообщил ему, что вчера капитан вернулся из патруля очень поздно, а сегодня утром ушел куда-то за город с одним из ребят, недавно прошедших посвящение, по какому-то срочному неотложному делу. Еще Орсино издалека посмотрел на Алрика — сегодня от его вчерашней адекватности не осталось и следа, радужки пылали неестественным синим огнем, а улыбка казалась совсем уж неземной. Первый чародей осторожно обошел его по очень большой дуге, стараясь не попасться на глаза.
Каллен вернулся уже ближе к обеду, вид у него был усталый, а на доспехах темнели пятна крови.
«Не моя» - отмахнулся он от бросившегося к нему первого чародея.
А потом Орсино сидел рядом с ним на площади, и слушал его жуткий рассказ, от которого кровь стыла в жилах. Одержимые маги — это уже достаточно погано, но одержимые храмовники, с их умениями и физической подготовкой причинят гораздо больше разрушений и убьют больше людей. В первую очередь магов, которых они якобы защищают.
«Что ты будешь делать?» - Орсино говорил тихо, ситуация была крайне поганой.
«Поговорю с Мередит» - Каллен хмуро разглядывал статуи - «А потом буду разбираться с этим, независимо от того, что она скажет»
«Если что, я с тобой»
«Я знаю»
Каллен
Какое же все таки поганое утро! Он чистил меч и краем уха прислушивался к разговорам окружающих, храмовники были встревожены. Конечно, он рассказал не всем, только тем, которые по мнению Траска были достойны доверия. Сейчас они тихо обсуждали сложившуюся ситуацию, а ситуация была дрянь. Если уже храмовники начали во что попало превращаться — значит, завеса здесь держится с трудом. Реакция Мередит ему совсем не понравилась, хотя и была предсказуема. Каллен отправился к ней сразу после разговора с Орсино, и выложил ей все, что удалось узнать. Она отвечала довольно равнодушно, и этот ее ответ за минувший год он выучил наизусть: «Я займусь этим, не вмешивайтесь, это не относится к вашим обязанностям». Она отвечала это слишком часто в последнее время. Каллен ловил тяжелый безразличный взгляд командора, и пытался понять, как так получилось. И где та красивая, яркая, живая женщина, которая так потрясла его в день приезда, с ее улыбкой и копной золотистых волос? Красота осталась, но теперь она больше напоминала красоту статуй в особняках аристократов.
Она все еще носила этот свой капюшон, но в этом больше не чувствовалось ни намека на желание выглядеть ярко, скорее, это было попыткой хоть что-то сохранить от себя прежней. Или хотя бы просто выглядеть привычно, чтобы не привлекать внимание к произошедшим в ней изменениям. Со временем этот капюшон начал восприниматься как неотъемлемая часть ее доспеха.
Казалось, она оживала только на боевых заданиях - с оружием в руках она напоминала валькирию, в глазах ее снова светилась уверенность и живой ум, которые так очаровали его когда-то. В эти моменты он смотрел жадно и не мог наглядеться, это была его Мередит, такая же как раньше. Он много думал об этих изменениях и о лириуме. Каллен не знал, влиял ли на нее лириум в ее мече, хотя был почти уверен в этом, но он совершенно точно знал, что на нее влияет лириум, который был у нее внутри. Ему уже не раз приходилось видеть это, и в Ферелдене тоже, поэтому он не сомневался в своих выводах. Слишком много лириума. От этого было очень грустно, но он совершенно не представлял, чем он может помочь. И хуже всего было то, что этот лириум похоже влиял на ее разум и способность управлять городом и орденом, скоро придется подумать... О возможности ее отстранения. Это стало ясно уже давно, и он много размышлял об этом — в спокойных патрулях, на обходах и иногда по ночам, лежа в темноте и прижимая к себе спящего Орсино. Рано или поздно ее придется убрать, но он не хотел делать это насильственно. Должен быть способ тихо отстранить ее от должности, и он этот способ найдет. А пока он собирал доказательства, изучал ее поведение и осторожно подготавливал почву для возможного переворота. Сделать это быстро было нельзя, нужна была поддержка значительной части ордена и хотя бы нескольких влиятельных людей. Нужны были доказательства серьезного нарушения с ее стороны — действительно серьезного, покупка кусочка лириума для личных нужд не произведет ни на кого впечатления. И нужно убрать Алрика, желательно не руками ордена. Вот здесь уже все средства будут хороши, и Каллен решился на рискованный шаг — распространил информацию о «плане всеобщего усмирения», который Алрик прислал рыцарю-командору во время очередного приступа помутнения. Это была далеко не самая безумная из его идей, но Каллен решил, что это то, что надо, у всех этих шишек из верхнего города достаточно родни среди магов, чтобы они зашевелились. Результаты пока были небольшие, но все же народ явно заволновался, может и выйдет с этого толк. Достаточно уже они покрывали своих сумасшедших.
Сейчас его основной задачей была подготовка молодых храмовников, которые смогут поддержать его в дальнейшем - здравомыслящих, лояльных к магам и понимающих ошибочность политики Мередит. Для этого он объединился с сэром Траском, человеком неглупым и очень доброжелательным, хотя предлагаемые им варианты развития событий были явно идеализированными и неосуществимыми. Потом к ним присоединились еще несколько человек, и они организовали что-то вроде комитета по решению тех вопросов, которые должна была решать рыцарь-командор. Выявление и нейтрализация одержимых храмовников, получается, тоже теперь их дело.
Каллен послушал немного, убедился, что спорить они будут долго, и вышел из комнаты. Для него проблема была простой и понятной, но от этого не менее разрешимой. Слишком тонкая Завеса, слишком опасно для всех — для простых горожан, для храмовников... Для магов — просто катастрофически опасно. Решить это можно было только полной эвакуацией всего населения Кирквола и его окрестностей, вместе с Кругом, переселенцами и богачами, а это было невозможно. Остается только следить очень, очень внимательно. За всеми.
Самым удивительным было то, что маги похоже почти не обращали внимания на проблему. Для них Завеса истончалась постепенно, они и раньше чувствовали эту нестабильность. А храмовники просто знали о ней, иногда видели незначительные проявления, но не больше того. Надо будет серьезно расспросить об этом Орсино. Мысли его сами перекинулись на первого чародея. Каллен никогда не говорил с ним о своих планах, это было слишком опасным — впутывать его в эти заговоры. Он и так последнее время был взвинчен до предела, вел себя неосмотрительно, срывался на Мередит и постоянно пытался держаться поближе к Каллену. Храмовник старался уделять ему больше внимания, но понимал, что получается не очень убедительно.
Правда была в том, что капитану не слишком-то нужен был Орсино. Нет, он был к нему привязан, и даже где-то восхищался им - Орсино невозможно было не восхищаться, такая самоотверженность и такая сила воли при такой... Слабости, из всего Круга первый чародей единственный совершенно не умел за себя постоять и больше всех нуждался в защите. Но тем не менее все время пытался защищать остальных, хоть и понимал, что получается у него не очень. И безусловно, Каллен очень ценил его как первого чародея — его ум и умение сплотить вокруг себя людей были полезны сейчас и могли очень пригодиться в будущем. Но сердце не щемило, как при взгляде на Мередит, и он старательно гнал от себя мысли, что все могло пойти совсем по-другому, если бы он был рядом с ней и смог бы вмешаться вовремя.
Иногда было очень трудно не думать о Мередит.
А ведь Орсино напугал его сегодня. Каллен снова вспомнил, как Орсино с ужасающей серьезностью вскинул на него потемневшие глаза. «Я с тобой»
В этот момент Каллен на секунду поверил, что он знает, о чем говорит. Но даже если не знает, готовность первого чародея пойти вместе с ним против Мередит пугала Каллена. Он знал, как Орсино к ней относится, к этому давно шло, но все это было слишком опасным. Нужно любой ценой удержать его подальше от их заговора. Если их всех раскроют, Орсино рискует не только своей головой, как остальные, но и всем Кругом. Первый чародей должен быть абсолютно чист перед законом. Неплохо бы навестить его сегодня, подумал капитан, отвлечь немного от политики и мрачных раздумий, да и самому отвлечься.
Неожиданные новости с утра, похоже, становились традицией. Следующим утром его вызвали к рыцарю-командору, даже не дожидаясь его прихода в казармы, прямо из комнат первого чародея. Каллен на ходу оделся, пытаясь сообразить, чем может быть вызвана такая спешка, и уже подходя к ее кабинету обнаружил, что он не единственный, кого вытащили из своей (или чужой) постели. Практически все командование ордена было здесь, и вид у большинства был такой же озадаченный и растрепанный.
Мередит стояла у своего стола, положив руки на рукоять меча, и говорила, голос ее был сейчас решительным и спокойным. Каллен слушал и не верил своим ушам — его план все же сработал. Заместитель командора Алрик был убит сегодня ночью в городе. При исполнении служебных обязанностей. Девушке-беглянке, которую он преследовал, удалось сбежать, но это убийство совершила явно не она - судя по ранам, неизвестный убийца был вооружен двуручным мечом, и возможно был не один.
Он в полуха слушал ее, разглядывая лица собравшихся. Печали на них явно не наблюдалось, покойного здесь никто не любил. Каллен невольно припомнил свое последнее столкновение с ним неделю назад и оставшийся от него поганый неприятный осадок. Впрочем, все встречи с Алриком оставляли неприятный осадок, и все они почему-то были так или иначе связаны с Орсино.
В тот раз Мередит объявила общий сбор для старших чинов ордена и Круга. Обсуждали участившиеся случаи побегов из Круга. Рыцарь-командор много говорила про дисциплину в Круге, магию крови и привечаемых отступников, говорила она и про несговорчивость первого чародея и его постоянные попытки помешать работе храмовников. Орсино вызвался отвечать на ее обвинения. Каллен слушал жесткую обвинительную речь первого чародея и чувствовал, как волосы на затылке начинают шевелиться. Нет, это не было открытым бунтом, но говорить такое в лицо Мередит... Ключевыми словами были «деспотизм» и «превышение полномочий», Алрика он тоже упомянул, но как-то вскользь.
В тот момент на заместителя командора Каллен даже не глянул — он не мог оторвать взгляда от лица Мередит. Выглядела она спокойной и собранной, но глаза ее тогда были страшными. «Вот так она, наверное, выглядит, когда убивает» - подумал капитан. Договорить первому чародею, к счастью, не дали. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы рыцарю-командору не принесли срочный вызов от преподобной матери. Она объявила собрание оконченным, окинула мага тяжелым взглядом и стремительно вышла из помещения. После ее ухода с части присутствующих как будто спало оцепенение, повскакивали со своих мест старшие чародеи, но их вмешательство уже не понадобилось — сидевший ближе всех Траск уже уводил Орсино с трибуны, что-то быстро и тихо ему объясняя. Первый чародей вырвался, сверкнул глазами и с достоинством удалился самостоятельно. Маги ушли за ним следом, храмовники тоже постепенно расходились. Каллен медленно поднялся, обводя взглядом пустеющий зал. На своем месте остался только Алрик, он сидел, откинувшись на спинку своего кресла и не сводил взгляда с опустевшей трибуны. На этот раз его полубезумная улыбочка казалась не самой странной деталью его облика, и Каллен посчитал нужным сказать ему об этом.
«У вас кровь из носа идет».
Алрик рассеянно прикоснулся к ручейку крови и уставился на свои пальцы.Улыбка его стала еще шире.
«И в самом деле кровь!»- в голосе его звучало совершенно неуместное веселье, как будто этот факт по каким-то своим причинам несказанно радовал его.
Капитан отвернулся, пытаясь сдержать закипающее бешенство, заместитель командора умудрялся выводить его из себя, даже ничего не предпринимая для этого.
«Первый чародей сегодня прелестен. И опять ведет себя безрассудно! Разве я не говорил, чтобы вы получше следили за ним?»
«Вас это не касается! Держитесь подальше от него!
«Лучше бы вы держались подальше. Он слишком много говорит. Чтобы бросаться такими словами в лицо Мередит, нужно быть бессмертным» - он наконец-то приложил к носу платок, останавливая кровотечение, но все еще улыбался, и Каллен решил, что уже сыт по горло общением с этим человеком. Развернувшись, он вышел из комнаты.
Мередит
Мередит распустила своих офицеров и устало опустилась в кресло, положив меч на колени. Раньше она могла подолгу оставаться без него, не испытывая никаких неудобств, но сейчас это становилось все труднее. С тех пор, как она начала понимать его речь, она говорила с ним почти постоянно. Иногда мысленно, иногда вслух, когда оставалась одна. Просила о помощи, спрашивала совета, иногда просто рассказывала о том, как прошел день — он умел слушать и умел подбадривать в нужную минуту. Клинок говорил с ней по-разному, обычно гулким гортанным мужским голосом, но бывало, он переходил на странный свистящий шепоток, а иногда голос становился совсем детским. И было еще то странное мягкое мурлыканье, явно женское, но какое-то нечеловеческое. Этот голос никогда не говорил с ней, но часто пел, особенно по ночам. Ей очень нравился этот голос, но от его песен становилось как-то не по себе. Она гораздо больше любила, когда меч пел детским голоском, его песни не были такими завораживающе-прекрасными, но были понятны и грели сердце.
Она попыталась улечься на кресле, но в доспехах это было неудобно. Она чувствовала себя полностью вымотанной, высушенной до дна, даже прямо держать голову было тяжело.
Меч придавал ей силы в сложные моменты, и она чувствовала себя почти непобедимой в бою, когда лилась кровь и пел лириум, но силы эти были временными. Клинок давал их ей, когда она об этом просила, и забирал, когда считал нужным. В последнее время ей приходилось просить слишком часто, и каждый раз, когда время выходило, она чувствовала себя вот так - вялой, слабой и опустошенной. Думать становилось тяжело, мысли текли медленно и неповоротливо, и в них затейливой вязью вплетались еле слышные отзвуки мыслей клинка. Иногда - довольно редко - она начинала путаться, кому из них принадлежит какое-то решение. Раньше это пугало ее, и одно время она пыталась вовсе не употреблять лириум, чтобы не слышать его. В особенно плохие дни она даже начинала думать, что никаких голосов нет, что это ее отравленный лириумом разум выдает такие странные галлюцинации. И это было очень похоже на правду. Но без пения клинка она быстро начинала тосковать, впадала в уныние, и снова возвращалась к гномьему порошку. И голоса приходили снова.
Для того, чтобы иметь возможность постоянно говорить с ним и слышать его, требовалось очень много лириума, и Мередит как могла пыталась ограничить его употребление, она понимала, что таким способом погубит себя очень быстро. Но сегодня без него не обойтись - еще только раннее утро, а она уже на ногах не стоит.
Она протянула руку в ящик стола, разыскивая сверток с синим порошком, официально выдаваемого перестало хватать уже давно, и она стала покупать его нелегально. Еще три года назад она безжалостно прикрыла бы эту сеть, пересажав в тюрьму всех, кто имел к ней отношение, вплоть до покупателей. А сейчас она все чаще пользуется их услугами...
От лириума в голове немного прояснилось, мысли клинка стали отчетливее, и от их движения свои побежали быстрее. Она привычно попросила у него помощи и привычно ее получила — энергия меча разбежалась по всему телу, заставляя ее чувствовать сильной и здоровой. Мередит легко поднялась на ноги, шутливо укоряя его за то, что он так неожиданно оставил ее сегодня утром, клинок ответил мужским гортанным голосом, и она почувствовала легкое разочарование. Этот голос почти никогда не пел.
Дел было много, но начать следовало с убийства Алрика. Она вызвала Траска, поручив ему вести расследование, и уселась за свой стол, чтобы еще раз перечитать отчет с места преступления. Траск бестолковый увалень, он и задницу свою не найдет без подсказки, не только убийц. Она почувствовала, что эта мысль больше чем наполовину принадлежит клинку и хихикнула. Было очень забавно находить в своей голове внезапно затесавшиеся чужие мысли, и с этой мыслью она была согласна. Надо было послать Каллена, но Каллен и без того завел себе привычку лезть не в свое дело и вмешиваться во все проблемы на территории ордена. А еще она все еще немного злилась на него из-за первого чародея. Это было глупо и даже смешно, но она ничего не могла с собой поделать. Какая-то глупая ребяческая обида, еще с того дня три года назад, когда она увидела как Орсино смотрит на Каллена. Сначала она даже почувствовала облегчение — это до определенной степени объясняло реакцию первого чародея на ее совершенно безобидную попытку поцеловать его. Но потом Алрик, улыбаясь до ушей, поделился с ней информацией об их отношениях. По какой-то непонятной причине этот факт его радовал, а вот Мередит до сих пор вспоминала затопившее ее разочарование, к которому примешивалась эта дурацкая обида. И ведь этот капитан Каллен так смотрел на нее!
Удивительно, как сильно он изменился за эти три года, насколько повзрослел. От приехавшего из Ферелдена восторженного неиспорченного мальчика остались только воспоминания. Большинство изменений в его характере ей не слишком нравились, но со своими обязанностями он справлялся отлично, а это самое главное. Не ей судить, она ведь и сама изменилась.
Впрочем, на нее он по-прежнему смотрел, и в его взгляде точно так же порой угадывалось восхищение, но теперь Мередит реагировала на него более чем прохладно и все неуставные разговоры пресекала. Этот их истеричный первый чародей, похоже, и так назначил ее врагом номер один и теперь нападал по любому поводу, но дело было не только в нем. Еще была гордость, и определенный моральный кодекс, не позволявшие ей отвечать на внимание чужого мужчины. Там, где она выросла, придавали внимание таким вещам.
Ладно, не так уж он ей и нужен. С таким количеством работы ей вообще не до мужчин, и она не раз удивлялась, что на нее тогда нашло. Но тем не менее, разбираться пошел не толковый Каллен, а почти бесполезный Траск, который скорее всего ничего не найдет. А жаль, Алрик был со странностями, но польза от него была. И меч его любил.
Она откинулась на спинку кресла, вспоминая их последнюю встречу. Она тогда решила, что может себе позволить отдохнуть немного. Распорядилась, чтобы для нее наполнили водой большую ванну и взбили немного мыльной пены. Когда-то она очень любила мыться таким образом, особенно когда была маленькой. Она положила меч на бортик ванны перед тем как погрузиться в пушистую пену, и закрыла глаза, наслаждаясь теплом и покоем.
Алрик вошел в комнату совершенно неслышно, она поняла, что больше не одна только по изменившимся интонациям в напеве лириума. Мередит резко открыла глаза, собираясь сказать все, что она думает о его привычке входить без стука, но вдруг передумала. Ее заместитель присел на край ванны, положив на колени ее меч, и с отрешенным видом гладил рукоять. В сторону Мередит он даже не взглянул. Поразмыслив, она просто зарылась поглубже в пену, отдавая дань приличиям, и только после этого окликнула Алрика.
Он поднял голову и принялся неторопливо отчитываться по выполненному заданию, не переставая поглаживать металлическую оболочку идола. От меча доносилось какое-то счастливое мурлыканье, и Мередит опять почувствовала подступающую ревность. В конце концов она раздраженно прервала явно затянувшийся рапорт.
«Почему он на меня так не реагирует? Я ведь гораздо больше времени с ним провожу!»
«Он реагирует на лириум. А в тебе его по-прежнему не хватает».- он задумчиво зачерпнул горсть воды и просеял ее между пальцев. - «Хорошо бы добавить»
«Сюда?! Ты с ума сошел!» - она с некоторой опаской смотрела на его руку, широкая мужская ладонь с обветренной загрубевшей кожей. Интересно, насколько она чистая.
«Почему бы и нет? Оно воспринимается по-другому, гораздо слабее, но интересно» - теперь он снова улыбался, и эта улыбка странным образом умиротворяла ее.
«Только если за твой счет» - она хихикнула, вспоминая цены на контрабандный лириум.
Все еще улыбаясь, он пожал плечами, выудил из кармана сверток с синим порошком, и высыпал в воду все его содержимое. Пена в местах соприкосновения с лириумом приобрела нежный голубоватый оттенок.
Она лежала в воде, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были необычные, но приятные, слабый лириумный раствор слегка холодил разгоряченную кожу, и подбадривал уставший за день организм. Она чувствовала себя сильнее и моложе, но вместе с тем ее наполняло удивительное спокойствие, а меч... Меч пел сейчас тихо и очень нежно, тем мурлыкающим женским голосом, который обычно вызывал у нее легкую тревогу. Сейчас эти песни идеально накладывались на ее состояние, они как будто были созданы для него. Алрик перебрался почему-то к ней в изголовье, и сидел, положив руки ей на плечи, но и это ее не беспокоило. Он удивительно хорошо вписывался в эту гармонию, ей казалось, они сейчас легко могут читать мысли друг друга — он, она и ее меч. Вода остывала, пена потихоньку таяла, пока не растаяла совсем, но никто из них не обратил на это внимания.
Мередит встряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания, и попыталась вернуться к своим отчетам. Алрика ей будет не хватать, иногда он понимал ее лучше, чем она понимала сама себя. Он вообще удивительно хорошо разбирался в чувствах людей — когда был достаточно адекватен. Жаль, что последнее время такие моменты случались все реже и реже. Она тоже по долгу службы научилась неплохо понимать мотивы окружающих — не считая первого чародея, с которым в этом плане всегда было сложнее всех. Но у Алрика эти способности были почти сверхъестественными.
Жаль, как жаль...
Часть 4. Эпилог.
Мередит
Ей нравилось это место, здесь всегда было пусто и тихо. Редко кто приходил навещать умерших храмовников, разве только родственники. Сегодня у входа околачивались смутно знакомые ей ребята, которые при виде рыцаря-командора нервно замерли. Она снисходительно кивнула им и прошла в погребальные залы. В самом дальнем конце, в отдельном помещении стояли урны с прахом тех, кто дослужился до высоких чинов, и урна Алрика была последней в ряду.
Она бывала здесь нечасто, только когда появлялось желание поговорить с кем-то кроме меча. После смерти ее заместителя внезапно оказалось, что в ордене нет ни одного человека, с которым она могла бы поговорить откровенно. Так что она предпочла доверять свои тайны мертвецу, пытаясь мысленно отвечать себе так, как ответил бы он.
Поглощенная в свои мысли Мередит завернула за угол, и к своему изумлению столкнулась у дверей с Орсино. Какая неожиданность.
«Добрый вечер, первый чародей» - ей не удалось смягчить ядовитые интонации в голосе, но она хотя бы поздоровалась, а вот Орсино обжег ее ледяным взглядом и прошел мимо, не удостоив ответом. Мередит проводила его мрачным взглядом и прошла в зал. Возле урны Алрика лежали свежие цветы и горели церковные свечи. Но не это сразу привлекло ее внимание, в воздухе осталось неуловимое ощущение недавнего присутствия Алрика, эта его специфическая потусторонняя аура, как будто он был здесь, а потом ушел.
Прелестно. Значит, к первому чародею этот старый мерзавец выходит, а к ней не пришел ни разу, как бы она тут ни распиналась, рассказывая о своем одиночестве!
Она мрачно смяла белые лепестки и развернулась к выходу, на душе было погано. Почему так получается, что дорогу ей всегда переходит один и тот же человек? Меч рассерженно шипел, чувствуя ее настроение. Сегодня с самого утра он разговаривал с ней мужским голосом, но когда она свернула на аллею, ведущую к погребальным залам, замурлыкал голосом женщины-кошки. Она всегда сопровождала Мередит в этих походах, Мередит не знала почему — то ли причина была в Алрике, то ли этой ипостаси просто нравились мертвецы. Сейчас она шипела, и Мередит чувствовала ее ненависть к Орсино так же, как ощущала свою. Ее чувства и мысли сливались с чувствами и мыслями меча, закручиваясь спиралью. Мы убьем его, шепнула она рассерженному мечу. Ты и я. Убьем, как только найдем достойный повод.
Поводов было больше чем достаточно, но все они, к разочарованию Мередит, были недостаточно убедительными. Она была уверена, что он строит за ее спиной какие-то козни, возможно на пару с Калленом, хотя доказательств у нее не было. Все чаще он порывался открыто критиковать ее, ввязывался в ссоры, которых раньше старался избегать. Впрочем, может у него с психикой совсем плохо стало, выглядел он последнее время все хуже и хуже. Интересно, он вообще спит?
Проходя мимо зеркала, она старательно смотрела в другую сторону, чтобы ненароком не увидеть свое отражение.
Сегодня энергии, одолженной ей мечом, хватило до самого вечера, и она чувствовала благодарность. Она сделала очень многое — обошла улицы вместе с патрулем, проверила казармы — пусть не расслабляются, изучила прошения от высокопоставленных вельмож и написала ответы, навестила Алрика. Остальное пока подождет... Уже на остатках иссякающих сил добралась до кровати, и даже смогла раздеться. Оставшись в одной рубахе, она рухнула на кровать, понимая, что на большее ее уже не хватит и подтянула к себе меч. Мередит давно уже обзавелась привычкой класть его на подушку перед сном, ей казалось, что ему не нравится оставаться в одиночестве. К тому же, рядом с ним хорошо спалось - стоило ей пожелать, и она мгновенно проваливалась в сон и не просыпалась до самого утра. Правда, она никогда не могла вспомнить, что ей снилось.
Сейчас ей в спину светила полная луна. Раньше, засыпая, она любила ложиться лицом к окну, чтобы видеть звезды, но теперь она смотрела только на меч, лежащий рядом с ней. Кто сегодня будет петь для нее? Когда раздался тихий детский голосок, Мередит радостно заулыбалась и притянула его к себе, обнимая холодный металл и прижимаясь к эфесу виском. Когда-то ей и в голову не пришло бы, что ее будет так радовать детский голос рядом, но годы шли, и теперь ей казалось, что она упустила в своей жизни нечто важное. Когда меч начинал разговаривать так, ее сердце трепетало от счастья.
Луна заливала светом всю комнату, четко очерчивая тени, меч пел, Мередит улыбалась в темноте счастливой материнской улыбкой и подпевала, когда голос сбивался с ритма или начинал путать слова. Иногда она пела ему сама, те песни, которые ей пели в детстве и меч со временем запоминал их. Это стоило любых жертв, и отсутствия снов, и этого странного выжатого состояния по утрам, даже ее рассудка, если это все же галлюцинации...
Мередит так и заснула улыбаясь.
Утром она обнаружила, что ее запасы лириума иссякли. Она не могла понять, как так вышло, она ведь совсем недавно его закупала... Чувствовала она себя отвратительно, но надо было спуститься вниз и доплестись до склада, рыцарю-командору выдадут, хотя положенное ей количество она забирала недавно. Внизу она, к своей досаде, встретила Орсино со своей охраной и явно только что подошедшего Каллена. Проклятье, вот видеть сейчас первого чародея ей совсем не хотелось! Впрочем, он даже не отреагировал на ее появление, похоже, чувствовал он себя ничуть не лучше, чем она. А уж выглядел так, что в гроб краше кладут.
Забывшись, она мельком поймала свое отражение в одном из местных зеркал, и тут же с досадой отвернулась. Глубоко запавшие глаза, очерченные воспаленной каемкой, нездоровая бледность — она сама была похожа на покойницу. Каллен с тревогой смотрел то на нее, то на такого же бледного и измученного первого чародея, и Мередит невольно заулыбалась, подумав, что они с Орсино сейчас здорово похожи, наверное. И молодого капитана это сходство сильно беспокоило. Бедный мальчик, никого он не смог спасти — ни ее, ни Орсино. Мередит понимала, что ее улыбка очень похожа сейчас на безумную ухмылку Алрика, но ничего не могла с собой поделать.
На самом деле, он казался сейчас совершенно чужим им обоим. Она шла через свою преисподнюю, Орсино — через свою, с чем бы это ни было связано. А Каллен был слишком земным, слишком привязанным к реальности, чтобы помочь хоть кому-то из них. Алрик бы помог, он и там наверняка знал все пути.
Она прошла мимо них, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Каллена, дошла до склада и все-таки взяла у них немного лириума. Сосредоточенно заворачивая порошок в вощеную бумагу, Мередит старалась не смотреть на кладовщика, чтобы не видеть этого снисходительно-понимающего выражения на его лице. Надо спуститься в нижний город и закупиться там по-настоящему.
После гномьего порошка ей стало намного лучше, она приободрилась и шла по нижнему городу, мысленно разговаривая со своим мечом. Периодически, забываясь, она начинала говорить вслух, и тут же замолкала, ловя косые настороженные взгляды прохожих. Она ругала себя за эти проколы, но помогало это ненадолго — слишком мало она в последнее время выходила из своих комнат, и слишком часто клинок был ее единственным собеседником. Она нашла своего обычного поставщика, купила весь лириум, что был у него с собой и решила не торопясь прогуляться до верхнего города — чувствовала себя она уже прилично, возвращаться еще не хотелось, а Мередит любила наблюдать за жизнью города своими глазами. По крайней мере раньше любила.
Но то, что она увидела в верхнем городе, привело ее в ярость. Прежде всего, там она опять наткнулась на этого треклятого первого чародея, за которым вообще-то должны были следить. Что ж, у нее есть к нему несколько вопросов, почему бы не обсудить их прямо сейчас? Не сомневаясь в своей победе, она перешла в наступление.
Это уже слишком. Эти маги перешли все границы.
После объявления права уничтожения все отряды стягивались к зданиям магов, кое-кто из ее людей явно пытался бунтовать, да и Хоук сражался на стороне магов. Хотя от него она ничего другого и не ожидала, яблочко от яблони. Пока храмовники группами пробирались в здание, она ждала — слишком встревожили ее эти неожиданные стычки между ее подчиненными. Нет, она не питала иллюзий насчет преданности некоторых из них, и знала, что кое-кто будет рад повернуть против нее при первом удобном случае, но количество перебежчиков и их организованность неприятно поразили ее. Она выжидала. Если это заговор внутри ордена, первым делом надо вычислить зачинщика.
И она дождалась его, шагнула вперед, навстречу Каллену и его отряду, стараясь подавить накатившее горькое разочарование. Она подозревала, она была почти уверенна, что это будет он, и все равно ей было больно увидеть, что она оказалась права. Мередит отрешенно выслушала его заявления, ее не слишком интересовало, что он скажет — она прекрасно знала, как вершатся заговоры и какие слова говорятся в таких случаях. Он, наверное, долго ждал подходящего повода, так же долго, как и она сама ждала повода уничтожить Орсино. Мередит привычно обратилась за помощью к мечу.
«Меня хотят убить».
«Я не позволю никому отобрать тебя у меня» - странный свистящий шепот, который так редко говорил с ней.
«Я не оставлю тебя» - на задумываясь отозвалась Мередит.
«Давай убьем их всех»
«Убьем»
«Убьем»- последние слова как-то странно наложились друг на друга, она даже не поняла , кто это сказал — отозвался ли меч на ее мысль, или она сама повторила сказанное. Мощь, полученная сегодня от меча, в несколько раз превосходила все, что Мередит доставалось до этого. Она больше не ощущала себя человеком, скорее чем-то вроде ожившего божества. Ее мысли переплелись с мыслями идола так плотно, что она больше не могла провести границу между ними, теперь они были единым организмом, мощным, быстрым, почти бессмертным.
Меч был ею. Она была мечом. Была каждой из его личностей одновременно — древней нежитью, добровольно отдавшей свою темную душу лириуму, маленькой девочкой, заблудившейся среди теней и скверны, старым одержимым, лишившимся тела, женщиной-кошкой - жрицей смерти, пришедшей из других миров. И при этом оставалась собой.
Мередит закрыла глаза, собирая все осколки личностей в единое целое, и бросилась в атаку, наслаждаясь упоительным чувством полного слияния. Ей больше не надо было разделять, какие из мыслей принадлежат ей. Теперь все мысли были ее, и все мысли стекались в одну.
«Убьем»
Это давало ощущение целостности- ее личности как будто сплавились в единый монолит, и они хотели только одного. У бросившихся на нее храмовников не было ни единого шанса.
Каллен
Утро выдалось совершенно чудесным. На Рваном берегу, согласно доносам, по ночам бродила сильная нежить, и вчера вечером Каллен с несколькими храмовниками отправился туда, чтобы выяснить, не замешаны ли там отступники. Отступников они не нашли, нежить тоже, и решили переночевать там же в пещере, в надежде, что кто-нибудь все же объявится. Караулили по очереди, и Каллен замечательно выспался на сухом вереске - здесь был удивительно чистый воздух, пахло тем же вереском и немного морем, на разные голоса пели птицы . В Киркволе из птиц были только чайки, и они не пели — они пронзительно орали по утрам, мешая спать. Умываясь холодной морской водой, он поймал себя на мысли, что чайки не единственная причина его постоянного недосыпания - гораздо лучше спится и без нервного Орсино, просыпающегося всю ночь то от кошмаров, то от шорохов - и тут же устыдился. А ведь Орсино наверное ждал его сегодня ночью. Он всегда ждал, даже когда Каллен приходил под утро. Каллен подозревал, что первый чародей просто боится теперь засыпать в одиночестве.
Он быстро собрал людей и постарался как можно быстрее вернуться в город.
По всей видимости, Орсино уже рассказали про их ночную вылазку, потому что он вышел встречать своего храмовника. И судя по тому, как он выглядел, он действительно вообще не спал этой ночью. Чувствуя угрызения совести, Каллен осторожно обнял его, не обращая внимания на любопытные взгляды подчиненных, и уже хотел увести отсюда, но неожиданно увидел еще кое-что, от чего волосы встали дыбом.
По лестнице спускалась Мередит, и выглядела она ничуть не лучше первого чародея. Тот, кстати, даже не посмотрел на давнего недруга — когда Каллен отпустил его, он остался стоять на том же месте, глядя прямо перед собой абсолютно расфокусированным взглядом. Мередит он, похоже, вообще не видел, хотя она на секунду задержалась, поравнявшись с ними. Ощущая нарастающий ужас, Каллен смотрел на них и не мог оторвать взгляд. Когда они вот так вот стояли рядом, они напоминали даже не призраков - оживших мертвецов, с которыми нередко приходилось встречаться в окрестностях Расколотой горы.
Мередит наконец-то прошла мимо, с какой-то странной вымученной улыбкой, и Каллен проводил ее взглядом до самой двери прежде чем снова повернуться к первому чародею.
Он немного следил за Мередит, и знал, что она частенько заходит проведать прах Алрика, даже чаще чем Орсино. И это беспокоило его, заставляло искать предполагаемую мистическую связь между этими визитами и их самочувствием, хотя сердце с грустью подсказывало, что его сероглазая командор просто чересчур увлеклась гномьим порошком. Но тем не менее, с прахом этого мерзавца дело было нечистое. С тех пор, как капитан увидел странные отметины на руках Орсино, он начал обращать внимание на любую мелочь, связанную с покойным заместителем командора. И некоторые из этих мелочей были очень подозрительными. Однажды он пришел в погребальный зал, разыскивая первого чародея, и ему не понравился странный, как будто дрожащий воздух вокруг урны Алрика, особенно над тем местом, где лежали принесенные Орсино цветы. Но когда Каллен попытался подойти поближе, эта странная рябь исчезла, правда, в том месте где она была оказалось очень холодно. Лепестки совсем заледенели. Он медленно повернулся к выходу, решив настрого запретить Орсино приходить сюда и обнаружил еще одну странность. Огонь всех свечей в помещении стелился почти горизонтально, как при сильном сквозняке, хотя воздух казался абсолютно мертвым и неподвижным.
Не выдержав, храмовник быстро вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. В общем зале было светло и спокойно, и его окутала печальная торжественная атмосфера, обычно бывающая в таких местах. Пламя свечей здесь было ровным и высоким, никакой мистики, никаких тайн. Каллен ушел, думая всех этих странностях, о знакомом ощущении в комнате с урной Алрика, и о том, насколько мертвым можно считать человека, который и при жизни не слишком много внимания уделял этой реальности. Зато уделял другим, и Каллен был почти уверен, что по крайней мере треть этих реальностей существует на самом деле - Алрик был абсолютно сумасшедшим, но в некоторых вещах разбирался получше тевинтерских магистров.
Выйдя из помещения, храмовник обнаружил еще одну странность — на улице было совершенно темно. Он пришел сюда сразу после ужина, и пробыл внутри не больше четверти часа, но снаружи, судя по всему, прошло около четырех часов.
Орсино он нашел на площади казематов, и выглядел тот взволнованным и встревоженным. Каллен мрачно слушал историю о раскрытом заговоре, магах крови и Защитнике, чувствуя, что за эти несколько часов пропустил слишком много важных событий. Ему хотелось немедленно бежать к Траску и узнать подробности — кто из их людей умер, кто под арестом ожидает следствия, и какая часть заговора оказалась раскрытой. Вместо этого он вынужден был стоять на ночной площади в тени этих проклятых статуй и выслушивать лепет Орсино, который вбил себе в голову, что может чем-то помочь.
Каллен постарался подавить раздражение и отвечать помягче, он видел, что его скрытность расстроила первого чародея, хотя вызвана она была больше желанием защитить его, а не недоверием. Впрочем, сейчас Орсино выглядел гораздо более живым, чем сегодня утром, и храмовник после недолгих уговоров согласился держать его в курсе. Может, ему будет не так плохо, когда у него появится цель. И лучше уж пусть помогает им, чем пытается действовать самостоятельно, как сегодня.
Когда начался весь этот кошмар, Каллена не было в городе. Он ходил к долийцам, опрашивал их насчет недавних происшествий в окрестностях Расколотой горы и близлежащих шахт. Сотрудничали с ним не особенно охотно, ничего кроме уже имеющейся информации, вытащить из них не удалось, и он уже возвращался в Кирквол, когда над городом взметнулось красноватое облако из камня и пыли. Капитан сорвался с места, еще не разобравшись толком, что там взорвалось, но страшный ответ пришел в голову раньше, чем он добежал до казематов. Первая мысль его была насчет Орсино, но немного подумав он отбросил ее — даже в том сумеречном состоянии, в котором находился сейчас первый чародей, он бы не сделал такую очевидную глупость. Но, в любом случае, его надо было срочно спасать, на площади и во внутренних дворах казематов творилось что-то невообразимое. Храмовники дрались друг с другом, магов нигде не было видно, похоже все они попрятались в здании. Каллен поймал за руку одного из солдат, лицо которого показалось ему смутно знакомым.
«Что здесь творится?!»
«Мередит окончательно рехнулась! Какой-то ненормальный отступник подорвал церковь, а она объявила право уничтожения!»
«Наш отступник?»
«Нет! К нам он вообще отношения не имеет!»
Он отпустил солдата и замер, обдумывая сложившуюся ситуацию. Вот оно. Магов и Орсино надо защитить, но этот момент упускать было нельзя. То, чего он ждал столько лет... Абсолютно законный повод для ее отстранения.
Он пробивался через толпу, разыскивая Мередит. Первый чародей справится. Они так долго к этому готовились, он обязательно справится. А Каллен сегодня навсегда избавит город от рыцаря-командора Мередит — ради него. Ради Орсино и его Круга, который он так отчаянно старается защитить.
Мередит даже не слушала его слова — тщательно подобранные для подходящего случая несколько лет назад. Она вытащила из ножен меч и замерла, закрыв глаза. Он с тревогой смотрел на нее — одумается? Или придется с ней драться? Драться с ней не хотелось совсем, он еще помнил искрящиеся серые глаза своего командора, когда-то так поразившие его. Но то, что открыло глаза уже не было Мередит. В глазах ее от края до края плескалось рубиновое пламя.
Это был самый долгий бой в его жизни, и все это время, пока существо, которое когда-то было его Мередит, не упало на каменную мостовую, он молился. В первый раз за эти десять лет искренне молился Создателю - за ее погибшую душу и за то, чтобы маги продержались до конца этого сражения. Хотя бы Орсино.
Орсино
После смерти Алрика Орсино радовался вместе с остальными, но длилась эта радость недолго. Первому чародею начали сниться кошмары, это бывало и раньше, но теперь они почти всегда включали в себя умершего храмовника. Просыпался он в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем, ощущая неестественный грызущий холод в том месте, где лежала в ту последнюю ночь его ладонь. Эти сны его абсолютно выматывали, после каждого из них он долго чувствовал себя больным и разбитым, со временем это проходило, но не до конца. Как будто мертвый храмовник раз за разом забирал частичку его жизни. Орсино пытался отделаться от него, принося к его праху цветы и освященные свечи, и в глубине души отчаянно надеясь, что огонь Андрасте хоть как-то на него повлияет. Но несмотря на поверье, толку от них них не было. Иногда ему даже казалось, что он ощущает незримое присутствие покойного, и это пугало еще больше.
Ничего удивительного, что нервы у первого чародея начинали сдавать, и это стали замечать даже ученики. Каллен приходил почти каждую ночь, и в его взгляде теперь все чаще читалось беспокойство. В визиты Алрика он, похоже, не верил, считая их обыкновенными плохими снами, и несколько раз пытался поговорить с первым чародеем о его здоровье и о необходимости отдыха. Орсино только отмахивался от него. Слишком много было работы, сейчас даже больше чем раньше. Он не мог отдыхать, когда был настолько нужен своему Кругу, даже несмотря на свое самочувствие. Которое ото дня в день становилось все хуже и хуже.
Ничего особенного в этих снах не происходило — иногда ему просто снилось, что он лежит в своей кровати или стоит у окна в коридоре как тогда, а Алрик стоит рядом и смотрит на него. Один раз — к счастью, один-единственный раз, он сел на кровать и взял Орсино за руку, чуть повыше запястья. Перепуганный маг попытался вырваться, во сне это было совсем легко, Алрик едва прикасался к нему. Он резко проснулся, напугав Каллена своей бледностью, попытался сесть, и тут же откинулся обратно на подушки. Но навалившаяся слабость и головокружение, и ставшее уже привычным после его визитов оледенение в области сердца беспокоили его не так сильно, как до сих пор ощущавшееся легкое покалывание вокруг запястья.
«Он был здесь».
«Он умер, Орсино. Тебе не надо больше его бояться...» - Каллен говорил успокаивающим тоном, которым говорят с сумасшедшими и капризничающими детьми, и это раздражало. Орсино знал, что он не сумасшедший — по крайней мере пока, знал он и то, что Алрик и при жизни ходил в Тень, как к себе домой.
«Он был здесь! И он трогал меня за руку!» - Орсино вскинул руку, и сам замер от ужаса, на запястье отчетливо выделялись бледные полосы в тех местах, где лежали пальцы мертвеца.
Каллен с минуту молча разглядывал его руку, потом обнял дрожащего чародея, и не отпускал, пока тот не успокоился. Орсино так и не заснул в ту ночь, лежал, прижавшись к Каллену, и вглядывался в темноту, вздрагивая от призрачных ночных шорохов.
Изредка Алрик говорил с ним во снах, чаще всего повторял фразы, сказанные в ту последнюю встречу: «Там вам будет лучше» «Я заберу вас отсюда». Но в последний раз, неделю назад, он сказал другое: «Я обо всем договорился, здесь вы будете в безопасности. Вас встретят». С тех пор Орсино этого сна не видел, впрочем, он вообще не видел больше снов, потому что слишком мало спал.
Весь день он просидел в кабинете, перебирая свои бумаги, но ничего полезного толком не сделал. Голова была как ватная. Немного оживило его только появление мессира Хоука — Орсино накануне тайно передал ему письмо, в котором просил о встрече. Хоук в последнее время завел привычку встревать во все дела, касающиеся магов, и Орсино подумал что будет неплохо заручиться его поддержкой. Вопрос был деликатный, он довольно долго размышлял, стоит ли вообще в это вмешиваться, но рыцарь-командор явно что-то подозревала, и первый чародей боялся, что промедление повредит всему Кругу. К тому же, в этом деле была завязана Грейс и остатки ее Круга, а Орсино им очень сильно не доверял, несмотря на то, что принял их под свою опеку так же, как остальных. Хоук внимательно выслушал его рассказ о магах и храмовниках, собирающихся по ночам за пределами казематов, и даже согласился помочь. История эта уже к вечеру получила неожиданную развязку — Орсино потрясенно слушал Защитника, не зная, что и думать. Заговор с целью свержения Мередит! Он очень сильно жалел, что не позволил событиям идти своим путем, но под этим сожалением крылось еще одно чувство: тревога за близкого человека. Большинство имен, названных Хоуком, он знал, и слишком многие из них были так или иначе связаны с Калленом. Чем больше Орсино думал об этом, тем лучше понимал многое из того, что происходило в последнее время в ордене — очень многие фрагменты складывались теперь в единую картину. Размах деятельности заговорщиков просто потрясал.
Ему удалось разыскать Каллена только поздно вечером, храмовник был мрачным и уставшим и молча выслушал его сбивчивые обвинения. Ответ его был очень кратким и сразу подтверждал все подозрения.
«Ты не должен был лезть во все это»
«Почему ты не рассказал мне?!»
«Потому что это слишком опасно. Забудь»
«Я помогу» - Орсино упрямо вскинул подбородок, такое недоверие от человека, с которым он прожил почти семь лет, здорово выбивало из колеи. И вместе с тем первый чародей чувствовал что-то вроде восхищения, смешанного с гордостью — столько лет по кирпичикам выстраивать такой сложный заговор, подготавливая почву для захвата власти, и об этом не узнал даже он... Из Каллена выйдет прекрасный рыцарь-командор. - «Я сделаю все, чтобы помочь тебе»
Каллен помолчал немного, прежде чем ответить: «Если увидишь, что можешь помочь — действуй. Но я надеюсь на твое благоразумие».
продолжение в комментариях
Бета: нету. Так что пунктуация и оформление диалогов по-прежнему сильно авторские
Категория: слэш, чуточку гет
Рейтинг: PG-13?
Персонажи: Мередит, Каллен, Орсино, Алрик
Пейринг: как основной - Каллен/Орсино, наверное.
Предупреждения: ООС и общая сумбурность. Да, и еще - оно получилось слишком длинным и слишком мрачным.
От автора: хочу заранее извиниться за возможные несоответствия канону -голова у меня дырявая, а возможности переиграть сейчас нет. Буду благодарна за любые поправки ^_^
_________________________________________________
Главы первая и вторая - здесь
читать дальшеЧасть 3. Четыре года спустя.
Орсино
Этот сумасшедший год был даже хуже, чем все предыдущие, и начался он с трагедии. Нападение кунари не было абсолютной неожиданностью — его предсказывали и к нему готовились. Но как это обычно бывает, все началось чуть раньше, чем планировалось. Совсем немного. Кунари прокатились по улицам, как волна, сметая всех, кто попался под руку. Пока храмовники суетились, собирая свои войска, дворец наместника и все подступы к нему оказались захвачены. Магов послали вперед, просто попробовать пробиться, пока отряды Мередит доберутся до верхнего города, хотя у первого чародея не было ни малейшего боевого опыта и он представить себе не мог, как действовать в этой ситуации. Они попытались прорваться к воротам, и оглянуться не успели, как их раскидали по сторонам. Кунари оказались стремительными и сильными, у магов против них не было ни единого шанса, они даже не успевали дочитать заклинание. Все это заняло минуты две — маги вошли под арку и подняли посохи, стоящие на площади кунари организованно сорвались со своих мест, а потом Орсино вскользь ударили по голове чем-то тяжелым. Почти следом за ними на площадь влетела небольшая группа хорошо вооруженных людей, завязалась серьезная битва. Смутно знакомый человек подал ему руку, помогая подняться. Хоук, вспомнил маг, один из местных аристократов. Он огляделся — все его люди лежали на мостовой.
Вспоминать было больно. Он тогда метался между трупами в надежде, что хоть кто-то остался жив, Хоук вполголоса говорил что-то своим спутникам, но Орсино его почти не слышал.
Мертвые глаза, кровь на пыльных камнях. Маги, которых он поклялся любой ценой защищать. Он не задумываясь вызвался отвлекать кунари во время безумной вылазки Хоука, хоть и сомневался, что от него будет хоть какой-то толк. Все, что он хотел сделать сейчас — умереть рядом со своими людьми. Просто чтобы не было так больно и чтобы не ныло так сердце от чувства вины перед ними. Они пришли сюда, потому что он повел их за собой, и все они были мертвы, а он почему-то остался жив.
Но даже умереть не получилось, слишком быстро подошли храмовники во главе с Мередит. Кто-то бережно сгреб его в охапку и убрал с линии огня, Орсино даже не обернулся — в ордене был только один человек, который стал бы беспокоиться о безопасности первого чародея. Каллен еле слышно шепнул ему: «Стой здесь», и бросился обратно в бой. Храмовники убивали быстро, Орсино стоял в стороне и обреченно смотрел на дальний край площади, где остались лежать маги Круга, до которого никому кроме него не было дела. Внезапно оказавшаяся рядом Мередит рукой в стальной перчатке крепко сжала плечо первого чародея.
«Не время убиваться из-за мертвых. Надо попытаться спасти тех, кто еще жив!» - в ее глазах горела сейчас непоколебимая уверенность и бьющая через край энергия, казалось, оружие в руках придавало ей дополнительные силы. - «Идите с нами, ваши целительские способности могут пригодиться».
Даже сейчас при воспоминаниях об этом моменте он чувствовал удивление. Такие правильные слова, в такой правильный момент — от нее... Потом ему помогали держаться долг и ответственность, но тогда именно эти слова дали ему силы идти дальше.
Для Круга это был тяжелый год, очень много потерь, очень много пришлых, которых они брали под свое крыло и которые платили черной неблагодарностью, устраивая заговоры и подставляя остальных. Орсино не знал, как бы он продержался, если б не помощь Каллена. Каллен продолжал приходить иногда — последнее время все реже, ссылаясь на количество работы и проблемы в ордене — но всегда оказывался рядом с ним в трудные моменты и действительно старался ограничить беспредел, творимый Алриком и его людьми. Первый чародей не просил большего, он прекрасно понимал, что о любви здесь речи не идет, и был благодарен за то, что есть. Единственное, что его огорчало во всей этой ситуации — взгляд, которым Каллен смотрел на рыцаря-командора. Орсино и раньше обращал на это внимание, но теперь эти взгляды стали слишком долгими и печальными, и это нервировало его. До этого он не понимал, насколько сильно боится потерять своего храмовника, боится снова остаться один. Одна мысль об этом приводила его в ужас. Но основная проблема была даже не в одиночестве, отдать его этой женщине — это для него было слишком тяжело. Она и так ему ничего уже не оставила.
Теперь лежа в одиночестве в темноте он вспоминал погибших, считал минуты и надеялся, что Каллен просто задержался на задании и все-таки придет сегодня. Считал и считал, стараясь не поддаваться отчаянию. И обдумывал планы уничтожения Мередит. Открыто выступить против нее он не может — не при Каллене, к тому же если она умрет сейчас, ее место займет этот ненормальный Алрик. А вот если бы Алрика вдруг не стало... Небольшой мятеж — не в Круге, нет, он не станет рисковать своими подопечными — в ордене или даже среди горожан решил бы все проблемы. Если ее удастся убрать, рыцарем-командором станет Каллен, а он сумеет навести порядок и защитить Круг. И у него будет самый лояльный первый чародей в истории Кругов, наверное.
Часы на городской башне отзвонили три, ждать дольше, скорее всего, не имело смысла. Каллен уже не придет, побоится его разбудить. Первый чародей со вздохом выбрался из постели, заснуть он теперь вряд ли сможет, можно прогуляться по этажу и возможно попробовать его поискать. Он набросил мантию поверх ночной рубашки, игнорируя настороженно зашебуршавшегося в углу призрака, и вышел в коридор. В коридоре оказалось пусто и неожиданно холодно, причину он обнаружил почти сразу — окно в конце коридора было распахнуто, белые занавески колыхались на ветру. Орсино поплотнее завернулся в тонкую мантию, спасаясь от сквозняка, и подошел к окну. Тяжелые рамы с трудом закрылись, и он замер, услышав за спиной тихий шорох. Шорохи здесь были делом обычным, но этот сопровождался знакомым жутковатым ощущением, от которого заледенело сердце. Первый чародей обреченно обернулся, уже точно зная, кого он увидит. Заместитель рыцаря-командора Алрик с интересом смотрел не него, склонив голову набок и улыбаясь своей странной улыбкой.
«Знаете, Орсино, вами невозможно не любоваться»
«Именно поэтому вы меня пытались задушить во время нашей предыдущей встречи?» - он понимал, что дерзить этому человеку — не самая лучшая идея, но отступать ему было некуда, посох его остался в спальне, и кажется за последний год он совсем разучился дорожить жизнью. Страх остался, но сегодня он разбавлялся горечью и усталостью.
«Именно поэтому» - неожиданно серьезно сообщил Алрик - «И мне до сих пор жаль, что мне тогда помешали»
«Мне тоже жаль» - невольно вырвалось у Орсино, воспоминания о мертвых телах на каменной мостовой как-то невовремя вернулись снова. Храмовник покачал головой и неожиданно протянул руку, положив ее на сердце первому чародею. Тот непроизвольно дернулся, пытаясь отодвинуться, потом вопросительно посмотрел в пронзительно-синие глаза. Алрик сегодня казался почти нормальным, даже это его присутствие одновременно в нескольких реальностях ощущалось не так остро, как обычно. Орсино было любопытно, вменяемого Алрика видеть приходилось нечасто.
«Я заберу вас отсюда, обязательно. Там вам будет лучше». - храмовник все еще стоял, положив ему руку на грудь, как будто прислушиваясь к биению сердца.
«Где?»
Ответа он не дождался, заместитель командора помолчал, с явным сожалением убрал руку и ушел. Орсино с недоверием поглядел ему вслед, то, что он убрался, было замечательно, но место где лежала его рука постепенно сводило ледяным холодом. Ощущение было такое, как будто к сердцу приложили кусочек льда. Маг мысленно обругал себя за то, что позволил любопытству взять верх над осторожностью. Кто знал, какие поганые знания и ритуалы этот человек мог вынести из своих полуреальных лириумных снов?
Он вернулся в свою спальню, по прежнему пустую и мрачную, и завернулся в одеяло, пытаясь отогреться. Через некоторое время сердце коченеть перестало, первый чародей успокоился и даже смог немного поспать.
Утром Орсино первым делом прогулялся к казармам в обществе своего конвоя. Каллена он не застал, но застал Траска, который сообщил ему, что вчера капитан вернулся из патруля очень поздно, а сегодня утром ушел куда-то за город с одним из ребят, недавно прошедших посвящение, по какому-то срочному неотложному делу. Еще Орсино издалека посмотрел на Алрика — сегодня от его вчерашней адекватности не осталось и следа, радужки пылали неестественным синим огнем, а улыбка казалась совсем уж неземной. Первый чародей осторожно обошел его по очень большой дуге, стараясь не попасться на глаза.
Каллен вернулся уже ближе к обеду, вид у него был усталый, а на доспехах темнели пятна крови.
«Не моя» - отмахнулся он от бросившегося к нему первого чародея.
А потом Орсино сидел рядом с ним на площади, и слушал его жуткий рассказ, от которого кровь стыла в жилах. Одержимые маги — это уже достаточно погано, но одержимые храмовники, с их умениями и физической подготовкой причинят гораздо больше разрушений и убьют больше людей. В первую очередь магов, которых они якобы защищают.
«Что ты будешь делать?» - Орсино говорил тихо, ситуация была крайне поганой.
«Поговорю с Мередит» - Каллен хмуро разглядывал статуи - «А потом буду разбираться с этим, независимо от того, что она скажет»
«Если что, я с тобой»
«Я знаю»
***
Каллен
Какое же все таки поганое утро! Он чистил меч и краем уха прислушивался к разговорам окружающих, храмовники были встревожены. Конечно, он рассказал не всем, только тем, которые по мнению Траска были достойны доверия. Сейчас они тихо обсуждали сложившуюся ситуацию, а ситуация была дрянь. Если уже храмовники начали во что попало превращаться — значит, завеса здесь держится с трудом. Реакция Мередит ему совсем не понравилась, хотя и была предсказуема. Каллен отправился к ней сразу после разговора с Орсино, и выложил ей все, что удалось узнать. Она отвечала довольно равнодушно, и этот ее ответ за минувший год он выучил наизусть: «Я займусь этим, не вмешивайтесь, это не относится к вашим обязанностям». Она отвечала это слишком часто в последнее время. Каллен ловил тяжелый безразличный взгляд командора, и пытался понять, как так получилось. И где та красивая, яркая, живая женщина, которая так потрясла его в день приезда, с ее улыбкой и копной золотистых волос? Красота осталась, но теперь она больше напоминала красоту статуй в особняках аристократов.
Она все еще носила этот свой капюшон, но в этом больше не чувствовалось ни намека на желание выглядеть ярко, скорее, это было попыткой хоть что-то сохранить от себя прежней. Или хотя бы просто выглядеть привычно, чтобы не привлекать внимание к произошедшим в ней изменениям. Со временем этот капюшон начал восприниматься как неотъемлемая часть ее доспеха.
Казалось, она оживала только на боевых заданиях - с оружием в руках она напоминала валькирию, в глазах ее снова светилась уверенность и живой ум, которые так очаровали его когда-то. В эти моменты он смотрел жадно и не мог наглядеться, это была его Мередит, такая же как раньше. Он много думал об этих изменениях и о лириуме. Каллен не знал, влиял ли на нее лириум в ее мече, хотя был почти уверен в этом, но он совершенно точно знал, что на нее влияет лириум, который был у нее внутри. Ему уже не раз приходилось видеть это, и в Ферелдене тоже, поэтому он не сомневался в своих выводах. Слишком много лириума. От этого было очень грустно, но он совершенно не представлял, чем он может помочь. И хуже всего было то, что этот лириум похоже влиял на ее разум и способность управлять городом и орденом, скоро придется подумать... О возможности ее отстранения. Это стало ясно уже давно, и он много размышлял об этом — в спокойных патрулях, на обходах и иногда по ночам, лежа в темноте и прижимая к себе спящего Орсино. Рано или поздно ее придется убрать, но он не хотел делать это насильственно. Должен быть способ тихо отстранить ее от должности, и он этот способ найдет. А пока он собирал доказательства, изучал ее поведение и осторожно подготавливал почву для возможного переворота. Сделать это быстро было нельзя, нужна была поддержка значительной части ордена и хотя бы нескольких влиятельных людей. Нужны были доказательства серьезного нарушения с ее стороны — действительно серьезного, покупка кусочка лириума для личных нужд не произведет ни на кого впечатления. И нужно убрать Алрика, желательно не руками ордена. Вот здесь уже все средства будут хороши, и Каллен решился на рискованный шаг — распространил информацию о «плане всеобщего усмирения», который Алрик прислал рыцарю-командору во время очередного приступа помутнения. Это была далеко не самая безумная из его идей, но Каллен решил, что это то, что надо, у всех этих шишек из верхнего города достаточно родни среди магов, чтобы они зашевелились. Результаты пока были небольшие, но все же народ явно заволновался, может и выйдет с этого толк. Достаточно уже они покрывали своих сумасшедших.
Сейчас его основной задачей была подготовка молодых храмовников, которые смогут поддержать его в дальнейшем - здравомыслящих, лояльных к магам и понимающих ошибочность политики Мередит. Для этого он объединился с сэром Траском, человеком неглупым и очень доброжелательным, хотя предлагаемые им варианты развития событий были явно идеализированными и неосуществимыми. Потом к ним присоединились еще несколько человек, и они организовали что-то вроде комитета по решению тех вопросов, которые должна была решать рыцарь-командор. Выявление и нейтрализация одержимых храмовников, получается, тоже теперь их дело.
Каллен послушал немного, убедился, что спорить они будут долго, и вышел из комнаты. Для него проблема была простой и понятной, но от этого не менее разрешимой. Слишком тонкая Завеса, слишком опасно для всех — для простых горожан, для храмовников... Для магов — просто катастрофически опасно. Решить это можно было только полной эвакуацией всего населения Кирквола и его окрестностей, вместе с Кругом, переселенцами и богачами, а это было невозможно. Остается только следить очень, очень внимательно. За всеми.
Самым удивительным было то, что маги похоже почти не обращали внимания на проблему. Для них Завеса истончалась постепенно, они и раньше чувствовали эту нестабильность. А храмовники просто знали о ней, иногда видели незначительные проявления, но не больше того. Надо будет серьезно расспросить об этом Орсино. Мысли его сами перекинулись на первого чародея. Каллен никогда не говорил с ним о своих планах, это было слишком опасным — впутывать его в эти заговоры. Он и так последнее время был взвинчен до предела, вел себя неосмотрительно, срывался на Мередит и постоянно пытался держаться поближе к Каллену. Храмовник старался уделять ему больше внимания, но понимал, что получается не очень убедительно.
Правда была в том, что капитану не слишком-то нужен был Орсино. Нет, он был к нему привязан, и даже где-то восхищался им - Орсино невозможно было не восхищаться, такая самоотверженность и такая сила воли при такой... Слабости, из всего Круга первый чародей единственный совершенно не умел за себя постоять и больше всех нуждался в защите. Но тем не менее все время пытался защищать остальных, хоть и понимал, что получается у него не очень. И безусловно, Каллен очень ценил его как первого чародея — его ум и умение сплотить вокруг себя людей были полезны сейчас и могли очень пригодиться в будущем. Но сердце не щемило, как при взгляде на Мередит, и он старательно гнал от себя мысли, что все могло пойти совсем по-другому, если бы он был рядом с ней и смог бы вмешаться вовремя.
Иногда было очень трудно не думать о Мередит.
А ведь Орсино напугал его сегодня. Каллен снова вспомнил, как Орсино с ужасающей серьезностью вскинул на него потемневшие глаза. «Я с тобой»
В этот момент Каллен на секунду поверил, что он знает, о чем говорит. Но даже если не знает, готовность первого чародея пойти вместе с ним против Мередит пугала Каллена. Он знал, как Орсино к ней относится, к этому давно шло, но все это было слишком опасным. Нужно любой ценой удержать его подальше от их заговора. Если их всех раскроют, Орсино рискует не только своей головой, как остальные, но и всем Кругом. Первый чародей должен быть абсолютно чист перед законом. Неплохо бы навестить его сегодня, подумал капитан, отвлечь немного от политики и мрачных раздумий, да и самому отвлечься.
Неожиданные новости с утра, похоже, становились традицией. Следующим утром его вызвали к рыцарю-командору, даже не дожидаясь его прихода в казармы, прямо из комнат первого чародея. Каллен на ходу оделся, пытаясь сообразить, чем может быть вызвана такая спешка, и уже подходя к ее кабинету обнаружил, что он не единственный, кого вытащили из своей (или чужой) постели. Практически все командование ордена было здесь, и вид у большинства был такой же озадаченный и растрепанный.
Мередит стояла у своего стола, положив руки на рукоять меча, и говорила, голос ее был сейчас решительным и спокойным. Каллен слушал и не верил своим ушам — его план все же сработал. Заместитель командора Алрик был убит сегодня ночью в городе. При исполнении служебных обязанностей. Девушке-беглянке, которую он преследовал, удалось сбежать, но это убийство совершила явно не она - судя по ранам, неизвестный убийца был вооружен двуручным мечом, и возможно был не один.
Он в полуха слушал ее, разглядывая лица собравшихся. Печали на них явно не наблюдалось, покойного здесь никто не любил. Каллен невольно припомнил свое последнее столкновение с ним неделю назад и оставшийся от него поганый неприятный осадок. Впрочем, все встречи с Алриком оставляли неприятный осадок, и все они почему-то были так или иначе связаны с Орсино.
В тот раз Мередит объявила общий сбор для старших чинов ордена и Круга. Обсуждали участившиеся случаи побегов из Круга. Рыцарь-командор много говорила про дисциплину в Круге, магию крови и привечаемых отступников, говорила она и про несговорчивость первого чародея и его постоянные попытки помешать работе храмовников. Орсино вызвался отвечать на ее обвинения. Каллен слушал жесткую обвинительную речь первого чародея и чувствовал, как волосы на затылке начинают шевелиться. Нет, это не было открытым бунтом, но говорить такое в лицо Мередит... Ключевыми словами были «деспотизм» и «превышение полномочий», Алрика он тоже упомянул, но как-то вскользь.
В тот момент на заместителя командора Каллен даже не глянул — он не мог оторвать взгляда от лица Мередит. Выглядела она спокойной и собранной, но глаза ее тогда были страшными. «Вот так она, наверное, выглядит, когда убивает» - подумал капитан. Договорить первому чародею, к счастью, не дали. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы рыцарю-командору не принесли срочный вызов от преподобной матери. Она объявила собрание оконченным, окинула мага тяжелым взглядом и стремительно вышла из помещения. После ее ухода с части присутствующих как будто спало оцепенение, повскакивали со своих мест старшие чародеи, но их вмешательство уже не понадобилось — сидевший ближе всех Траск уже уводил Орсино с трибуны, что-то быстро и тихо ему объясняя. Первый чародей вырвался, сверкнул глазами и с достоинством удалился самостоятельно. Маги ушли за ним следом, храмовники тоже постепенно расходились. Каллен медленно поднялся, обводя взглядом пустеющий зал. На своем месте остался только Алрик, он сидел, откинувшись на спинку своего кресла и не сводил взгляда с опустевшей трибуны. На этот раз его полубезумная улыбочка казалась не самой странной деталью его облика, и Каллен посчитал нужным сказать ему об этом.
«У вас кровь из носа идет».
Алрик рассеянно прикоснулся к ручейку крови и уставился на свои пальцы.Улыбка его стала еще шире.
«И в самом деле кровь!»- в голосе его звучало совершенно неуместное веселье, как будто этот факт по каким-то своим причинам несказанно радовал его.
Капитан отвернулся, пытаясь сдержать закипающее бешенство, заместитель командора умудрялся выводить его из себя, даже ничего не предпринимая для этого.
«Первый чародей сегодня прелестен. И опять ведет себя безрассудно! Разве я не говорил, чтобы вы получше следили за ним?»
«Вас это не касается! Держитесь подальше от него!
«Лучше бы вы держались подальше. Он слишком много говорит. Чтобы бросаться такими словами в лицо Мередит, нужно быть бессмертным» - он наконец-то приложил к носу платок, останавливая кровотечение, но все еще улыбался, и Каллен решил, что уже сыт по горло общением с этим человеком. Развернувшись, он вышел из комнаты.
***
Мередит
Мередит распустила своих офицеров и устало опустилась в кресло, положив меч на колени. Раньше она могла подолгу оставаться без него, не испытывая никаких неудобств, но сейчас это становилось все труднее. С тех пор, как она начала понимать его речь, она говорила с ним почти постоянно. Иногда мысленно, иногда вслух, когда оставалась одна. Просила о помощи, спрашивала совета, иногда просто рассказывала о том, как прошел день — он умел слушать и умел подбадривать в нужную минуту. Клинок говорил с ней по-разному, обычно гулким гортанным мужским голосом, но бывало, он переходил на странный свистящий шепоток, а иногда голос становился совсем детским. И было еще то странное мягкое мурлыканье, явно женское, но какое-то нечеловеческое. Этот голос никогда не говорил с ней, но часто пел, особенно по ночам. Ей очень нравился этот голос, но от его песен становилось как-то не по себе. Она гораздо больше любила, когда меч пел детским голоском, его песни не были такими завораживающе-прекрасными, но были понятны и грели сердце.
Она попыталась улечься на кресле, но в доспехах это было неудобно. Она чувствовала себя полностью вымотанной, высушенной до дна, даже прямо держать голову было тяжело.
Меч придавал ей силы в сложные моменты, и она чувствовала себя почти непобедимой в бою, когда лилась кровь и пел лириум, но силы эти были временными. Клинок давал их ей, когда она об этом просила, и забирал, когда считал нужным. В последнее время ей приходилось просить слишком часто, и каждый раз, когда время выходило, она чувствовала себя вот так - вялой, слабой и опустошенной. Думать становилось тяжело, мысли текли медленно и неповоротливо, и в них затейливой вязью вплетались еле слышные отзвуки мыслей клинка. Иногда - довольно редко - она начинала путаться, кому из них принадлежит какое-то решение. Раньше это пугало ее, и одно время она пыталась вовсе не употреблять лириум, чтобы не слышать его. В особенно плохие дни она даже начинала думать, что никаких голосов нет, что это ее отравленный лириумом разум выдает такие странные галлюцинации. И это было очень похоже на правду. Но без пения клинка она быстро начинала тосковать, впадала в уныние, и снова возвращалась к гномьему порошку. И голоса приходили снова.
Для того, чтобы иметь возможность постоянно говорить с ним и слышать его, требовалось очень много лириума, и Мередит как могла пыталась ограничить его употребление, она понимала, что таким способом погубит себя очень быстро. Но сегодня без него не обойтись - еще только раннее утро, а она уже на ногах не стоит.
Она протянула руку в ящик стола, разыскивая сверток с синим порошком, официально выдаваемого перестало хватать уже давно, и она стала покупать его нелегально. Еще три года назад она безжалостно прикрыла бы эту сеть, пересажав в тюрьму всех, кто имел к ней отношение, вплоть до покупателей. А сейчас она все чаще пользуется их услугами...
От лириума в голове немного прояснилось, мысли клинка стали отчетливее, и от их движения свои побежали быстрее. Она привычно попросила у него помощи и привычно ее получила — энергия меча разбежалась по всему телу, заставляя ее чувствовать сильной и здоровой. Мередит легко поднялась на ноги, шутливо укоряя его за то, что он так неожиданно оставил ее сегодня утром, клинок ответил мужским гортанным голосом, и она почувствовала легкое разочарование. Этот голос почти никогда не пел.
Дел было много, но начать следовало с убийства Алрика. Она вызвала Траска, поручив ему вести расследование, и уселась за свой стол, чтобы еще раз перечитать отчет с места преступления. Траск бестолковый увалень, он и задницу свою не найдет без подсказки, не только убийц. Она почувствовала, что эта мысль больше чем наполовину принадлежит клинку и хихикнула. Было очень забавно находить в своей голове внезапно затесавшиеся чужие мысли, и с этой мыслью она была согласна. Надо было послать Каллена, но Каллен и без того завел себе привычку лезть не в свое дело и вмешиваться во все проблемы на территории ордена. А еще она все еще немного злилась на него из-за первого чародея. Это было глупо и даже смешно, но она ничего не могла с собой поделать. Какая-то глупая ребяческая обида, еще с того дня три года назад, когда она увидела как Орсино смотрит на Каллена. Сначала она даже почувствовала облегчение — это до определенной степени объясняло реакцию первого чародея на ее совершенно безобидную попытку поцеловать его. Но потом Алрик, улыбаясь до ушей, поделился с ней информацией об их отношениях. По какой-то непонятной причине этот факт его радовал, а вот Мередит до сих пор вспоминала затопившее ее разочарование, к которому примешивалась эта дурацкая обида. И ведь этот капитан Каллен так смотрел на нее!
Удивительно, как сильно он изменился за эти три года, насколько повзрослел. От приехавшего из Ферелдена восторженного неиспорченного мальчика остались только воспоминания. Большинство изменений в его характере ей не слишком нравились, но со своими обязанностями он справлялся отлично, а это самое главное. Не ей судить, она ведь и сама изменилась.
Впрочем, на нее он по-прежнему смотрел, и в его взгляде точно так же порой угадывалось восхищение, но теперь Мередит реагировала на него более чем прохладно и все неуставные разговоры пресекала. Этот их истеричный первый чародей, похоже, и так назначил ее врагом номер один и теперь нападал по любому поводу, но дело было не только в нем. Еще была гордость, и определенный моральный кодекс, не позволявшие ей отвечать на внимание чужого мужчины. Там, где она выросла, придавали внимание таким вещам.
Ладно, не так уж он ей и нужен. С таким количеством работы ей вообще не до мужчин, и она не раз удивлялась, что на нее тогда нашло. Но тем не менее, разбираться пошел не толковый Каллен, а почти бесполезный Траск, который скорее всего ничего не найдет. А жаль, Алрик был со странностями, но польза от него была. И меч его любил.
Она откинулась на спинку кресла, вспоминая их последнюю встречу. Она тогда решила, что может себе позволить отдохнуть немного. Распорядилась, чтобы для нее наполнили водой большую ванну и взбили немного мыльной пены. Когда-то она очень любила мыться таким образом, особенно когда была маленькой. Она положила меч на бортик ванны перед тем как погрузиться в пушистую пену, и закрыла глаза, наслаждаясь теплом и покоем.
Алрик вошел в комнату совершенно неслышно, она поняла, что больше не одна только по изменившимся интонациям в напеве лириума. Мередит резко открыла глаза, собираясь сказать все, что она думает о его привычке входить без стука, но вдруг передумала. Ее заместитель присел на край ванны, положив на колени ее меч, и с отрешенным видом гладил рукоять. В сторону Мередит он даже не взглянул. Поразмыслив, она просто зарылась поглубже в пену, отдавая дань приличиям, и только после этого окликнула Алрика.
Он поднял голову и принялся неторопливо отчитываться по выполненному заданию, не переставая поглаживать металлическую оболочку идола. От меча доносилось какое-то счастливое мурлыканье, и Мередит опять почувствовала подступающую ревность. В конце концов она раздраженно прервала явно затянувшийся рапорт.
«Почему он на меня так не реагирует? Я ведь гораздо больше времени с ним провожу!»
«Он реагирует на лириум. А в тебе его по-прежнему не хватает».- он задумчиво зачерпнул горсть воды и просеял ее между пальцев. - «Хорошо бы добавить»
«Сюда?! Ты с ума сошел!» - она с некоторой опаской смотрела на его руку, широкая мужская ладонь с обветренной загрубевшей кожей. Интересно, насколько она чистая.
«Почему бы и нет? Оно воспринимается по-другому, гораздо слабее, но интересно» - теперь он снова улыбался, и эта улыбка странным образом умиротворяла ее.
«Только если за твой счет» - она хихикнула, вспоминая цены на контрабандный лириум.
Все еще улыбаясь, он пожал плечами, выудил из кармана сверток с синим порошком, и высыпал в воду все его содержимое. Пена в местах соприкосновения с лириумом приобрела нежный голубоватый оттенок.
Она лежала в воде, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были необычные, но приятные, слабый лириумный раствор слегка холодил разгоряченную кожу, и подбадривал уставший за день организм. Она чувствовала себя сильнее и моложе, но вместе с тем ее наполняло удивительное спокойствие, а меч... Меч пел сейчас тихо и очень нежно, тем мурлыкающим женским голосом, который обычно вызывал у нее легкую тревогу. Сейчас эти песни идеально накладывались на ее состояние, они как будто были созданы для него. Алрик перебрался почему-то к ней в изголовье, и сидел, положив руки ей на плечи, но и это ее не беспокоило. Он удивительно хорошо вписывался в эту гармонию, ей казалось, они сейчас легко могут читать мысли друг друга — он, она и ее меч. Вода остывала, пена потихоньку таяла, пока не растаяла совсем, но никто из них не обратил на это внимания.
Мередит встряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания, и попыталась вернуться к своим отчетам. Алрика ей будет не хватать, иногда он понимал ее лучше, чем она понимала сама себя. Он вообще удивительно хорошо разбирался в чувствах людей — когда был достаточно адекватен. Жаль, что последнее время такие моменты случались все реже и реже. Она тоже по долгу службы научилась неплохо понимать мотивы окружающих — не считая первого чародея, с которым в этом плане всегда было сложнее всех. Но у Алрика эти способности были почти сверхъестественными.
Жаль, как жаль...
***
Часть 4. Эпилог.
Мередит
Ей нравилось это место, здесь всегда было пусто и тихо. Редко кто приходил навещать умерших храмовников, разве только родственники. Сегодня у входа околачивались смутно знакомые ей ребята, которые при виде рыцаря-командора нервно замерли. Она снисходительно кивнула им и прошла в погребальные залы. В самом дальнем конце, в отдельном помещении стояли урны с прахом тех, кто дослужился до высоких чинов, и урна Алрика была последней в ряду.
Она бывала здесь нечасто, только когда появлялось желание поговорить с кем-то кроме меча. После смерти ее заместителя внезапно оказалось, что в ордене нет ни одного человека, с которым она могла бы поговорить откровенно. Так что она предпочла доверять свои тайны мертвецу, пытаясь мысленно отвечать себе так, как ответил бы он.
Поглощенная в свои мысли Мередит завернула за угол, и к своему изумлению столкнулась у дверей с Орсино. Какая неожиданность.
«Добрый вечер, первый чародей» - ей не удалось смягчить ядовитые интонации в голосе, но она хотя бы поздоровалась, а вот Орсино обжег ее ледяным взглядом и прошел мимо, не удостоив ответом. Мередит проводила его мрачным взглядом и прошла в зал. Возле урны Алрика лежали свежие цветы и горели церковные свечи. Но не это сразу привлекло ее внимание, в воздухе осталось неуловимое ощущение недавнего присутствия Алрика, эта его специфическая потусторонняя аура, как будто он был здесь, а потом ушел.
Прелестно. Значит, к первому чародею этот старый мерзавец выходит, а к ней не пришел ни разу, как бы она тут ни распиналась, рассказывая о своем одиночестве!
Она мрачно смяла белые лепестки и развернулась к выходу, на душе было погано. Почему так получается, что дорогу ей всегда переходит один и тот же человек? Меч рассерженно шипел, чувствуя ее настроение. Сегодня с самого утра он разговаривал с ней мужским голосом, но когда она свернула на аллею, ведущую к погребальным залам, замурлыкал голосом женщины-кошки. Она всегда сопровождала Мередит в этих походах, Мередит не знала почему — то ли причина была в Алрике, то ли этой ипостаси просто нравились мертвецы. Сейчас она шипела, и Мередит чувствовала ее ненависть к Орсино так же, как ощущала свою. Ее чувства и мысли сливались с чувствами и мыслями меча, закручиваясь спиралью. Мы убьем его, шепнула она рассерженному мечу. Ты и я. Убьем, как только найдем достойный повод.
Поводов было больше чем достаточно, но все они, к разочарованию Мередит, были недостаточно убедительными. Она была уверена, что он строит за ее спиной какие-то козни, возможно на пару с Калленом, хотя доказательств у нее не было. Все чаще он порывался открыто критиковать ее, ввязывался в ссоры, которых раньше старался избегать. Впрочем, может у него с психикой совсем плохо стало, выглядел он последнее время все хуже и хуже. Интересно, он вообще спит?
Проходя мимо зеркала, она старательно смотрела в другую сторону, чтобы ненароком не увидеть свое отражение.
Сегодня энергии, одолженной ей мечом, хватило до самого вечера, и она чувствовала благодарность. Она сделала очень многое — обошла улицы вместе с патрулем, проверила казармы — пусть не расслабляются, изучила прошения от высокопоставленных вельмож и написала ответы, навестила Алрика. Остальное пока подождет... Уже на остатках иссякающих сил добралась до кровати, и даже смогла раздеться. Оставшись в одной рубахе, она рухнула на кровать, понимая, что на большее ее уже не хватит и подтянула к себе меч. Мередит давно уже обзавелась привычкой класть его на подушку перед сном, ей казалось, что ему не нравится оставаться в одиночестве. К тому же, рядом с ним хорошо спалось - стоило ей пожелать, и она мгновенно проваливалась в сон и не просыпалась до самого утра. Правда, она никогда не могла вспомнить, что ей снилось.
Сейчас ей в спину светила полная луна. Раньше, засыпая, она любила ложиться лицом к окну, чтобы видеть звезды, но теперь она смотрела только на меч, лежащий рядом с ней. Кто сегодня будет петь для нее? Когда раздался тихий детский голосок, Мередит радостно заулыбалась и притянула его к себе, обнимая холодный металл и прижимаясь к эфесу виском. Когда-то ей и в голову не пришло бы, что ее будет так радовать детский голос рядом, но годы шли, и теперь ей казалось, что она упустила в своей жизни нечто важное. Когда меч начинал разговаривать так, ее сердце трепетало от счастья.
Луна заливала светом всю комнату, четко очерчивая тени, меч пел, Мередит улыбалась в темноте счастливой материнской улыбкой и подпевала, когда голос сбивался с ритма или начинал путать слова. Иногда она пела ему сама, те песни, которые ей пели в детстве и меч со временем запоминал их. Это стоило любых жертв, и отсутствия снов, и этого странного выжатого состояния по утрам, даже ее рассудка, если это все же галлюцинации...
Мередит так и заснула улыбаясь.
Утром она обнаружила, что ее запасы лириума иссякли. Она не могла понять, как так вышло, она ведь совсем недавно его закупала... Чувствовала она себя отвратительно, но надо было спуститься вниз и доплестись до склада, рыцарю-командору выдадут, хотя положенное ей количество она забирала недавно. Внизу она, к своей досаде, встретила Орсино со своей охраной и явно только что подошедшего Каллена. Проклятье, вот видеть сейчас первого чародея ей совсем не хотелось! Впрочем, он даже не отреагировал на ее появление, похоже, чувствовал он себя ничуть не лучше, чем она. А уж выглядел так, что в гроб краше кладут.
Забывшись, она мельком поймала свое отражение в одном из местных зеркал, и тут же с досадой отвернулась. Глубоко запавшие глаза, очерченные воспаленной каемкой, нездоровая бледность — она сама была похожа на покойницу. Каллен с тревогой смотрел то на нее, то на такого же бледного и измученного первого чародея, и Мередит невольно заулыбалась, подумав, что они с Орсино сейчас здорово похожи, наверное. И молодого капитана это сходство сильно беспокоило. Бедный мальчик, никого он не смог спасти — ни ее, ни Орсино. Мередит понимала, что ее улыбка очень похожа сейчас на безумную ухмылку Алрика, но ничего не могла с собой поделать.
На самом деле, он казался сейчас совершенно чужим им обоим. Она шла через свою преисподнюю, Орсино — через свою, с чем бы это ни было связано. А Каллен был слишком земным, слишком привязанным к реальности, чтобы помочь хоть кому-то из них. Алрик бы помог, он и там наверняка знал все пути.
Она прошла мимо них, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Каллена, дошла до склада и все-таки взяла у них немного лириума. Сосредоточенно заворачивая порошок в вощеную бумагу, Мередит старалась не смотреть на кладовщика, чтобы не видеть этого снисходительно-понимающего выражения на его лице. Надо спуститься в нижний город и закупиться там по-настоящему.
После гномьего порошка ей стало намного лучше, она приободрилась и шла по нижнему городу, мысленно разговаривая со своим мечом. Периодически, забываясь, она начинала говорить вслух, и тут же замолкала, ловя косые настороженные взгляды прохожих. Она ругала себя за эти проколы, но помогало это ненадолго — слишком мало она в последнее время выходила из своих комнат, и слишком часто клинок был ее единственным собеседником. Она нашла своего обычного поставщика, купила весь лириум, что был у него с собой и решила не торопясь прогуляться до верхнего города — чувствовала себя она уже прилично, возвращаться еще не хотелось, а Мередит любила наблюдать за жизнью города своими глазами. По крайней мере раньше любила.
Но то, что она увидела в верхнем городе, привело ее в ярость. Прежде всего, там она опять наткнулась на этого треклятого первого чародея, за которым вообще-то должны были следить. Что ж, у нее есть к нему несколько вопросов, почему бы не обсудить их прямо сейчас? Не сомневаясь в своей победе, она перешла в наступление.
Это уже слишком. Эти маги перешли все границы.
После объявления права уничтожения все отряды стягивались к зданиям магов, кое-кто из ее людей явно пытался бунтовать, да и Хоук сражался на стороне магов. Хотя от него она ничего другого и не ожидала, яблочко от яблони. Пока храмовники группами пробирались в здание, она ждала — слишком встревожили ее эти неожиданные стычки между ее подчиненными. Нет, она не питала иллюзий насчет преданности некоторых из них, и знала, что кое-кто будет рад повернуть против нее при первом удобном случае, но количество перебежчиков и их организованность неприятно поразили ее. Она выжидала. Если это заговор внутри ордена, первым делом надо вычислить зачинщика.
И она дождалась его, шагнула вперед, навстречу Каллену и его отряду, стараясь подавить накатившее горькое разочарование. Она подозревала, она была почти уверенна, что это будет он, и все равно ей было больно увидеть, что она оказалась права. Мередит отрешенно выслушала его заявления, ее не слишком интересовало, что он скажет — она прекрасно знала, как вершатся заговоры и какие слова говорятся в таких случаях. Он, наверное, долго ждал подходящего повода, так же долго, как и она сама ждала повода уничтожить Орсино. Мередит привычно обратилась за помощью к мечу.
«Меня хотят убить».
«Я не позволю никому отобрать тебя у меня» - странный свистящий шепот, который так редко говорил с ней.
«Я не оставлю тебя» - на задумываясь отозвалась Мередит.
«Давай убьем их всех»
«Убьем»
«Убьем»- последние слова как-то странно наложились друг на друга, она даже не поняла , кто это сказал — отозвался ли меч на ее мысль, или она сама повторила сказанное. Мощь, полученная сегодня от меча, в несколько раз превосходила все, что Мередит доставалось до этого. Она больше не ощущала себя человеком, скорее чем-то вроде ожившего божества. Ее мысли переплелись с мыслями идола так плотно, что она больше не могла провести границу между ними, теперь они были единым организмом, мощным, быстрым, почти бессмертным.
Меч был ею. Она была мечом. Была каждой из его личностей одновременно — древней нежитью, добровольно отдавшей свою темную душу лириуму, маленькой девочкой, заблудившейся среди теней и скверны, старым одержимым, лишившимся тела, женщиной-кошкой - жрицей смерти, пришедшей из других миров. И при этом оставалась собой.
Мередит закрыла глаза, собирая все осколки личностей в единое целое, и бросилась в атаку, наслаждаясь упоительным чувством полного слияния. Ей больше не надо было разделять, какие из мыслей принадлежат ей. Теперь все мысли были ее, и все мысли стекались в одну.
«Убьем»
Это давало ощущение целостности- ее личности как будто сплавились в единый монолит, и они хотели только одного. У бросившихся на нее храмовников не было ни единого шанса.
***
Каллен
Утро выдалось совершенно чудесным. На Рваном берегу, согласно доносам, по ночам бродила сильная нежить, и вчера вечером Каллен с несколькими храмовниками отправился туда, чтобы выяснить, не замешаны ли там отступники. Отступников они не нашли, нежить тоже, и решили переночевать там же в пещере, в надежде, что кто-нибудь все же объявится. Караулили по очереди, и Каллен замечательно выспался на сухом вереске - здесь был удивительно чистый воздух, пахло тем же вереском и немного морем, на разные голоса пели птицы . В Киркволе из птиц были только чайки, и они не пели — они пронзительно орали по утрам, мешая спать. Умываясь холодной морской водой, он поймал себя на мысли, что чайки не единственная причина его постоянного недосыпания - гораздо лучше спится и без нервного Орсино, просыпающегося всю ночь то от кошмаров, то от шорохов - и тут же устыдился. А ведь Орсино наверное ждал его сегодня ночью. Он всегда ждал, даже когда Каллен приходил под утро. Каллен подозревал, что первый чародей просто боится теперь засыпать в одиночестве.
Он быстро собрал людей и постарался как можно быстрее вернуться в город.
По всей видимости, Орсино уже рассказали про их ночную вылазку, потому что он вышел встречать своего храмовника. И судя по тому, как он выглядел, он действительно вообще не спал этой ночью. Чувствуя угрызения совести, Каллен осторожно обнял его, не обращая внимания на любопытные взгляды подчиненных, и уже хотел увести отсюда, но неожиданно увидел еще кое-что, от чего волосы встали дыбом.
По лестнице спускалась Мередит, и выглядела она ничуть не лучше первого чародея. Тот, кстати, даже не посмотрел на давнего недруга — когда Каллен отпустил его, он остался стоять на том же месте, глядя прямо перед собой абсолютно расфокусированным взглядом. Мередит он, похоже, вообще не видел, хотя она на секунду задержалась, поравнявшись с ними. Ощущая нарастающий ужас, Каллен смотрел на них и не мог оторвать взгляд. Когда они вот так вот стояли рядом, они напоминали даже не призраков - оживших мертвецов, с которыми нередко приходилось встречаться в окрестностях Расколотой горы.
Мередит наконец-то прошла мимо, с какой-то странной вымученной улыбкой, и Каллен проводил ее взглядом до самой двери прежде чем снова повернуться к первому чародею.
Он немного следил за Мередит, и знал, что она частенько заходит проведать прах Алрика, даже чаще чем Орсино. И это беспокоило его, заставляло искать предполагаемую мистическую связь между этими визитами и их самочувствием, хотя сердце с грустью подсказывало, что его сероглазая командор просто чересчур увлеклась гномьим порошком. Но тем не менее, с прахом этого мерзавца дело было нечистое. С тех пор, как капитан увидел странные отметины на руках Орсино, он начал обращать внимание на любую мелочь, связанную с покойным заместителем командора. И некоторые из этих мелочей были очень подозрительными. Однажды он пришел в погребальный зал, разыскивая первого чародея, и ему не понравился странный, как будто дрожащий воздух вокруг урны Алрика, особенно над тем местом, где лежали принесенные Орсино цветы. Но когда Каллен попытался подойти поближе, эта странная рябь исчезла, правда, в том месте где она была оказалось очень холодно. Лепестки совсем заледенели. Он медленно повернулся к выходу, решив настрого запретить Орсино приходить сюда и обнаружил еще одну странность. Огонь всех свечей в помещении стелился почти горизонтально, как при сильном сквозняке, хотя воздух казался абсолютно мертвым и неподвижным.
Не выдержав, храмовник быстро вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. В общем зале было светло и спокойно, и его окутала печальная торжественная атмосфера, обычно бывающая в таких местах. Пламя свечей здесь было ровным и высоким, никакой мистики, никаких тайн. Каллен ушел, думая всех этих странностях, о знакомом ощущении в комнате с урной Алрика, и о том, насколько мертвым можно считать человека, который и при жизни не слишком много внимания уделял этой реальности. Зато уделял другим, и Каллен был почти уверен, что по крайней мере треть этих реальностей существует на самом деле - Алрик был абсолютно сумасшедшим, но в некоторых вещах разбирался получше тевинтерских магистров.
Выйдя из помещения, храмовник обнаружил еще одну странность — на улице было совершенно темно. Он пришел сюда сразу после ужина, и пробыл внутри не больше четверти часа, но снаружи, судя по всему, прошло около четырех часов.
Орсино он нашел на площади казематов, и выглядел тот взволнованным и встревоженным. Каллен мрачно слушал историю о раскрытом заговоре, магах крови и Защитнике, чувствуя, что за эти несколько часов пропустил слишком много важных событий. Ему хотелось немедленно бежать к Траску и узнать подробности — кто из их людей умер, кто под арестом ожидает следствия, и какая часть заговора оказалась раскрытой. Вместо этого он вынужден был стоять на ночной площади в тени этих проклятых статуй и выслушивать лепет Орсино, который вбил себе в голову, что может чем-то помочь.
Каллен постарался подавить раздражение и отвечать помягче, он видел, что его скрытность расстроила первого чародея, хотя вызвана она была больше желанием защитить его, а не недоверием. Впрочем, сейчас Орсино выглядел гораздо более живым, чем сегодня утром, и храмовник после недолгих уговоров согласился держать его в курсе. Может, ему будет не так плохо, когда у него появится цель. И лучше уж пусть помогает им, чем пытается действовать самостоятельно, как сегодня.
Когда начался весь этот кошмар, Каллена не было в городе. Он ходил к долийцам, опрашивал их насчет недавних происшествий в окрестностях Расколотой горы и близлежащих шахт. Сотрудничали с ним не особенно охотно, ничего кроме уже имеющейся информации, вытащить из них не удалось, и он уже возвращался в Кирквол, когда над городом взметнулось красноватое облако из камня и пыли. Капитан сорвался с места, еще не разобравшись толком, что там взорвалось, но страшный ответ пришел в голову раньше, чем он добежал до казематов. Первая мысль его была насчет Орсино, но немного подумав он отбросил ее — даже в том сумеречном состоянии, в котором находился сейчас первый чародей, он бы не сделал такую очевидную глупость. Но, в любом случае, его надо было срочно спасать, на площади и во внутренних дворах казематов творилось что-то невообразимое. Храмовники дрались друг с другом, магов нигде не было видно, похоже все они попрятались в здании. Каллен поймал за руку одного из солдат, лицо которого показалось ему смутно знакомым.
«Что здесь творится?!»
«Мередит окончательно рехнулась! Какой-то ненормальный отступник подорвал церковь, а она объявила право уничтожения!»
«Наш отступник?»
«Нет! К нам он вообще отношения не имеет!»
Он отпустил солдата и замер, обдумывая сложившуюся ситуацию. Вот оно. Магов и Орсино надо защитить, но этот момент упускать было нельзя. То, чего он ждал столько лет... Абсолютно законный повод для ее отстранения.
Он пробивался через толпу, разыскивая Мередит. Первый чародей справится. Они так долго к этому готовились, он обязательно справится. А Каллен сегодня навсегда избавит город от рыцаря-командора Мередит — ради него. Ради Орсино и его Круга, который он так отчаянно старается защитить.
Мередит даже не слушала его слова — тщательно подобранные для подходящего случая несколько лет назад. Она вытащила из ножен меч и замерла, закрыв глаза. Он с тревогой смотрел на нее — одумается? Или придется с ней драться? Драться с ней не хотелось совсем, он еще помнил искрящиеся серые глаза своего командора, когда-то так поразившие его. Но то, что открыло глаза уже не было Мередит. В глазах ее от края до края плескалось рубиновое пламя.
Это был самый долгий бой в его жизни, и все это время, пока существо, которое когда-то было его Мередит, не упало на каменную мостовую, он молился. В первый раз за эти десять лет искренне молился Создателю - за ее погибшую душу и за то, чтобы маги продержались до конца этого сражения. Хотя бы Орсино.
***
Орсино
После смерти Алрика Орсино радовался вместе с остальными, но длилась эта радость недолго. Первому чародею начали сниться кошмары, это бывало и раньше, но теперь они почти всегда включали в себя умершего храмовника. Просыпался он в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем, ощущая неестественный грызущий холод в том месте, где лежала в ту последнюю ночь его ладонь. Эти сны его абсолютно выматывали, после каждого из них он долго чувствовал себя больным и разбитым, со временем это проходило, но не до конца. Как будто мертвый храмовник раз за разом забирал частичку его жизни. Орсино пытался отделаться от него, принося к его праху цветы и освященные свечи, и в глубине души отчаянно надеясь, что огонь Андрасте хоть как-то на него повлияет. Но несмотря на поверье, толку от них них не было. Иногда ему даже казалось, что он ощущает незримое присутствие покойного, и это пугало еще больше.
Ничего удивительного, что нервы у первого чародея начинали сдавать, и это стали замечать даже ученики. Каллен приходил почти каждую ночь, и в его взгляде теперь все чаще читалось беспокойство. В визиты Алрика он, похоже, не верил, считая их обыкновенными плохими снами, и несколько раз пытался поговорить с первым чародеем о его здоровье и о необходимости отдыха. Орсино только отмахивался от него. Слишком много было работы, сейчас даже больше чем раньше. Он не мог отдыхать, когда был настолько нужен своему Кругу, даже несмотря на свое самочувствие. Которое ото дня в день становилось все хуже и хуже.
Ничего особенного в этих снах не происходило — иногда ему просто снилось, что он лежит в своей кровати или стоит у окна в коридоре как тогда, а Алрик стоит рядом и смотрит на него. Один раз — к счастью, один-единственный раз, он сел на кровать и взял Орсино за руку, чуть повыше запястья. Перепуганный маг попытался вырваться, во сне это было совсем легко, Алрик едва прикасался к нему. Он резко проснулся, напугав Каллена своей бледностью, попытался сесть, и тут же откинулся обратно на подушки. Но навалившаяся слабость и головокружение, и ставшее уже привычным после его визитов оледенение в области сердца беспокоили его не так сильно, как до сих пор ощущавшееся легкое покалывание вокруг запястья.
«Он был здесь».
«Он умер, Орсино. Тебе не надо больше его бояться...» - Каллен говорил успокаивающим тоном, которым говорят с сумасшедшими и капризничающими детьми, и это раздражало. Орсино знал, что он не сумасшедший — по крайней мере пока, знал он и то, что Алрик и при жизни ходил в Тень, как к себе домой.
«Он был здесь! И он трогал меня за руку!» - Орсино вскинул руку, и сам замер от ужаса, на запястье отчетливо выделялись бледные полосы в тех местах, где лежали пальцы мертвеца.
Каллен с минуту молча разглядывал его руку, потом обнял дрожащего чародея, и не отпускал, пока тот не успокоился. Орсино так и не заснул в ту ночь, лежал, прижавшись к Каллену, и вглядывался в темноту, вздрагивая от призрачных ночных шорохов.
Изредка Алрик говорил с ним во снах, чаще всего повторял фразы, сказанные в ту последнюю встречу: «Там вам будет лучше» «Я заберу вас отсюда». Но в последний раз, неделю назад, он сказал другое: «Я обо всем договорился, здесь вы будете в безопасности. Вас встретят». С тех пор Орсино этого сна не видел, впрочем, он вообще не видел больше снов, потому что слишком мало спал.
Весь день он просидел в кабинете, перебирая свои бумаги, но ничего полезного толком не сделал. Голова была как ватная. Немного оживило его только появление мессира Хоука — Орсино накануне тайно передал ему письмо, в котором просил о встрече. Хоук в последнее время завел привычку встревать во все дела, касающиеся магов, и Орсино подумал что будет неплохо заручиться его поддержкой. Вопрос был деликатный, он довольно долго размышлял, стоит ли вообще в это вмешиваться, но рыцарь-командор явно что-то подозревала, и первый чародей боялся, что промедление повредит всему Кругу. К тому же, в этом деле была завязана Грейс и остатки ее Круга, а Орсино им очень сильно не доверял, несмотря на то, что принял их под свою опеку так же, как остальных. Хоук внимательно выслушал его рассказ о магах и храмовниках, собирающихся по ночам за пределами казематов, и даже согласился помочь. История эта уже к вечеру получила неожиданную развязку — Орсино потрясенно слушал Защитника, не зная, что и думать. Заговор с целью свержения Мередит! Он очень сильно жалел, что не позволил событиям идти своим путем, но под этим сожалением крылось еще одно чувство: тревога за близкого человека. Большинство имен, названных Хоуком, он знал, и слишком многие из них были так или иначе связаны с Калленом. Чем больше Орсино думал об этом, тем лучше понимал многое из того, что происходило в последнее время в ордене — очень многие фрагменты складывались теперь в единую картину. Размах деятельности заговорщиков просто потрясал.
Ему удалось разыскать Каллена только поздно вечером, храмовник был мрачным и уставшим и молча выслушал его сбивчивые обвинения. Ответ его был очень кратким и сразу подтверждал все подозрения.
«Ты не должен был лезть во все это»
«Почему ты не рассказал мне?!»
«Потому что это слишком опасно. Забудь»
«Я помогу» - Орсино упрямо вскинул подбородок, такое недоверие от человека, с которым он прожил почти семь лет, здорово выбивало из колеи. И вместе с тем первый чародей чувствовал что-то вроде восхищения, смешанного с гордостью — столько лет по кирпичикам выстраивать такой сложный заговор, подготавливая почву для захвата власти, и об этом не узнал даже он... Из Каллена выйдет прекрасный рыцарь-командор. - «Я сделаю все, чтобы помочь тебе»
Каллен помолчал немного, прежде чем ответить: «Если увидишь, что можешь помочь — действуй. Но я надеюсь на твое благоразумие».
продолжение в комментариях
@темы: Каллен, Аларик, Гет, Cлэш, Dragon Age II, Фанфик, Орсино, рыцарь-командор Мередит
-
-
27.04.2011 в 20:39-
-
27.04.2011 в 21:50нравится, как Каллен замечает изменения в Мередит, угу.
финал оченьжуткий о_О ыы... >_< и вообще, все-таки ощущение безумия - причем, увы, в вашей версии далеко не Мередит главная шиза.
обоже.
-
-
27.04.2011 в 22:01Есть такое дело)) А я предупредила в шапке
читать дальше
-
-
27.04.2011 в 22:03Кроме того, я хочу попросить вас не делать пространные заголовки с извинениями, просьбами и вопросами, и если хочется сделать заголовок, помимо шапки, просто указать автора и название.
Заранее спасибо!
-
-
27.04.2011 в 22:10-
-
27.04.2011 в 22:12Обратите, пожалуйста, внимание и на вторую часть комментария.
И если не затруднит, не делайте шапку курсивом.
Еще раз большое спасибо!
-
-
27.04.2011 в 22:17-
-
27.04.2011 в 22:39-
-
27.04.2011 в 22:42-
-
27.04.2011 в 22:49-
-
27.04.2011 в 23:02лучше Мередит сдать куда-нибудь в оздоровительный лагерь-пансионат. Вместе с половиной храмовников и магов.Ммм, а я не совсем поняла, в конце - кто это был? Демон или всё-таки
окончательно мутировавшийАлрик?-
-
27.04.2011 в 23:07Emerald-fox, их проблемно будет сдать) А одного Орсино вытащить из этого кошмара- можно вполне, но ведь он не пойдет, у него там маги
Пинками если только))По мне так это Алрик мутировал, но кто его знает...
-
-
27.04.2011 в 23:20На самом интересном месте... (с.)
Ладно-ладно, я боюсь представить, что стало с Орсино дальше.
-
-
28.04.2011 в 09:30и че-т кажется, что Алрик ему просто приглючился, а зохавал все-таки демон - ритуал-то того, без демона вряд ли обошелся, раз уж бладмагия
-
-
28.04.2011 в 09:43-
-
01.05.2011 в 13:44очень понравилось, такой шикарный финал и вообще рассказ в целом. создает на душе еще более тяжелое ощущение, чем непосредственно сам финал игры
это просто... ну слов больше нет, одни эмоции))
-
-
01.05.2011 в 18:31