Герои: Микеле
Название: "Похищение"
Жанр: гет /ангст с элементами романса и экшена
Размер: миди
Рейтинг: PG-15
Саммари: отражено в названии.
Дисклаймер: никто и ничто не мое
Предупреждения: ООС, присутствуют сцены насилия.
Статус: продолжение пишется
читать дальшеКонец спектакля. Он уходит в глубину сцены - раздвинутые в сторону руки, широкие рукава рубашки свисают подобно белым крыльям, вдохновенное лицо. Пара секунд - и стальные троссы тянут его вверх. Выше. Еще выше. И еще. Боже, его еще никогда не поднимали так высоко. На какую-то секунду пришел страх, но тут же растворился в невероятном ощущении полной свободы. Тросы больше не держат его, но он продолжает подниматься. Театр исчез, исчезла сцена, люди, города, дороги. Осталось только бескрайняя синева неба и фантастическое, невероятное ощущение полета. Он может летать! Он так давно мечтал об этом - вознестись ввысь, почувствовать себя освобожденным от всего земного. Как Питер Пан. "Вторая звезда направо и прямо до самого рассвета!" Как это, оказывается, может быть легко! Он парил высоко в небе, совершая фигуры и кульбиты и крича от пьянящего восторга.
Вруг что-то случилось. Он почувствовал, что потоки воздуха, до этого поддерживающе его своими невидимыми руками, вдруг изменили направление, стали порывистыми и враждебными, принялись кидали его из стороны в сторону. Он падал вниз. Неминуемо. Неотвратимо. Пытался удержаться в полете, но тело больше не слушалось, стало наполняться свинцом. Земля приближалась. Нет! Он еще раз мысленно взмахнул руками, до последнего надеясь воспарить, но было поздно, слишком поздно. Сознание ударилось о твердую поверхность, резко вырвав его из плена сновидений.
Вздох. Еще вздох. Голова все еще кружилась, словно он действительно только что вернулся из свободного полета. Во рту стоял непривычный металлический вкус. Он сглотнул и сделал еще один глубокий вздох, пытаясь подавить подкатывающую к горлу тошноту. Потом попытался открыть глаза. Отяжелевшие веки послушались с трудом. Ничего. Кругом только кромешная тьма. Он снова зажмурился и снова открыл глаза. И так несколько раз. Ничего не изменилось. Та же тьма, плотная и давящая. И тишина. От неожиданно пришедшей в голову мысли его прошиб холодный пот : «Я что, ослеп?». Но тут же с облегчением мысленно рассмеялся – глупец, достаточно просто повернуть включатель. Только бы дотянуться. Проклятье, руки словно не свои, совсем затекли – опять уснул в неудобной позе. Такое теперь случалось с ним достаточно часто – после всего дневного напряжения проваливался в тяжелый сон, словно в небытие, засыпал и просыпался в одной и той же позе, зачастую теряя чувствительность конечностей и чувствуя себя совсем разбитым. Попытался пошевелить рукой, ощущавшейся почему-то высоко над головой. Никакого эффекта. Микеле сглотнул, провел языком по пересохшим губам (проклятая привычка, так прочно въевшаяся в его сущность, что он уже перестал замечать, как делает это автоматически). Дернул сильнее. Потом еще раз. И еще. Руки определенно были высоко над головой, но отказывались подчиняться. «Что за бред!» Сознание все еще пребывало между сном и реальностью, оказываясь помогать своему хозяину четко воспринимать окружающий мир. Дернул еще раз – и только резкая боль в предплечье вернула его, наконец, из мира сновидений, заставив полностью осознать положение своего тела в пространстве. Он висел вертикально на вытянутых руках, едва касаясь кроссовками пола.
В первый момент он даже не смог испугаться – настолько нелепым и абсурдным показался ему этот факт. Какого дьявола он висит в своей комнате в гостинице когда должен лежать на кровати! Голова продолжала кружиться, от того мысли казались перекатываются в ней как тяжелые свинцовые шары. Вчера было воскресенье – последние два спектакля перед небольшим перерывом в гастрольном туре. Все как обычно – толп буйствующих поклонниц у сцены, раздача автографов, улыбки, объятья, вспышки любительских фотокамер – казалось тому вечеру не будет конца. Но он держался как мог. Из последнего. Усталость навалилась, стоило ему только переступить порог гримерной. Он даже не смог добраться до стула – обессиленный сполз по стене на пол и так и остался сидеть, откинув голову и закрыв глаза. Дальше – провал. Попытка вспомнить, как он добрался до гостиницы, не увенчалась успехом. То, что случилось после, было покрыто плотным и непроглядным мраком подобным тому, что окружал его сейчас. Он выпил? Много? Судя по периодически накатывающейся тошноте и отсутствию памяти о последующих событиях это было возможно. Он мысленно поздравил себя с таким объяснением. Хорош. Нечего сказать. Напиться до такого состояния, чтобы подвесить себя под потолком вместо того, чтобы лечь на кровать. Он мысленно рассмеялся, но тут же осекся. Дурак. Разве он мог себя сам подвесить за обе руки? Это сделал кто-то еще. Фло? Мерван? Кому, черт побери, пришла в голову эта нелепая шутка? Это не в их духе, но если они тоже напились вместе с ним? Или это был кто-нибудь из танцоров или охраны?
«Эй!» - звук его голоса отразился от стен и тут же исчез, словно поглощенный каким-то плотным веществом. И оттого тишина стала казаться еще более вязкой и осязаемой .
- Эй! Фло! Солал! Мерван! Эй! Какого дьявола! Эта шутка затянулась! Снимите меня! Эй! - Никакого ответа. Тьма и тишина.
Страх, нерациональный, тонкой змейкой прошелестел по телу и свернулся клубком где-то под сердцем. А что если это не они? А что если…если он не в гостинице…и что если….Волна неконтролируемого ужаса накрыла его практически неожиданно, сметая все рациональные барьеры, которые привыкший к логике разум пытался выстроить у нее на пути. Он задергался изо всех сил, забился в тщетных попытках освободиться. Рывок. Еще рывок. Он попытался подтянуться на руках, как делали это супер герои боевиков. Бесполезно – ему явно не хватало на это физической подготовки. Плечи ныли от непривычного напряжения, но он не оставлял попыток вырваться. Наконец , обессиленный, повис, тяжело дыша, пытаясь собраться с мыслями. Какой сейчас день? И час? Уже понедельник? Черт, после обеда он уже должен быть в студии - все расписано по часам и его не будут ждать. Черт! Нужно освободиться как можно скорее! Пришедшая также неожиданно на смену страху ярость придала ему новых сил. Он вновь принялся раскачиваться, изворачиваться и вырываться, выкрикивая бессмысленные фразы, угрозы и проклятья.
Две пары глаз смотрели на экран монитора, внимательно следя за нелепым танцем подвешенной к потолку фигуры, высвеченной из темноты камерами ночного наблюдения.
- Он, наконец, очнулся?
- Почти как двадцать минут. Должен был прийти в себя еще час назад, но, видимо, мы плохо рассчитали дозу. Мне казалось, что в нем должно было быть больше веса , - в уголках женских губ обозначилась слегка ироничная улыбка.
- Часом раньше, часом позже – главное, что он снова вернулся в реальный мир, - пожал плечами мужчина.
Они замолчали, смотря на изображение на мониторе.
- Ты довольна? Он – именно тот, кого ты хотела?
- Ты сделал мне замечательный подарок, - женщина развернулась и слегка коснулась губами мужского лица в едва обозначенном поцелуе, потом взяла в руку его ладонь и прижалась к ней щекой. – Спасибо.
- Зачем он тебе? Решила сделать его своей новой игрушкой? Разве мало тех, кто почел бы за счастье пасть к твоим ногам и исполнять твое любое желание? – он давно научился скрывать от нее ревнивые нотки, но она слишком хорошо его знала, чтобы не заметить. Медленно обошла мужчину, прижалась к нему сзади, обвив руками его широкие плечи, встала на цыпочки.
- Никто не сможет занять твоего места. Никогда. Ты – единственный и всегда помни об этом. . прошептала ему на ухо.
- Тогда зачем он тебе нужен? – мужчина расцепил ее объятья и развернулся.
Он был намного выше и казался гигантом по сравнению с ее хрупкой изящной фигуркой. Поддел девушку за подбородок, заставляя запрокинуть голову.
- Зачем? – повторил свой вопрос, напряженно пытаясь угадать в ее глазах истинный ответ.
Она ответила ему полуулыбкой, мягко освободилась. Развернулась к монитору.
- Огонь и аромат цветов, собранных в букет. Таких когда-то объявляли колдунами и сжигали на кострах. Свободный дух, заключенный в мужском теле. Трубадур, по нелепой прихоти вообразивший себя рокером. Гибель и надежда для женских сердец. Сила и слабость, мечта и действительность. Полет и страсть. Он – особенный. Другой. И сам не до конца осознает своей необычности. – произнесла она задумчиво, скорее разговаривая сама с собой, чем отвечая на его вопрос.
- И поэтому ты решила с ним развлечься?
- Я хочу от него нечто большего... Говоря высокопарно, его душу.... И он отдаст ее мне. По собственному желанию.
Брови мужчины поползли вверх.
- Ты уверена? А если ты ошибаешься? Если он не согласится дать тебе вот так просто отдать тебе то, что ты хочешь? – не удержался он, чтобы не поддеть.
Васильковые глаза блеснули холодным синим огнем.
- У него нет выбора. Он сделает все сам, по доброй воле. Или сломается.
Спустя какое-то время приступ ярости прошел, оставив после себя опустошённость и апатию. Он бессильно повис на своих оковах, опустил голову на грудь и закрыл глаза. Его все еще подташнивало – не так сильно, как раньше. Почти терпимо. Микеле попытался вспомнить, когда он ел в последний раз, не считая чашки крепкого кофе, что он выпил перед последним спектаклем для бодрости. Вчера? Позавчера? Сколько времени прошло с тех пор, как он оказался здесь в этом подвешенном состоянии? Но даже не неожиданно пришедшее чувство голода мучало его больше всего – жажда. Боже, как же хочется пить! Он попытался сглотнуть, но во рту было сухо и в горле как будто кто-то скреб наждачной бумагой. Ну хоть бы кто-нибудь пришел, положив конец этой неизвестности. Кто-нибудь, у кого можно было бы попросить немного воды. На какой-то момент ему стало все равно была ли эта чья-то шутка или розыгрыш, или дело обстояло гораздо серьезнее. Даже если пришедший станет подвергать его пыткам . Неизвестность была еще мучительней голода и жажды.
Микеле попытался подняться на носочки, чтобы хоть чуть-чуть вернуть чувствительность затекшим рукам. Пошевелил пальцами, повел плечами. Помогло не очень. Что будет, если он останется висеть здесь еще долго? Восстановится ли чувствительность после того, как его освободят? Он потерся щекой о предплечье. Хорошо еще, что перед раздачей автографов он успел переодеться! Футболка, матерчатая куртка с капюшоном, джинсы и кроссовки. В сценическом костюме Моцарта, подвешенный за руки, он выглядел бы совсем нелепо. Вместо смеха не глаза почему-то навернулись слезы обиды и какой-то совсем детской жалости к себе. Так было всегда – смех и слезы лежали на поверхности, помогая справится с эмоциями, которые он так и не научился до конца контролировать. Как там сказала однажды Клер? Чувствительность возведенная в крайнюю степень. Усилием воли он проглотил стоявший в горле ком, убирая слезы в глубь. Нет, только не сейчас. Не здесь.
Шелест открывшейся двери разорвал тишину, заставив его вздрогнуть. Наконец-то! Микеле внутренне собрался. Неожиданно включившийся мягкий свет больно резанул по уже привыкшим к темноте глазам. Он зажмурился, потом заморгал, пытаясь как можно скорее дать глазам привыкнуть. Скорее. Он должен был понять , где он оказался. Но его ждало разочарование. Встроенная в потолок небольшая фара высветила только его фигуру, очертив небольшой круг света. Вся остальная часть помещения по-прежнему была погружена во мрак. Но на этот раз он был практически уверен, что в комнате присутствует еще кто-то живой. Легкое дыхание, почти неслышимое, но его обостренный слух все же уловил его. И взгляд. Он не мог видеть его видеть, но ему казалось, что он почти чувствует на себе изучающий взгляд того, кто из темноты молча продолжал наблюдать за ним. Микеле стало совсем неуютно и свернувшаяся клубком змейка страха начала снова распрямлять свои кольца, все сильнее сжимая сердце.
- Кто здесь? – произнес он, не в силах унять легкую дрожь.
Неизвестный словно ждал его вопроса как сигнала. На потолке вспыхнула еще одна фара, раздвинув границы тьмы до противоположной стены и высветив стоявший недалеко женский силуэт.
Женщина! Странный наряд, подчеркивающий ее формы, копна отливавших медью волос, черная полумаска, почти полностью скрывающая лицо. Микеле почувствовал, как начинает спадать напряжение, и осторожно перевел дух. Кем бы ни была незнакомка, она не походила на монстра или на кого-то кто мог обойтись с ним жестоко. И все-таки...
- Кто ты? - решился задать он вопрос, не должавшись от нее какого-либо приветстия или объяснения.
Незнакомка не ответила. Молча подошла к небольшому столику, стоявшему у стены, поставила на него принесенную с собой бутыку, пластмассовый стакан. Неторопливо окрутила крышку, налила в стакан прозрачную жидкость.
Микеле невольно сглотнул, следя напряженным взглядом за ее плавными движениями и втайне надеясь, что вода в стакане предназначена для него.
- Скажи мне, кто ты? Как твое имя? Ты знаешь, где я нахожусь? Знаешь, кто сделал это со мной?
Никакого ответа.
- Ты не говоришь по-французски? На каком языке ты говоришь? Английском? Итальянском? Нет? Я не говорю на других языках, но попробую тебя понять. Почему ты молчишь? Неужели так сложно ответить?
Незнакомка продолжала изучающе смотреть на него, не говоря ни слова.
Микеле почувствовал нарастающее внутри раздражение.
- В конце концов! Какого дьявола! Я требую сказать, что здесь происходит! Если ты не умеешь говорить, тогда позови того, кто умеет. Я хочу знать, что все это значит! И освободи меня, наконец! Эта шутка слишком затянулась! - он дернулся, сделав очередую безнадежную попытку освободиться - Да послушай же! Неужели непонятно! Освободи меня! Ты что, глухонемая?
- Воды?
Она прекрасно говорила, произнеся слово по-итальянски с легким акцентом. И слышала. Легкая насмешливая улыбка, тронувшая ее губы, убедили его, что она просто забавляется этой сценой.
Раздражение достигло своей наивысшей точки.
- К черту воду! - крикнул он и сразу же пожалел о своих опрометчивых словах, потому что незнакомка вновь поставила стакан на стол и развернулась к нему.
- Как хочешь.
Пить хотелось мучительно, но раздражение от всей этой нелепой и в чем-то комической ситуации не желало так просто проходить. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой и понизить тон голоса.
- Извини. Пожалуйста, ты можешь снять меня? У меня...совсем затекли руки.
- Не сейчас. Тебе придется потерпеть.
Гордость, чувство жажды и раздражение боролись в нем, пока, наконец, разум не подсказал ему, что девушка вполне может не повторить больше своего предложения.
- Я..я не хотел...То есть, я хотел сказать, да. В смысле, если ты можешь дать мне воды. Пожалуйста, - попросил он, смирив собственную гордость.
Девушка вновь взяла со стола стакан, развернулась, но прежде чем приблизиться предупредила
- Не советую делать резких движений. Э то в твоих же интересах.
Микеле кивнул.
Она поднесла к губам стакан. Выпив все до последней капли, Микеле поднял глаза, встретившись с ней взгядом. Красивые васильковые глаза смотрели на него спокойно и чуть насмешливо
- Чувствуешь себя лучше?
- Да, спасибо.
Она вновь отошла к столу, достала из кармана небольшую голубоватую бутылочку и упаковку ватных салфеток. Потрясла бутылочку, чтобы перемешать содержащуюся в ней жидкость, увлажнила ей салфетку. Он уловил едва различимый цветочный запах смешанный с запахом химического раствора.
- Что это? Что...что ты хочешь сделать?
Она поднесла палец к губам в знак призыва к молчанию, вновь подошла к нему вплотную, поднесла салфетку к его щеке.
Микеле истинктивно дернулся, пытаясь отстраниться.
- Боишься? - улыбнулась она лукаво. - Не волнуйся, это всего лишь жидкость для снятия грима. Ты даже не заметил, что так и не успел смыть его.
Она вновь поднесла салфетку к его лицу, но попытался отвернуться.
- Оставь меня! Я не хочу!
Его призыв не возымел никакого действия. Она продолжала настойчиво и терпеливо смывать с его лица остатки нанесенного слоя тонального крема. Отходила к столу, кидала на его уже использованную салфетку, брала новую, увлажняла ее и все повторялось. Проклятье! Он не позволит ей увидеть свое лицо без макияжа! Микеле пытался уворачиваться, крутил головой, наклонял ее, но в таком положении, увы, у него было мало шансов на сопротивление. Результатом его попыток было только то, что он сам попеременно подставлял ей то одну щеку, то другую, то лоб. Незнакомка по-прежнему не проявляла ни капли нетерпения или раздражительности. Пережидала, пока он не замрет на мгновение, ловила момент, оставляла не его щеке влажный след - и все начиналось по новой. В ее глазах плясали лукавые огоньки, и на губах бродила мечтательная полуулыбка. Микеле окончательно удостоверился, что она действительно просто забавлялась с ним, как делает это маленькая девочка со своей куклой.
Еще несколько минут и несколько попыток увернуться - и все было кончено. Она отошла, с удовлетворение осматривая результат своих усилий, а он снова бессильно повис, тяжело дыша и бросая на нее время от времени гневные взгляды. На которые она отвечала лишь мимолетными ироническими улыбками.
- Ты добилась, чего хотела? Теперь ты освободишь меня? - проговорил он раздраженно.
Она приблизилась, окинула его задумчивым взглядом, неожиданно провела пальцем по обнажившейся полоски кожи на животе, которую не могла прикрыть слегка задравшаяся футболка. Рассмеялась видя как он истинктивно напрягся.
- Это только начало. Я смыла тональный крем, но осталась краска на глазах. Я бы советовала тебе не двигаться. Глаза - одно из самых ценных органов...И один из самых деликатных.
- Убирайся к дьяволу!
С него было достаточно. Какому бы извращенному уму не пришла бы в голову эта шутка, она явно затянулась. С трудом сдерживаемое бешенство рвалось наружу, сметая любые логические доводы.
- Хватит! Я не позволю больше издеваться над собой! Не смей меня касаться! И немедленно освободи меня!
- Мы можем обсудить это, но чуть позже. А сейчас замри.
Она увлажнила салфетку, аккуратно закрыла крышку бутылочки и спрятала ее в карман.
- Не трогай меня! – Микеле отклонил голову назад, пытаясь ей помешать.
Одним кошачьим прыжком девушка оказалась у него за спиной, схватила его за волосы, потянула их, заставляя его еще больше запрокинуть голову. Юноша охнул от боли.
- Ты сам облегчил мне задачу. Теперь закрой глаза и не двигайся, - промурлыкала она ему на ухо.
Выбора не было.
Он вздрогнул, ощутив , как салфетка оставляет за собой влажный холодный след. Нужно терпеть. Она продолжала снимать с него макияж легкими нежными движениями, явно наслаждаясь самим процессом, неторопливо и размеренно. Иногда останавливалась, чтобы полюбоваться результатами своей работы, проводила пальцем по линии бровей, касалась век, вновь меняла салфетку, ни на секунду не отпуская его голову. Казалось, этой пытки не будет конца. Время замерло. Мазок. Ее палец медленно проводит линию вдоль его брови. Мазок. Пальцы бегут вдоль века, словно она - слепая, изучающая чужое лицо. Звук открывающейся и закрывающейся крышки. Еще мазок. Ее локоны щекочут ему лицо и хочется сдвинуться, но ее рука цепко держит за волосы, не давая шевельнуться. Ноет шея, и нарастающая боль отдает в затылке. Окружающий мир начинает кружиться. Он чувствует, что ему не хватает воздуха. Губы шевелятся, пытаясь произнести слова просьбы, но она накрывает их ладонью.
- Я поняла. Осталось недолго – я почти закончила.
Ее хватка чуть ослабла, позволяя ему слегка поднять голову и облегчая дыхание. Микеле пытается открыть глаза, но ее пальцы удерживают веки.
- Подожди. Еще несколько мгновений.
Девушка наклоняется совсем низко, и он вдыхает едва уловимый свежий аромат ее духов. Она начинает целовать его лицо. Нежно, едва касаясь – щеки, лоб, виски, нос, глаза, подборок. Ее поцелуи легки и почти лишены страсти, и тем не менее заставляют его каждый раз вздрагивать. От отвращения – пытается убедить он сам себя. «Только ли от отвращения?» – спрашивает его ехидно внутренний голос. «Только» - с негодованием отвечает он сам себе.
Напоследок она проводит кончиком языка по его губам, вздыхает и отстраняется.
- Я не смогла удержаться. Ты такой… красивый. Без грима.
Микеле чувствует, что она освободила его и поднимает голову. Делает ею несколько осторожных движений. Ярость, растерянность, отчаяние и ненависть - ему требовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и разобраться в море бушующих внутри эмоций.
- Не смей больше прикасаться ко мне!
- Я знаю, будь ты в другом положении, тебе понравилось бы гораздо больше. Но даже так это было совсем неплохо, не правда ли? - она лукаво улыбнулась.
- Ты ошибаешься. – бросил он ей в лицо.
- Гордость не позволит тебе признаться.
- Гордость здесь не при чем. Мне было противно и неприятно.
Она весело рассмеялась.
- Слова ничего не значат – они лишь помогают нам скрывать наши истинные чувства.
- Мне нечего скрывать. Я чувствую только ненависть и отвращение. Ты достаточно развлеклась со мной? Сделала все, что хотела?
- Еще нет, - последовал незамедлительный ответ – неужели ты думаешь, что удовольствуюсь несколькими мимолетными поцелуями?
- Что еще тебе нужно от меня?
- Еще...- она прищурилась и окинула его плотоядным взглядом, заставив вновь напрячься. - Я изучила твое лицо в мельчайших подробностях. Но под этими одеждами нечто , что достойное такого же детального изучения.
- Ты не посмеешь! - выдохнул он.
- Почему же? - в ее глазах плясали бесенята. - Более того, ты сам предолжишь мне свое тело.
- Ты..ты совершенно тронулась умом! Ты просто сумасшедшая - от захлестнувшего возмущения ему не хватало слов. - Немедлеенно освободи меня, слышишь!
- Я освобожу тебя...но в обмен на твою покорность и согласие исполнить мои желания.
- А не пошла бы ты...- у него вырвалось несколько крепких словечек на родном диалекте.
- Я знаю, что грубость не в твоем стиле, но сейчас ты слишком расстроен, так что я прощаю тебе сказанные слова. Мы – сами вершители своей судьбы. В каждый момент нашей жизни. И ты сейчас как и прежде ее хозяин. У тебя есть выбор – ты можешь согласиться, и я обещаю, что как только закончу, я освобожу тебе руки. Или можешь продолжаться упорствовать и подаваться гневу. И продолжать здесь висеть. У меня уйма времени, и я могу ждать столько, сколько понадобится. Можешь ли ты сказать то же самое о себе? В любом случае, тебе решать.
Микеле обжег ее полным ненависти взглядом. Если бы он только мог сейчас дотянуться до нее, если бы он был свободен, если бы взглядом можно было убивать, наверное она бы уже лежала мертвой у его ног.
- Кстати, сейчас вечер понедельника 18 часов - это просто для информации.
Она подобрала с пола и со стола использованные салфетки, закрутила крышку булытки с водой, но у двери обернулась, невольно залювавшись свом пленником. Сжатые в тонкую линию губы, четкая линия носа, сверкающие бешенством глаза – все это придало его лицу особую привлекательность. Ангел небесного воинства, полный праведного гнева. Как он был красив! И, поддавшись порыву, приблизилась к нему и прошептала.
- Ты даже не знаешь, как ты прекрасен в этот момент.
Он думал увидеть в ее васильковых глазах привычную насмешку, но они излучали лишь восхищение и...жажду. Безумную жажду обладания.
Взмах ресниц - и наваждение исчезло.
Дверь прошелестела и захлопнулась . Микеле выдохнул – он опять остался один.
Название: "Похищение"
Жанр: гет /ангст с элементами романса и экшена
Размер: миди
Рейтинг: PG-15
Саммари: отражено в названии.
Дисклаймер: никто и ничто не мое
Предупреждения: ООС, присутствуют сцены насилия.
Статус: продолжение пишется
читать дальшеКонец спектакля. Он уходит в глубину сцены - раздвинутые в сторону руки, широкие рукава рубашки свисают подобно белым крыльям, вдохновенное лицо. Пара секунд - и стальные троссы тянут его вверх. Выше. Еще выше. И еще. Боже, его еще никогда не поднимали так высоко. На какую-то секунду пришел страх, но тут же растворился в невероятном ощущении полной свободы. Тросы больше не держат его, но он продолжает подниматься. Театр исчез, исчезла сцена, люди, города, дороги. Осталось только бескрайняя синева неба и фантастическое, невероятное ощущение полета. Он может летать! Он так давно мечтал об этом - вознестись ввысь, почувствовать себя освобожденным от всего земного. Как Питер Пан. "Вторая звезда направо и прямо до самого рассвета!" Как это, оказывается, может быть легко! Он парил высоко в небе, совершая фигуры и кульбиты и крича от пьянящего восторга.
Вруг что-то случилось. Он почувствовал, что потоки воздуха, до этого поддерживающе его своими невидимыми руками, вдруг изменили направление, стали порывистыми и враждебными, принялись кидали его из стороны в сторону. Он падал вниз. Неминуемо. Неотвратимо. Пытался удержаться в полете, но тело больше не слушалось, стало наполняться свинцом. Земля приближалась. Нет! Он еще раз мысленно взмахнул руками, до последнего надеясь воспарить, но было поздно, слишком поздно. Сознание ударилось о твердую поверхность, резко вырвав его из плена сновидений.
Вздох. Еще вздох. Голова все еще кружилась, словно он действительно только что вернулся из свободного полета. Во рту стоял непривычный металлический вкус. Он сглотнул и сделал еще один глубокий вздох, пытаясь подавить подкатывающую к горлу тошноту. Потом попытался открыть глаза. Отяжелевшие веки послушались с трудом. Ничего. Кругом только кромешная тьма. Он снова зажмурился и снова открыл глаза. И так несколько раз. Ничего не изменилось. Та же тьма, плотная и давящая. И тишина. От неожиданно пришедшей в голову мысли его прошиб холодный пот : «Я что, ослеп?». Но тут же с облегчением мысленно рассмеялся – глупец, достаточно просто повернуть включатель. Только бы дотянуться. Проклятье, руки словно не свои, совсем затекли – опять уснул в неудобной позе. Такое теперь случалось с ним достаточно часто – после всего дневного напряжения проваливался в тяжелый сон, словно в небытие, засыпал и просыпался в одной и той же позе, зачастую теряя чувствительность конечностей и чувствуя себя совсем разбитым. Попытался пошевелить рукой, ощущавшейся почему-то высоко над головой. Никакого эффекта. Микеле сглотнул, провел языком по пересохшим губам (проклятая привычка, так прочно въевшаяся в его сущность, что он уже перестал замечать, как делает это автоматически). Дернул сильнее. Потом еще раз. И еще. Руки определенно были высоко над головой, но отказывались подчиняться. «Что за бред!» Сознание все еще пребывало между сном и реальностью, оказываясь помогать своему хозяину четко воспринимать окружающий мир. Дернул еще раз – и только резкая боль в предплечье вернула его, наконец, из мира сновидений, заставив полностью осознать положение своего тела в пространстве. Он висел вертикально на вытянутых руках, едва касаясь кроссовками пола.
В первый момент он даже не смог испугаться – настолько нелепым и абсурдным показался ему этот факт. Какого дьявола он висит в своей комнате в гостинице когда должен лежать на кровати! Голова продолжала кружиться, от того мысли казались перекатываются в ней как тяжелые свинцовые шары. Вчера было воскресенье – последние два спектакля перед небольшим перерывом в гастрольном туре. Все как обычно – толп буйствующих поклонниц у сцены, раздача автографов, улыбки, объятья, вспышки любительских фотокамер – казалось тому вечеру не будет конца. Но он держался как мог. Из последнего. Усталость навалилась, стоило ему только переступить порог гримерной. Он даже не смог добраться до стула – обессиленный сполз по стене на пол и так и остался сидеть, откинув голову и закрыв глаза. Дальше – провал. Попытка вспомнить, как он добрался до гостиницы, не увенчалась успехом. То, что случилось после, было покрыто плотным и непроглядным мраком подобным тому, что окружал его сейчас. Он выпил? Много? Судя по периодически накатывающейся тошноте и отсутствию памяти о последующих событиях это было возможно. Он мысленно поздравил себя с таким объяснением. Хорош. Нечего сказать. Напиться до такого состояния, чтобы подвесить себя под потолком вместо того, чтобы лечь на кровать. Он мысленно рассмеялся, но тут же осекся. Дурак. Разве он мог себя сам подвесить за обе руки? Это сделал кто-то еще. Фло? Мерван? Кому, черт побери, пришла в голову эта нелепая шутка? Это не в их духе, но если они тоже напились вместе с ним? Или это был кто-нибудь из танцоров или охраны?
«Эй!» - звук его голоса отразился от стен и тут же исчез, словно поглощенный каким-то плотным веществом. И оттого тишина стала казаться еще более вязкой и осязаемой .
- Эй! Фло! Солал! Мерван! Эй! Какого дьявола! Эта шутка затянулась! Снимите меня! Эй! - Никакого ответа. Тьма и тишина.
Страх, нерациональный, тонкой змейкой прошелестел по телу и свернулся клубком где-то под сердцем. А что если это не они? А что если…если он не в гостинице…и что если….Волна неконтролируемого ужаса накрыла его практически неожиданно, сметая все рациональные барьеры, которые привыкший к логике разум пытался выстроить у нее на пути. Он задергался изо всех сил, забился в тщетных попытках освободиться. Рывок. Еще рывок. Он попытался подтянуться на руках, как делали это супер герои боевиков. Бесполезно – ему явно не хватало на это физической подготовки. Плечи ныли от непривычного напряжения, но он не оставлял попыток вырваться. Наконец , обессиленный, повис, тяжело дыша, пытаясь собраться с мыслями. Какой сейчас день? И час? Уже понедельник? Черт, после обеда он уже должен быть в студии - все расписано по часам и его не будут ждать. Черт! Нужно освободиться как можно скорее! Пришедшая также неожиданно на смену страху ярость придала ему новых сил. Он вновь принялся раскачиваться, изворачиваться и вырываться, выкрикивая бессмысленные фразы, угрозы и проклятья.
Две пары глаз смотрели на экран монитора, внимательно следя за нелепым танцем подвешенной к потолку фигуры, высвеченной из темноты камерами ночного наблюдения.
- Он, наконец, очнулся?
- Почти как двадцать минут. Должен был прийти в себя еще час назад, но, видимо, мы плохо рассчитали дозу. Мне казалось, что в нем должно было быть больше веса , - в уголках женских губ обозначилась слегка ироничная улыбка.
- Часом раньше, часом позже – главное, что он снова вернулся в реальный мир, - пожал плечами мужчина.
Они замолчали, смотря на изображение на мониторе.
- Ты довольна? Он – именно тот, кого ты хотела?
- Ты сделал мне замечательный подарок, - женщина развернулась и слегка коснулась губами мужского лица в едва обозначенном поцелуе, потом взяла в руку его ладонь и прижалась к ней щекой. – Спасибо.
- Зачем он тебе? Решила сделать его своей новой игрушкой? Разве мало тех, кто почел бы за счастье пасть к твоим ногам и исполнять твое любое желание? – он давно научился скрывать от нее ревнивые нотки, но она слишком хорошо его знала, чтобы не заметить. Медленно обошла мужчину, прижалась к нему сзади, обвив руками его широкие плечи, встала на цыпочки.
- Никто не сможет занять твоего места. Никогда. Ты – единственный и всегда помни об этом. . прошептала ему на ухо.
- Тогда зачем он тебе нужен? – мужчина расцепил ее объятья и развернулся.
Он был намного выше и казался гигантом по сравнению с ее хрупкой изящной фигуркой. Поддел девушку за подбородок, заставляя запрокинуть голову.
- Зачем? – повторил свой вопрос, напряженно пытаясь угадать в ее глазах истинный ответ.
Она ответила ему полуулыбкой, мягко освободилась. Развернулась к монитору.
- Огонь и аромат цветов, собранных в букет. Таких когда-то объявляли колдунами и сжигали на кострах. Свободный дух, заключенный в мужском теле. Трубадур, по нелепой прихоти вообразивший себя рокером. Гибель и надежда для женских сердец. Сила и слабость, мечта и действительность. Полет и страсть. Он – особенный. Другой. И сам не до конца осознает своей необычности. – произнесла она задумчиво, скорее разговаривая сама с собой, чем отвечая на его вопрос.
- И поэтому ты решила с ним развлечься?
- Я хочу от него нечто большего... Говоря высокопарно, его душу.... И он отдаст ее мне. По собственному желанию.
Брови мужчины поползли вверх.
- Ты уверена? А если ты ошибаешься? Если он не согласится дать тебе вот так просто отдать тебе то, что ты хочешь? – не удержался он, чтобы не поддеть.
Васильковые глаза блеснули холодным синим огнем.
- У него нет выбора. Он сделает все сам, по доброй воле. Или сломается.
Спустя какое-то время приступ ярости прошел, оставив после себя опустошённость и апатию. Он бессильно повис на своих оковах, опустил голову на грудь и закрыл глаза. Его все еще подташнивало – не так сильно, как раньше. Почти терпимо. Микеле попытался вспомнить, когда он ел в последний раз, не считая чашки крепкого кофе, что он выпил перед последним спектаклем для бодрости. Вчера? Позавчера? Сколько времени прошло с тех пор, как он оказался здесь в этом подвешенном состоянии? Но даже не неожиданно пришедшее чувство голода мучало его больше всего – жажда. Боже, как же хочется пить! Он попытался сглотнуть, но во рту было сухо и в горле как будто кто-то скреб наждачной бумагой. Ну хоть бы кто-нибудь пришел, положив конец этой неизвестности. Кто-нибудь, у кого можно было бы попросить немного воды. На какой-то момент ему стало все равно была ли эта чья-то шутка или розыгрыш, или дело обстояло гораздо серьезнее. Даже если пришедший станет подвергать его пыткам . Неизвестность была еще мучительней голода и жажды.
Микеле попытался подняться на носочки, чтобы хоть чуть-чуть вернуть чувствительность затекшим рукам. Пошевелил пальцами, повел плечами. Помогло не очень. Что будет, если он останется висеть здесь еще долго? Восстановится ли чувствительность после того, как его освободят? Он потерся щекой о предплечье. Хорошо еще, что перед раздачей автографов он успел переодеться! Футболка, матерчатая куртка с капюшоном, джинсы и кроссовки. В сценическом костюме Моцарта, подвешенный за руки, он выглядел бы совсем нелепо. Вместо смеха не глаза почему-то навернулись слезы обиды и какой-то совсем детской жалости к себе. Так было всегда – смех и слезы лежали на поверхности, помогая справится с эмоциями, которые он так и не научился до конца контролировать. Как там сказала однажды Клер? Чувствительность возведенная в крайнюю степень. Усилием воли он проглотил стоявший в горле ком, убирая слезы в глубь. Нет, только не сейчас. Не здесь.
Шелест открывшейся двери разорвал тишину, заставив его вздрогнуть. Наконец-то! Микеле внутренне собрался. Неожиданно включившийся мягкий свет больно резанул по уже привыкшим к темноте глазам. Он зажмурился, потом заморгал, пытаясь как можно скорее дать глазам привыкнуть. Скорее. Он должен был понять , где он оказался. Но его ждало разочарование. Встроенная в потолок небольшая фара высветила только его фигуру, очертив небольшой круг света. Вся остальная часть помещения по-прежнему была погружена во мрак. Но на этот раз он был практически уверен, что в комнате присутствует еще кто-то живой. Легкое дыхание, почти неслышимое, но его обостренный слух все же уловил его. И взгляд. Он не мог видеть его видеть, но ему казалось, что он почти чувствует на себе изучающий взгляд того, кто из темноты молча продолжал наблюдать за ним. Микеле стало совсем неуютно и свернувшаяся клубком змейка страха начала снова распрямлять свои кольца, все сильнее сжимая сердце.
- Кто здесь? – произнес он, не в силах унять легкую дрожь.
Неизвестный словно ждал его вопроса как сигнала. На потолке вспыхнула еще одна фара, раздвинув границы тьмы до противоположной стены и высветив стоявший недалеко женский силуэт.
Женщина! Странный наряд, подчеркивающий ее формы, копна отливавших медью волос, черная полумаска, почти полностью скрывающая лицо. Микеле почувствовал, как начинает спадать напряжение, и осторожно перевел дух. Кем бы ни была незнакомка, она не походила на монстра или на кого-то кто мог обойтись с ним жестоко. И все-таки...
- Кто ты? - решился задать он вопрос, не должавшись от нее какого-либо приветстия или объяснения.
Незнакомка не ответила. Молча подошла к небольшому столику, стоявшему у стены, поставила на него принесенную с собой бутыку, пластмассовый стакан. Неторопливо окрутила крышку, налила в стакан прозрачную жидкость.
Микеле невольно сглотнул, следя напряженным взглядом за ее плавными движениями и втайне надеясь, что вода в стакане предназначена для него.
- Скажи мне, кто ты? Как твое имя? Ты знаешь, где я нахожусь? Знаешь, кто сделал это со мной?
Никакого ответа.
- Ты не говоришь по-французски? На каком языке ты говоришь? Английском? Итальянском? Нет? Я не говорю на других языках, но попробую тебя понять. Почему ты молчишь? Неужели так сложно ответить?
Незнакомка продолжала изучающе смотреть на него, не говоря ни слова.
Микеле почувствовал нарастающее внутри раздражение.
- В конце концов! Какого дьявола! Я требую сказать, что здесь происходит! Если ты не умеешь говорить, тогда позови того, кто умеет. Я хочу знать, что все это значит! И освободи меня, наконец! Эта шутка слишком затянулась! - он дернулся, сделав очередую безнадежную попытку освободиться - Да послушай же! Неужели непонятно! Освободи меня! Ты что, глухонемая?
- Воды?
Она прекрасно говорила, произнеся слово по-итальянски с легким акцентом. И слышала. Легкая насмешливая улыбка, тронувшая ее губы, убедили его, что она просто забавляется этой сценой.
Раздражение достигло своей наивысшей точки.
- К черту воду! - крикнул он и сразу же пожалел о своих опрометчивых словах, потому что незнакомка вновь поставила стакан на стол и развернулась к нему.
- Как хочешь.
Пить хотелось мучительно, но раздражение от всей этой нелепой и в чем-то комической ситуации не желало так просто проходить. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой и понизить тон голоса.
- Извини. Пожалуйста, ты можешь снять меня? У меня...совсем затекли руки.
- Не сейчас. Тебе придется потерпеть.
Гордость, чувство жажды и раздражение боролись в нем, пока, наконец, разум не подсказал ему, что девушка вполне может не повторить больше своего предложения.
- Я..я не хотел...То есть, я хотел сказать, да. В смысле, если ты можешь дать мне воды. Пожалуйста, - попросил он, смирив собственную гордость.
Девушка вновь взяла со стола стакан, развернулась, но прежде чем приблизиться предупредила
- Не советую делать резких движений. Э то в твоих же интересах.
Микеле кивнул.
Она поднесла к губам стакан. Выпив все до последней капли, Микеле поднял глаза, встретившись с ней взгядом. Красивые васильковые глаза смотрели на него спокойно и чуть насмешливо
- Чувствуешь себя лучше?
- Да, спасибо.
Она вновь отошла к столу, достала из кармана небольшую голубоватую бутылочку и упаковку ватных салфеток. Потрясла бутылочку, чтобы перемешать содержащуюся в ней жидкость, увлажнила ей салфетку. Он уловил едва различимый цветочный запах смешанный с запахом химического раствора.
- Что это? Что...что ты хочешь сделать?
Она поднесла палец к губам в знак призыва к молчанию, вновь подошла к нему вплотную, поднесла салфетку к его щеке.
Микеле истинктивно дернулся, пытаясь отстраниться.
- Боишься? - улыбнулась она лукаво. - Не волнуйся, это всего лишь жидкость для снятия грима. Ты даже не заметил, что так и не успел смыть его.
Она вновь поднесла салфетку к его лицу, но попытался отвернуться.
- Оставь меня! Я не хочу!
Его призыв не возымел никакого действия. Она продолжала настойчиво и терпеливо смывать с его лица остатки нанесенного слоя тонального крема. Отходила к столу, кидала на его уже использованную салфетку, брала новую, увлажняла ее и все повторялось. Проклятье! Он не позволит ей увидеть свое лицо без макияжа! Микеле пытался уворачиваться, крутил головой, наклонял ее, но в таком положении, увы, у него было мало шансов на сопротивление. Результатом его попыток было только то, что он сам попеременно подставлял ей то одну щеку, то другую, то лоб. Незнакомка по-прежнему не проявляла ни капли нетерпения или раздражительности. Пережидала, пока он не замрет на мгновение, ловила момент, оставляла не его щеке влажный след - и все начиналось по новой. В ее глазах плясали лукавые огоньки, и на губах бродила мечтательная полуулыбка. Микеле окончательно удостоверился, что она действительно просто забавлялась с ним, как делает это маленькая девочка со своей куклой.
Еще несколько минут и несколько попыток увернуться - и все было кончено. Она отошла, с удовлетворение осматривая результат своих усилий, а он снова бессильно повис, тяжело дыша и бросая на нее время от времени гневные взгляды. На которые она отвечала лишь мимолетными ироническими улыбками.
- Ты добилась, чего хотела? Теперь ты освободишь меня? - проговорил он раздраженно.
Она приблизилась, окинула его задумчивым взглядом, неожиданно провела пальцем по обнажившейся полоски кожи на животе, которую не могла прикрыть слегка задравшаяся футболка. Рассмеялась видя как он истинктивно напрягся.
- Это только начало. Я смыла тональный крем, но осталась краска на глазах. Я бы советовала тебе не двигаться. Глаза - одно из самых ценных органов...И один из самых деликатных.
- Убирайся к дьяволу!
С него было достаточно. Какому бы извращенному уму не пришла бы в голову эта шутка, она явно затянулась. С трудом сдерживаемое бешенство рвалось наружу, сметая любые логические доводы.
- Хватит! Я не позволю больше издеваться над собой! Не смей меня касаться! И немедленно освободи меня!
- Мы можем обсудить это, но чуть позже. А сейчас замри.
Она увлажнила салфетку, аккуратно закрыла крышку бутылочки и спрятала ее в карман.
- Не трогай меня! – Микеле отклонил голову назад, пытаясь ей помешать.
Одним кошачьим прыжком девушка оказалась у него за спиной, схватила его за волосы, потянула их, заставляя его еще больше запрокинуть голову. Юноша охнул от боли.
- Ты сам облегчил мне задачу. Теперь закрой глаза и не двигайся, - промурлыкала она ему на ухо.
Выбора не было.
Он вздрогнул, ощутив , как салфетка оставляет за собой влажный холодный след. Нужно терпеть. Она продолжала снимать с него макияж легкими нежными движениями, явно наслаждаясь самим процессом, неторопливо и размеренно. Иногда останавливалась, чтобы полюбоваться результатами своей работы, проводила пальцем по линии бровей, касалась век, вновь меняла салфетку, ни на секунду не отпуская его голову. Казалось, этой пытки не будет конца. Время замерло. Мазок. Ее палец медленно проводит линию вдоль его брови. Мазок. Пальцы бегут вдоль века, словно она - слепая, изучающая чужое лицо. Звук открывающейся и закрывающейся крышки. Еще мазок. Ее локоны щекочут ему лицо и хочется сдвинуться, но ее рука цепко держит за волосы, не давая шевельнуться. Ноет шея, и нарастающая боль отдает в затылке. Окружающий мир начинает кружиться. Он чувствует, что ему не хватает воздуха. Губы шевелятся, пытаясь произнести слова просьбы, но она накрывает их ладонью.
- Я поняла. Осталось недолго – я почти закончила.
Ее хватка чуть ослабла, позволяя ему слегка поднять голову и облегчая дыхание. Микеле пытается открыть глаза, но ее пальцы удерживают веки.
- Подожди. Еще несколько мгновений.
Девушка наклоняется совсем низко, и он вдыхает едва уловимый свежий аромат ее духов. Она начинает целовать его лицо. Нежно, едва касаясь – щеки, лоб, виски, нос, глаза, подборок. Ее поцелуи легки и почти лишены страсти, и тем не менее заставляют его каждый раз вздрагивать. От отвращения – пытается убедить он сам себя. «Только ли от отвращения?» – спрашивает его ехидно внутренний голос. «Только» - с негодованием отвечает он сам себе.
Напоследок она проводит кончиком языка по его губам, вздыхает и отстраняется.
- Я не смогла удержаться. Ты такой… красивый. Без грима.
Микеле чувствует, что она освободила его и поднимает голову. Делает ею несколько осторожных движений. Ярость, растерянность, отчаяние и ненависть - ему требовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и разобраться в море бушующих внутри эмоций.
- Не смей больше прикасаться ко мне!
- Я знаю, будь ты в другом положении, тебе понравилось бы гораздо больше. Но даже так это было совсем неплохо, не правда ли? - она лукаво улыбнулась.
- Ты ошибаешься. – бросил он ей в лицо.
- Гордость не позволит тебе признаться.
- Гордость здесь не при чем. Мне было противно и неприятно.
Она весело рассмеялась.
- Слова ничего не значат – они лишь помогают нам скрывать наши истинные чувства.
- Мне нечего скрывать. Я чувствую только ненависть и отвращение. Ты достаточно развлеклась со мной? Сделала все, что хотела?
- Еще нет, - последовал незамедлительный ответ – неужели ты думаешь, что удовольствуюсь несколькими мимолетными поцелуями?
- Что еще тебе нужно от меня?
- Еще...- она прищурилась и окинула его плотоядным взглядом, заставив вновь напрячься. - Я изучила твое лицо в мельчайших подробностях. Но под этими одеждами нечто , что достойное такого же детального изучения.
- Ты не посмеешь! - выдохнул он.
- Почему же? - в ее глазах плясали бесенята. - Более того, ты сам предолжишь мне свое тело.
- Ты..ты совершенно тронулась умом! Ты просто сумасшедшая - от захлестнувшего возмущения ему не хватало слов. - Немедлеенно освободи меня, слышишь!
- Я освобожу тебя...но в обмен на твою покорность и согласие исполнить мои желания.
- А не пошла бы ты...- у него вырвалось несколько крепких словечек на родном диалекте.
- Я знаю, что грубость не в твоем стиле, но сейчас ты слишком расстроен, так что я прощаю тебе сказанные слова. Мы – сами вершители своей судьбы. В каждый момент нашей жизни. И ты сейчас как и прежде ее хозяин. У тебя есть выбор – ты можешь согласиться, и я обещаю, что как только закончу, я освобожу тебе руки. Или можешь продолжаться упорствовать и подаваться гневу. И продолжать здесь висеть. У меня уйма времени, и я могу ждать столько, сколько понадобится. Можешь ли ты сказать то же самое о себе? В любом случае, тебе решать.
Микеле обжег ее полным ненависти взглядом. Если бы он только мог сейчас дотянуться до нее, если бы он был свободен, если бы взглядом можно было убивать, наверное она бы уже лежала мертвой у его ног.
- Кстати, сейчас вечер понедельника 18 часов - это просто для информации.
Она подобрала с пола и со стола использованные салфетки, закрутила крышку булытки с водой, но у двери обернулась, невольно залювавшись свом пленником. Сжатые в тонкую линию губы, четкая линия носа, сверкающие бешенством глаза – все это придало его лицу особую привлекательность. Ангел небесного воинства, полный праведного гнева. Как он был красив! И, поддавшись порыву, приблизилась к нему и прошептала.
- Ты даже не знаешь, как ты прекрасен в этот момент.
Он думал увидеть в ее васильковых глазах привычную насмешку, но они излучали лишь восхищение и...жажду. Безумную жажду обладания.
Взмах ресниц - и наваждение исчезло.
Дверь прошелестела и захлопнулась . Микеле выдохнул – он опять остался один.
@темы: Mikelangelo Loconte, Фанфикшн