Бог по умолчанию.
Название: Тени в 12 часов
Автор: Али ДжиДжи
Бета: Nao
Количество слов: в процессе
Рейтинг: R
Пары: Клэйн, Куртофски
Жанр: Ангст, романс, AU
Дисклеймер: Всё принадлежит правообладателям.
Сюжет: Когда все мечты Курта должны были вот-вот осуществиться, судьбе захотелось сыграть с ним злую шутку: он попадает в аварию и забывает всё, что было для него так дорого. И пускай говорят, что время - лечит, как противостоять его неумолимому ходу, которое влияет даже на самые глубокие чувства?
От автора: Выражаю большую благодарность своей замечательной бете!
Увидев остановившегося в дверях Финна, Кэрол догадалась, что он собирается сказать. Это, видимо, он и произнёс, помогая себе жестами и шамкая, словно старик. Кэрол была не в силах разобрать ни слова из этой мешанины звуков. Ей стало тревожно.
- Что ты говоришь, Финн? Никак не разберу.
- Тебя ждут.
- Уже? – пробормотала Кэрол, чувствуя, как холодеют руки. – Ещё немного.
- Что мне сказать остальным?
- Пять минут.
- Мам, ты говорила так уже несколько раз, – воскликнул Финн. – Ты сидишь здесь уже больше часа. Сойди вниз. Я не могу выслушивать их один!
Кэрол молчала.
- У тебя есть обязанности. Ты не можешь просидеть взаперти весь день, – он взял из её рук фотографию и поставил на тумбочку. - Это невозможно.
Возможно или невозможно, но это происходит во второй раз. Кэрол представила себе все эти покачивания головой, пустые глаза, нахмуренные лбы, поджатые губы, многословные соболезнования, обращённые к ней, и вспомнила ощущение беспомощности и безнадежности, которое испытывала, глядя, как забивают крышку гроба. В прошлый раз ей просто передали прах. Как человечно.
Финн продолжал что-то говорить, но его речь вновь стала неразборчивой.
Начался дождь.
Или нет. Она не была уверена.
Кэрол слышала неровную барабанную дробь и приглушённый рокот. В комнате стало темно, фотографию было больше не разглядеть. Неужели и правда гроза? Нет, мам, это наступила ночь. Я проводил всех гостей. Разве ты не слышала, как они заводили свои машины? По спине Кэрол пробежал холодок. Бёрт вложил всю свою жизнь в машины. Начав с той, которую он превратил из металлолома в добротный автомобиль, и закончив в той, что из добротного автомобиля превратилась в бесформенный кусок металла.
Их брак продлился всего пару лет, но ей казалось, что она знала его гораздо дольше. Бёрт был прямой, бесхитростный, дружелюбный, немного, правда, упрямый, но она тоже умела настоять на своём. По вечерам он любил рассказывать о себе и о Курте… Курт! Как он расстроится, когда проснётся и узнает, что пропустил похороны отца.
- Ложись спать, - прервал её мысли Финн. – Тебе нужно отдохнуть.
Кэрол изобразила улыбку и опёрлась на руку сына. Финн довёл её до кровати и помог расстегнуть чёрное платье.
- Что нам теперь делать? – обречённым голосом спросила Кэрол.
Финн нахмурился. Обычно это его мучили сомнения, а остальные люди помогали ему с ними бороться, но с некоторых пор всё шло шиворот-навыворот.
- Всё наладится. Ты слышала, что сказал врач? Состояние Курта стабилизировалось. Уверен, он скоро проснётся. Всё будет хорошо.
Он включил настольную лампу и увидел, что мать уже забылась тревожным сном, крепко прижимая к груди фотографию Бёрта. Финн не решился забрать её и поставить на место, хотя знал, что Кэрол огорчится, когда утром увидит, что фотография помялась. Но он чувствовал, что она расстроится куда больше, если не увидит фотографии вообще. Ей было болезненно необходимо постоянно держать рядом с собой доказательство того, что Бёрт и Курт не были плодом её воображения.
Финн тяжело вздохнул и обхватил руками голову. Он не понимал, как так вышло, что Бёрт умер сразу же на месте столкновения, Курт до сих пор балансирует на грани жизни и смерти, а он отделался всего лишь парой ушибов. Винит ли его Кэрол? Будет ли винить его Курт?..
В самый раз было выпить горячий кофе. Уж больно погано было на душе.
Блэйн получил у бариста два кофе «на вынос» и вышел из кофейни.
На улице моросил мелкий дождик, наполнявший воздух какой-то нездоровой влажностью. С минуту простояв у входа, Блэйн поднял воротник пиджака и двинулся в сторону городской больницы. Иногда по улице пробегали редкие прохожие с зонтами, и затем снова становилось пусто, но он ничего и никого не замечал, мысленно переживая вновь всё, что с ним произошло за последний месяц.
Внезапно мимо промчался мальчуган лет девяти и с ликующим гиканьем прыгнул двумя ногами в лужу. На нём была ярко-жёлтая куртка и такого же цвета сапоги, и Блэйн улыбнулся воспоминаниям, которые невольно приходили на ум при взгляде на этот наряд. С непринуждённостью, столь свойственной детям, мальчик смерил его с ног до головы оценивающим взглядом, показал язык и убежал. Блэйн долго смотрел ему вслед, словно путник на борту корабля, вглядывающийся изо всех сил в тонкую полоску земли, на которой он когда-то был счастлив. Эта встреча приободрила его, и он пошёл дальше по улице, успокаиваясь, но не утешаясь - утешиться было нечем.
По утрам в больнице было полным-полно народу. Блэйн оглянулся по сторонам: справа и слева сновали, словно мошкара над озером, маленькие розовощёкие медсёстры, молодые врачи копались в бумагах, то и дело переспрашивая, как и что заполнять, больные и сочувствующие толпились в зале ожидания, вздёргивая головы и тараща глаза, когда из смотрового кабинета раздавалось «Следующий!».
Юноша уверенным шагом направился к стойке регистрации, за которой сидела хорошенькая, изящная блондинка в накрахмаленной до скрипа униформе.
- Мне в палату 143.
- Что у вас с собой? Кофе? – На лице у нее изобразилось сожаление о том, что ей приходится делать. – Боюсь, кофе запрещено приносить больным в палату.
- Пожалуйста. Это его любимый, – пробормотал Блэйн.
- Мне бы очень хотелось вам чем-то помочь, юноша, но правила есть правила, - её голос, мягкий и теплый, как подушка, не вязался с застывшим непреклонным выражением на лице. – Кофе не входит в перечень продуктов, разрешённых для передачи больным. Не думаю, что мы могли бы сделать для вас исключение. Но вы, конечно, всегда можете обратиться с просьбой к заведующей больницы. Уверена, она сможет рассмотреть её в ближайшее время.
Блэйн не нашёлся, что ответить, и покраснел до кончиков волос. Он чувствовал, как за ним исподтишка наблюдают все, кто находился в комнате, даже те, кто был занят чем-то другим, казалось, вытягивали шеи в их сторону.
- Заберите это отсюда, - медсестра повернула голову к стоявшим неподалёку уборщицам, полагая, что без прямого приказа они не двинутся с места, а будут лишь стоять и глазеть.
К стойке подошла тоненькая, как былинка, мисс Чен и, украдкой улыбнувшись Блэйну, забрала оба стакана. Медсестра открыла объёмную папку и принялась медленно листать бумаги. Наконец, она вынула один листок и протянула его Блэйну.
- Заполните этот бланк, мистер… - она растянула в улыбке губы и чуть приподняла брови, словно видела юношу впервые.
- Андерсон. Блэйн Андерсон. Я посещаю Курта Хаммела каждый день вот уже целый месяц.
- Верно, - женщина кивнула, показывая, как она ему сочувствует. – Боюсь, мистер Андерсон, часы посещения ещё не начались. Вы могли бы подождать в приёмной. Или же вы приходитесь мистеру Хаммелу кем-то из родственников?
- Мы встречаемся.
В комнате стало неестественно тихо. Теперь, похоже, даже в смотровых кабинетах прислушивались к их разговору. Медсестра смотрела на него, словно не верила своим ушам, но улыбка прочно держалась на её лице. Она закрыла глаза, сосредоточилась и вежливо спросила:
- Возможно, мистер Андерсон, у вас есть разрешение от родственников больного, позволяющее вам посещать его в неприёмное время?
- Оно всё тоже, что и месяц назад. Посмотрите в своих бумагах.
Медсестра медленно провела наманикюренным пальчиком по корешкам папок, вытянула из стопки одну, достала из неё бумажную полоску, просмотрела и засунула обратно в папку.
- Проходите, мистер Андерсон, - улыбка пропала с её лица. – Мистер Хаммел в палате 143.
Блэйн тихо вздохнул и поблагодарил её. Время от времени ему казалось, что медсестра специально мучает его, что за этой застывшей улыбкой, за повторяющимися каждый день пустыми формальностями, которые она исполняла с явной неохотой, будто делая ему одолжение, таилось страстное желание показать, как мало её беспокоит, чем всё кончится. Эй, словно кричала она, я знаю, что вам больно и холодно, что вы будете плакать весь нынешний вечер и, возможно, многие последующие вечера, но мне не жаль вас. Упрекайте меня сколько вам угодно, но во мне ещё слишком ярко горит искра жизни, чтобы я могла сожалеть вам и о вас.
В отличие от духоты и больничной суматохи, царивших в приёмной, на втором этаже, где располагалась палата Курта, было прохладно и тихо. «В который раз я иду по этому коридору?» - внезапно задался вопросом Блэйн. Он повернул налево на развилке и увидел, что у входа в палату Курта его уже ждала мисс Чен.
В больнице она работала допоздна, поэтому она нередко, как выдастся свободная минутка, составляла компанию Блэйну и заодно возвращала ему отобранный медсестрой кофе. Поэтому юноша всегда с нетерпением ждал, когда в дверном проёме покажется, сияя круглой белизной, фаянсовое лицо. Говорила мисс Чен всё о разных пустяках, изредка поднимая глаза то на Курта, то на Блэйна, а если случалось ей заговорить о ком-то из них, то она называла их не иначе, как «кофейные мальчики».
- Почему вы не заходите? – удивлённо спросил Блэйн.
- Администрация собрание созывает. Косточки нам перетирать будут. Даст Бог, речь заведующего завершится к обеду… Вот кофе-то ваш, держите. Остыл уже! Долго вы сюда поднимались.
- Разрешение никак найти не могли.
- Нехорошо, - ответила она с необыкновенно теплой материнской интонацией. - А как поживает ваша простуда?
- Простуда-то в порядке, а вот я не очень.
Мисс Чен рассмеялась тонким, дребезжащим смехом, прикрыв рот ладошкой. Губы Блэйна тронула ответная улыбка. Он не знал точно, смеётся ли она потому, что нашла шутку забавной, или оттого, что его попытка сострить прозвучала так, что сразу становилось ясно: всё придумано и отрепетировано заранее. Тем не менее, это было куда больше, чем он смог получить от матери («Мачехи», - мысленно поправил он себя), которая с утра поинтересовалась, как он себя чувствует, и получила точно такой же ответ. Чуть натянутая улыбка, прикушенная губа, а большего, как она полагала, от неё и не требовалось.
- Вы уж берегите себя, - мисс Чен перестала смеяться, но улыбка всё ещё пряталась в уголках губ.
Блэйн отсалютовал ей одним из стаканов с кофе и вошёл в стеклянную дверь.
Курт был одним из немногих, у кого была отдельная палата: на этом настоял Блэйн. Он лично оплатил её деньгами, отложенными на колледж. Первоначально он не планировал трогать эти сбережения, полагая, что отец покроет все затраты. Однако Юджин Андерсон не имел ни малейшего желания потакать его прихоти и дать ему уйму денег на человека, о котором он ничего толком не знал. Ему уже приходилось наблюдать подобные случаи: Блэйн бросался исполнять любое желание Курта, как бы случайно и вскользь оно ни было озвучено, и выходило из этого мало путного. По крайней мере, для их семейного бюджета. Решив для себя, что он не уступит до тех пор, пока Блэйн не оставит эту идею или хотя бы не договорится с семейством Курта разделить сумму пополам, Юджин потерял всякий интерес к этому делу и не заметил, как за его спиной Блэйну удалось переманить мачеху на свою сторону. Было ясно как божий день: только Катрин могла подсказать ему, какие доводы подействуют лучше всего и какие вопросы могут у него возникнуть. Конечно, главу семьи такой поворот совсем не обрадовал, но Блэйн, в отчаянии ставший красноречивым, всё же смог убедить его, что на его личном счету лежит достаточно, чтобы он поступил в три колледжа, а на оставшиеся деньги смог слетать на луну на каникулах.
Юджин практически сразу пожалел о своём решении: Блэйн не скупился на всякие мелочи, вроде кофе или шоколадных конфет, которые, хотя и были абсолютно бесполезны, могли бы понравиться Курту. Единственным утешением служило то, что семейство Хаммелов полностью взяло на себя заботы о лечении, иначе, он был уверен, перед ним лежали бы счета от врачей со всех концов земли.
Блэйн, не имея ни малейшего представления, сколь безрадужные мысли занимают отца, критично оглядывал палату, раздумывая, не заказать ли более современное оборудование из Японии. Но с предложением пришлось бы обращаться сначала к заведующей, а затем выступать перед советом больницы, и он подозревал, что они уже получили очень чёткие инструкции от его отца. Его взгляд скользнул по мигавшим зелёным цифрам и остановился на молодом человеке на больничной койке: на алебастрово-бледной коже лежат серые тени пасмурного утра, резко очерчивая тонкие черты лица и голубые жилки на висках. Грудь вздымается мерно и тихо под звуки аппарата искусственного дыхания.
- С добрым утром, Курт, - он наклонился и поцеловал его в лоб. Прикосновение было легко, как паутинка, но Блэйну показалось, будто Курт чуть шевельнулся. Нахмурившись, он нажал на кнопку вызова медсестры и быстро, пока никто не пришёл, спрятал кофе за вазу с цветами.
- Блэйн! – в палату быстрым шагом вошла Кэрол, за её спиной маячила тучная фигура доктора Смолла – в белом халате, накинутом на пижонский блейзер, белёсые глаза ярко сверкают из-за очков в золотой оправе.
- Что-то случилось? – нервно спросила она, бросая взгляд на показатели мониторов.
- Мне показалось, что он пошевелился. У него снова начинаются конвульсии?
Доктор Смолл взял медицинскую карту, висевшую в ногах пациента, пробежал глазами и, вытащив из нагрудного кармана фонарик, проверил глаза Курта.
- Когда ему последний раз делали контроль-рентген?
Блэйн с праздным любопытством наблюдал, как врач и медсестра, отойдя к окну, рассматривают снимки, передавая их друг другу и обмениваясь короткими фразами. Само содержание разговора его интересовало лишь поскольку-постольку. Он как-то попытался найти информацию о коме в Интернете, и в итоге узнал, что люди до сих пор катастрофически мало знают о том, как она лечится, ещё меньше – сколько она может продлиться. Доктора на тематических форумах использовали малопонятные термины, пытаясь, как он начал подозревать, замаскировать свою растерянность, а простые смертные не могли придумать совета лучше, кроме как молиться. Просмотрев несколько десятков сайтов, он решил, что его дело – терпеливо дожидаться, когда Курт проснётся, и ничего более.
Дав указания медсестре, доктор Смолл посчитал своим долгом утешить Блэйна:
- Не переживайте, юноша. Ничего значительного.
Ожидая, что Блэйн набросится на него с расспросами, и желая хоть как-то оградиться от этого, доктор снял очки, вытащил из кармана носовой платок и принялся сосредоточенно протирать стёкла. Однако шквала вопросов так и не последовало. На лице доктора изобразилось что-то вроде изумлённого восхищения. «Если бы все они были столь хладнокровны!» - подумал он и крепко пожал Блэйну руку, прежде чем отправиться к следующему пациенту.
Оставшись один, Блэйн уселся в кресло и вытянул ноги; рядом с ним стояла ваза с чайными розами. Они уже немного подвяли, и он пожалел, что не зашёл за новым букетом. Через два-три дня цветы полностью осыпятся, а заменить их будет некому. Он почувствовал себя утомлённым - держать себя в руках ему удавалось не так легко, как полагал доктор, - и вскоре задремал.
Он проснулся от того, что кто-то скрёбся (иначе назвать это было нельзя) в дверь.
- Можно войти? – раздался тихий голос. – Можно?
Блэйн улыбнулся спросонок и приветственно помахал рукой Финну. Его-то он и ждал. Дела в автомастерской начали идти в гору, и Финн стал чаще заглядывать к своему сводному брату, мирно проводя с ним несколько часов в день.
Его долговязая крепко сбитая фигура смотрелась нелепо в больничной палате. На нем была простая грубая одежда, пахнувшая машинным маслом. Тяжелые руки беспомощно болтались; он не знал, что с ними делать. И когда ему вдруг показалось, что он вот-вот заденет букет цветов, он испуганно дёрнулся в сторону и едва не повалил кресло. Наконец, то бледнея, то багровея от смущения, он уселся.
Задумчивое молчание нависло над комнатой. Они сидели друг против друга, разделённые маленьким непокрытым столом. Финн стучал пальцами по полированной поверхности, бросая пытливые взгляды на Блэйна: на его лице застыло напряжённое выражение, которое откровенно искушало Финна задать ему какой-нибудь личный вопрос и тем самым завязать разговор по душам. Но он не мог на это решиться - их едва ли можно было назвать друзьями.
Тишина становилась утомительной; Финн откашлялся и спросил:
- Что говорит врач?
- Всё стабильно.
Его лицо сказало ему больше, чем подробные разъяснения. Он сказал совсем спокойно:
- Курт справится. Ему приходилось переживать и не такое, - не дожидаясь какого-либо ответа с его стороны, он поинтересовался, - Сегодня кто-нибудь обещал зайти?
- Не знаю, сейчас уже мало кто приходит навестить его. Все очень заняты. Квинн, сам знаешь, всё пытается отсудить право опекунства у Шелби и Пака.
- Она твердит об этом каждый божий день. Я могу рассказать каждый судебный процесс в лицах.
- Тина и Майк уехали в свадебное путешествие в Китай, - продолжил перечислять Блэйн. - Бриттани повезла Сантану в Калифорнию, от Арти я ничего не слышал уже недели две, а Мерседес… ей запретила приходить сюда её религиозная община.
После долгого молчания он заговорил вновь:
- Сегодня должна была зайти Рейчел. Она приходила почти каждый день, хотела поговорить с тобой.
- Она собирается прийти?
- Уже нет. Вчера заходила попрощаться. Джесси удалось уговорить один из нью-йоркских авторских театров устроить ей прослушивание.
Финн облегчённо завозился в кресле.
- В этом вся Рейчел! – проговорил он наконец. – Она всегда идёт своим путём. Такой родилась, такой и…
Финн оборвал себя на полуслове. Его вдруг охватил новый приступ тоски по Рейчел, с её бархатными карими глазами, простыми манерами, неумением хранить секреты, с её громким, но мелодичным голосом, тоска по девушке, которую безграничный талант унёс на заоблачные высоты, по её объятиям, которые теперь воскресали в его памяти как потерянный рай.
Всё закончилось в вечер перед их последним выпускным. Рейчел позвала его наверх, в её комнату: «Пойдём, посидишь со мной, пока я переоденусь». Он пробормотал, что это плохая примета. Она рассмеялась: «Разве я невеста?», и Финн пошёл за ней.
Наверху он присел на кровать и уставился на велотренажёр. Краем глаза он видел, что Рейчел стояла перед ним, сбросив домашнее платье. Какая же она красивая! Он замечал, что она также поглядывала на него украдкой, доставая из шкафа золотистый наряд на выпускной.
- Я всё решила, - сказала она, и губы у неё задрожали. Финн понял, что он давно уже не смотрит на велотренажёр и покраснел.
- Можешь считать меня глупой, но я всё равно уеду. Я пойду на всё, что угодно, лишь бы не видеть больше этого города.
- Ты едешь с ним?
- Джесси любит меня, а мне всё равно. Что ещё я могу сделать?
Он нежно целовал её глаза, щёки, губы, но чувствовал, как подрагивают её плечи. «Что ещё я могу сделать? Скажи мне, Финн! Что?» - шептала она. Но он мог лишь сжимать её в объятиях, чувствуя себя до странности старым и усталым.
Это же чувство охватывало его каждый раз, когда Блэйн, задумавшись, глядел на свои руки. Лицо у него принимало жёсткое, напряжённое, но немного трогательное выражение. Финн, чувствуя, что он готовится сказать что-то серьёзное, потянулся к карману, где у него лежала пачка сигарет, и мысленно чертыхнулся, вспомнив, что в больнице запрещено курить.
- Я скоро тоже не смогу посещать его.
Финн ничего не сказал. Он даже не пошевелился, только прикрыл глаза, словно яркий свет в палате резал ему глаза. Немного погодя он осторожно произнёс:
- Ты всё-таки уезжаешь?
- Не то, чтобы у меня был большой выбор, - Блэйн улыбнулся бледной оборонительной улыбкой. - Отца чуть ли не удар хватил, когда я сказал, что собираюсь отклонить все университетские приглашения, что мне пришли. Он даже перестал разговаривать со мной, мы общались через Катрин – она передавала наши послания.
Он полез в карман, вытащил одно из писем и зачитал:
«Дорогой сын,
Если ты не покончишь с этими глупостями, ты сделаешь меня, Катрин и, главное, самого себя несчастными до конца наших дней. Я мог бы вновь напомнить тебе, что ты ещё слишком молод и совсем не знаешь жизни, но ты не стал бы слушать меня. Кроме того, мне ничего не стоило бы проучить тебя как следует, тем более что твоя мать уже не раз интересовалась, почему ты не приезжаешь навестить её. Однако я прекрасно понимаю, насколько болезненно ты бы воспринял долгое расставание со своим молодым человеком, поэтому мы с Катрин придумали, как избежать этого, а также оставить за тобой возможность поступить в приличный колледж в следующем году. Очень надеюсь, что ты внимательно выслушаешь её и затем согласишься сопровождать меня в Нью-Йорк в эти выходные.
Не забывай, что единственная наша забота – твоё счастье.
- Никогда не слышал ни о чём подобном, - удивлённо пробормотал Финн, когда Блэйн кончил читать, - Неужели вы правда пишете друг другу письма?
- Этот способ придумала для нас ещё моя родная мать. Она хотела потом собрать нашу переписку и выпустить книгу, - пожал плечами юноша, пряча письмо обратно в карман. - Когда я сказал своим родным, что мне нравятся парни, эти письма стали единственным, что связывало меня и моего отца на протяжении многих месяцев.
Финн сочувственно похлопал его по плечу, и между ними вновь установилось неловкое молчание, которое оба были бы рады прервать, если бы знали, как. К обоюдному облегчению в скором времени в палату заглянула старшая медсестра, чтобы напомнить, что часы приёма давно закончились.
На выходе из здания Финн обернулся и искоса посмотрел на Блэйна. Тот шёл, не поднимая глаз от пола, но ловко лавируя между медперсоналом и пациентами, словно слепой, запомнивший на ощупь каждый сантиметр собственного дома. Внезапно в его голове зазвенел голос Курта:
-А глаза карие-карие, словно каштаны! И клянусь новой коллекцией Марка Джейкобса, Мерседес, когда он улыбнулся, мне показалось, будто они потрескивают, как на огне.
«Теперь бы он вряд ли это сказал», - подумал Финн, глядя на чуть усталые, словно затуманенные глаза, под которыми пролегли сероватые тени, впалые щёки, поросшие чёрной щетиной, сутулые плечи.
- Не зайдёшь к нам? Поужинаешь. Мама опять наготовит столько, что можно целую армию накормить. Она никак не может привыкнуть, что нас осталось… Что готовить надо на двоих.
- Почему бы и нет.
Некоторое время они шли к парковке, не говоря ни слова и даже избегая смотреть друг на друга. Затем Финн остановился, достал пачку сигарет, предложил одну Блэйну. Чтобы прикурить, им пришлось тесно прижаться друг к другу и прикрыть ладонями огонь от ветра. Закурив, Блэйн сухо рассмеялся:
- Курт меня убьёт.
- Да станет он шум поднимать из-за одной сигареты! А вот мне уж точно достанется, когда он узнает, что я по полпачки в день выкуриваю, - в тон ему ответил Финн. - Никак не могу бросить. Есть в них что-то успокаивающее. А эти ещё с мятным вкусом.
Блэйн пожалел о том, что принял приглашение Финна, как только переступил порог дома. Кэрол поприветствовала его таким неприязненным тоном, что у него не оставалось сомнений: ему здесь совсем не рады. Она была ненакрашенная, непричесанная, в мятом фартуке, с запавшими усталыми глазами, но держалась прямо и самоуверенно. В её высоко поднятой голове было что-то настороженно-пытливое, как будто она была полководцем, выглядывающим, не появится ли на горизонте враг. За последние полгода все их встречи были отмечены этой печатью недружелюбия, может быть, не совсем явной для посторонних, но бесспорной для них самих и свидетельствующей о том, что Кэрол всё ещё инстинктивно пыталась защитить Финна от Блэйна. Для обоих прошедший учебный год прошёл под знаком ожесточённой борьбы за лидерство в хоре, которая затронула не только их друзей, но даже и их близких. Однако если Финн и Блэйн в конце концов смогли положить конец своим разногласиям, то в Кэрол сохранился воинственный напор, который стихал только в присутствии Курта или Бёрта.
- Будешь что-нибудь? – голос Финна прозвучал резко, словно ему передалось настроение матери.
Блэйн слегка кивнул и последовал за ним. Кэрол проводила его глазами и вернулась на кухню.
Пока она готовила еду, Блэйн и Финн успели выпить по бутылке холодного пива; по жилам разлилась приятная теплота, голова стала восхитительно легкой. По телевизору показывали вечерние новости: выжимку из самых кровавых и немыслимых событий, какие смогли только найти журналисты. Кэрол ахала и сокрушённо качала головой каждый раз, когда диктор называл количество погибших в том или ином происшествии, а Финн приходил в такое негодование, словно лично знал каждого из них. Блэйна раздражало, что все эти события, происходившие в разных уголках мира, вызывают у них такое сильное чувство ужаса - их нынешняя жизнь казалась ему куда страшнее. Когда его подстёгиваемое некоторым количеством алкоголя в крови недовольство достигло пика, он хотел было уже снять со спинки кресла пиджак и, не прощаясь, направиться к двери, но тут из кухни раздалось долгожданное:
- Все ко столу.
Блэйн сел на плетёный стул, указанный ему Кэрол. Ужин начался в молчании.
В полной тишине было подано овощное рагу с кусочками куриного мяса. Блэйн внезапно осознал, что вот уже несколько недель ему не приходилось так вкусно поесть. Завтракать чаще всего он не успевал, обедал в больничной столовой, а на ужин покупал в супермаркете упаковку сандвичей и вроде наедался. Он отважился сказать:
- Вы замечательно готовите, миссис Хаммел.
- Если бы мне сообщили, что сегодня у нас будет гость, я бы приготовила что-то другое.
- Ты бы наготовила на целый полк! – весело воскликнул Финн.
Все вежливо улыбнулись. Кэрол достала из духовки ароматный яблочный пирог. В молчании она разрезала его на шесть равных частей.
Финн вновь начал разговор:
- Я думаю переделать документы на автомастерскую. С партнёром мне было бы гораздо легче управлять делами.
- Почему бы тебе просто не нанять на время хорошего консультанта?
- Не думаю, что у нас есть столько денег, Блэйн. Чаю?
Не дожидаясь ответа, Кэрол встала из-за стола и подошла к плите. Она поставила здоровый медный чайник на огонь, и, когда вода в нём должна была вот-вот закипеть, быстро сняла его с огня, залила заварочный чайник до половины, чтобы он согрелся, и вернула воду на огонь. Закипевший чайник грелся на слабом огне, а тем временем Кэрол опорожнила заварочный и засыпала в него чай ложечкой, похожей на крохотную лопатку. Потом быстро наполнила его кипятком и оставила настояться. От заварочного чайника пошёл приятный терпкий аромат.
- Мы завариваем чай по старинке. Надеюсь, ты не против, Блэйн?
- Может, мы лучше возьмём ещё по бутылочке пива?
- Не больше одной в день, Финн! Не больше одной.
Она расставила на столе изящные фарфоровые чашечки, которые, Блэйн это чувствовал, выбрал и купил Курт.
- Тогда дай мне сахар, пожалуйста, - проворчал Финн, словно не было паузы в их разговоре.
- Встань и возьми сам.
Блэйн покрутил чашку в руках, ожидая пока чай чуть остынет, и, наконец, сказал:
- Я рад, что смог побывать у вас до своего отъезда.
Наступило долгое молчание. Кэрол пристально смотрела ему в лицо. Блэйн допил чай до половины и продолжил:
- Мне придётся уехать где-то на месяц. Возможно, больше.
- Как жаль.
- Я постараюсь сократить поездку насколько возможно.
- Не стоит. Тебе не помешало бы немного отдохнуть.
- Сообщите мне, если будут какие-то изменения.
- Непременно.
- Надеюсь, вы вспомните обо мне гораздо быстрее, чем в прошлый раз.
- Думаю, медперсоналу будет трудно забыть твои ежедневные дежурства в больничной палате.
- Да о чём вы? – воскликнул Финн.
Он совсем растерялся. Приглашая Блэйна к ним домой, он радовался тому, как непринуждённо у него это вышло. Он давно корил себя за эту глупую школьную войну, которую он (сейчас он мог честно признаться себе в этом) развязал, как только Блэйн перевёлся в МакКинли, и ждал случая, чтобы примириться с ним окончательно. Ужин казался ему прекрасной возможностью, чтобы между ними протянулась ниточка дружбы. Но он ошибся, и ошибся здорово.
Остаток вечера каждый из них, хотели они того или нет, провёл в воспоминаниях о событии, произошедшем в день после выпускного.
В тот день зной лился с неба с самого утра. Страшная жара свирепствовала вот уже несколько недель. Лима во всём походила на огромную благоухающую пустыню, залитую солнцем, и город задыхался, истекал потом и молился о том, чтобы барбекю перестало подгорать, соседи – заходить в гости, а мухи – жужжать.
Блэйн провёл всю прошлую ночь без сна и теперь находился в радостном возбуждении от всего, что попадалось ему на пути. В машине играла на повторе «Teenage Dream», и он подпевал в припеве и смеялся сам над собой из-за того, что временами не попадал в ноты.
Дорога до дома Курта казалась ему вдвое длиннее, чем обычно. Может, они за ночь установили новые знаки? Эта мысль тоже представлялась ему необычайно забавной. А как только машина тормозила на красный свет светофора, его рука непроизвольно тянулась к внутреннему карману и крепко сжимала маленькую бархатную коробочку. Он сгорал от нетерпения вручить её поскорее Курту, от страстного желания увидеть, как его лицо вспыхнет в счастливом изумлении. Мысли его уносились далеко. Он уже видел, как в один из тихих вечеров, когда всё станет воспоминанием, когда всё будет уже сто раз рассказано и пересказано их друзьям и близким, он как-нибудь спросит у Курта: «Не правда ли, это было лучшее приключение в нашей жизни?».
Наконец он припарковал машину около дома Хаммелов и позвонил в дверь. Никто не открыл; за дверью ни шагов, ни шороха. «Похоже, все ещё спят», - подумал Блэйн, немного раздосадованный тем, что Курт не маялся полночи без сна, также как и он, ожидая того момента, когда они наконец смогут увидеться.
Он позвонил ещё пару раз. Звонок гулко протрещал в стенах дома, но никто так и не подошёл к двери. Недоумевая, куда они могли всей семьёй уехать ни свет ни заря, он сел на крыльцо и отправил Курту смс, предупреждая, что он ждёт у его дома.
Лёгкий утренний ветерок играл его кудрями, которые он забыл пригладить гелем. Блэйн щурился от солнца и тёр глаза. Ответ от Курта всё не приходил. Он сорвал былинку, надкусил её и лениво откинулся на согретую солнцем стену. В висках тревожным гулом звенела разгорячённая кровь. Всё-таки, жара стояла неимоверная…
«Блэйн!» - сквозь сон позвал его кто-то по имени. Он дернулся вперёд и стукнулся лбом с Финном, склонившимся над ним.
- Бог мой, осторожнее! – раздался голос Кэрол.
- Блэйн, - повторил Финн, потирая лоб. - Ты в порядке? У тебя солнечный удар или что? Почему ты здесь?
Ещё не успев до конца проснуться, Блэйн с недоумением покосился на него. Что он здесь делает? Почему он на крыльце Курта?.. Он вспомнил и весело улыбнулся:
- Видимо, я заснул, пока ждал вас! Вернее, я ждал Курта. Я послал ему смс, но он так и не ответил.
Финн и Кэрол обменялись быстрыми взволнованными взглядами. Блэйн сохранял весёлый вид, хотя смутная тревога уже щемила сердце. Всё ещё с трудом понимая, от чего у него так дрожат руки, он спросил:
- Где он? С ним всё хорошо, да?
- Его состояние стабилизировалось, - ответил Финн. - Он… Мы уже подъезжали к дому. Знаешь перекрёсток двумя кварталами выше?
- Тот, где постоянно ломается светофор?
- Да, - Финн судорожно сглотнул. - По правде говоря, я мало что помню. Я немного перебрал вчера и спал на заднем сидении. Я помню, что мы ехали, а затем был удар. И много звона и скрежета. Я упал вниз, там всё было залито водой. Вернее, я тогда думал, что это вода. Но потом оказалось, что это Бёрт, что… В общем, нас ударило со стороны водителя. Другая машина, чёрная и она дымилась. Бёрт погиб сразу, но он закрыл собой Курта, поэтому, врач сказал, что поэтому он остался жив, хотя и впал в кому. А я… у меня шишка. На локте.
- Мы приехали за вещами Курта, - закончил он.
Блэйн с трудом слышал его сквозь бешеный стук собственного сердца. Он закрыл глаза и безвольно прислонился к стене дома, шаря по ней рукой, словно пытаясь найти, за что можно было бы удержаться.
- Почему вы ничего не сказали мне? – спросил кто-то его голосом. - Я имел право знать. Мы встречаемся.
- Не больше этого, Блэйн, не больше этого. Для нашей семьи, ты просто… никто, - воскликнула Кэрол, защищаясь.
Блэйн откинул голову, будто его ударили.
- Никто? Как никто?
Но она молчала.
Финн отвернулся. Он краем глаза заметил, как мать и Блэйн оба ищут его взгляд. Что они ждали от него: поддержки, ответа? Он не мог, он не знал, он не хотел, чтобы так вышло!
И Финн не выдержал. Будто водный вал, нахлынула, накатила всей тяжестью на него жалость к Блэйну, Курту, Бёрту, матери, самому себе, и он заплакал, как маленький, безысходно, во весь голос.
***
- Меня зовут Блэйн, - он протянул руку.
- Курт.
Блэйн едва удержался, чтобы не воскликнуть: «Я знаю». Чудное выражение серых глаз с голубоватым оттенком поразило его воображение с первой же секунды, когда несколько месяцев назад их взгляды пересеклись в фойе театра, где проходил финал соревнования хоров. Тогда Блэйн быстро потерял его из виду - спешившая на выход толпа мгновенно поглотила его и потащила за собой, - но теперь ему выпал прекрасный шанс рассмотреть юношу получше.
На нём был тёмный с белой строчкой пиджак, чётко обрисовывавший его высокую стройную фигуру. Светло-каштановые волосы, уложенные назад, открывали взору высокий лоб и красиво изогнутые брови. Тонкий нос и несколько пухлый подбородок с очаровательной ямочкой, - неправильное и вместе с тем прелестное лицо, лукавое и полное своеобразного обаяния.
Слишком большое, потрясающее смущение, которое было написано теперь на лице Курта, развязало Блэйну язык. Он отвечал на вопросы живо, с необычайным задором, изо всех сил стараясь произвести приятное впечатление. Только одно оставалось ясным для него сейчас: теперь всё было в его руках.
Блэйн уже не раз пытался придумать, как познакомиться с ним, но из-за того, что большую часть недели он жил при школе, находившейся в трёх часах езды от Лимы, а его дом был в фешенебельном районе, расположенном чуть в стороне от самого города, у него было не так уж много шансов. По счастливой случайности Курт жил недалеко от Дэвида. Так что каждый раз, когда тот приглашал его в гости, Блэйн нарочно старался сделать крюк мимо дома Курта, надеясь хоть мельком увидеть юношу. Но судьба не благоволила ему, и тогда Блэйну пришло в голову, что Курт наверняка помогает своему отцу в автомастерской. Ему ничего не стоило придумать, как чуть подпортить двигатель своего автомобиля; дело оставалось за малым – сдать машину в ремонт. Однако Блэйн никак не мог предвидеть, что его собственный отец решит воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы наладить между ними отношения.
В конце концов, он раздобыл через знакомых номер телефона Курта, но так и не набрался храбрости ему позвонить. Да и что бы он сказал? «Привет! Меня зовут Блэйн. Я видел тебя однажды на конкурсе. Пойдёшь со мной на свидание?». Это звучало как шутка дурного сорта, даже когда он мысленно проговаривал про себя слова.
Далтон был последним местом, где он ожидал его встретить, но если уж так сложилось, он ни за что не упустит своей удачи.
С этими мыслями Блэйн взял его за руку и с улыбкой произнёс:
- Пошли, я знаю короткий путь.
Курт взглянул на него с удивлением, не веря глазам, и чуть побледнел. Оба молчали. Испуганный его смущением, Блэйн крепче сжал его руку и потянул за собой. Ему было страшно; сердце билось отчаяннее птицы в силках, а в мыслях было одно: «О господи! Сейчас он попросит отпустить его! Сейчас он попросит…». Но вот Курт сжал его руку в ответ, и они направились в сторону зала отдыха.
Шли они довольно бестолково: по коридорам, по лестницам, то поднимаясь, то спускаясь, через классную комнату, где сильно пахло тушью и красками, - пока впереди не показались массивные двери из тёмного дерева, увенчанные лепным карнизом. Блэйн уже слышал звуки знакомой мелодии, которую репетировали хористы ансамбля, ожидая своего солиста, и в его мыслях пронеслось: «Боже, благослови Веса и его любовь к Кэти Перри».
После репетиции Блэйн, помня слова Курта о том, что он новенький в Далтоне, предложил познакомить его со своими друзьями. Вес и Дэвид, в открытую подтрунивая над ними обоими, предложили выпить кофе в школьном кафетерии и поговорить о «шпионаже». Курт покраснел до корней волос и в смущении делано рассмеялся:
- Огласите весь список ваших так называемых интересных тем для разговора. Хочу знать, к чему мне готовится.
В кафетерии Блэйн хотел сесть рядом с Куртом, но Вес и Дэвид потеснили его, заставив сесть напротив. Но почему-то даже на расстоянии он ощущал волнующую близость его тела. Он закусил губу; осторожность и желание боролись в нём, и перевешивало то одно, то другое. Если бы только знать, что у него на уме!
- Можно спросить кое-что… Вы здесь все – геи?
Он не ожидал настолько прямолинейного вопроса, но всё же был несказанно рад ему.
- Это можно сказать обо мне, а вот у этих двоих есть девушки.
Курт вспыхнул и быстро опустил глаза, тщетно пытаясь скрыть улыбку, заигравшую у него на губах.
У Блэйна было забавное ощущение собственной власти. Казалось, ему было достаточно протянуть руку, чтобы привлечь Курта к себе. Он очутится так близко, что его полудетские черты расплывутся перед его глазами, и поцелует его… да, поцелует захватывающим дух поцелуем, как будто всю свою жизнь они ждали только этого момента.
Блэйн вздрогнул - ему пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к тому, что его окружало. Ещё мгновение назад Курт безмятежно выслушивал его друзей, опершись локтём на стол и чуть склонив голову набок, но внезапно слова Веса стёрли краски с его лица, оно теперь было бледнее бледного.
- Вы не могли бы оставить нас на пару минут, - обратился Блэйн к друзьям, чувствуя, как от прежнего мечтательно-самоуверенного состояния не остаётся и следа.
Курт поблагодарил его взглядом – одним из тех ясных, лучистых взглядов, которые проникают в самое сердце. Блэйн повернул голову и встретился глазами с Дэвидом: тот украдкой подмигнул ему. К великому своему ужасу, он почувствовал, что готов расплакаться. Потому что он знал, что всё, что Курт сейчас попросит – совета или помощи. Но никак не номер его телефона.
Автор: Али ДжиДжи
Бета: Nao
Количество слов: в процессе
Рейтинг: R
Пары: Клэйн, Куртофски
Жанр: Ангст, романс, AU
Дисклеймер: Всё принадлежит правообладателям.
Сюжет: Когда все мечты Курта должны были вот-вот осуществиться, судьбе захотелось сыграть с ним злую шутку: он попадает в аварию и забывает всё, что было для него так дорого. И пускай говорят, что время - лечит, как противостоять его неумолимому ходу, которое влияет даже на самые глубокие чувства?
От автора: Выражаю большую благодарность своей замечательной бете!
Пролог
ПрологУвидев остановившегося в дверях Финна, Кэрол догадалась, что он собирается сказать. Это, видимо, он и произнёс, помогая себе жестами и шамкая, словно старик. Кэрол была не в силах разобрать ни слова из этой мешанины звуков. Ей стало тревожно.
- Что ты говоришь, Финн? Никак не разберу.
- Тебя ждут.
- Уже? – пробормотала Кэрол, чувствуя, как холодеют руки. – Ещё немного.
- Что мне сказать остальным?
- Пять минут.
- Мам, ты говорила так уже несколько раз, – воскликнул Финн. – Ты сидишь здесь уже больше часа. Сойди вниз. Я не могу выслушивать их один!
Кэрол молчала.
- У тебя есть обязанности. Ты не можешь просидеть взаперти весь день, – он взял из её рук фотографию и поставил на тумбочку. - Это невозможно.
Возможно или невозможно, но это происходит во второй раз. Кэрол представила себе все эти покачивания головой, пустые глаза, нахмуренные лбы, поджатые губы, многословные соболезнования, обращённые к ней, и вспомнила ощущение беспомощности и безнадежности, которое испытывала, глядя, как забивают крышку гроба. В прошлый раз ей просто передали прах. Как человечно.
Финн продолжал что-то говорить, но его речь вновь стала неразборчивой.
Начался дождь.
Или нет. Она не была уверена.
Кэрол слышала неровную барабанную дробь и приглушённый рокот. В комнате стало темно, фотографию было больше не разглядеть. Неужели и правда гроза? Нет, мам, это наступила ночь. Я проводил всех гостей. Разве ты не слышала, как они заводили свои машины? По спине Кэрол пробежал холодок. Бёрт вложил всю свою жизнь в машины. Начав с той, которую он превратил из металлолома в добротный автомобиль, и закончив в той, что из добротного автомобиля превратилась в бесформенный кусок металла.
Их брак продлился всего пару лет, но ей казалось, что она знала его гораздо дольше. Бёрт был прямой, бесхитростный, дружелюбный, немного, правда, упрямый, но она тоже умела настоять на своём. По вечерам он любил рассказывать о себе и о Курте… Курт! Как он расстроится, когда проснётся и узнает, что пропустил похороны отца.
- Ложись спать, - прервал её мысли Финн. – Тебе нужно отдохнуть.
Кэрол изобразила улыбку и опёрлась на руку сына. Финн довёл её до кровати и помог расстегнуть чёрное платье.
- Что нам теперь делать? – обречённым голосом спросила Кэрол.
Финн нахмурился. Обычно это его мучили сомнения, а остальные люди помогали ему с ними бороться, но с некоторых пор всё шло шиворот-навыворот.
- Всё наладится. Ты слышала, что сказал врач? Состояние Курта стабилизировалось. Уверен, он скоро проснётся. Всё будет хорошо.
Он включил настольную лампу и увидел, что мать уже забылась тревожным сном, крепко прижимая к груди фотографию Бёрта. Финн не решился забрать её и поставить на место, хотя знал, что Кэрол огорчится, когда утром увидит, что фотография помялась. Но он чувствовал, что она расстроится куда больше, если не увидит фотографии вообще. Ей было болезненно необходимо постоянно держать рядом с собой доказательство того, что Бёрт и Курт не были плодом её воображения.
Финн тяжело вздохнул и обхватил руками голову. Он не понимал, как так вышло, что Бёрт умер сразу же на месте столкновения, Курт до сих пор балансирует на грани жизни и смерти, а он отделался всего лишь парой ушибов. Винит ли его Кэрол? Будет ли винить его Курт?..
В самый раз было выпить горячий кофе. Уж больно погано было на душе.
Глава 1.
Глава 1.Блэйн получил у бариста два кофе «на вынос» и вышел из кофейни.
На улице моросил мелкий дождик, наполнявший воздух какой-то нездоровой влажностью. С минуту простояв у входа, Блэйн поднял воротник пиджака и двинулся в сторону городской больницы. Иногда по улице пробегали редкие прохожие с зонтами, и затем снова становилось пусто, но он ничего и никого не замечал, мысленно переживая вновь всё, что с ним произошло за последний месяц.
Внезапно мимо промчался мальчуган лет девяти и с ликующим гиканьем прыгнул двумя ногами в лужу. На нём была ярко-жёлтая куртка и такого же цвета сапоги, и Блэйн улыбнулся воспоминаниям, которые невольно приходили на ум при взгляде на этот наряд. С непринуждённостью, столь свойственной детям, мальчик смерил его с ног до головы оценивающим взглядом, показал язык и убежал. Блэйн долго смотрел ему вслед, словно путник на борту корабля, вглядывающийся изо всех сил в тонкую полоску земли, на которой он когда-то был счастлив. Эта встреча приободрила его, и он пошёл дальше по улице, успокаиваясь, но не утешаясь - утешиться было нечем.
По утрам в больнице было полным-полно народу. Блэйн оглянулся по сторонам: справа и слева сновали, словно мошкара над озером, маленькие розовощёкие медсёстры, молодые врачи копались в бумагах, то и дело переспрашивая, как и что заполнять, больные и сочувствующие толпились в зале ожидания, вздёргивая головы и тараща глаза, когда из смотрового кабинета раздавалось «Следующий!».
Юноша уверенным шагом направился к стойке регистрации, за которой сидела хорошенькая, изящная блондинка в накрахмаленной до скрипа униформе.
- Мне в палату 143.
- Что у вас с собой? Кофе? – На лице у нее изобразилось сожаление о том, что ей приходится делать. – Боюсь, кофе запрещено приносить больным в палату.
- Пожалуйста. Это его любимый, – пробормотал Блэйн.
- Мне бы очень хотелось вам чем-то помочь, юноша, но правила есть правила, - её голос, мягкий и теплый, как подушка, не вязался с застывшим непреклонным выражением на лице. – Кофе не входит в перечень продуктов, разрешённых для передачи больным. Не думаю, что мы могли бы сделать для вас исключение. Но вы, конечно, всегда можете обратиться с просьбой к заведующей больницы. Уверена, она сможет рассмотреть её в ближайшее время.
Блэйн не нашёлся, что ответить, и покраснел до кончиков волос. Он чувствовал, как за ним исподтишка наблюдают все, кто находился в комнате, даже те, кто был занят чем-то другим, казалось, вытягивали шеи в их сторону.
- Заберите это отсюда, - медсестра повернула голову к стоявшим неподалёку уборщицам, полагая, что без прямого приказа они не двинутся с места, а будут лишь стоять и глазеть.
К стойке подошла тоненькая, как былинка, мисс Чен и, украдкой улыбнувшись Блэйну, забрала оба стакана. Медсестра открыла объёмную папку и принялась медленно листать бумаги. Наконец, она вынула один листок и протянула его Блэйну.
- Заполните этот бланк, мистер… - она растянула в улыбке губы и чуть приподняла брови, словно видела юношу впервые.
- Андерсон. Блэйн Андерсон. Я посещаю Курта Хаммела каждый день вот уже целый месяц.
- Верно, - женщина кивнула, показывая, как она ему сочувствует. – Боюсь, мистер Андерсон, часы посещения ещё не начались. Вы могли бы подождать в приёмной. Или же вы приходитесь мистеру Хаммелу кем-то из родственников?
- Мы встречаемся.
В комнате стало неестественно тихо. Теперь, похоже, даже в смотровых кабинетах прислушивались к их разговору. Медсестра смотрела на него, словно не верила своим ушам, но улыбка прочно держалась на её лице. Она закрыла глаза, сосредоточилась и вежливо спросила:
- Возможно, мистер Андерсон, у вас есть разрешение от родственников больного, позволяющее вам посещать его в неприёмное время?
- Оно всё тоже, что и месяц назад. Посмотрите в своих бумагах.
Медсестра медленно провела наманикюренным пальчиком по корешкам папок, вытянула из стопки одну, достала из неё бумажную полоску, просмотрела и засунула обратно в папку.
- Проходите, мистер Андерсон, - улыбка пропала с её лица. – Мистер Хаммел в палате 143.
Блэйн тихо вздохнул и поблагодарил её. Время от времени ему казалось, что медсестра специально мучает его, что за этой застывшей улыбкой, за повторяющимися каждый день пустыми формальностями, которые она исполняла с явной неохотой, будто делая ему одолжение, таилось страстное желание показать, как мало её беспокоит, чем всё кончится. Эй, словно кричала она, я знаю, что вам больно и холодно, что вы будете плакать весь нынешний вечер и, возможно, многие последующие вечера, но мне не жаль вас. Упрекайте меня сколько вам угодно, но во мне ещё слишком ярко горит искра жизни, чтобы я могла сожалеть вам и о вас.
В отличие от духоты и больничной суматохи, царивших в приёмной, на втором этаже, где располагалась палата Курта, было прохладно и тихо. «В который раз я иду по этому коридору?» - внезапно задался вопросом Блэйн. Он повернул налево на развилке и увидел, что у входа в палату Курта его уже ждала мисс Чен.
В больнице она работала допоздна, поэтому она нередко, как выдастся свободная минутка, составляла компанию Блэйну и заодно возвращала ему отобранный медсестрой кофе. Поэтому юноша всегда с нетерпением ждал, когда в дверном проёме покажется, сияя круглой белизной, фаянсовое лицо. Говорила мисс Чен всё о разных пустяках, изредка поднимая глаза то на Курта, то на Блэйна, а если случалось ей заговорить о ком-то из них, то она называла их не иначе, как «кофейные мальчики».
- Почему вы не заходите? – удивлённо спросил Блэйн.
- Администрация собрание созывает. Косточки нам перетирать будут. Даст Бог, речь заведующего завершится к обеду… Вот кофе-то ваш, держите. Остыл уже! Долго вы сюда поднимались.
- Разрешение никак найти не могли.
- Нехорошо, - ответила она с необыкновенно теплой материнской интонацией. - А как поживает ваша простуда?
- Простуда-то в порядке, а вот я не очень.
Мисс Чен рассмеялась тонким, дребезжащим смехом, прикрыв рот ладошкой. Губы Блэйна тронула ответная улыбка. Он не знал точно, смеётся ли она потому, что нашла шутку забавной, или оттого, что его попытка сострить прозвучала так, что сразу становилось ясно: всё придумано и отрепетировано заранее. Тем не менее, это было куда больше, чем он смог получить от матери («Мачехи», - мысленно поправил он себя), которая с утра поинтересовалась, как он себя чувствует, и получила точно такой же ответ. Чуть натянутая улыбка, прикушенная губа, а большего, как она полагала, от неё и не требовалось.
- Вы уж берегите себя, - мисс Чен перестала смеяться, но улыбка всё ещё пряталась в уголках губ.
Блэйн отсалютовал ей одним из стаканов с кофе и вошёл в стеклянную дверь.
Курт был одним из немногих, у кого была отдельная палата: на этом настоял Блэйн. Он лично оплатил её деньгами, отложенными на колледж. Первоначально он не планировал трогать эти сбережения, полагая, что отец покроет все затраты. Однако Юджин Андерсон не имел ни малейшего желания потакать его прихоти и дать ему уйму денег на человека, о котором он ничего толком не знал. Ему уже приходилось наблюдать подобные случаи: Блэйн бросался исполнять любое желание Курта, как бы случайно и вскользь оно ни было озвучено, и выходило из этого мало путного. По крайней мере, для их семейного бюджета. Решив для себя, что он не уступит до тех пор, пока Блэйн не оставит эту идею или хотя бы не договорится с семейством Курта разделить сумму пополам, Юджин потерял всякий интерес к этому делу и не заметил, как за его спиной Блэйну удалось переманить мачеху на свою сторону. Было ясно как божий день: только Катрин могла подсказать ему, какие доводы подействуют лучше всего и какие вопросы могут у него возникнуть. Конечно, главу семьи такой поворот совсем не обрадовал, но Блэйн, в отчаянии ставший красноречивым, всё же смог убедить его, что на его личном счету лежит достаточно, чтобы он поступил в три колледжа, а на оставшиеся деньги смог слетать на луну на каникулах.
Юджин практически сразу пожалел о своём решении: Блэйн не скупился на всякие мелочи, вроде кофе или шоколадных конфет, которые, хотя и были абсолютно бесполезны, могли бы понравиться Курту. Единственным утешением служило то, что семейство Хаммелов полностью взяло на себя заботы о лечении, иначе, он был уверен, перед ним лежали бы счета от врачей со всех концов земли.
Блэйн, не имея ни малейшего представления, сколь безрадужные мысли занимают отца, критично оглядывал палату, раздумывая, не заказать ли более современное оборудование из Японии. Но с предложением пришлось бы обращаться сначала к заведующей, а затем выступать перед советом больницы, и он подозревал, что они уже получили очень чёткие инструкции от его отца. Его взгляд скользнул по мигавшим зелёным цифрам и остановился на молодом человеке на больничной койке: на алебастрово-бледной коже лежат серые тени пасмурного утра, резко очерчивая тонкие черты лица и голубые жилки на висках. Грудь вздымается мерно и тихо под звуки аппарата искусственного дыхания.
- С добрым утром, Курт, - он наклонился и поцеловал его в лоб. Прикосновение было легко, как паутинка, но Блэйну показалось, будто Курт чуть шевельнулся. Нахмурившись, он нажал на кнопку вызова медсестры и быстро, пока никто не пришёл, спрятал кофе за вазу с цветами.
- Блэйн! – в палату быстрым шагом вошла Кэрол, за её спиной маячила тучная фигура доктора Смолла – в белом халате, накинутом на пижонский блейзер, белёсые глаза ярко сверкают из-за очков в золотой оправе.
- Что-то случилось? – нервно спросила она, бросая взгляд на показатели мониторов.
- Мне показалось, что он пошевелился. У него снова начинаются конвульсии?
Доктор Смолл взял медицинскую карту, висевшую в ногах пациента, пробежал глазами и, вытащив из нагрудного кармана фонарик, проверил глаза Курта.
- Когда ему последний раз делали контроль-рентген?
Блэйн с праздным любопытством наблюдал, как врач и медсестра, отойдя к окну, рассматривают снимки, передавая их друг другу и обмениваясь короткими фразами. Само содержание разговора его интересовало лишь поскольку-постольку. Он как-то попытался найти информацию о коме в Интернете, и в итоге узнал, что люди до сих пор катастрофически мало знают о том, как она лечится, ещё меньше – сколько она может продлиться. Доктора на тематических форумах использовали малопонятные термины, пытаясь, как он начал подозревать, замаскировать свою растерянность, а простые смертные не могли придумать совета лучше, кроме как молиться. Просмотрев несколько десятков сайтов, он решил, что его дело – терпеливо дожидаться, когда Курт проснётся, и ничего более.
Дав указания медсестре, доктор Смолл посчитал своим долгом утешить Блэйна:
- Не переживайте, юноша. Ничего значительного.
Ожидая, что Блэйн набросится на него с расспросами, и желая хоть как-то оградиться от этого, доктор снял очки, вытащил из кармана носовой платок и принялся сосредоточенно протирать стёкла. Однако шквала вопросов так и не последовало. На лице доктора изобразилось что-то вроде изумлённого восхищения. «Если бы все они были столь хладнокровны!» - подумал он и крепко пожал Блэйну руку, прежде чем отправиться к следующему пациенту.
Оставшись один, Блэйн уселся в кресло и вытянул ноги; рядом с ним стояла ваза с чайными розами. Они уже немного подвяли, и он пожалел, что не зашёл за новым букетом. Через два-три дня цветы полностью осыпятся, а заменить их будет некому. Он почувствовал себя утомлённым - держать себя в руках ему удавалось не так легко, как полагал доктор, - и вскоре задремал.
Он проснулся от того, что кто-то скрёбся (иначе назвать это было нельзя) в дверь.
- Можно войти? – раздался тихий голос. – Можно?
Блэйн улыбнулся спросонок и приветственно помахал рукой Финну. Его-то он и ждал. Дела в автомастерской начали идти в гору, и Финн стал чаще заглядывать к своему сводному брату, мирно проводя с ним несколько часов в день.
Его долговязая крепко сбитая фигура смотрелась нелепо в больничной палате. На нем была простая грубая одежда, пахнувшая машинным маслом. Тяжелые руки беспомощно болтались; он не знал, что с ними делать. И когда ему вдруг показалось, что он вот-вот заденет букет цветов, он испуганно дёрнулся в сторону и едва не повалил кресло. Наконец, то бледнея, то багровея от смущения, он уселся.
Задумчивое молчание нависло над комнатой. Они сидели друг против друга, разделённые маленьким непокрытым столом. Финн стучал пальцами по полированной поверхности, бросая пытливые взгляды на Блэйна: на его лице застыло напряжённое выражение, которое откровенно искушало Финна задать ему какой-нибудь личный вопрос и тем самым завязать разговор по душам. Но он не мог на это решиться - их едва ли можно было назвать друзьями.
Тишина становилась утомительной; Финн откашлялся и спросил:
- Что говорит врач?
- Всё стабильно.
Его лицо сказало ему больше, чем подробные разъяснения. Он сказал совсем спокойно:
- Курт справится. Ему приходилось переживать и не такое, - не дожидаясь какого-либо ответа с его стороны, он поинтересовался, - Сегодня кто-нибудь обещал зайти?
- Не знаю, сейчас уже мало кто приходит навестить его. Все очень заняты. Квинн, сам знаешь, всё пытается отсудить право опекунства у Шелби и Пака.
- Она твердит об этом каждый божий день. Я могу рассказать каждый судебный процесс в лицах.
- Тина и Майк уехали в свадебное путешествие в Китай, - продолжил перечислять Блэйн. - Бриттани повезла Сантану в Калифорнию, от Арти я ничего не слышал уже недели две, а Мерседес… ей запретила приходить сюда её религиозная община.
После долгого молчания он заговорил вновь:
- Сегодня должна была зайти Рейчел. Она приходила почти каждый день, хотела поговорить с тобой.
- Она собирается прийти?
- Уже нет. Вчера заходила попрощаться. Джесси удалось уговорить один из нью-йоркских авторских театров устроить ей прослушивание.
Финн облегчённо завозился в кресле.
- В этом вся Рейчел! – проговорил он наконец. – Она всегда идёт своим путём. Такой родилась, такой и…
Финн оборвал себя на полуслове. Его вдруг охватил новый приступ тоски по Рейчел, с её бархатными карими глазами, простыми манерами, неумением хранить секреты, с её громким, но мелодичным голосом, тоска по девушке, которую безграничный талант унёс на заоблачные высоты, по её объятиям, которые теперь воскресали в его памяти как потерянный рай.
Всё закончилось в вечер перед их последним выпускным. Рейчел позвала его наверх, в её комнату: «Пойдём, посидишь со мной, пока я переоденусь». Он пробормотал, что это плохая примета. Она рассмеялась: «Разве я невеста?», и Финн пошёл за ней.
Наверху он присел на кровать и уставился на велотренажёр. Краем глаза он видел, что Рейчел стояла перед ним, сбросив домашнее платье. Какая же она красивая! Он замечал, что она также поглядывала на него украдкой, доставая из шкафа золотистый наряд на выпускной.
- Я всё решила, - сказала она, и губы у неё задрожали. Финн понял, что он давно уже не смотрит на велотренажёр и покраснел.
- Можешь считать меня глупой, но я всё равно уеду. Я пойду на всё, что угодно, лишь бы не видеть больше этого города.
- Ты едешь с ним?
- Джесси любит меня, а мне всё равно. Что ещё я могу сделать?
Он нежно целовал её глаза, щёки, губы, но чувствовал, как подрагивают её плечи. «Что ещё я могу сделать? Скажи мне, Финн! Что?» - шептала она. Но он мог лишь сжимать её в объятиях, чувствуя себя до странности старым и усталым.
Это же чувство охватывало его каждый раз, когда Блэйн, задумавшись, глядел на свои руки. Лицо у него принимало жёсткое, напряжённое, но немного трогательное выражение. Финн, чувствуя, что он готовится сказать что-то серьёзное, потянулся к карману, где у него лежала пачка сигарет, и мысленно чертыхнулся, вспомнив, что в больнице запрещено курить.
- Я скоро тоже не смогу посещать его.
Финн ничего не сказал. Он даже не пошевелился, только прикрыл глаза, словно яркий свет в палате резал ему глаза. Немного погодя он осторожно произнёс:
- Ты всё-таки уезжаешь?
- Не то, чтобы у меня был большой выбор, - Блэйн улыбнулся бледной оборонительной улыбкой. - Отца чуть ли не удар хватил, когда я сказал, что собираюсь отклонить все университетские приглашения, что мне пришли. Он даже перестал разговаривать со мной, мы общались через Катрин – она передавала наши послания.
Он полез в карман, вытащил одно из писем и зачитал:
«Дорогой сын,
Если ты не покончишь с этими глупостями, ты сделаешь меня, Катрин и, главное, самого себя несчастными до конца наших дней. Я мог бы вновь напомнить тебе, что ты ещё слишком молод и совсем не знаешь жизни, но ты не стал бы слушать меня. Кроме того, мне ничего не стоило бы проучить тебя как следует, тем более что твоя мать уже не раз интересовалась, почему ты не приезжаешь навестить её. Однако я прекрасно понимаю, насколько болезненно ты бы воспринял долгое расставание со своим молодым человеком, поэтому мы с Катрин придумали, как избежать этого, а также оставить за тобой возможность поступить в приличный колледж в следующем году. Очень надеюсь, что ты внимательно выслушаешь её и затем согласишься сопровождать меня в Нью-Йорк в эти выходные.
Не забывай, что единственная наша забота – твоё счастье.
Неизменно любящий тебя отец
Юджин Андерсон.»
Юджин Андерсон.»
- Никогда не слышал ни о чём подобном, - удивлённо пробормотал Финн, когда Блэйн кончил читать, - Неужели вы правда пишете друг другу письма?
- Этот способ придумала для нас ещё моя родная мать. Она хотела потом собрать нашу переписку и выпустить книгу, - пожал плечами юноша, пряча письмо обратно в карман. - Когда я сказал своим родным, что мне нравятся парни, эти письма стали единственным, что связывало меня и моего отца на протяжении многих месяцев.
Финн сочувственно похлопал его по плечу, и между ними вновь установилось неловкое молчание, которое оба были бы рады прервать, если бы знали, как. К обоюдному облегчению в скором времени в палату заглянула старшая медсестра, чтобы напомнить, что часы приёма давно закончились.
На выходе из здания Финн обернулся и искоса посмотрел на Блэйна. Тот шёл, не поднимая глаз от пола, но ловко лавируя между медперсоналом и пациентами, словно слепой, запомнивший на ощупь каждый сантиметр собственного дома. Внезапно в его голове зазвенел голос Курта:
-А глаза карие-карие, словно каштаны! И клянусь новой коллекцией Марка Джейкобса, Мерседес, когда он улыбнулся, мне показалось, будто они потрескивают, как на огне.
«Теперь бы он вряд ли это сказал», - подумал Финн, глядя на чуть усталые, словно затуманенные глаза, под которыми пролегли сероватые тени, впалые щёки, поросшие чёрной щетиной, сутулые плечи.
- Не зайдёшь к нам? Поужинаешь. Мама опять наготовит столько, что можно целую армию накормить. Она никак не может привыкнуть, что нас осталось… Что готовить надо на двоих.
- Почему бы и нет.
Некоторое время они шли к парковке, не говоря ни слова и даже избегая смотреть друг на друга. Затем Финн остановился, достал пачку сигарет, предложил одну Блэйну. Чтобы прикурить, им пришлось тесно прижаться друг к другу и прикрыть ладонями огонь от ветра. Закурив, Блэйн сухо рассмеялся:
- Курт меня убьёт.
- Да станет он шум поднимать из-за одной сигареты! А вот мне уж точно достанется, когда он узнает, что я по полпачки в день выкуриваю, - в тон ему ответил Финн. - Никак не могу бросить. Есть в них что-то успокаивающее. А эти ещё с мятным вкусом.
Блэйн пожалел о том, что принял приглашение Финна, как только переступил порог дома. Кэрол поприветствовала его таким неприязненным тоном, что у него не оставалось сомнений: ему здесь совсем не рады. Она была ненакрашенная, непричесанная, в мятом фартуке, с запавшими усталыми глазами, но держалась прямо и самоуверенно. В её высоко поднятой голове было что-то настороженно-пытливое, как будто она была полководцем, выглядывающим, не появится ли на горизонте враг. За последние полгода все их встречи были отмечены этой печатью недружелюбия, может быть, не совсем явной для посторонних, но бесспорной для них самих и свидетельствующей о том, что Кэрол всё ещё инстинктивно пыталась защитить Финна от Блэйна. Для обоих прошедший учебный год прошёл под знаком ожесточённой борьбы за лидерство в хоре, которая затронула не только их друзей, но даже и их близких. Однако если Финн и Блэйн в конце концов смогли положить конец своим разногласиям, то в Кэрол сохранился воинственный напор, который стихал только в присутствии Курта или Бёрта.
- Будешь что-нибудь? – голос Финна прозвучал резко, словно ему передалось настроение матери.
Блэйн слегка кивнул и последовал за ним. Кэрол проводила его глазами и вернулась на кухню.
Пока она готовила еду, Блэйн и Финн успели выпить по бутылке холодного пива; по жилам разлилась приятная теплота, голова стала восхитительно легкой. По телевизору показывали вечерние новости: выжимку из самых кровавых и немыслимых событий, какие смогли только найти журналисты. Кэрол ахала и сокрушённо качала головой каждый раз, когда диктор называл количество погибших в том или ином происшествии, а Финн приходил в такое негодование, словно лично знал каждого из них. Блэйна раздражало, что все эти события, происходившие в разных уголках мира, вызывают у них такое сильное чувство ужаса - их нынешняя жизнь казалась ему куда страшнее. Когда его подстёгиваемое некоторым количеством алкоголя в крови недовольство достигло пика, он хотел было уже снять со спинки кресла пиджак и, не прощаясь, направиться к двери, но тут из кухни раздалось долгожданное:
- Все ко столу.
Блэйн сел на плетёный стул, указанный ему Кэрол. Ужин начался в молчании.
В полной тишине было подано овощное рагу с кусочками куриного мяса. Блэйн внезапно осознал, что вот уже несколько недель ему не приходилось так вкусно поесть. Завтракать чаще всего он не успевал, обедал в больничной столовой, а на ужин покупал в супермаркете упаковку сандвичей и вроде наедался. Он отважился сказать:
- Вы замечательно готовите, миссис Хаммел.
- Если бы мне сообщили, что сегодня у нас будет гость, я бы приготовила что-то другое.
- Ты бы наготовила на целый полк! – весело воскликнул Финн.
Все вежливо улыбнулись. Кэрол достала из духовки ароматный яблочный пирог. В молчании она разрезала его на шесть равных частей.
Финн вновь начал разговор:
- Я думаю переделать документы на автомастерскую. С партнёром мне было бы гораздо легче управлять делами.
- Почему бы тебе просто не нанять на время хорошего консультанта?
- Не думаю, что у нас есть столько денег, Блэйн. Чаю?
Не дожидаясь ответа, Кэрол встала из-за стола и подошла к плите. Она поставила здоровый медный чайник на огонь, и, когда вода в нём должна была вот-вот закипеть, быстро сняла его с огня, залила заварочный чайник до половины, чтобы он согрелся, и вернула воду на огонь. Закипевший чайник грелся на слабом огне, а тем временем Кэрол опорожнила заварочный и засыпала в него чай ложечкой, похожей на крохотную лопатку. Потом быстро наполнила его кипятком и оставила настояться. От заварочного чайника пошёл приятный терпкий аромат.
- Мы завариваем чай по старинке. Надеюсь, ты не против, Блэйн?
- Может, мы лучше возьмём ещё по бутылочке пива?
- Не больше одной в день, Финн! Не больше одной.
Она расставила на столе изящные фарфоровые чашечки, которые, Блэйн это чувствовал, выбрал и купил Курт.
- Тогда дай мне сахар, пожалуйста, - проворчал Финн, словно не было паузы в их разговоре.
- Встань и возьми сам.
Блэйн покрутил чашку в руках, ожидая пока чай чуть остынет, и, наконец, сказал:
- Я рад, что смог побывать у вас до своего отъезда.
Наступило долгое молчание. Кэрол пристально смотрела ему в лицо. Блэйн допил чай до половины и продолжил:
- Мне придётся уехать где-то на месяц. Возможно, больше.
- Как жаль.
- Я постараюсь сократить поездку насколько возможно.
- Не стоит. Тебе не помешало бы немного отдохнуть.
- Сообщите мне, если будут какие-то изменения.
- Непременно.
- Надеюсь, вы вспомните обо мне гораздо быстрее, чем в прошлый раз.
- Думаю, медперсоналу будет трудно забыть твои ежедневные дежурства в больничной палате.
- Да о чём вы? – воскликнул Финн.
Он совсем растерялся. Приглашая Блэйна к ним домой, он радовался тому, как непринуждённо у него это вышло. Он давно корил себя за эту глупую школьную войну, которую он (сейчас он мог честно признаться себе в этом) развязал, как только Блэйн перевёлся в МакКинли, и ждал случая, чтобы примириться с ним окончательно. Ужин казался ему прекрасной возможностью, чтобы между ними протянулась ниточка дружбы. Но он ошибся, и ошибся здорово.
Остаток вечера каждый из них, хотели они того или нет, провёл в воспоминаниях о событии, произошедшем в день после выпускного.
В тот день зной лился с неба с самого утра. Страшная жара свирепствовала вот уже несколько недель. Лима во всём походила на огромную благоухающую пустыню, залитую солнцем, и город задыхался, истекал потом и молился о том, чтобы барбекю перестало подгорать, соседи – заходить в гости, а мухи – жужжать.
Блэйн провёл всю прошлую ночь без сна и теперь находился в радостном возбуждении от всего, что попадалось ему на пути. В машине играла на повторе «Teenage Dream», и он подпевал в припеве и смеялся сам над собой из-за того, что временами не попадал в ноты.
Дорога до дома Курта казалась ему вдвое длиннее, чем обычно. Может, они за ночь установили новые знаки? Эта мысль тоже представлялась ему необычайно забавной. А как только машина тормозила на красный свет светофора, его рука непроизвольно тянулась к внутреннему карману и крепко сжимала маленькую бархатную коробочку. Он сгорал от нетерпения вручить её поскорее Курту, от страстного желания увидеть, как его лицо вспыхнет в счастливом изумлении. Мысли его уносились далеко. Он уже видел, как в один из тихих вечеров, когда всё станет воспоминанием, когда всё будет уже сто раз рассказано и пересказано их друзьям и близким, он как-нибудь спросит у Курта: «Не правда ли, это было лучшее приключение в нашей жизни?».
Наконец он припарковал машину около дома Хаммелов и позвонил в дверь. Никто не открыл; за дверью ни шагов, ни шороха. «Похоже, все ещё спят», - подумал Блэйн, немного раздосадованный тем, что Курт не маялся полночи без сна, также как и он, ожидая того момента, когда они наконец смогут увидеться.
Он позвонил ещё пару раз. Звонок гулко протрещал в стенах дома, но никто так и не подошёл к двери. Недоумевая, куда они могли всей семьёй уехать ни свет ни заря, он сел на крыльцо и отправил Курту смс, предупреждая, что он ждёт у его дома.
Лёгкий утренний ветерок играл его кудрями, которые он забыл пригладить гелем. Блэйн щурился от солнца и тёр глаза. Ответ от Курта всё не приходил. Он сорвал былинку, надкусил её и лениво откинулся на согретую солнцем стену. В висках тревожным гулом звенела разгорячённая кровь. Всё-таки, жара стояла неимоверная…
«Блэйн!» - сквозь сон позвал его кто-то по имени. Он дернулся вперёд и стукнулся лбом с Финном, склонившимся над ним.
- Бог мой, осторожнее! – раздался голос Кэрол.
- Блэйн, - повторил Финн, потирая лоб. - Ты в порядке? У тебя солнечный удар или что? Почему ты здесь?
Ещё не успев до конца проснуться, Блэйн с недоумением покосился на него. Что он здесь делает? Почему он на крыльце Курта?.. Он вспомнил и весело улыбнулся:
- Видимо, я заснул, пока ждал вас! Вернее, я ждал Курта. Я послал ему смс, но он так и не ответил.
Финн и Кэрол обменялись быстрыми взволнованными взглядами. Блэйн сохранял весёлый вид, хотя смутная тревога уже щемила сердце. Всё ещё с трудом понимая, от чего у него так дрожат руки, он спросил:
- Где он? С ним всё хорошо, да?
- Его состояние стабилизировалось, - ответил Финн. - Он… Мы уже подъезжали к дому. Знаешь перекрёсток двумя кварталами выше?
- Тот, где постоянно ломается светофор?
- Да, - Финн судорожно сглотнул. - По правде говоря, я мало что помню. Я немного перебрал вчера и спал на заднем сидении. Я помню, что мы ехали, а затем был удар. И много звона и скрежета. Я упал вниз, там всё было залито водой. Вернее, я тогда думал, что это вода. Но потом оказалось, что это Бёрт, что… В общем, нас ударило со стороны водителя. Другая машина, чёрная и она дымилась. Бёрт погиб сразу, но он закрыл собой Курта, поэтому, врач сказал, что поэтому он остался жив, хотя и впал в кому. А я… у меня шишка. На локте.
- Мы приехали за вещами Курта, - закончил он.
Блэйн с трудом слышал его сквозь бешеный стук собственного сердца. Он закрыл глаза и безвольно прислонился к стене дома, шаря по ней рукой, словно пытаясь найти, за что можно было бы удержаться.
- Почему вы ничего не сказали мне? – спросил кто-то его голосом. - Я имел право знать. Мы встречаемся.
- Не больше этого, Блэйн, не больше этого. Для нашей семьи, ты просто… никто, - воскликнула Кэрол, защищаясь.
Блэйн откинул голову, будто его ударили.
- Никто? Как никто?
Но она молчала.
Финн отвернулся. Он краем глаза заметил, как мать и Блэйн оба ищут его взгляд. Что они ждали от него: поддержки, ответа? Он не мог, он не знал, он не хотел, чтобы так вышло!
И Финн не выдержал. Будто водный вал, нахлынула, накатила всей тяжестью на него жалость к Блэйну, Курту, Бёрту, матери, самому себе, и он заплакал, как маленький, безысходно, во весь голос.
***
- Меня зовут Блэйн, - он протянул руку.
- Курт.
Блэйн едва удержался, чтобы не воскликнуть: «Я знаю». Чудное выражение серых глаз с голубоватым оттенком поразило его воображение с первой же секунды, когда несколько месяцев назад их взгляды пересеклись в фойе театра, где проходил финал соревнования хоров. Тогда Блэйн быстро потерял его из виду - спешившая на выход толпа мгновенно поглотила его и потащила за собой, - но теперь ему выпал прекрасный шанс рассмотреть юношу получше.
На нём был тёмный с белой строчкой пиджак, чётко обрисовывавший его высокую стройную фигуру. Светло-каштановые волосы, уложенные назад, открывали взору высокий лоб и красиво изогнутые брови. Тонкий нос и несколько пухлый подбородок с очаровательной ямочкой, - неправильное и вместе с тем прелестное лицо, лукавое и полное своеобразного обаяния.
Слишком большое, потрясающее смущение, которое было написано теперь на лице Курта, развязало Блэйну язык. Он отвечал на вопросы живо, с необычайным задором, изо всех сил стараясь произвести приятное впечатление. Только одно оставалось ясным для него сейчас: теперь всё было в его руках.
Блэйн уже не раз пытался придумать, как познакомиться с ним, но из-за того, что большую часть недели он жил при школе, находившейся в трёх часах езды от Лимы, а его дом был в фешенебельном районе, расположенном чуть в стороне от самого города, у него было не так уж много шансов. По счастливой случайности Курт жил недалеко от Дэвида. Так что каждый раз, когда тот приглашал его в гости, Блэйн нарочно старался сделать крюк мимо дома Курта, надеясь хоть мельком увидеть юношу. Но судьба не благоволила ему, и тогда Блэйну пришло в голову, что Курт наверняка помогает своему отцу в автомастерской. Ему ничего не стоило придумать, как чуть подпортить двигатель своего автомобиля; дело оставалось за малым – сдать машину в ремонт. Однако Блэйн никак не мог предвидеть, что его собственный отец решит воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы наладить между ними отношения.
В конце концов, он раздобыл через знакомых номер телефона Курта, но так и не набрался храбрости ему позвонить. Да и что бы он сказал? «Привет! Меня зовут Блэйн. Я видел тебя однажды на конкурсе. Пойдёшь со мной на свидание?». Это звучало как шутка дурного сорта, даже когда он мысленно проговаривал про себя слова.
Далтон был последним местом, где он ожидал его встретить, но если уж так сложилось, он ни за что не упустит своей удачи.
С этими мыслями Блэйн взял его за руку и с улыбкой произнёс:
- Пошли, я знаю короткий путь.
Курт взглянул на него с удивлением, не веря глазам, и чуть побледнел. Оба молчали. Испуганный его смущением, Блэйн крепче сжал его руку и потянул за собой. Ему было страшно; сердце билось отчаяннее птицы в силках, а в мыслях было одно: «О господи! Сейчас он попросит отпустить его! Сейчас он попросит…». Но вот Курт сжал его руку в ответ, и они направились в сторону зала отдыха.
Шли они довольно бестолково: по коридорам, по лестницам, то поднимаясь, то спускаясь, через классную комнату, где сильно пахло тушью и красками, - пока впереди не показались массивные двери из тёмного дерева, увенчанные лепным карнизом. Блэйн уже слышал звуки знакомой мелодии, которую репетировали хористы ансамбля, ожидая своего солиста, и в его мыслях пронеслось: «Боже, благослови Веса и его любовь к Кэти Перри».
После репетиции Блэйн, помня слова Курта о том, что он новенький в Далтоне, предложил познакомить его со своими друзьями. Вес и Дэвид, в открытую подтрунивая над ними обоими, предложили выпить кофе в школьном кафетерии и поговорить о «шпионаже». Курт покраснел до корней волос и в смущении делано рассмеялся:
- Огласите весь список ваших так называемых интересных тем для разговора. Хочу знать, к чему мне готовится.
В кафетерии Блэйн хотел сесть рядом с Куртом, но Вес и Дэвид потеснили его, заставив сесть напротив. Но почему-то даже на расстоянии он ощущал волнующую близость его тела. Он закусил губу; осторожность и желание боролись в нём, и перевешивало то одно, то другое. Если бы только знать, что у него на уме!
- Можно спросить кое-что… Вы здесь все – геи?
Он не ожидал настолько прямолинейного вопроса, но всё же был несказанно рад ему.
- Это можно сказать обо мне, а вот у этих двоих есть девушки.
Курт вспыхнул и быстро опустил глаза, тщетно пытаясь скрыть улыбку, заигравшую у него на губах.
У Блэйна было забавное ощущение собственной власти. Казалось, ему было достаточно протянуть руку, чтобы привлечь Курта к себе. Он очутится так близко, что его полудетские черты расплывутся перед его глазами, и поцелует его… да, поцелует захватывающим дух поцелуем, как будто всю свою жизнь они ждали только этого момента.
Блэйн вздрогнул - ему пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к тому, что его окружало. Ещё мгновение назад Курт безмятежно выслушивал его друзей, опершись локтём на стол и чуть склонив голову набок, но внезапно слова Веса стёрли краски с его лица, оно теперь было бледнее бледного.
- Вы не могли бы оставить нас на пару минут, - обратился Блэйн к друзьям, чувствуя, как от прежнего мечтательно-самоуверенного состояния не остаётся и следа.
Курт поблагодарил его взглядом – одним из тех ясных, лучистых взглядов, которые проникают в самое сердце. Блэйн повернул голову и встретился глазами с Дэвидом: тот украдкой подмигнул ему. К великому своему ужасу, он почувствовал, что готов расплакаться. Потому что он знал, что всё, что Курт сейчас попросит – совета или помощи. Но никак не номер его телефона.
@темы: Фанфики: макси, R
-
-
14.11.2011 в 00:27я не знаю что из этого получится, но пока это прекрасно
на описании глаз Блейна я разрыдался
-
-
14.11.2011 в 00:40не знаю даже что сказать потому что
-
-
14.11.2011 в 05:01All_is_Fashion, спасибо большое)
-
-
14.11.2011 в 18:01цепляет Т___Т
-
-
14.11.2011 в 20:59-
-
14.11.2011 в 23:34чтобы не начинать читать, если не хочу в конце сильно расстроиться)
-
-
14.11.2011 в 23:58-
-
15.11.2011 в 00:32-
-
15.11.2011 в 00:47-
-
15.11.2011 в 00:53-
-
15.11.2011 в 00:59-
-
15.11.2011 в 09:49(И Хеппи Клейн=))-
-
15.11.2011 в 11:09-
-
28.11.2011 в 15:04-
-
28.11.2011 в 15:22-
-
29.11.2011 в 01:46-
-
29.11.2011 в 09:17-
-
29.11.2011 в 15:07но зачем вы Бёрта убили?
Простите, был не сдержани поскореев том же духе-
-
29.11.2011 в 16:24Автор маньяк и жестокий ангстер. Это необходимо для развития сюжета в определённом русле.Спасибо большое, что прочитали))
-
-
29.11.2011 в 23:29Автор маньяк и жестокий ангстер
Жестокий вы человек
Это необходимо для развития сюжета в определённом русле.
Надеюсь, оно себя оправдает)
Спасибо большое, что прочитали))
Не за что) Вы, главное, пишите еще
-
-
30.11.2011 в 04:59You have no idea
Надеюсь, оно себя оправдает)
Надеюсь)
-
-
07.12.2011 в 16:23-
-
07.12.2011 в 16:40Автор любит грусть (и мировую печаль), но это не значит, что фик останется без ХЭ, а может и значит)))
-
-
07.12.2011 в 16:42-
-
07.12.2011 в 18:07новая глава уже на подходе - над нею бьётся моя доблестная бета)