Работа №10

[KHR! Festival]

Название: Между Сциллой и Харибдой.
Автор: ***
Бета: ***
Пейринг: Мукуро-центрик.
Ключ: Ганзель и Гретель
Жанр: ужасы.
Рейтинг: R
Дисклеймер: все персонажи – Амано. Моя – лишь больная фантазия.
Авторские примечания: Немецким не владею и фраза переводилась с Google. Для того и сноска. Рвотные пакетики справа, поехали.

Фанфик был написан на Мартовский фестиваль Иллюзионистов

I'm locked in a place where no one goes.
© The Tool

Боже, который день? Я открываю глаз, осматриваясь, и обманчиво движущееся время вокруг меня постепенно застывает. Сужается, сужается, сужается круг блеклого сизого света – мой сегодняшний день. Одни и те же трещины, одни и те же крысы – раз за разом все та же дрянная картинка, все тот же приевшийся карнавал.
Где-то там наверху, выше, выше, на самом верху, на крыше, на самой поверхности, там где-то далеко ядовитый неон вывесок, там воют испуганные поезда, и заводы изрыгивают копоть. Там страх, боль, смерть. И жизнь.
Там бежит время, быстрее, быстрее, быстрее… А я застыл здесь, между Сциллой и Харибдой: жизнью и смертью, между небом и центром Земли.
И мои минуты – показание датчика пульса.
Мои минуты – шипение кислородной трубки.
Мои минуты – бурление воды в колбе.
Каждый месяц кто-то один находит в себе мужество бежать отсюда. Храбрый эллин, без пяти минут Моисей. С планом, с запасами и даже, возможно, с деньгами. Он устраивает диверсию и бежит прочь сломя голову. И не может уйти ни на шаг.
Вендиче – это лучшая и худшая тюрьма мира, это Тартар, воссозданный человеком, утроба Земли. Отсюда выпускают только ногами вперед.
Иногда я думаю, что это случится и со мной, порой я вижу это во сне: вот я варюсь в колбе, потому что начался пожар. Сначала я чувствую только тепло, но потом вода начинает вздыматься, клубистым дымом из пузырей поднимается вверх, кипит, бурлит формалин, мои ноги покрываются волдырями, с меня слезает мясо и отделяется от костей: ”bon Appetit, mademoiselle”. А вот потолок обваливается, и случайный разряд тока через подсоединенные ко мне провода проходит сразу в мозг, острой вспышкой в глазах разрывая нервы, единственно и навсегда, и я перегораю, как электролампочка: хлоп – и конец, - обугливаюсь, оставляя после себя запах гниения и чуть сладковатого, человечьего мяса. И жадные, голодные крысы бьются мордой о стенки колбы, как страждущие в молебне.
Кстати, они могут съесть провода, и снова лишь ток, ток и огонь – последняя нота моего бытия. Эти сны всегда слишком красочны. Ярки и бесконечны, как моя каторга: пытка нескончаемой вечностью, пытка ожидания невозможного, парк аттракционов мистера Кроноса, мой вечный Сизифов камень.
Тум, тум, тум – плачут датчики пульса.
От дыхания пузыри идут вверх.
Вот они – мои исчезающие секунды.
Моя вечность, окрашенная в темно-синий, безмятежная, как дно океана. Стены пляшут, под отзвук маятника в моей голове: тум, тум, тум – и волны играют на них.
'Ich bin Kraken, auf dem Boden schlafen,
Ich verdammt zäh Hurensohn.*
Было бы неплохо сойти с ума: откусить себе язык и подавиться им, и захлебнуться собственной кровью, хотя я бы предпочел думать о себе как о цветке: тогда можно было бы сказать, что я расцвел. Постепенно распустил красные кровавые лепестки в темно-синей бездне воды. О, это было бы безумно. И красиво.
Чуть менее красиво, чем сон, что я видел вчера: я помню, что я тонул, и чья-то черная рука-плеть, покрытая шипами терновника, утягивала меня вниз, в черноту воды, и только лишь пузыри всплывали вверх. Меня тянуло вниз, вниз, вниз, – вдаль от пространства и времени, в темноту, туда, за изнанку, - в черно-бардовую бездну голодных глаз.
Иногда мне кажется, что я уже умер. Иногда - что я жив. Я - чья-то незначительная ошибка, глупый вывод, провальный эксперимент. Я - чье-то видение, наваждение, чей-то ночной кошмар... Я – потерявшаяся переменная. Все правильно, я просто заблудился: я Ганзель, а это мой пряничный домик. И злая старуха, случайно обнажая желто-серый звериный оскал, каждый день в нетерпении разводит огонь. И я слышу:
Тум-тум-тум – это она колет дрова для костра.
Тум-тум-тум – это поварешка бьется о чугунные стенки котла.
У меня есть сотни дверей, и ключи от тысяч замков, ведущих в миллион коридоров, но ни один из них не ведет наружу – мои голыши, рассыпанные впотьмах.
И только:
Тум-тум-тум – это ее приближающиеся шаги. Бесконечно далекие, не прекращающиеся.
Моя вечность – психованная жирная людоедка, живущая с той стороны двери.
Моя вечность – дряхлая старая сука с оскалом гнилых зубов.
Мои размеренные порции страха - мои минуты, мои часы. И каждая случайная сирена – это ее дикий, скрипучий смех: Сожрать его, – она вопит, - сожрать! Сожрать, когда пожирнеет!
Моя милая Гретель, когда ты за мной придешь?
И в ответ лишь пузыри и тиканье датчика.

__________
*Я Кракен, спящий на дне,
Я чертов живучий сукин сын.

@темы: Фанфикшн, Мартовский фестиваль Иллюзионистов