господи, я просто слишком стар для этого дерьма!
аффтар: PornoGraffity
фэндом: B.A.P
бэта: Yuki~
название:
пейринг: HimLo - пока что
рейтинг: G
жанр: romance, grama, hurt\сomfort, повседневность
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: OOC!!!! сказ о том, как маленькие мальчики кружат головы большим мальчикам.
история вне периодов, без привязок к реальным фактам.
статус: 5\12
Размер: 2129 слов
читать дальше Недели через две после болезни Чунхона, Химчан утаскивает его на кухню, убедившись, что все заняты своими делами и беспокоить их пока что никто не собирается. Он преспокойненько усаживает ребёнка на стол, устраивается между тощих коленок и начинает медленно, с видимым удовольствием, облизывать длинную шею. Шея - это вообще отдельная история; отдельный фетиш, так сказать - главный храм его поклонения. И он готов тратить часы, сутки, годы, всю жизнь потратить только на то, чтобы трогать её, ласково сжимать в пальцах, целовать, облизывать, прикусывать, кажется, такую тонкую кожу, ловить губами кадык. Чунхон всегда жмурится, как сытый кот, когда откидывает голову, подставляясь под ласки, всегда вплетает пальцы в химчановы волосы, осторожно перебирая. Химчан буквально дуреет, чувствует себя совершенно безумным, когда только думает о том, что Божество с ним, его, позволяет, не отталкивает от себя, а наоборот - прижимает к себе, дышит часто.
- Химчан...
- М? - Химчан уже добрался поцелуями до ямки под ухом.
- Химчааан... - чуть более капризно шепчет Чунхон, шепчет нарочито тихо, нарочито сипло, и даже, совершенно осмелев, несильно качает бёдрами вперёд. - Пожалуйста...
Химчан отрывается от Чунхона и долго смотрит ему в глаза. Нельзя. Он маленький, ему всего пятнадцать, он же ребёнок совсем. Это Химчан ненормальный, извращенец, придурок озабоченный с почти годовым стажем воздержания, но мозги у него всё-таки есть. Хотеть можно, желать, вожделеть страстно - можно. Но брать нельзя. Чунхон словно слышит эти мысли - Химчану вообще всё время кажется, что малой знает всё про всех - и, не отводя взгляда тёмных глаз, медленно, словно издеваясь, облизывается.
- Пожалуйста...
И в Химчане, в какой раз, что-то ломается. Он медлит ещё несколько секунд, чутко прислушиваясь к звукам в квартире: когда он уходил из гостиной, Ёнгук сидел с блокнотом и строчил очередной текст - это надолго; Чонап и Ёндже дремали на диване, сидя перед плазмой, показывающей какой-то скучный фильм; Тэхён вообще весь вечер спит. Химчан коротко кивает сам себе, берёт Чунхона за руку и тянет в сторону ванной.
В небольшом, ярко освещённом помещении - слишком хорошая акустика, и Химчан включает воду. Чунхон улыбается так нагло и самодовольно, что хочется просто дать ему по шапке и оставить без сладкого, чтобы не зарывался. Хорош был бы Ким Химчан, если бы сделал это.
Спесь заметно спадает с Чунхона, когда он чувствует чужие ловкие пальцы на завязках своих домашних штанов. Он даже хочет что-то сказать, но Химчан буквально затыкает его поцелуем. Чунхон выглядит совершенно смущённым, но целовать себя позволяет, даже отвечает, правда как-то бестолково. Химчану хочется громко, совершенно не по-лисьи мурлыкать, когда он начинает медленно, но настойчиво стягивать мягкую ткань с узких бёдер.
- Не бойся, - он тихо смеётся в любимую шею. - Так просил, а теперь - на попятную?
Брать Чунхона на "слабо" - самый верный способ получить от него желаемое: Чунхон подаётся вперёд и шумно выдыхает Химчану в ухо.
- Не дождёшься.
Химчан думает "ну и стерва", буквально захлёбывается восхищением, когда Чунхон сам, явно всё ещё смущённый, но задетый за гордость, сам вышагивает из своих штанов. Он подхватывает малого за бёдра и усаживает на стиральную машинку. Он пробегается поцелуями по рукам, приподнимает футболку, вылизывает подрагивающий живот, заслушивается тихими, едва различимыми вздохами.
Пока он осторожно стягивает бельё - идиотские в высшей мере голубые боксеры с мультяшными лошадками - он любуется раскрасневшимися щеками, влажными губами, дрожащими ресницами закрытых глаз. Коротко поцеловав в последний раз, Химчан встаёт на колени и закидывает ноги Чунхона себе на плечи.
Господи, как он по этому скучал! И как же он, чёрт подери, хотел. Именно так, именно с этим человеком - хотел так, что сейчас подрагивают руки и наслаждение прокатывается по позвоночнику мягкими горячими волнами. Чунхон вздрагивает от каждого прикосновения, пищит почти жалобно, вцепляется в волосы Химчана слишком сильно. И, через какое-то время, начинает робко, едва заметно, подаваться вперёд, поймав ритм. У Химчана умелый язык, мягкие губы и от всего этого, от ощущения сдавленных стонов там, в самой глотке, Чунхон начинает постанывать в голос. Он даже закусывает свою ладонь, чтобы не шуметь слишком сильно, расслабляет пальцы в чужих волосах и только прижимает голову к себе.
Ему хорошо так, как не было ещё никогда. Хорошо так, что даже смущение забывается, оставляя только ощущение чужого горячего рта, и нежных ладоней на бёдрах. Чунхон начинает заходиться, выплёвывает собственную ладонь, проронив финальный, долгий и грудной стон.
Химчан медленно поднимается, вытирая губы, улыбается вопросительно, обнимает своё божество. Он лохматый, с прилипшими белыми прядками к повлажневшим вискам, красивый до одурения.
- Ты что… - глупо спрашивает Чунхон, взяв Химчана за щёки и заглядывая в глаза. - Ты... проглотил?
Химчан спокойно кивает и улыбается хитрой лисой.
- Да. И...
- Не говори мне ничего об этом! - пищит Чунхон и хихикает, как девчонка, покрываясь ещё большим румянцем.
- Так. У моего ребёнка голая задница, - смеётся Химчан, находит безумие с лошадками и, наклонившись, одевает их на малого, провожая голубую ткань лёгкими поцелуями.
- Вспомнил, а, - язвительно парирует Чунхон и приглаживает химчановы волосы. - Спасибо, мам.
Химчан смотрит на него так, словно сейчас, ну вот точно, треснет.
- Одевать штаны, идти на кухню и ждать ужин. Раз-два, пошёл.
Всё ещё глупо хихикающий Чунхон получает шлепок по попе, когда выходит из ванной. Химчан чистит зубы, умывается, причёсывается и выходит тоже, предварительно осмотрев машинку на предмет каких-либо улик.
Когда он заходит на кухню, то застаёт Чунхона, буквально распластавшимся на столе, пытающимся дотянуться до Чонапа, который от него что-то прячет.
- Ну дай! Дай-дай-дай-дай! Ты что, жадина? Тебе жалко? Я тоже хочу!
- Что за бедлам? - интересуется Химчан, скрестив руки на груди и старательно не глядя на две минуты назад одетую часть тела ребёнка, просто как-то невежливо обтянутую штанами.
Чунхон поворачивается на голос, делает грустные глаза, обиженно поджимает губы и указывает на Чонапа, у которого на лице написано "я не служу Сатане, я и есть Сатана".
- Он! Химчан, он! Он не делится шоколадкой! - Чунхон возмущается так искренне, словно и не было ничего вот только что, в ванной. Химчан даже немного расстраивается.
- А тебе можно? - нехорошо улыбается Чонап и вопросительно смотрит на Химчана так, словно хочет сожрать.
- Ему можно, - отвечает лисица, открывая холодильник. - Но совсем немножечко, и под моим контролем. А вообще, Чунхон-а, капризничать и ябедничать - нехорошо.
Чунхон сползает со стола, смотрит на Чонапа, потом на Химчана. Ему кажется, что эти двое имеют ввиду не совсем то, о чём говорят. Ему делается немного неуютно, но, раз уж дали разрешение, он опять требовательно протягивает ладонь к своему дружку.
- Гони шоколадочку.
Чонап делает обречённый вид, отламывает дольку и кладёт на эту самую ладонь.
- Эх, кролик... Слушай! - вдруг вскидывается Чонап. - Я вспомнил!!! Я же нашёл тут в интернете такую классную штуку!
Чунхон с секунду присматривается к хитрым глазам, видимо, понимает, что затея отменная, и поворачивается к Химчану.
- Сколько времени до ужина?
Химчан, с пачкой спагетти в руках, осматривает детей и понимает, что запретить им баловаться сейчас будет равносильно казни.
- Полчаса. И не сломайте мебель. И отец семейства творит, так что не шумите в гостиной.
Чунхон и Чонап хитро переглядываются, срываются с места, замедляя ход только в гостиной. Химчан выглядывает в дверной проём и тихо смеётся, глядя, как эти двое на цыпочках прокрадываются мимо лидера, явно погружённого в прострацию, и снова дают дёру, только проскочив "опасную зону". В коридоре они сталкиваются с Тэхёном, которого тут же хватают под руки и волокут за собой. Химчан слышит что-то про камеру, фильм и фансервис. Что ж, придётся поиметь очередных развесёлых проблем с детским творчеством.
Химчан стоит с какой-то дебильной улыбочкой, всё трогает свои губы, и вдруг задумывается, чего это Чонап такой сатана. Единственную логичную гипотезу он списывает на паранойю, посчитав, что пума был бы скорее шокирован, или даже зол. Да и услышал бы Химчан, если бы кто-то открывал дверь. Чёртово общежитие. И вообще - искать логику в поведении лучшего друга Чунхона (а этот статус о многом говорит) - просто бесполезно.
Химчан пропускает время, паста разваривается и делается противной даже на вид, но не выбрасывать же.
- Что там происходит, ты не в курсе? - интересуется Гук.
Вид у него глуповатый и растерянный, как всякий раз после сочинительства.
- Ну... они... играют?
Гук усаживается за стол и улыбается улыбкой самого гордого в мире отца, совершенно не сочетающейся со словами.
- Играют. Пятнадцать, семнадцать и восемнадцать лет, а игры, как у пятилетних. Нет, ну ладно, на камеры...
- На камеры они ведут себя намного адекватнее. Я макароны испортил.
Ёнгук улыбается.
- Да пофиг, всё равно вкусно. Я рад, что ты успокоился.
Химчану становится неожиданно стыдно за своё поведение: большой уже мальчик, вон, детей совращает вовсю, а вёл себя, как не очень умненькая девочка, у которой всё лицо в прыщах накануне свидания, потому что переходный возраст. Он виновато улыбается и чуть ли не в первый раз в жизни не знает, что сказать этому, такому большому и устрашающему, но, совершенно, по сути, безобидному лосю. Медведю. Горилле.
Химчан решает проверить свои знания в разнообразии крупных животных позже и просто включает чайник.
- Успокоился. Чай будешь?
- Пожрать бы по-человечески.
- Пожрать будет, но попозже.
Ёнгук серьёзно кивает и принимается барабанить пальцами по столу.
***
Чонап прослушивает сценарий будущего фильма ещё раз, согласно кивает и расслабленно облокачивается на стену: сейчас можно расслабиться, идея уже внедрена в умы товарищей, осталось только подождать, пока лисьи гены в Чунхоне проснутся и тот придумает, как всё это провернуть. Чонапу хочется повеселиться, порадовать фанатов, и, чего греха таить, позлить старших. Тэхён начинает рассуждать, придумывать и продумывать, как и что будет лучше сделать, чтобы хёны не пропалили раньше времени.
Чонап закрывает глаза и перестаёт слушать: так и так всё узнает, да и рулить процессом будет сам. Он вспоминает то, что произошло вот только что, а кажется, что много лет назад.
Чонап идёт по коридору и слышит странные звуки из ванной, весьма неоднозначные. Это удивляет, вызывает интерес, и он осторожно приоткрывает дверь, так непредусмотрительно не запертую. Чунхон, вот этот вот искренне и так по-детски смеющийся сейчас Чунхон, сама невинность и наивность - сидит полуголый на стиральной машине, закинув стройные и, пожалуй, слишком длинные ноги на плечи Химчану, запрокинув голову, подрагивая всем телом и стараясь стонать тише. У него красивое, совершенно по-новому красивое лицо, такое взрослое в этот момент. Чонап очень хорошо видит, как трепещут тонкие ноздри, подрагивают ресницы, как стекает тонкая струйка слюны из-под закушенной ладони.
Чонапу становится дурно до тошноты, так, словно он не чужой секс только что увидел, а полусгнивший детский труп. Или труп котёночка. Он кривится и, так же осторожно прикрыв дверь, мчится на кухню - попить холодной воды. Он успевает привести себя в чувство до того, как эти двое заходят на кухню, закончив свои делишки.
Что-то его это всё не впирает.
- Эй, ты жив, начальник?
Чонап резко открывает глаза, когда Тэхён настойчиво дёргает его за рукав и внимательно щурится. Он смотрит на дружков и, против воли, замечает, что у кролика слишком уж красные губы.
- Начальник жив. Так что, с кого начнём?
- С Ёндже, с Ёндже! - заливисто смеётся Чунхон, хлопая в ладоши, - Думаю, можно много смешного наснимать про него.
- Ага. И интересного. - Тэхён так выделяет последнее слово интонацией, что обоим младшим становится понятно, что тот задумал какую-то вообще мозговыносную каверзу.
Чонап и Чунхон хитро улыбаются и синхронно кивают.
- Хён! Хенним, слушай... - жарко шепчет Чунхон, буквально уткнувшись старшему в ухо, пока они ужинают весьма сносной пастой. - Ты можешь нам кое в чём помочь? У нас очень интересная хитрость задумана.
Чунхон прекрасно понимает, что под раздачу должен попасть и сам Ёнгук, но он ни за что не позволит снять что-то нехорошее про обожаемого хёна, а помочь он и правда может нехило. Гук наклоняется к ребёнку, хитро озирается и говорит едва слышно.
- Что нужно сделать?
Чунхон буквально светится от довольства и начинает подробно рассказывать план "покушения". Он так увлечён рассказом, что не замечает, как на них смотрит Химчан.
- Чунхон-а? - тихо шепчет Химчан, лениво перебирая волосы на макушке Чунхона, сейчас он именно "Чунхон", а никакое не "божество". – Чунхон-а, ты спишь?
- Нет... - младший ласково потирается щекой о грудь лисицы и поуютнее обнимает.
Они лежат в обнимку, рядом с храпящим Тэхёном, потому что Химчан всё ещё, оправдываясь риском заболевания, "оберегает" ребёнка.
- Ты любишь Гука?
Чунхон вздрагивает, приподнимается на локте и пытается заглянут в спокойное лицо Химчана.
- Люблю, конечно. Безумно люблю, ты же знаешь.
- И почему тогда ты...
Чунхон не понимает, что это Химчан завёл... Не понимает, как вообще ему в голову могло прийти такое.
- Ким Химчан. Я люблю хеннима, потому что он - мой хенним. Потому что он – моя... ролевая модель, что ли. Он как папа мне, понимаешь?
Химчан не понимает, он не желает понимать.
- Я люблю вас одинаково. Но про Гука я не думаю так, как о тебе. Я не представляю с ним всякое.
Чунхон явно пытается успокоить такими словами, но Химчан только сильнее поджимает губы и слегка сжимает в руке чужие волосы.
- Ты идиот, Химчан. Ты ревнуешь?
- Я ревную. Я страшно ревную, маленький. Просто...
- Просто ты думаешь, что я такой легкомысленный.
Лучшая защита - это нападение, лучший способ оправдаться - обидеться.
4 глава
3 глава
2 глава
1 глава
фэндом: B.A.P
бэта: Yuki~
название:
пейринг: HimLo - пока что
рейтинг: G
жанр: romance, grama, hurt\сomfort, повседневность
Дисклаймер: всё правда, всё так и было, сам всё видел. Герои принадлежат мне, БВА-ХА-ХА! рублю кучу бабла на шантаже. да-да-да) шутка.
размещение: с моего величайшего соизволения.
предупреждение: OOC!!!! сказ о том, как маленькие мальчики кружат головы большим мальчикам.
история вне периодов, без привязок к реальным фактам.
статус: 5\12
Размер: 2129 слов
читать дальше Недели через две после болезни Чунхона, Химчан утаскивает его на кухню, убедившись, что все заняты своими делами и беспокоить их пока что никто не собирается. Он преспокойненько усаживает ребёнка на стол, устраивается между тощих коленок и начинает медленно, с видимым удовольствием, облизывать длинную шею. Шея - это вообще отдельная история; отдельный фетиш, так сказать - главный храм его поклонения. И он готов тратить часы, сутки, годы, всю жизнь потратить только на то, чтобы трогать её, ласково сжимать в пальцах, целовать, облизывать, прикусывать, кажется, такую тонкую кожу, ловить губами кадык. Чунхон всегда жмурится, как сытый кот, когда откидывает голову, подставляясь под ласки, всегда вплетает пальцы в химчановы волосы, осторожно перебирая. Химчан буквально дуреет, чувствует себя совершенно безумным, когда только думает о том, что Божество с ним, его, позволяет, не отталкивает от себя, а наоборот - прижимает к себе, дышит часто.
- Химчан...
- М? - Химчан уже добрался поцелуями до ямки под ухом.
- Химчааан... - чуть более капризно шепчет Чунхон, шепчет нарочито тихо, нарочито сипло, и даже, совершенно осмелев, несильно качает бёдрами вперёд. - Пожалуйста...
Химчан отрывается от Чунхона и долго смотрит ему в глаза. Нельзя. Он маленький, ему всего пятнадцать, он же ребёнок совсем. Это Химчан ненормальный, извращенец, придурок озабоченный с почти годовым стажем воздержания, но мозги у него всё-таки есть. Хотеть можно, желать, вожделеть страстно - можно. Но брать нельзя. Чунхон словно слышит эти мысли - Химчану вообще всё время кажется, что малой знает всё про всех - и, не отводя взгляда тёмных глаз, медленно, словно издеваясь, облизывается.
- Пожалуйста...
И в Химчане, в какой раз, что-то ломается. Он медлит ещё несколько секунд, чутко прислушиваясь к звукам в квартире: когда он уходил из гостиной, Ёнгук сидел с блокнотом и строчил очередной текст - это надолго; Чонап и Ёндже дремали на диване, сидя перед плазмой, показывающей какой-то скучный фильм; Тэхён вообще весь вечер спит. Химчан коротко кивает сам себе, берёт Чунхона за руку и тянет в сторону ванной.
В небольшом, ярко освещённом помещении - слишком хорошая акустика, и Химчан включает воду. Чунхон улыбается так нагло и самодовольно, что хочется просто дать ему по шапке и оставить без сладкого, чтобы не зарывался. Хорош был бы Ким Химчан, если бы сделал это.
Спесь заметно спадает с Чунхона, когда он чувствует чужие ловкие пальцы на завязках своих домашних штанов. Он даже хочет что-то сказать, но Химчан буквально затыкает его поцелуем. Чунхон выглядит совершенно смущённым, но целовать себя позволяет, даже отвечает, правда как-то бестолково. Химчану хочется громко, совершенно не по-лисьи мурлыкать, когда он начинает медленно, но настойчиво стягивать мягкую ткань с узких бёдер.
- Не бойся, - он тихо смеётся в любимую шею. - Так просил, а теперь - на попятную?
Брать Чунхона на "слабо" - самый верный способ получить от него желаемое: Чунхон подаётся вперёд и шумно выдыхает Химчану в ухо.
- Не дождёшься.
Химчан думает "ну и стерва", буквально захлёбывается восхищением, когда Чунхон сам, явно всё ещё смущённый, но задетый за гордость, сам вышагивает из своих штанов. Он подхватывает малого за бёдра и усаживает на стиральную машинку. Он пробегается поцелуями по рукам, приподнимает футболку, вылизывает подрагивающий живот, заслушивается тихими, едва различимыми вздохами.
Пока он осторожно стягивает бельё - идиотские в высшей мере голубые боксеры с мультяшными лошадками - он любуется раскрасневшимися щеками, влажными губами, дрожащими ресницами закрытых глаз. Коротко поцеловав в последний раз, Химчан встаёт на колени и закидывает ноги Чунхона себе на плечи.
Господи, как он по этому скучал! И как же он, чёрт подери, хотел. Именно так, именно с этим человеком - хотел так, что сейчас подрагивают руки и наслаждение прокатывается по позвоночнику мягкими горячими волнами. Чунхон вздрагивает от каждого прикосновения, пищит почти жалобно, вцепляется в волосы Химчана слишком сильно. И, через какое-то время, начинает робко, едва заметно, подаваться вперёд, поймав ритм. У Химчана умелый язык, мягкие губы и от всего этого, от ощущения сдавленных стонов там, в самой глотке, Чунхон начинает постанывать в голос. Он даже закусывает свою ладонь, чтобы не шуметь слишком сильно, расслабляет пальцы в чужих волосах и только прижимает голову к себе.
Ему хорошо так, как не было ещё никогда. Хорошо так, что даже смущение забывается, оставляя только ощущение чужого горячего рта, и нежных ладоней на бёдрах. Чунхон начинает заходиться, выплёвывает собственную ладонь, проронив финальный, долгий и грудной стон.
Химчан медленно поднимается, вытирая губы, улыбается вопросительно, обнимает своё божество. Он лохматый, с прилипшими белыми прядками к повлажневшим вискам, красивый до одурения.
- Ты что… - глупо спрашивает Чунхон, взяв Химчана за щёки и заглядывая в глаза. - Ты... проглотил?
Химчан спокойно кивает и улыбается хитрой лисой.
- Да. И...
- Не говори мне ничего об этом! - пищит Чунхон и хихикает, как девчонка, покрываясь ещё большим румянцем.
- Так. У моего ребёнка голая задница, - смеётся Химчан, находит безумие с лошадками и, наклонившись, одевает их на малого, провожая голубую ткань лёгкими поцелуями.
- Вспомнил, а, - язвительно парирует Чунхон и приглаживает химчановы волосы. - Спасибо, мам.
Химчан смотрит на него так, словно сейчас, ну вот точно, треснет.
- Одевать штаны, идти на кухню и ждать ужин. Раз-два, пошёл.
Всё ещё глупо хихикающий Чунхон получает шлепок по попе, когда выходит из ванной. Химчан чистит зубы, умывается, причёсывается и выходит тоже, предварительно осмотрев машинку на предмет каких-либо улик.
Когда он заходит на кухню, то застаёт Чунхона, буквально распластавшимся на столе, пытающимся дотянуться до Чонапа, который от него что-то прячет.
- Ну дай! Дай-дай-дай-дай! Ты что, жадина? Тебе жалко? Я тоже хочу!
- Что за бедлам? - интересуется Химчан, скрестив руки на груди и старательно не глядя на две минуты назад одетую часть тела ребёнка, просто как-то невежливо обтянутую штанами.
Чунхон поворачивается на голос, делает грустные глаза, обиженно поджимает губы и указывает на Чонапа, у которого на лице написано "я не служу Сатане, я и есть Сатана".
- Он! Химчан, он! Он не делится шоколадкой! - Чунхон возмущается так искренне, словно и не было ничего вот только что, в ванной. Химчан даже немного расстраивается.
- А тебе можно? - нехорошо улыбается Чонап и вопросительно смотрит на Химчана так, словно хочет сожрать.
- Ему можно, - отвечает лисица, открывая холодильник. - Но совсем немножечко, и под моим контролем. А вообще, Чунхон-а, капризничать и ябедничать - нехорошо.
Чунхон сползает со стола, смотрит на Чонапа, потом на Химчана. Ему кажется, что эти двое имеют ввиду не совсем то, о чём говорят. Ему делается немного неуютно, но, раз уж дали разрешение, он опять требовательно протягивает ладонь к своему дружку.
- Гони шоколадочку.
Чонап делает обречённый вид, отламывает дольку и кладёт на эту самую ладонь.
- Эх, кролик... Слушай! - вдруг вскидывается Чонап. - Я вспомнил!!! Я же нашёл тут в интернете такую классную штуку!
Чунхон с секунду присматривается к хитрым глазам, видимо, понимает, что затея отменная, и поворачивается к Химчану.
- Сколько времени до ужина?
Химчан, с пачкой спагетти в руках, осматривает детей и понимает, что запретить им баловаться сейчас будет равносильно казни.
- Полчаса. И не сломайте мебель. И отец семейства творит, так что не шумите в гостиной.
Чунхон и Чонап хитро переглядываются, срываются с места, замедляя ход только в гостиной. Химчан выглядывает в дверной проём и тихо смеётся, глядя, как эти двое на цыпочках прокрадываются мимо лидера, явно погружённого в прострацию, и снова дают дёру, только проскочив "опасную зону". В коридоре они сталкиваются с Тэхёном, которого тут же хватают под руки и волокут за собой. Химчан слышит что-то про камеру, фильм и фансервис. Что ж, придётся поиметь очередных развесёлых проблем с детским творчеством.
Химчан стоит с какой-то дебильной улыбочкой, всё трогает свои губы, и вдруг задумывается, чего это Чонап такой сатана. Единственную логичную гипотезу он списывает на паранойю, посчитав, что пума был бы скорее шокирован, или даже зол. Да и услышал бы Химчан, если бы кто-то открывал дверь. Чёртово общежитие. И вообще - искать логику в поведении лучшего друга Чунхона (а этот статус о многом говорит) - просто бесполезно.
Химчан пропускает время, паста разваривается и делается противной даже на вид, но не выбрасывать же.
- Что там происходит, ты не в курсе? - интересуется Гук.
Вид у него глуповатый и растерянный, как всякий раз после сочинительства.
- Ну... они... играют?
Гук усаживается за стол и улыбается улыбкой самого гордого в мире отца, совершенно не сочетающейся со словами.
- Играют. Пятнадцать, семнадцать и восемнадцать лет, а игры, как у пятилетних. Нет, ну ладно, на камеры...
- На камеры они ведут себя намного адекватнее. Я макароны испортил.
Ёнгук улыбается.
- Да пофиг, всё равно вкусно. Я рад, что ты успокоился.
Химчану становится неожиданно стыдно за своё поведение: большой уже мальчик, вон, детей совращает вовсю, а вёл себя, как не очень умненькая девочка, у которой всё лицо в прыщах накануне свидания, потому что переходный возраст. Он виновато улыбается и чуть ли не в первый раз в жизни не знает, что сказать этому, такому большому и устрашающему, но, совершенно, по сути, безобидному лосю. Медведю. Горилле.
Химчан решает проверить свои знания в разнообразии крупных животных позже и просто включает чайник.
- Успокоился. Чай будешь?
- Пожрать бы по-человечески.
- Пожрать будет, но попозже.
Ёнгук серьёзно кивает и принимается барабанить пальцами по столу.
***
Чонап прослушивает сценарий будущего фильма ещё раз, согласно кивает и расслабленно облокачивается на стену: сейчас можно расслабиться, идея уже внедрена в умы товарищей, осталось только подождать, пока лисьи гены в Чунхоне проснутся и тот придумает, как всё это провернуть. Чонапу хочется повеселиться, порадовать фанатов, и, чего греха таить, позлить старших. Тэхён начинает рассуждать, придумывать и продумывать, как и что будет лучше сделать, чтобы хёны не пропалили раньше времени.
Чонап закрывает глаза и перестаёт слушать: так и так всё узнает, да и рулить процессом будет сам. Он вспоминает то, что произошло вот только что, а кажется, что много лет назад.
Чонап идёт по коридору и слышит странные звуки из ванной, весьма неоднозначные. Это удивляет, вызывает интерес, и он осторожно приоткрывает дверь, так непредусмотрительно не запертую. Чунхон, вот этот вот искренне и так по-детски смеющийся сейчас Чунхон, сама невинность и наивность - сидит полуголый на стиральной машине, закинув стройные и, пожалуй, слишком длинные ноги на плечи Химчану, запрокинув голову, подрагивая всем телом и стараясь стонать тише. У него красивое, совершенно по-новому красивое лицо, такое взрослое в этот момент. Чонап очень хорошо видит, как трепещут тонкие ноздри, подрагивают ресницы, как стекает тонкая струйка слюны из-под закушенной ладони.
Чонапу становится дурно до тошноты, так, словно он не чужой секс только что увидел, а полусгнивший детский труп. Или труп котёночка. Он кривится и, так же осторожно прикрыв дверь, мчится на кухню - попить холодной воды. Он успевает привести себя в чувство до того, как эти двое заходят на кухню, закончив свои делишки.
Что-то его это всё не впирает.
- Эй, ты жив, начальник?
Чонап резко открывает глаза, когда Тэхён настойчиво дёргает его за рукав и внимательно щурится. Он смотрит на дружков и, против воли, замечает, что у кролика слишком уж красные губы.
- Начальник жив. Так что, с кого начнём?
- С Ёндже, с Ёндже! - заливисто смеётся Чунхон, хлопая в ладоши, - Думаю, можно много смешного наснимать про него.
- Ага. И интересного. - Тэхён так выделяет последнее слово интонацией, что обоим младшим становится понятно, что тот задумал какую-то вообще мозговыносную каверзу.
Чонап и Чунхон хитро улыбаются и синхронно кивают.
- Хён! Хенним, слушай... - жарко шепчет Чунхон, буквально уткнувшись старшему в ухо, пока они ужинают весьма сносной пастой. - Ты можешь нам кое в чём помочь? У нас очень интересная хитрость задумана.
Чунхон прекрасно понимает, что под раздачу должен попасть и сам Ёнгук, но он ни за что не позволит снять что-то нехорошее про обожаемого хёна, а помочь он и правда может нехило. Гук наклоняется к ребёнку, хитро озирается и говорит едва слышно.
- Что нужно сделать?
Чунхон буквально светится от довольства и начинает подробно рассказывать план "покушения". Он так увлечён рассказом, что не замечает, как на них смотрит Химчан.
- Чунхон-а? - тихо шепчет Химчан, лениво перебирая волосы на макушке Чунхона, сейчас он именно "Чунхон", а никакое не "божество". – Чунхон-а, ты спишь?
- Нет... - младший ласково потирается щекой о грудь лисицы и поуютнее обнимает.
Они лежат в обнимку, рядом с храпящим Тэхёном, потому что Химчан всё ещё, оправдываясь риском заболевания, "оберегает" ребёнка.
- Ты любишь Гука?
Чунхон вздрагивает, приподнимается на локте и пытается заглянут в спокойное лицо Химчана.
- Люблю, конечно. Безумно люблю, ты же знаешь.
- И почему тогда ты...
Чунхон не понимает, что это Химчан завёл... Не понимает, как вообще ему в голову могло прийти такое.
- Ким Химчан. Я люблю хеннима, потому что он - мой хенним. Потому что он – моя... ролевая модель, что ли. Он как папа мне, понимаешь?
Химчан не понимает, он не желает понимать.
- Я люблю вас одинаково. Но про Гука я не думаю так, как о тебе. Я не представляю с ним всякое.
Чунхон явно пытается успокоить такими словами, но Химчан только сильнее поджимает губы и слегка сжимает в руке чужие волосы.
- Ты идиот, Химчан. Ты ревнуешь?
- Я ревную. Я страшно ревную, маленький. Просто...
- Просто ты думаешь, что я такой легкомысленный.
Лучшая защита - это нападение, лучший способ оправдаться - обидеться.
4 глава
3 глава
2 глава
1 глава
-
-
08.03.2012 в 01:14и даже как то не хорошо отодвигает химчана и мне даже немного стыдно за это оО
-
-
08.03.2012 в 01:15мне жене стыдно)
потому что он мне тоже не даёт покоя)
-
-
08.03.2012 в 01:20может потому что я в начале решила что он будет единственным и главным а тут
-
-
08.03.2012 в 01:24