- Цукуё... Ты... Ты куда меня тащишь, а? Жестокая женщина... - Домой. - Куда домой? К тебе домой?.. Коварная женщина!... - Да кому ты нужен, пьяный в доску-то? - Я... Я не пьяный!.. Ик!.. Я просто устал. И ноги не держат... А если и пьяный, то как раз оттого... Ик!.. Что никому не нужен, а не наоборот. - Гинтоки помолчал, а затем внезапно попытался остановить Цукуё, тащившую его на своём плече, так как этим вечером Гин-сана ноги держать отказывались наотрез. - Стой, женщина! Стой, тебе говорят!.. - Чего ещё? - Плохо... Плохо мне. Цукуё едва успела подвести его к стенке к тому моменту, когда Гинтоки окончательно утратил возможность сдерживать рвотные позывы.
- Ну, получше теперь? - Угу. - Гинтоки отпустил плечо Цукуё, пошатнулся, но всё-так удержал равновесие, и отошёл на на несколько шагов вдоль дома. Остановившись, он привалился к стенке и съехал по ней, усевшись прямо на землю. - Эй! Ты чего, спать собрался? Я тебя не подниму же, вставай давай! - Цукуё потянула его за рукав, но Гинтоки не двинулся с места. Уткнувшись лицом в колени, он глухо попросил: - Уходи, Цукуё. - Я тебя тут не оставлю, вставай давай. - Уходи, пожалуйста. - Почему это вдруг? - Цукуё присела рядом, из её глаз пропала досада, теперь в её взгляде сквозило лишь непонимание. Гинтоки вздохнул, не поднимая головы. - Иногда такое бывает, знаешь: когда два человека встречаются - и один что-то чувствует к другому, а второй - нет. И вот первому тогда бывает очень плохо. Ему тяжело даже просто быть рядом со вторым.. - А. Понятно. - Цукуё отвела взгляд, в котором скользнула обида. - Значит, ты влюбился? В кого? Если не секрет. - В тебя. - Ч-что? - шок, постигший девушку, был так велик, что она не удержала равновесия на пятках и села прямо на землю. - Ты серьёзно? - Серьёзнее некуда. - Гинтоки поднял голову; глаза его смотрели всё ещё нетрезво, но осмысленность в них уже успела вернуться. - Прости, что говорю тебе об этом так, но в трезвом виде я бы тебе ни за что не признался, вот и пришлось выпить, для храбрости. Ну и... увлёкся малёк. Цукуё... Я тебя очень прошу, можешь пока не приходить в Йорозуйю? Гин-сану нужно время, чтобы справиться с собой. Цукуё встала и сложила руки на груди, глядя на мужчину сверху вниз. - Если ты этого просишь, - медленно ответила она, - то конечно. Только ответь мне на один вопрос. - Спрашивай. - Гинтоки, услышавший то, что хотел, расслабленно прислонился к стене и поднял взгляд к звёздам: только отчего-то звёздное небо дрожало в его глазах. - Почему ты решил, что второй... Что второй человек к тебе ничего не чувствует?.. Для того, чтобы Гинтоки полностью осознал её слова, ему потребовалось несколько секунд. - Что ты имеешь в виду? - тихонько произнёс он, боясь спугнуть новое, незнакомое чувство, рождающееся в его груди. - Почему ты решил, что я к тебе ничего не чувствую? - А разве это не так? - Нет, ты ошибаешься. - Казалось, это шепнул ветер возле его уха: и Гинтоки наконец нашёл в себе силы оторвать взгляд от ночного неба - вот только не было рядом с ним Цукуё; лишь неслышно падали первые жёлтые листья с клёна, нависшего за углом - осень была на пороге. - Цукуё? Цукуё! В ответ над ним распахнулось окно, и послышались ругательства разбуженного горожанина; "Какой же я дурак", смятённо думал Гинтоки, бредя в сторону дома. "Она ведь и вправду больше не придёт".
Хинова и Сэйта завтракали, когда раздался стук во входную дверь. Сэйта помчался к дверям, провожаемый мягким голосом приёмной матери: - Если это разносчик газет, скажи что нам не нужно. - Да, мам! Сэйта распахнул дверь... И широко открыл глаза. - Гин-сан? Гин-сан, это ты? - А что, не похоже? - ворчливо ответил Гинтоки. Впрочем, Сэйту можно было понять: Сакату сложно было узнать в чёрном парадном одеянии - в монцуки и хакама, и даже на его голове было что-то похожее на аккуратную причёску. - Неа. - правдиво ответил Сэйта и пропустил Гинтоки в дом.
Хинова широко распахнула глаза, когда Гин-сан вошёл в её дом в таком непривычным виде и бухнулся перед ней в церемониальном поклоне; и с каждым его словом её удивление всё росло. Когда же он закончил свою речь, и поднял на неё умоляющий взгляд, Хинова ещё несколько секунд потрясённо молчала. - Так что ты мне ответишь? - нетерпеливо спросил Гинтоки. - Двести миллионов. - брякнула Хинова первое, что пришло в голову; но увидев взгляд гостя, тут же поправилась. - Шучу-шучу. Вообще, тебе не кажется, что для начала нужно её саму спросить? Цукуё, выходи! Фусума слева от Гинтоки скользнула в сторону, и в комнату шагнула Цукуё с неизменной трубкой в зубах, покрасневшая, и оттого ещё более хорошенькая, чем обычно. Вот только поняв, что она слышала всю его речь, Гинтоки и сам побурел и уставился в пол. - Ну? - Хинова смотрела с улыбкой. - Спрашивай же! Гинтоки глубоко вздохнул, собрался с духом, и не поднимая глаз, выдал: - Цукуё, ты не могла бы варить мне суп? В следующую секунду он ощутил, как что-то воткнулось ему в голову, и мир померк перед его глазами.
- Зачем ты в мужа кунай кинула, Цукуё! Ты же его убила! Хинова беспомощно всплеснула руками. - Ничего, переживёт. - голосом Цукуё можно было лёд замораживать. - Значит, с тем, что муж, ты согласна? - Вот ещё!!! Сэйта заполошно бегал по комнатам в поисках аптечки. Впрочем, Гинтоки пришёл в себя как раз тогда, когда бинты были найдены.
- Так, дубль два. Все вернулись по местам. Мотор! - скомандовала Хинова. "Какой ещё мотор?!" - в ужасе думал своей свежезабинтованной головой Гинтоки, пока Цукуё шла к выходу из комнаты и закрывала за собой фусума, но так и не нашёл ответа на этот вопрос. Зато дурную идею прийти в этот страшный дом он уже успел проклясть, и сейчас хотел только одного - сбежать отсюда поскорее.
- Тебе не кажется, что для начала нужно её саму спросить? Цукуё, выходи! Цукуё, похоже, не понравилась идея Хиновы начать всё сначала, и вошла она в комнату со щеками уже совершенно малинового цвета. - Спрашивай, Гинтоки! - Хинова продолжала дирижировать. - Цукуё, не могла бы ты стирать моё бельё? В этот раз в его голову воткнулось два куная.
Ещё через час в комнате наблюдались: расстроенная Хинова, окончательно разозлившаяся Цукуё и превратившийся в мумию Гин-сан, сидевший с разнесчастным видом на коленях посреди комнаты, и ожидающий своей смерти в любой момент. - Пусти меня, Хинова! Он надо мной издевается! - Да нет же! Это неправда! - А я говорю, издевается! - Гррр!! Улучив момент, когда увлечённые перепалкой женщины не обращали на него внимания, Гинтоки встал на четвереньки и пополз к выходу. Опомнились они только когда за женихом захлопнулась дверь. - А? - только и смогла сказать ошарашенная Хинова. - Я же говорила. - горько бормотнула Цукуё и тоже выскочила на улицу. Обида и ощущение несправедливости жгли её сердце огнём; не разбирая дороги, едва сдерживая слёзы, Цукуё почти бегом кинулась к воротам, ведущим из Йошивары наружу. Этот город давил на неё сейчас просто физически, почему-то она вспомнила, что когда-то ненавидела его, свою клетку; и теперь это воспоминание сделало ей ещё больнее, хотя казалось бы, куда ещё... Вот только далеко убежать она не успела, попав в силок крепких мужских рук - где забилась, словно пойманная птица; но услышав знакомый голос, замерла: - Ты станешь моей женой? Цукуё опустила лицо, залитое слезами. Тогда Гинтоки отпустил её, гордую и прекрасную в своём негодовании, и опустился на колени: - Ты выйдешь за меня? Сделаешь меня самым счастливым человеком в этом мире? Если нет, то я уйду и больше тебя не потревожу своей любовью - но пожалуйста, ответь мне. Цукуё выдохнула - и ответила. - Милая, где ты набралась таких грубых слов? Цукуё подняла взгляд удивлённых глаз: Гинтоки сиял счастливой улыбкой, словно не его сейчас обругали последними словами. Разочарованно вздохнула. - Да выйду я, куда я денусь... Гинтоки не дал ей договорить - он подхватил её на руки и закружил. Цукуё смеялась и плакала, глядя в его влюблённые глаза. А когда он её поцеловал, она забыла обо всём на свете...
Счастливые влюблённые не заметили, как от дома напротив отделилась маленькая детская фигурка и кинулась прочь со всех ног.
- Мама, мама, они там целуются! - выпалил улыбающийся Сэйта, вбежав в дом. - А ты правда потребуешь с него двести миллионов? Хиннова только улыбнулась в ответ и ласково взлохматила его волосы рукой.
-
-
03.05.2012 в 23:50- Домой.
- Куда домой? К тебе домой?.. Коварная женщина!...
- Да кому ты нужен, пьяный в доску-то?
- Я... Я не пьяный!.. Ик!.. Я просто устал. И ноги не держат... А если и пьяный, то как раз оттого... Ик!.. Что никому не нужен, а не наоборот. - Гинтоки помолчал, а затем внезапно попытался остановить Цукуё, тащившую его на своём плече, так как этим вечером Гин-сана ноги держать отказывались наотрез. - Стой, женщина! Стой, тебе говорят!..
- Чего ещё?
- Плохо... Плохо мне.
Цукуё едва успела подвести его к стенке к тому моменту, когда Гинтоки окончательно утратил возможность сдерживать рвотные позывы.
- Ну, получше теперь?
- Угу. - Гинтоки отпустил плечо Цукуё, пошатнулся, но всё-так удержал равновесие, и отошёл на на несколько шагов вдоль дома. Остановившись, он привалился к стенке и съехал по ней, усевшись прямо на землю.
- Эй! Ты чего, спать собрался? Я тебя не подниму же, вставай давай! - Цукуё потянула его за рукав, но Гинтоки не двинулся с места. Уткнувшись лицом в колени, он глухо попросил:
- Уходи, Цукуё.
- Я тебя тут не оставлю, вставай давай.
- Уходи, пожалуйста.
- Почему это вдруг? - Цукуё присела рядом, из её глаз пропала досада, теперь в её взгляде сквозило лишь непонимание.
Гинтоки вздохнул, не поднимая головы.
- Иногда такое бывает, знаешь: когда два человека встречаются - и один что-то чувствует к другому, а второй - нет. И вот первому тогда бывает очень плохо. Ему тяжело даже просто быть рядом со вторым..
- А. Понятно. - Цукуё отвела взгляд, в котором скользнула обида. - Значит, ты влюбился? В кого? Если не секрет.
- В тебя.
- Ч-что? - шок, постигший девушку, был так велик, что она не удержала равновесия на пятках и села прямо на землю. - Ты серьёзно?
- Серьёзнее некуда. - Гинтоки поднял голову; глаза его смотрели всё ещё нетрезво, но осмысленность в них уже успела вернуться. - Прости, что говорю тебе об этом так, но в трезвом виде я бы тебе ни за что не признался, вот и пришлось выпить, для храбрости. Ну и... увлёкся малёк. Цукуё... Я тебя очень прошу, можешь пока не приходить в Йорозуйю? Гин-сану нужно время, чтобы справиться с собой.
Цукуё встала и сложила руки на груди, глядя на мужчину сверху вниз.
- Если ты этого просишь, - медленно ответила она, - то конечно. Только ответь мне на один вопрос.
- Спрашивай. - Гинтоки, услышавший то, что хотел, расслабленно прислонился к стене и поднял взгляд к звёздам: только отчего-то звёздное небо дрожало в его глазах.
- Почему ты решил, что второй... Что второй человек к тебе ничего не чувствует?..
Для того, чтобы Гинтоки полностью осознал её слова, ему потребовалось несколько секунд.
- Что ты имеешь в виду? - тихонько произнёс он, боясь спугнуть новое, незнакомое чувство, рождающееся в его груди.
- Почему ты решил, что я к тебе ничего не чувствую?
- А разве это не так?
- Нет, ты ошибаешься. - Казалось, это шепнул ветер возле его уха: и Гинтоки наконец нашёл в себе силы оторвать взгляд от ночного неба - вот только не было рядом с ним Цукуё; лишь неслышно падали первые жёлтые листья с клёна, нависшего за углом - осень была на пороге.
- Цукуё? Цукуё!
В ответ над ним распахнулось окно, и послышались ругательства разбуженного горожанина; "Какой же я дурак", смятённо думал Гинтоки, бредя в сторону дома. "Она ведь и вправду больше не придёт".
Хинова и Сэйта завтракали, когда раздался стук во входную дверь. Сэйта помчался к дверям, провожаемый мягким голосом приёмной матери:
- Если это разносчик газет, скажи что нам не нужно.
- Да, мам!
Сэйта распахнул дверь... И широко открыл глаза.
- Гин-сан? Гин-сан, это ты?
- А что, не похоже? - ворчливо ответил Гинтоки. Впрочем, Сэйту можно было понять: Сакату сложно было узнать в чёрном парадном одеянии - в монцуки и хакама, и даже на его голове было что-то похожее на аккуратную причёску.
- Неа. - правдиво ответил Сэйта и пропустил Гинтоки в дом.
Хинова широко распахнула глаза, когда Гин-сан вошёл в её дом в таком непривычным виде и бухнулся перед ней в церемониальном поклоне; и с каждым его словом её удивление всё росло. Когда же он закончил свою речь, и поднял на неё умоляющий взгляд, Хинова ещё несколько секунд потрясённо молчала.
- Так что ты мне ответишь? - нетерпеливо спросил Гинтоки.
- Двести миллионов. - брякнула Хинова первое, что пришло в голову; но увидев взгляд гостя, тут же поправилась. - Шучу-шучу. Вообще, тебе не кажется, что для начала нужно её саму спросить? Цукуё, выходи!
Фусума слева от Гинтоки скользнула в сторону, и в комнату шагнула Цукуё с неизменной трубкой в зубах, покрасневшая, и оттого ещё более хорошенькая, чем обычно. Вот только поняв, что она слышала всю его речь, Гинтоки и сам побурел и уставился в пол.
- Ну? - Хинова смотрела с улыбкой. - Спрашивай же!
Гинтоки глубоко вздохнул, собрался с духом, и не поднимая глаз, выдал:
- Цукуё, ты не могла бы варить мне суп?
В следующую секунду он ощутил, как что-то воткнулось ему в голову, и мир померк перед его глазами.
- Зачем ты в мужа кунай кинула, Цукуё! Ты же его убила!
Хинова беспомощно всплеснула руками.
- Ничего, переживёт. - голосом Цукуё можно было лёд замораживать.
- Значит, с тем, что муж, ты согласна?
- Вот ещё!!!
Сэйта заполошно бегал по комнатам в поисках аптечки. Впрочем, Гинтоки пришёл в себя как раз тогда, когда бинты были найдены.
- Так, дубль два. Все вернулись по местам. Мотор! - скомандовала Хинова.
"Какой ещё мотор?!" - в ужасе думал своей свежезабинтованной головой Гинтоки, пока Цукуё шла к выходу из комнаты и закрывала за собой фусума, но так и не нашёл ответа на этот вопрос. Зато дурную идею прийти в этот страшный дом он уже успел проклясть, и сейчас хотел только одного - сбежать отсюда поскорее.
- Тебе не кажется, что для начала нужно её саму спросить? Цукуё, выходи!
Цукуё, похоже, не понравилась идея Хиновы начать всё сначала, и вошла она в комнату со щеками уже совершенно малинового цвета.
- Спрашивай, Гинтоки! - Хинова продолжала дирижировать.
- Цукуё, не могла бы ты стирать моё бельё?
В этот раз в его голову воткнулось два куная.
Ещё через час в комнате наблюдались: расстроенная Хинова, окончательно разозлившаяся Цукуё и превратившийся в мумию Гин-сан, сидевший с разнесчастным видом на коленях посреди комнаты, и ожидающий своей смерти в любой момент.
- Пусти меня, Хинова! Он надо мной издевается!
- Да нет же! Это неправда!
- А я говорю, издевается!
- Гррр!!
Улучив момент, когда увлечённые перепалкой женщины не обращали на него внимания, Гинтоки встал на четвереньки и пополз к выходу. Опомнились они только когда за женихом захлопнулась дверь.
- А? - только и смогла сказать ошарашенная Хинова.
- Я же говорила. - горько бормотнула Цукуё и тоже выскочила на улицу. Обида и ощущение несправедливости жгли её сердце огнём; не разбирая дороги, едва сдерживая слёзы, Цукуё почти бегом кинулась к воротам, ведущим из Йошивары наружу. Этот город давил на неё сейчас просто физически, почему-то она вспомнила, что когда-то ненавидела его, свою клетку; и теперь это воспоминание сделало ей ещё больнее, хотя казалось бы, куда ещё...
Вот только далеко убежать она не успела, попав в силок крепких мужских рук - где забилась, словно пойманная птица; но услышав знакомый голос, замерла:
- Ты станешь моей женой?
Цукуё опустила лицо, залитое слезами.
Тогда Гинтоки отпустил её, гордую и прекрасную в своём негодовании, и опустился на колени:
- Ты выйдешь за меня? Сделаешь меня самым счастливым человеком в этом мире? Если нет, то я уйду и больше тебя не потревожу своей любовью - но пожалуйста, ответь мне.
Цукуё выдохнула - и ответила.
- Милая, где ты набралась таких грубых слов?
Цукуё подняла взгляд удивлённых глаз: Гинтоки сиял счастливой улыбкой, словно не его сейчас обругали последними словами. Разочарованно вздохнула.
- Да выйду я, куда я денусь...
Гинтоки не дал ей договорить - он подхватил её на руки и закружил. Цукуё смеялась и плакала, глядя в его влюблённые глаза. А когда он её поцеловал, она забыла обо всём на свете...
Счастливые влюблённые не заметили, как от дома напротив отделилась маленькая детская фигурка и кинулась прочь со всех ног.
- Мама, мама, они там целуются! - выпалил улыбающийся Сэйта, вбежав в дом. - А ты правда потребуешь с него двести миллионов?
Хиннова только улыбнулась в ответ и ласково взлохматила его волосы рукой.