Автор: Джордано
Заказчик: [Adversa fortuna]
Задание: Нарцисса/Гермиона
читать дальше- Ты хотела бы развестись? – тихо, с ощущением «не сейчас», но слишком долго решаясь и потому боясь, что иначе «никогда», спросила Гермиона, лежа на животе под тонкой простыней и глядя, как уже почти полностью одетая Нарцисса поправляет у зеркала волосы.
Если бы кто-то еще года два назад сказал Гермионе, что она почти забросит Академию, все свои околонаучные идеи и возлеполитические начинания из-за пусть даже небанального романа, она просто пожала бы плечами, как на заявление о том, что плоская Земля стоит на трех акромантулах, движения которых и рождают землетрясения – какой смысл спорить с откровенным бредом?
Она сделала бы так же еще полтора года назад, сразу после того, как случайно в центре маггловского Лондона столкнулась с Нарциссой Малфой и так этому удивилась, что поздоровалась, воспитанным автоматизмом вежливо осведомилась о здоровье ее и семьи – и в итоге через некоторое выпавшее из поля рефлексии время сюрреально осознала себя сидящей в кафе, разинув рот, слушающей изящную болтовню Нарциссы и ловящей буквально каждый ее жест.
Менее уверенно Гермиона отвергла бы такую перспективу год назад, когда обнаружила, что принимает третье предложение миссис Малфой посетить ее дом, дабы попытаться вместе вспомнить прошлое и забыть его, не совсем понимая, почему – учитывая, что Малфои, чудом выпутавшись, продолжили вести едва ли не прежний образ жизни, от Люциуса, который после года едва ли не затворничества и, кажется, серьезных проблем со здоровьем, вернулся «в мир», у Гермионы по коже до сих пор бежал мороз злости и ощущения опасности, а к Драко она не чувствовала вообще ничего, как будто он просто не существовал.
Потом Гермиона поняла, на чем попалась. Рядом с ней никогда не было женщины. Была мать – добрая, честная, всегда готовая поддержать, помочь и Гермионе, и отцу, но давным-давно забывшая, что значит использовать помаду не для приличия, а для красоты. Была МакГонагал – еще женщина, но уже с той попыткой выглядеть лучше, которая заслуживает уважения, но не восхищения. Молли Уизли – мать и жена, но уже давно не женщина.
Нарцисса же Малфой была великолепна. Гладкая здоровая кожа с легким намеком на макияж, ухоженные совершенные ногти с французским маникюром, прическа, которая сделана таким мастером, что кажется совершенно естественной. Тонкий аромат духов, который дразнит где-то на самом ободке ноздрей. Низкий голос и томная женственность не кокетством, а частью манер и природы. И Гермиона – синий чулок, «слишком умная умница» Гермиона, которая так долго верила в ум и рациональность – напрочь потерялась в ошеломлении, восхищении, странной тяге и причудливой смеси желаний «быть ей» и «быть с нею», замешанной на ее старых комплексах, страхах и надеждах.
После первого раза, о котором она почти ничего не помнила – только совершенно ей не свойственное ощущение исключительности вне всяких рассудочных категорий и слов – и после утреннего «Ты замечательная» по каминной связи, Гермиона провела в эйфории три дня, порхая по улицам и Академии и пугая знакомых. И столько же прорыдала после – осознав, что это может быть только мимолетным развлечением, причудой, попыткой развеяться – зачем еще могла понадобиться глупая девчонка взрослой красивой и опытной замужней женщине.
Но потом была гермионина узкая постель в тесной «студенческой» комнатке, почти свечение полунагого тела Нарциссы, завернувшейся в белую простынь и с улыбкой разглядывавшей гермионины книжные полки и памятные безделушки. Была гермионина истерика после очередной холодно-презрительной не-ссоры с Молли Уизли, так и не сумевшей принять, что с Роном у них ничего не вышло и никто в этом не виноват, но все еще оставшейся почти-матерью – истерика, которую Нарцисса, в сущности, вырвала, не захотев отстраненно-вежливо переждать, и которую потом слушала, без презрения, без насмешки, так, как слушают близких. Была сумасшедшая, совершенно спонтанная, только с парой сов «Все в порядке» полумаггловская поездка в Венгрию, в которой они смеялись и целовались, не переставая, озаботившись лишь отведением глаз магглам. Были на двоих воспоминания и шутки, на двоих дела, ощущение «вместе», был целый год - и Гермиона поверила, что это не игра.
И вот теперь, лежа в постели и глядя, как ее любовница собирается уйти домой, Гермиона все-таки спросила о том, что не давало ей покоя уже несколько месяцев.
- Ты хотела бы развестись?
- Нет, конечно, - рассеянно пожала плечами Нарцисса, заправив последнюю беглую прядь в прическу, и внимательно осмотрела платье. – А почему ты спрашиваешь?
- Просто, - только и сумела пробормотать Гермиона, опустив голову и даже закусив губу от неожиданной боли. Так легко – как на вопрос, не хочет ли она покрасить волосы в зеленый цвет. Не задумываясь. Почему? После всего – со всем «их» - почему? Она самостоятельна, умна, богата – почему она не хочет?
Гермиона не ждала ответа, но ей ответили.
- Это хорошо, - похвалила Нарцисса, и от ее тона Гермиона вздрогнула. Так разговаривают с провинившимися слугами, с чернью, так Нарцисса могла бы разговаривать с ней, родись они обе триста лет назад.
– Я не знаю, нужно ли тебе это говорить, но лучше скажу сейчас, чем потом – ты умная, ты поймешь.
Минуту назад Нарцисса почти напевала, собирая одежду с пола и приводя ее в порядок, полчаса назад стонала «Хорошо…» и «Да…», низко направляя «Здесь», «Сильнее», «Еще чуть-чуть», два часа назад обещающе улыбалась и умудрялась всего лишь игрой взглядов и улыбок довести Гермиону до дрожи и неровных каракуль в журнале маггловского пикантной деталью отеля – а теперь она словно резала лед словами без заклинаний.
- Я не разведусь никогда. Ты хорошая и милая, ты напомнила мне молодость, и это замечательно. Но ты никогда не станешь для меня важнее семьи.
Гермиона могла бы вскинуться и начать лицемерить, что она и не думала об этом, что она с самого начала хорошо поняла правило ничего не требовать – но Нарцисса оказалась права, она слишком умная, чтобы перебивать.
- Ты думаешь, что ты героиня войны и что ты через многое прошла, что у тебя есть право на многое – и это так. Но твой путь – это путь победы, а твои потери оплаканы всеми. Ты видишь многое – но это меньше половины. Наш путь – путь поражения, ошибок, презрения, стыда, вины, абсурда и клейм. Наши потери – в темноте, не оплаченные и неоплаканные, и такими они и останутся. Наш путь – это путь масок и предательства. Ты думаешь, что соединяет страсть… Молчи, про любовь ты не знаешь! Ты и что такое семья, не знаешь, девочка. Но соединяет не страсть. Соединяет другое. Если ты с кем-то, когда с него содрано все, что было, до кожи, до мякоти – это соединяет. А сдирает боль, отчаяние, поражение, стыд. Когда срастаешься тем, что есть под кожей – это вместе. Ты спрашивала о разводе? Не спрашивай больше.
И, отвернувшись, Нарцисса аппарировала.
Заказчик: [Adversa fortuna]
Задание: Нарцисса/Гермиона
читать дальше- Ты хотела бы развестись? – тихо, с ощущением «не сейчас», но слишком долго решаясь и потому боясь, что иначе «никогда», спросила Гермиона, лежа на животе под тонкой простыней и глядя, как уже почти полностью одетая Нарцисса поправляет у зеркала волосы.
Если бы кто-то еще года два назад сказал Гермионе, что она почти забросит Академию, все свои околонаучные идеи и возлеполитические начинания из-за пусть даже небанального романа, она просто пожала бы плечами, как на заявление о том, что плоская Земля стоит на трех акромантулах, движения которых и рождают землетрясения – какой смысл спорить с откровенным бредом?
Она сделала бы так же еще полтора года назад, сразу после того, как случайно в центре маггловского Лондона столкнулась с Нарциссой Малфой и так этому удивилась, что поздоровалась, воспитанным автоматизмом вежливо осведомилась о здоровье ее и семьи – и в итоге через некоторое выпавшее из поля рефлексии время сюрреально осознала себя сидящей в кафе, разинув рот, слушающей изящную болтовню Нарциссы и ловящей буквально каждый ее жест.
Менее уверенно Гермиона отвергла бы такую перспективу год назад, когда обнаружила, что принимает третье предложение миссис Малфой посетить ее дом, дабы попытаться вместе вспомнить прошлое и забыть его, не совсем понимая, почему – учитывая, что Малфои, чудом выпутавшись, продолжили вести едва ли не прежний образ жизни, от Люциуса, который после года едва ли не затворничества и, кажется, серьезных проблем со здоровьем, вернулся «в мир», у Гермионы по коже до сих пор бежал мороз злости и ощущения опасности, а к Драко она не чувствовала вообще ничего, как будто он просто не существовал.
Потом Гермиона поняла, на чем попалась. Рядом с ней никогда не было женщины. Была мать – добрая, честная, всегда готовая поддержать, помочь и Гермионе, и отцу, но давным-давно забывшая, что значит использовать помаду не для приличия, а для красоты. Была МакГонагал – еще женщина, но уже с той попыткой выглядеть лучше, которая заслуживает уважения, но не восхищения. Молли Уизли – мать и жена, но уже давно не женщина.
Нарцисса же Малфой была великолепна. Гладкая здоровая кожа с легким намеком на макияж, ухоженные совершенные ногти с французским маникюром, прическа, которая сделана таким мастером, что кажется совершенно естественной. Тонкий аромат духов, который дразнит где-то на самом ободке ноздрей. Низкий голос и томная женственность не кокетством, а частью манер и природы. И Гермиона – синий чулок, «слишком умная умница» Гермиона, которая так долго верила в ум и рациональность – напрочь потерялась в ошеломлении, восхищении, странной тяге и причудливой смеси желаний «быть ей» и «быть с нею», замешанной на ее старых комплексах, страхах и надеждах.
После первого раза, о котором она почти ничего не помнила – только совершенно ей не свойственное ощущение исключительности вне всяких рассудочных категорий и слов – и после утреннего «Ты замечательная» по каминной связи, Гермиона провела в эйфории три дня, порхая по улицам и Академии и пугая знакомых. И столько же прорыдала после – осознав, что это может быть только мимолетным развлечением, причудой, попыткой развеяться – зачем еще могла понадобиться глупая девчонка взрослой красивой и опытной замужней женщине.
Но потом была гермионина узкая постель в тесной «студенческой» комнатке, почти свечение полунагого тела Нарциссы, завернувшейся в белую простынь и с улыбкой разглядывавшей гермионины книжные полки и памятные безделушки. Была гермионина истерика после очередной холодно-презрительной не-ссоры с Молли Уизли, так и не сумевшей принять, что с Роном у них ничего не вышло и никто в этом не виноват, но все еще оставшейся почти-матерью – истерика, которую Нарцисса, в сущности, вырвала, не захотев отстраненно-вежливо переждать, и которую потом слушала, без презрения, без насмешки, так, как слушают близких. Была сумасшедшая, совершенно спонтанная, только с парой сов «Все в порядке» полумаггловская поездка в Венгрию, в которой они смеялись и целовались, не переставая, озаботившись лишь отведением глаз магглам. Были на двоих воспоминания и шутки, на двоих дела, ощущение «вместе», был целый год - и Гермиона поверила, что это не игра.
И вот теперь, лежа в постели и глядя, как ее любовница собирается уйти домой, Гермиона все-таки спросила о том, что не давало ей покоя уже несколько месяцев.
- Ты хотела бы развестись?
- Нет, конечно, - рассеянно пожала плечами Нарцисса, заправив последнюю беглую прядь в прическу, и внимательно осмотрела платье. – А почему ты спрашиваешь?
- Просто, - только и сумела пробормотать Гермиона, опустив голову и даже закусив губу от неожиданной боли. Так легко – как на вопрос, не хочет ли она покрасить волосы в зеленый цвет. Не задумываясь. Почему? После всего – со всем «их» - почему? Она самостоятельна, умна, богата – почему она не хочет?
Гермиона не ждала ответа, но ей ответили.
- Это хорошо, - похвалила Нарцисса, и от ее тона Гермиона вздрогнула. Так разговаривают с провинившимися слугами, с чернью, так Нарцисса могла бы разговаривать с ней, родись они обе триста лет назад.
– Я не знаю, нужно ли тебе это говорить, но лучше скажу сейчас, чем потом – ты умная, ты поймешь.
Минуту назад Нарцисса почти напевала, собирая одежду с пола и приводя ее в порядок, полчаса назад стонала «Хорошо…» и «Да…», низко направляя «Здесь», «Сильнее», «Еще чуть-чуть», два часа назад обещающе улыбалась и умудрялась всего лишь игрой взглядов и улыбок довести Гермиону до дрожи и неровных каракуль в журнале маггловского пикантной деталью отеля – а теперь она словно резала лед словами без заклинаний.
- Я не разведусь никогда. Ты хорошая и милая, ты напомнила мне молодость, и это замечательно. Но ты никогда не станешь для меня важнее семьи.
Гермиона могла бы вскинуться и начать лицемерить, что она и не думала об этом, что она с самого начала хорошо поняла правило ничего не требовать – но Нарцисса оказалась права, она слишком умная, чтобы перебивать.
- Ты думаешь, что ты героиня войны и что ты через многое прошла, что у тебя есть право на многое – и это так. Но твой путь – это путь победы, а твои потери оплаканы всеми. Ты видишь многое – но это меньше половины. Наш путь – путь поражения, ошибок, презрения, стыда, вины, абсурда и клейм. Наши потери – в темноте, не оплаченные и неоплаканные, и такими они и останутся. Наш путь – это путь масок и предательства. Ты думаешь, что соединяет страсть… Молчи, про любовь ты не знаешь! Ты и что такое семья, не знаешь, девочка. Но соединяет не страсть. Соединяет другое. Если ты с кем-то, когда с него содрано все, что было, до кожи, до мякоти – это соединяет. А сдирает боль, отчаяние, поражение, стыд. Когда срастаешься тем, что есть под кожей – это вместе. Ты спрашивала о разводе? Не спрашивай больше.
И, отвернувшись, Нарцисса аппарировала.
@темы: Джордано
Мне просто сложно выразить, как меня зацепило!! Спасибо огромное!!! Нарцисса с ее критериями "самого важного лоя нее" просто бесподобна!!! Впрочем, она у Вас всегда бесподобна!
(А семейное единство Малфоев, кажется, моя идея фикс
Очень рада, что вам понравилось.
Да меня все Ваши вещи за горло берут и не отпускают...И в наибольшей степени из-за Ваших Малфоев.
читать дальше
Ага, мое и KriZZ.
В идее, безусловно, есть. А вот пугающе-завораживающее воплощение этой самой идеи- целиком заслуга автора, я думаю. Как и в остальных Ваших работах. Спасибо за доставленное удовольствие!!
читать дальше
gloriaskott, спасибо! А почему неожиданно?
герцогиня де Шеврез, очень рада, что вам понравилось.
Хотя, если уж про Гермиону с МакГонагал пишут, то чем Нарцисса хуже?
gloriaskott,
Не хочешь взяться?
А еще можно было бы написать психологическую драму о МакГанагал, которая никак не может преодолеть свои страхи и отказывается быть с искренне любящей ее Гермионой иначе, нежели в облике кошки.
gloriaskott, так, может, у нее седина в... хм... волосы - бес в ребро?
всякие хулиганы и отщепенцы - это наше все
Дегенераты, алкоголики, тунеядцы и прочие Грейбеки?
Цвайте, простите, что затягиваю... там что-то ни фига не драббл.
Дритте, я лично видел Макгоннагал\Миссис Норрис.
Модо, спасибо.
А то, что не драббл - так оно еще лучше!
я лично видел Макгоннагал\Миссис Норрис
Ага, я тоже видела.
Не знаю, чем меня так зацепила эта деталь, но зацепила и крепко.
Это так, вместо предисловия.
А вообще я хочу сказать, что шикарно. Нет, шикарно - слишком сухо. Прекрасно. Волнующе. Бесподобно.
Без сомнений - лучшее, что я читала по этому пейрингу.
Финальный монолог Нарциссы так и звенит в голове. Вот такой должна быть она - сильной, волевой, чувствующей.
Браво, просто браво...!
Побольше бы таких работ *О*