Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Автор: Файмор
Название: ... тот, который живёт на крыше
Фандом: Dragon Age
Пейринг: м!Хоук/Андерс
Рейтинг: R
Жанр: АУ, слэш, романс, юмор, попытка детектива
Пролог и часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4
Часть 5– Не все они столь лицемерны, – пытаясь быть справедливым, заметил целитель – сам Справедливость, впрочем, тут же разразился гневной речью о том, что все храмовники одинаковы и Церковь прогнила до самой сердцевины. – Бывают ведь и те, кто искренне верует и видит свой долг в том, чтобы…
– Эти ещё хуже, – Хоук решительно покачал головой и с лёгким укором добавил: – Ты это и сам отлично понимаешь, я же читал твои манифесты. Честное слово, искренне верующий фанатик способен наворотить куда больших бед, чем все двуличные сволочи разом.
Андерс вздохнул и молча кивнул, натянув одеяло ему на плечи – во время рассказа брюнет жестикулировал куда активнее и успел стряхнуть покрывало куда ниже чем следовало, учитывая тот факт, что камин уже почти прогорел и в комнате начало холодать.
– Короче говоря, жили мы тихо и мирно, мне только пару-тройку раз в год приходилось отвлекаться на истребление новой партии храмовников, – мурлыкнув что-то одобрительное, продолжил Гаррет. – Через пару лет церковное начальство даже встревожилось и прислало отряд покрупнее для расследования – вот тогда мне пришлось действительно поломать голову, потому что утопиться в болотах самостоятельно они бы наверняка не согласились. Но я управился, не сразу, правда… Зато очень приятно было видеть их лица, когда они потеряли уже половину соратников и всё ещё нихрена не понимали. После этого где-то там наверху, похоже, сочли, что у нас попросту место проклятое, так что все требования священницы насчёт новых храмовников оставались без ответа.
– Хорошо, – с толикой недоверия прокомментировал одержимый.
– Ага, – согласился Хоук. – Отец, правда, пытался убедить меня, что на крови всё равно ничего хорошего не выстроишь, но он и сам стал заметно лучше выглядеть, когда ему не приходилось всякий раз, выходя на улицу, плотно сворачивать всю свою магию в глубине собственного тела. Нам с Бет это давалось куда легче, но когда такая необходимость отпала, всё равно стало куда приятнее жить.
– А потом?.. – Андерс широко зевнул, почувствовав, что усталость всё-таки берёт своё, и привычно уткнулся носом в шею боевого мага.
– А потом папа умер… Просто несчастный случай. Попал под дерево в лесу, пока Бет добежала – было уже поздно что-то делать, – негромко ответил Гаррет, накрыв ладонью лежавшую у него на груди руку целителя. – Через полтора года Карвер ушёл в солдаты, а ещё через два нагрянули порождения тьмы…
– Стоп, Карвер? – одержимый чуть не подскочил и с беспокойством глянул на любовника. – Он…
– Знал он, знал, – раздражённо скривился Хоук. – С самого начала. Ну вернее, я не уверен, что он знал про всех тех храмовников в Лотеринге, но про первого папа ему точно рассказывал, и про последний отряд тоже. Так что и про остальных мог догадаться.
– И здесь тоже? – потрясённо глянул на него рыжий маг.
– Ну, трудно было бы скрыть регулярные ночные отлучки от парня, который жил со мной в одной комнате, – буркнул брюнет. – На ответы в духе «В бордель!» он уже на третий раз перестал покупаться.
– Но он тебя не выдал… – пытаясь как-то уместить в голове вдруг вскрывшиеся факты, проговорил целитель.
– Нет, – пренебрежительно фыркнул Гаррет. – Этот рыцарь с оглоблей решил выпендриться. Как же, сдать родного брата – неважно, страже или храмовникам – это поступок недостойный, а вот закрыть собственной грудью людей, не виновных – с его точки зрения – ни в чём, кроме искренней веры… Он был уверен, что я не подниму на него руку, а поскольку доспехи у них всех одинаковые, я окажусь вынужден прекратить… то, что он считал проявлением моего безумия.
– Но ты не прекратил, – негромко сказал Андерс, не в силах понять, как же к этому относиться. Он уже успел осознать, как много значит семья для Хоука – для всех Хоуков, если быть точным – и вынужден был признать, что определённая логика в поступке Карвера всё-таки была. Ну, за исключением того факта, что он вообще взялся защищать храмовников.
– Нет, – твёрдо ответил боевой маг. И вдруг весело рассмеялся: – Представляешь, он и впрямь думал, что церковники все на одно лицо. Этот парень, бок о бок с которым я жил двадцать с лишним лет! Да я его в темноте с завязанными глазами узнаю, не то что просто в глухом доспехе. Правда, я не сразу об этом вспомнил.
Одержимый украдкой выдохнул и снова устроился под боком у брюнета.
– Похоже, я теперь понимаю, почему ты тогда вломился в мою клинику с таким душераздирающим воплем, – поддразнил он Хоука. – Ну и как Карвер воспринял провал своего плана?
– Он со мной второй год не разговаривает, – проворчал тот. – Упрямый мальчишка.
– Весь в тебя, – засмеялся Андерс и подтянулся повыше, чтобы поцеловать нахмурившегося Гаррета. – Рано или поздно кому-то из вас придётся уступить.
– Ему, – резко отозвался боевой маг. – Я, может, и впрямь сумасшедший, но всяко не в этом. Началась эта затея, конечно, с личных мотивов, но знаешь, чем дальше, тем отчётливей я понимаю, что всё получается как-то… правильно.
– Для того, чтобы вести философские беседы, я всё-таки слишком устал, – со вздохом покачал головой рыжий отступник. Что-то в голосе Хоука подсказывало, что переубедить его будет отнюдь не просто… особенно учитывая то, что Андерс и сам ещё не очень-то понимал, а стоит ли его переубеждать.
Вначале раздался стук в дверь. Потом – глухое хоуково «убью». А потом мирно спавшего на Гаррете Андерса схватили и запихали в какое-то тёплое, но тёмное и душное место.
Несколько раз безуспешно ткнув наугад кулаком, целитель всё-таки открыл глаза и, проморгавшись, выяснил, что схватил его, собственно говоря, Хоук, а «тёплое и душное место» – это узкий промежуток между простынями и придавившим его к матрасу телом брюнета. А в дверь стучал Боудан, принесший завтрак и записку от Лирен.
– Сходить с тобой? – зевнув, поинтересовался Гаррет, когда с трудом выбравшийся из-под него одержимый вернулся обратно с подносом. – Ну, я имею в виду, вечером, или когда там вы будете своих магов вытаскивать…
– Не надо, – поколебавшись, покачал головой Андерс. – Раз уж Жне… ты помог нам с отвлекающим манёвром – остальное будет практически безопасно. Во всяком случае, с прочими возможными трудностями мы управимся сами, не впервой, – услышав скептическое фырканье боевого мага, поправился он. И, сунув ему чашку чая, улыбнулся: – Я очень ценю твоё предложение, но правда не надо. У членов Сопротивления запущенная паранойя, так что каждое новое лицо вызывает… довольно сильную тревогу, а вот это как раз может снизить их боеспособность.
– Они меня даже не увидят, если я этого не захочу, – пожал плечами Гаррет. Услышав это хвастливое заявление, рыжий отступник собрался было пренебрежительно фыркнуть, но, припомнив события прошлой ночи, прикусил язык. И впрямь ведь не увидят.
– Не волнуйся, – вместо этого успокаивающе улыбнулся он. И, не удержавшись, наклонился к брюнету и тихо, гортанно промурлыкал: – Лучше возьми нас со Справедливостью на следующую… прогулку.
Глаза Хоука сверкнули так, что Андерс мигом вспомнил, что он, вообще-то, успел отлично выспаться и более чем в силах закончить начатое вчера… в четвёртый раз… и вообще, какого демона между ними какое-то глупое одеяло?
Наброшенная было на плечи рубашка мигом улетела куда-то в угол, одержимый заурчал в предвкушении, различив в собственном голосе низкие, хрипловатые интонации Справедливости, и, потянувшись к боевому магу, услышал как будто украденное из его собственных мыслей многообещающее:
– И даже оставлю ему одного, может быть, целых двух храмовников… Если он захочет.
– Захочет, – выгнувшись под по-хозяйски огладившими его спину ладонями, выдохнул Андерс и сдавленно застонал, пойманный между удовольствием от прикосновения и вспышкой хищного восторга Справедливости. Гаррет нежно улыбнулся, глядя в затуманенные янтарные глаза целителя, и стремительно прянул вперёд, игриво куснул его за ухо и заставив возбуждённо вскрикнуть. – Хоук, ты невыно…
«Критиковать человека, который ТАК тебя целует, особенно во время самого поцелуя – неправильно», – наставительно заметил дух, вопреки обыкновению ничуть не обеспокоившись тем, что одержимый его вовсе не слушает.
Операция по вызволению из Казематов очередной группы магов прошла без сучка без задоринки. На самом деле, вопреки тому, в чём Андерс пытался убедить Хоука, это было большой редкостью.
– Удачное совпадение, – полувопросительно проговорила одна из магесс подполья, когда беглецов уже посадили на нанятую на последние деньги рыбацкое судно, и отряд Сопротивления возвращался по сточным тоннелям в город.
– Ты о чём? – не понял занятый собственными мыслями – вернее, попытками отделить свои мысли от мыслей Справедливости – целитель.
– О Жнеце, – пояснила женщина. Одержимому померещился в её глазах какой-то подозрительный огонёк, и он поспешил сделать как можно более невинный вид. – Ты прислал сообщение очень вовремя.
– Да, повезло, – заставив себя выбросить из головы мысли об одетом в чёрное Гаррете, поигрывающем метательным ножом – коварная, предвкушающая ухмылка, непременно выползшая бы на его лицо, оказалась бы до крайности не к месту – отозвался Андерс. И чуть извиняющимся тоном добавил: – Хорошо, что у меня появились новые источники информации.
– У жизни в Верхнем Городе есть свои преимущества, – ухмыльнулась магесса. Рыжий отступник смерил её холодным взглядом – в её улыбке было что-то крайне неприятное, какое-то откровенно фальшивое понимание. Ему вовсе не хотелось точно знать, что именно она придумала.
Неподалёку от одного из выходов в Клоаку отряд разделился; обычно это был самый неприятный для Андерса момент, поскольку именно в подобных местах, как правило, обделывали свои делишки контрабандисты, Хартия и прочие незаконопослушные жители Киркволла, однако сейчас он только порадовался возможности наконец распрощаться с остальными. Догадки об их домыслах отчего-то оказались на редкость неприятны.
– Я так и думал, что ты сюда придёшь, – услышал целитель, едва перешагнув порог своей клиники. Хоук улыбнулся и, поднявшись с места, передал склянку с обеззараживающей настойкой одному из обычно помогавших в лечебнице сирот. – Тяжёлых больных не было, а с парочкой вывихов мы управились сами, так что у тебя есть возможность передохнуть.
Андерс, беспомощно улыбнувшись, покачал головой и, не удержавшись, ласково провёл пальцами по виску брюнета:
– Я тебя опять не узнаю, – вполголоса признался он и смущённо покраснел: Вильям, один из его помощников, глянув на них с Гарретом, покровительственно ухмыльнулся и махнул рукой в одобрительном жесте. – И когда же ты на самом деле настоящий?
Хоук неопределённо хмыкнул и, покрепче прижав целителя к себе, совсем по-мальчишески показал возившемуся с бинтами Вильяму язык, а потом неожиданно серьёзно ответил:
– Всегда, солнце моё. – Он сделал короткую паузу и насмешливо хмыкнул: – За исключением разве что тех моментов, когда терплю болтовню дядюшки Гамлена вместо того, чтобы выкинуть его за дверь.
– Я умудрился влюбиться в самое непостижимое создание на всём Тедасе, – уловив, что чем дольше он молчит, тем больше напрягаются под его ладонями крепкие плечи боевого мага, со вздохом признался Андерс. – У меня страшное подозрение, что если я до сих пор и не сошёл с ума, то мне всё равно недолго осталось пребывать в здравом рассудке.
– Э-м-м… А может, лучше давай будем жить долго и счастливо? – чуть расслабившись, насмешливо предложил Гаррет. – Найдём и для Справедливости какого-нибудь симпатичного духа и будем жить большой и дружной семьёй.
«Не надо мне никакого духа» – расстроенно буркнул Справедливость. Андерс недоуменно моргнул – огорчение была чем-то новеньким в небогатой палитре эмоций духа Тени, обычно ограничивавшегося яростью, недоумением, раздражением и свирепым торжеством.
– Не надо так шутить, Гаррет, – высвободившись из объятий брюнета, с мягким упрёком проговорил целитель и, сняв со спины посох, направился к тому углу, в котором обычно его держал во время работы. – Насколько я понял, его более чем устраивает сложившееся положение вещей…
– То есть, я ему в самом деле нравлюсь? – удивился боевой маг. – Ну… рад это слышать.
При виде его улыбки Андерс, как всегда, остро пожалел о присутствии рядом посторонних. Впрочем, теперь это было куда легче пережить – мысль о том, что нужно только дотерпеть до вечера, и он получит всё, что хочет, а то и гораздо больше, и впрямь помогала взять себя в руки.
Но «дотерпеть до вечера» иногда тоже бывало трудноисполнимой задачей, даже когда до заката оставалось всего несколько часов. Стоило оказаться в безопасном месте – вдвойне защищённом, потому что рядом снова был Хоук, не раз делом доказывавший свою готовность уничтожить любого, кому хватало дурости угрожать его одержимому – и на Андерса наконец навалилась усталость. Глупое смертное тело разом вспомнило и о практически бессонной ночи, половина которой была проведена на крышах, а вторая половина – в куда более приятных, но тоже отнюдь не способствовавших отдыху занятиях, и об утомительном походе на Рваный Берег и обратно…
Нет никаких двух разных Хоуков, с неожиданной остротой осознал целитель, когда Гаррет подхватил его, споткнувшегося практически на ровном месте, до боли знакомым жестом. Жестом Жнеца, ведшего товарища по охоте по неровным склонам кровель Верхнего Города. Жестом, который рыжий маг узнал задолго до того – на крутых тропинках Расколотой Горы и Рваного Берега и кривых лестницах Клоаки.
До этого момента Андерс даже не сознавал полностью, в каком напряжении на самом деле пребывал. Облегчение оказалось настолько сильным, что он не сумел сдержать смеха и, успокаивающе улыбнувшись в ответ на встревоженный взгляд брюнета, привычно уткнулся носом в его шею над меховым воротником мантии.
– Я просто туго соображающий дурак, – всё ещё хихикая, вполголоса поделился он и, услышав знакомое хмыканье с ноткой озабоченности, ласково поцеловал боевого мага под ухом и пообещал: – Окажемся наедине – я тебе всё объясню, обязательно.
«У смертных всегда столько запутанных эмоций», – ошарашенно поделился Справедливость.
Андерс фыркнул снова и поудобнее устроился возле стола, опершись о него локтями и наблюдая за вернувшимся к работе Хоуком. Впрочем, работа – это слишком сильно сказано, брюнет то и дело отвлекался от своих занятий, обеспокоенно поглядывая на целителя. Тот сонно улыбался в ответ, малодушно радуясь тому, что сегодня никому не была нужна именно его помощь – большинству из тех, кто появлялся в клинике, были нужны только новые порции уже прописанных снадобий.
До объяснений, впрочем, дело не дошло. К тому времени, когда Андерс наконец счёл возможным закрыть клинику и отправиться домой, ему уже едва удавалось держать глаза открытыми и всё меньше хотелось отказываться от предложений брюнета донести его до кровати на руках. Хоук только улыбнулся, посмотрев на то, как целитель, едва добравшись до цели, свернулся клубочком на покрывалах – почти в той же позе, что и дремавший неподалёку Сэр Мявейн.
А наутро выяснилось, что в Киркволле опять начали пропадать женщины, и все обещанные разговоры свелись к одному долгому, жадному поцелую за полминуты до того, как им пришлось снова отправиться на поиски убийцы.
О том, насколько Хоук не любит поражений, Андерс уже знал, и всё возраставшее раздражение брюнета ничуть его не удивляло. Поразительным оказалось иное, то, что он сумел заметить лишь тогда, когда узнал, на что нужно было смотреть: чем сильнее злился Гаррет, тем меньше в его движениях было привычной плавной грации и тем больше – жутковатой стремительности Жнеца. И вполголоса выдохнутое в ответ на встревоженно-вопросительный взгляд «Это мой город!» – оказалось теперь куда более многозначным, чем прежде.
Андерс засмеялся бы при виде того, как по-кошачьи оскалился Хоук – не хватало только свирепо растопыренных в стороны усов – вот только ситуация вовсе не располагала к веселью.
Так что когда незадолго до заката их отыскал посыльный с запиской от Авелин, сообщавшей, что одним из подозреваемых был некто Дюпюи, это принесло некоторое облегчение. Целитель только покачал головой при виде свирепого торжества, озарившего лицо брюнета, и подобрал выброшенное в кусты послание – в постскриптуме капитан стражи просила друга не совершать опрометчивых поступков. Рыжий маг хмыкнул и, скептически глянув на хищно сощурившего глаза Гаррета, молча сунул клочок бумаги в карман – то, что прислушиваться к гласу рассудка тот уже просто не способен, было более чем очевидно.
Однако когда прямо в холле пустынного поместья Дюпюи на них накинулись призраки, одержимый осознал, что разумно поступал именно Хоук. В этом доме явно творилось что-то неладное, Справедливость обеспокоенно шевелился в глубине его сознания и поминутно требовал найти источник этой мерзости. И, как будто одного этого было мало, в дальней комнате на втором этаже обнаружилась целая батарея банок с кровью и пара листков из одного из самых одиозных трактатов о сделках с демонами.
– Мило, – оглядев эту живописную картину, процедил боевой маг, его сжимавшие посох пальцы напряжённо побелели.
Вопреки всем ожиданиям, с пойманным в дальней комнате аристократом Гаррет даже поговорил. Недолго, впрочем, и настоящим разговором назвать это было сложно… хотя рыжий отступник был бы последним, кто стал бы винить его в нежелании прислушиваться к магу крови. Тем более – застигнутому рядом с потенциальной жертвой.
На удовлетворённо жмурившегося Хоука, стиравшего с лезвия посоха кровь и слизь вызванных Гаскаром призраков, смотреть было приятно и немного страшно. Немного – одному только Андерсу, во взглядах Фенриса и Варрика мелькало нечто сродни суеверному ужасу, что почти заставляло целителя мурлыкать от удовольствия.
«Когда вы делаете те странные вещи, это даже понятнее… этого», – пожаловался Справедливость. То, насколько тонка была в этом месте потревоженная занятиями Гаскара Завеса, всё ещё не на шутку беспокоило духа.
– Остаётся лишь надеяться, что теперь это и впрямь прекратится, – пробормотал себе под нос Варрик, захлопнув за собой дверь порядком разорённого поместья.
– Есть какие-то сомнения? – удивлённо выгнул бровь целитель, подняв голову с плеча брюнета. Поза была, в общем-то, не слишком удобной – они с Хоуком были почти одного роста, и ради того, чтобы не замедляя шага ощутить крепкие мускулы под скулой, приходилось мириться с необходимостью неестественно изгибать позвоночник – но большая часть его удовольствия заключалась в том, как кривился Фенрис при виде заботливо обвивавшей его талию руки Гаррета.
– Слишком уж запутана вся эта история, – нахмурившись, пояснил гном. – Жизнь – она такая, любую байку переплюнет, но кой-что общее всё-таки есть. Если какое гадство может случиться – оно случается.
– Не накаркай, – отмахнулся Хоук, и Варрик послушно сделал отвращающий зло жест. Эльф пренебрежительно фыркнул и отвернулся, а Андерс едва смог сдержать злорадный смешок, заметив, как напряжённо вытянулись в их сторону остроконечные уши.
– Пошли, приятель, составишь мне компанию в «Висельнике», – хлопнув мрачного воина чуть пониже лопаток, решительно проговорил гном. – Неохота после такого сидеть там в одиночку да на своё отражение в кружке пялиться.
Фенрис ещё раз с отвращением глянул на магов и молча кивнул.
«Смертные правда очень странные создания», – согласился со Справедливостью одержимый. И с собственнической гордостью глянул на шагавшего рядом с ним широкоплечего мужчину.
К поместью Хоуков они шли не спеша – их же стараниями улицы Верхнего Города по ночам стали почти безопасны, выжившим бандам хватало ума на то, чтобы сперва внимательно посмотреть на намеченную жертву и не трогать того, кто уже истребил немалую часть их собратьев. Варрик, как всегда, начал на ходу сочинять очередную байку, изумляя соратников тем, как мастерски он переплетал правду и вымысел – причём второго в этот раз было куда больше, чем первого. В конце концов, хоть гном и утверждал, что в по-настоящему хорошей истории герой всегда умирает в финале – но до этого скорбного момента он должен был побеждать.
Андерс на самом деле вовсе не был жестоким человеком, даже поддразнивание Фенриса по-настоящему радовало его не дольше нескольких минут – кроме тех случаев, когда эльф умудрялся наступить на какую-нибудь из его больных мозолей – так что когда они с Хоуком распрощались с остальной частью отряда, маг вздохнул с облегчением. И лукаво усмехнулся, предвкушая момент, когда они окажутся в уютной полутёмной спальне и соскучившийся по хозяевам кот примется ходить у них по головам, пытаясь присоединиться к поцелуям.
При виде яркого света в гостиной и топчущегося возле сэндалова зачаровывающего аппарата Гамлена Андерс нахмурился, охваченный недобрым предчувствием. Что-то в лице пожилого мужчины наводило на мысль, что неприятности не ограничатся всего лишь задержкой в исполнении заботливо продуманного плана на вечер.
– Откуда у нас в доме белые лилии? – оборвав на полуслове дядюшкино ворчание, задушенно осведомился Хоук, вперив остановившийся взгляд в красовавшийся на столике букет. Андерс ахнул и, оставив Гаррета допрашивать домашних, рванулся наружу, отчаянно надеясь, что Варрик с Фенрисом ещё не успели уйти слишком далеко.
Андерс ни на минуту не усомнился, что потом это будет сниться ему в кошмарах – наряду со слюнявыми мордами порождений тьмы, глухим, давящим безмолвием одиночной камеры в глубоких подвалах Твердыни Кинлох, с собственными руками, по локоть покрытыми кровью тех, кого он за день до того называл братьями. Ему уже сейчас было муторно и жутко, и на краю сознания, безжалостно отсчитывая утекающие в никуда минуты, билось размеренное «Только бы успеть».
Где-то в глубине души он уже знал, что не успеют.
Лицо Гаррета, заледеневшее и как будто заострившееся, выцвело до невозможной белизны, одной только окружавшей боевого мага ауры всесокрушающей ярости, казалось, вполне хватило бы, чтобы прорвать Завесу – и от того, что единственными звуками, нарушавшими ночную тишину, по-прежнему были только звук их собственных шагов и негромкое клацанье Бьянки, становилось только страшнее. Страшнее даже, чем при виде мёртвой женщины, которую несколькими часами ранее они вызволили из рук Гаскара Дюпюи, чем при виде вставших непробиваемым заслоном оживших мертвецов…
Андерс успел краем глаза заметить, как, поёжившись, опасливо нахмурился Фенрис, когда рвавшийся вперёд Хоук снёс преграду одним мощным ударом, и не сумел подавить вспышку злости. Даже сейчас единственное, что, похоже, волновало этого эльфа – то, насколько опасны могут быть маги, хорошо лишь, что ему всё-таки хватило ума промолчать.
Это несправедливо, беспомощно подумал одержимый при виде того, как, повинуясь жесту сумасшедшего малефикара, поднимается с кресла существо, в котором ещё можно было заметить сходство с Леандрой Хоук.
ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!!!
Но пугавшая его прежде темнота в глазах, которую он призывал сейчас почти с надеждой, так и не пришла. Он замечал краем глаза отблески синеватого лириумного свечения на стенах, видел на собственных стискивавших посох руках истекающие черноватым дымком сияющие трещины и то, с какой неестественной лёгкостью слетали с его пальцев боевые заклятия… видел всё.
Толпы пришедших на зов безумца демонов. Счастье и почти сладострастный экстаз, исказившие черты с каждой минутой казавшегося всё более измождённым мага крови. Торопливо выбиравшихся из земли на запах крови мертвецов. Чудовищную мощь магии Хоука, едва ли не впервые на его памяти сражавшегося, не рассчитывая сил – как будто это ещё могло что-то изменить. Печаль на начинающем коченеть лице Леандры, исцелять которую было непоправимо поздно. Глаза Гаррета – широко раскрытые, с неживым стеклянистым блеском.
Метательный нож, пробивший череп последнего из поднявшихся трупов, казался чем-то невозможно неправильным… и неизбежным.
Тело матери Хоук не доверил никому, хотя сам он уже покачивался, измотанный последним запредельным усилием. Под его взглядом валявшиеся повсюду полуразложившиеся трупы в один миг обратились в пепел, а секундой спустя пламя взметнулось до самого потолка, и его гул ещё долго слышался за спинами подавленно молчавших мужчин.
В поместье метался из одного угла гостиной в другой Гамлен; на тело мёртвой сестры он взглянул с таким недоверием, будто за время их отсутствия успел приговорить пару бутылок бренди и теперь искренне полагал, что это ему просто мерещится. От голоса Гаррета, в ответ на дядюшкино запинающееся «Как?» с безжалостной откровенностью рассказавшего обо всём произошедшем, Андерса продрал мороз, наконец вернув его к реальности.
Дом быстро опустел. Никому, кроме самого целителя, и в голову не пришло ослушаться произнесённого идеально ровным тоном приказа: «Оставьте меня одного»: Варрик молча кивнул и, так и не рискнув ободряюще хлопнуть брюнета по плечу, двинулся к выходу, Гамлена вытолкал за дверь Фенрис, на полуслове оборвав причитания по поводу сумасшедших магов, Боудан с Ораной тихонько плакали на кухне, стараясь не потревожить хозяина даже тенью звука…
– Она любила тебя, – сглотнув, через силу проговорил рыжий отступник, стоя в дверях спальни. – Когда… когда боль утихнет, это будет единственным, что имеет значение…
Он и сам чувствовал неловкость собственных слов; если бы ему в лицо полетел огненный шар или горсть острых, способных рассечь даже закалённый металл сосулек, он бы ничуть не удивился, но сгорбившийся на краю кровати Хоук только молча кивнул, и одержимый нерешительно шагнул внутрь.
– Если… если хочешь, я уйду, – вполголоса предложил Андерс, скорее угадав, чем действительно услышав произнесённое в ответ «Останься», и сел рядом с Гарретом, борясь с желанием прижаться к нему бедром, почувствовать его тепло и убедиться в том, что мужчина рядом с ним действительно реален.
Тишина казалась медленно затягивающейся на горле удавкой, с каждой секундой одержимому всё труднее становилось сдерживать стремление вскочить с места, заорать, тряхнуть Хоука за плечи, добиваясь какой-то реакции – сделать хоть что-то, лишь бы тот не молчал так, будто и сам с каждой секундой уходит всё дальше за грань жизни.
Рыжий маг чуть слышно, рвано всхлипнул и, сделав над собой усилие, глубоко вздохнул. Нужно было действительно что-то сделать, но – совсем иначе. Он медленно вдохнул ещё раз и, сосредоточившись, поднялся на ноги, ощутив укол тревоги, когда всегда откликавшийся на малейшее его движение Гаррет даже не повернул головы.
Но Андерс, в конце концов, был целителем, и даже если он не знал, что делать со скорбью – с её физическими последствиями он вполне мог управиться. Должен был.
Когда он принялся за застёжки хоуковой мантии, пальцы у него уже не дрожали. Всё как обычно: развязать две верхних, погладить ключицу под тонкой тканью рубашки – сейчас жест получился скорее сочувственным, чем привычно-игривым, но брюнет всё равно откликнулся, слабым трепетом ресниц и чуть более глубоким чем секунду назад вздохом – расстегнуть две следующих и, обвив талию руками, на мгновение прижаться щекой к всё ещё покрытому жёсткой материей плечу, распутать замысловатый узел на поясе, на котором висел кошель с зельями… Хоук не помогал ему, но и не препятствовал, даже послушно приподнялся, позволяя одержимому снять с него запятнанный кровью и слизью магический доспех.
Андерс торопливо бросил в угол собственную мантию и снова занялся темноволосым магом: тот попытался было снять сапоги сам, и при виде его неудачи у одержимого сжалось сердце. От рубашки и брюк целитель избавил его почти моментально, с сомнением покосился на дверь в ванную комнату, но в конце концов ограничился тазиком с тёплой водой и губкой, которой принялся бережно стирать с лица и тела следы крови и пота.
Незаметно пробравшийся внутрь Сэр Мявейн чуть слышно мяукнул и, усевшись прямо перед Гарретом, потянулся мордой к его рукам, слегка шевеля кончиком хвоста. Андерс, отложив губку, тщательно растёр мохнатым полотенцем тело брюнета и требовательно толкнул его в грудь, заставляя улечься на кровать как положено. Кот тут же запрыгнул следом, безо всяких понуканий устроившись возле самой головы боевого мага, и принялся с тихим мурлыканьем тереться мордой о его скулу. Целитель благодарно погладил гибкую кошачью спинку и занялся камином, и через несколько минут в нём весело затрещали разгорающиеся поленья, разом превратив начинавшую походить на склеп комнату в нечто куда более пригодное для жизни.
Едва Андерс, скинув сапоги и безнадёжно испорченную одежду, забрался под одеяло, его сразу окутало знакомое тепло родного сильного тела. Но широкая грудь Хоука под его щекой поднималась и опускалась резко и неритмично, словно тот никак не мог совладать с рыданиями, а его напряжённая неподвижность меньше всего напоминала покой.
– Я здесь, – плавно, размеренно проводя ладонью по груди и бокам Гаррета, негромко проговорил рыжий маг. – Ты не один, я с тобой. – Он помолчал с минуту и добавил, почти без удивления услышав в собственном голосе рычащие интонации Справедливости: – МЫ с тобой. Мы всегда будем рядом.
Хоук вдохнул, глубоко и резко, и его дыхание стало немного ровнее, но закаменевшие почти в судороге мышцы всё равно расслаблялись слишком медленно, и Андерс после некоторых раздумий перекатился на спину, устроив взлохмаченную черноволосую голову у себя над сердцем и крепко прижав к себе навалившегося на него всем весом мужчину. Непривычное и, по правде говоря, не слишком удобное положение: брюнет был несколько массивнее, и целитель почувствовал себя так, словно на него упала скала. Но, по крайней мере, Гаррет уже сам подался к нему, прижался плотнее, вцепившись в одержимого так, словно тот был единственным якорем, удерживавшим его в реальности, его единственной ценностью.
– Самое поганое в том, что я даже не могу винить в этом его, – вдруг неожиданно ясным и ровным голосом произнёс Хоук, по-прежнему неподвижный под бережно разминавшими спазматически напряжённые мышцы его спины руками Андерса.
– Что? – на миг замерев, поражённо переспросил целитель и вернулся к своему занятию, когда брюнет настороженно поёжился.
– Это не значит, что я ненавижу его меньше, – с угрюмым смешком пояснил Гаррет, поудобнее устроив голову у него на груди – так, чтобы можно было свободно разговаривать. – Или что не убил бы его ещё раз – с огромным удовольствием – если бы мне выпала подобная возможность. Но винить…
– Только не вини себя, – торопливо попросил одержимый, машинально сжав кулаки и царапнув его спину под лопатками. – Не надо.
– А кого ж ещё? – глубоко, с явным усилием вздохнув, философски проговорил боевой маг, в голосе его мелькнули нотки мрачноватого юмора. Андерс чуть приподнялся, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот не поднимал взгляда, наблюдая за Сэром Мявейном, тычущимся в его пальцы носом. – Возлагать ответственность на того слабака… попросту глупо. И трусливо.
– Слабака? – невольно хмыкнул рыжий отступник. Нет, по сравнению с разъярённым Хоуком тот, может, и выглядел беспомощным младенцем – пока не прибег к магии крови – но всё же подобное определение не казалось ему вполне соответствующим истине. Окажись он там один – и то трижды подумал бы, прежде чем связываться с Квентином…
– Я не про магию, – как будто прочитав его мысли, проговорил брюнет. И, всё-таки подняв руку и почесав встревоженно дёргавшего ушами кота под подбородком, продолжил: – Он сломался. Блять, я слишком хорошо его понимаю, и половина моей ненависти – от страха. Что если… Что я могу стать таким же.
– Не станешь, – с силой выдохнул Андерс, принимаясь перебирать встрёпанные волосы любовника. Он вовсе не был уверен, что внезапная разговорчивость Гаррета лучше прежнего подавленного молчания, но что-то подсказывало ему, что ни перебивать, ни попросить его прекратить не стоит – станет только хуже. Оставалось слушать, надеясь, что внимание и ласка хоть немного умерят боль.
– Я должен был быть умнее, – после короткой паузы ровно произнёс Хоук. – Я же искал его, ещё тогда – не только днём. Ночью тоже, поверь, я не пожалел бы ему метательного ножа – если бы нашёл. Вот только… Я мерил его по себе. Я, выросший как лотерингский охотник, привыкший к свежему воздуху и простору над головой, мерил по себе киркволльца-малефикара, демон знает сколько времени проведшего в Казематах. Да что он забыл на моих крышах? А спуститься под землю я не догадался, решил, что там он рано или поздно наткнётся либо на контрабандистов, либо на Хартию, либо ещё на кого…
Короткий, рваный вздох боевого мага так походил на сдавленное рыдание, что целитель на секунду понадеялся, что тот всё же сумеет заплакать, но Гаррет заговорил снова, настолько рассудительно, что по позвоночнику одержимого пробежал холодок страха:
– Знаешь, когда мне стало его жалко, я подумал, что свихнулся. Этот ублюдок, чтоб его демоны драли, поднял руку на мою мать – а мне стало его жалко! Я был в бешенстве, мне было дико страшно и тошнило от тамошней вони, а я всё равно нашёл время и силы его пожалеть. – Брюнет с шипением вытолкнул из груди воздух, сжал пальцы на талии рыжего мага, инстинктивно притянув его к себе, и почти жалобно добавил: – Андерс, мне так за это стыдно…
Целитель сглотнул и, подумав, всё-таки закрыл рот. Как ответить на такое, он не знал, а ситуация была явно не из тех, когда можно ляпнуть что-то наугад, так что он просто приподнялся и коснулся губами покрывшегося лёгкой испариной хоукова лба. И накрыл ладонью его руку, неподвижно лежавшую на округлом кошачьем боку.
– Но я слишком хорошо могу себе представить, что ко всему этому привело, – отвращение в голосе Гаррета уже не было всего лишь тенью чувства, оно было настоящим, почти физически ощутимым. Наверно, это стоило счесть улучшением… может быть. – Могу представить, как его воспитатели и учителя, вместо того, чтобы показывать ему, как справляться с трудностями, были слишком заняты тем, что подлизывались к своим тюремщикам, убеждая их в своей безопасности. Как вместо того, чтобы учить его обращаться с Тенью, демонами и духами, они талдычили какую-нибудь дурь о том, что «магия крови – это плохо, а ты должен быть хорошим мальчиком». Как из талантливого мальчишки постоянным давлением или побоями сделали трусливое, подлое существо, готовое рухнуть в безумие, как только давление станет хоть на волос сильнее привычного, зверушку, бездумно возвращающую другим причинённую ей боль…
Хоук сдавленно застонал и перекатился на спину, сжимая кулаки – Андерс тихонько пискнул, пытаясь высвободить захрустевшую в безжалостной хватке кисть, и вдавил свободную ладонь в грудь распластавшемуся на матрасе брюнету, словно и впрямь надеясь удержать.
– И при этом они ещё мнят себя спасителями Тэдаса! – как будто невпопад прорычал боевой маг, по-звериному скаля зубы. – Плодят таких в каждом Круге и ещё смеют пыжиться от гордости и глядеть на всех сверху вниз!
«Истерика», – с внезапным холодком подумал целитель. Горящий взгляд Гаррета обратился на ту стенную панель, за которой хранился охотничий наряд и зачарованное оружие Жнеца, и одержимый сглотнул, отнюдь не уверенный в том, на кого окажутся обращены эти клинки в случае, если брюнет до них доберётся. Ладно ещё если на храмовников, но вдруг – на самого их владельца?..
– Как же мне хочется ещё кого-нибудь убить… – не отрывая взгляда от своего тайника, мечтательно, почти умоляюще прошептал Хоук. Андерс вжался в него ещё крепче, с тоской подумав, что даже если он повиснет всем весом у него на шее, жаждущего крови Жнеца это едва ли заставит хотя бы замедлиться. Гаррет резко вскочил, чуть не сбросив целителя с кровати, рванулся к стене… и запнулся на ровном месте, когда отказавшиеся слушаться ноги попросту подогнулись и боевой маг рухнул на пол. Рыжий отступник тут же кинулся следом, перевернул неровно, с всхлипами дышавшего мужчину на спину, опасаясь, что тот повторит попытку, но брюнет только поднял руку и, бережным, осторожным жестом коснувшись его скулы, просительно протянул:
– А давай сходим зарежем Мередит?
– Обязательно сходим, – с готовностью согласился Андерс, про себя благословив всё-таки догнавшее Хоука изнеможение. В обладании сильным, ловким мужчиной были свои недостатки – попробуй, останови такого, если ему в голову втемяшится какая-нибудь самоубийственная глупость… Целитель ласково улыбнулся, погладив Гаррета по щеке, и нежно, с мягким укором промурлыкал: – Но не сейчас, любовь моя. Мередит не убежит, мы как следует отдохнём – и тогда не просто её зарежем, но и сделаем это красиво. И ещё мы сможем убить не только её… Не сейчас, хорошо?
– Хорошо, – обессиленно согласился Гаррет, потянувшись навстречу его прикосновению, и через мгновение, прикрыв глаза, с привычной властностью потянул его на себя. Одержимый выдохнул и опустился на его грудь, уткнувшись носом в шею. Под самыми его губами судорожно колотилась жилка, он подался чуть ближе и прижался к ней ртом – не пытаясь, как обычно, ласкать и дразнить, просто ровно, размеренно дышал, согревая кожу, и через пару минут пульс брюнета начал успокаиваться. – Я люблю тебя.
«Мне надо будет тебя беречь», – с непонятной интонацией проговорил Справедливость. Андерс растерянно моргнул, но тут же понял: обычно не страдавший богатым воображением дух на редкость отчётливо представил на месте Квентина Хоука – безумцем, тоскующим по потерянному… и эта картина привела Справедливость в ужас.
«Он не такой, – почти с яростью подумал целитель, судорожно сжав Гаррета в объятиях. – Он сильный, он не сломается».
Не сломается. Выдержит, как выдержал смерть сестры и предательство брата. Переживёт это и станет ещё сильнее… вопрос только в цене. Андерс нисколько не сомневался в итоге, и оттого ещё отчаянней жалел, что не может сделать безболезненным сам процесс.
Они так и заснули на полу, плотно прижавшись друг к другу, словно замёрзшие котята. Одержимый очнулся спустя едва ли пару часов и обнаружил, что Хоук снова придавил его к ковру, словно пытаясь собственным телом защитить его от любой возможной угрозы. Сэр Мявейн дремал, вытянувшись на животе целителя и обвив хвостом запястье лежавшей на его талии руки брюнета, и тихонько сопел. Андерс, слабо улыбнувшись, вслепую пошарил возле кровати и, нащупав свисавшее покрывало, натянул его на спину боевого мага. А потом опять уткнулся носом ему в шею и спустя несколько минут снова рухнул в сон.
Он был бы как никогда рад ошибиться в своих прогнозах, но ему и впрямь снились кошмары.
Через пару часов после рассвета их разбудили голоса и смутно знакомый лязг в гостиной. Андерс обеспокоенно посмотрел в лицо медленно разомкнувшему ресницы Гаррету, но тот только изогнул уголки губ в гримасе, которая, видимо, должна была изображать ободряющую улыбку, и поднялся, аккуратно пересадив недовольно мяфкнувшего кота на кровать.
Спустя несколько минут Хоук выглядел уже совсем как обычно – вежливое, чуточку отстранённое выражение на лице, гордо расправленные плечи… Наверное, только очень хорошо его знавшие люди могли понять, что спокойствие в серых глазах так же непрочно, как ноздреватый весенний лёд на озере Каленхад – одно неосторожное движение, и из-под ненадёжной преграды вырвется не знающая пощады стихия.
Ждавшая внизу Авелин, бросив на спустившихся к ней мужчин короткий взгляд, замялась и почти смущённым жестом спрятала за спину шуршавший в её пальцах плотный конверт. Андерс тихонько вздохнул и постарался грозно нахмуриться, пользуясь тем, что Гаррет, как всегда, стоит на полтора шага впереди и не может видеть подаваемых им сигналов. К счастью, стражница оказалась куда понятливей, чем он думал раньше и, проговорив несколько неловких соболезнующих фраз, удалилась. Втихую сунув тот самый конверт заплаканному, но старавшемуся держаться с достоинством Боудану, как выяснил целитель получасом спустя.
Хлопот с похоронами оказалось куда меньше, чем ожидал рыжий маг: Хоук, по его настоянию с трудом запихав в себя нечто, которое с некоторой натяжкой можно было счесть завтраком, черкнул несколько строк на листе дорогой кремовой бумаги и, запечатав, велел отправить сенешалю Брану. Через час в дверях возник угодливый человечек в изящном тёмном камзоле, прямо с порога рассыпавшийся в извинениях за то, что тревожит благородного господина в столь скорбный момент. Несколькими минутами спустя выяснилось, что Наместник не только готов предоставить место на церковном кладбище для подобающего упокоения госпожи Амелл, но и будет счастлив взять на себя все заботы, связанные с этим скорбным мероприятием. Утруждать себя равной любезностью Гаррет не стал, только сухо кивнул и, резко развернувшись, ушёл к себе.
– Наверно, это неправильно, – проговорил он, едва Андерс, задержавшийся, чтобы дать указания Оране, открыл дверь. – Я… должен был бы сделать всё сам. Так полагается… – Он с шипением втянул в себя воздух, открыл было рот, но ничего не сказал. Только сделал ещё пару вдохов и виновато признался: – Я просто не могу. Это всё такая ерунда, знаешь. Это ведь уже не мама, то, что лежит там внизу… Она ушла, а это… уже не имеет значения.
– Она навсегда останется с тобой, в твоём сердце, – обняв сидевшего на краю кровати брюнета за плечи, мягко проговорил целитель. – И не кори себя за несоблюдение приличий. Твоя мать была замечательной женщиной, доброй, но очень практичной – а представить что-то более непрактичное, чем эти самые «приличия», лично мне как-то затруднительно.
– О да, женщина, в своё время сбежавшая с отступником, действительно знала, куда их следует засунуть, – фыркнул Гаррет, чуть заметно расслабившись в его руках. Слабая улыбка на его лице была скорее признаком грусти – но грусть всё-таки была куда лучше разъедающего душу отчаяния. – Если кто-нибудь попытается вытащить меня отсюда до вечера – даже если кому-то опять срочно потребуется спасать Киркволл – голову оторву.
«Пусть лучше отдохнёт, – заботливо добавил Справедливость. – Я сам оторву».
– Твоя клиника сможет прожить без тебя денёк? – помедлив, сдержанно поинтересовался боевой маг, внимательно рассматривая собственные кисти.
– Хоть неделю, – заверил его Андерс, закутав его в одеяло, и принялся ловить кота, чтобы сунуть его в руки начавшему посмеиваться при виде этого зрелища Гаррету. Коты всегда отлично помогали избавляться от тоски, он уже проверял.
Неделю Хоук, конечно, не выдержал. Почти сутки они с Андерсом не вылезали из кровати, греясь друг о друга и разговаривая обо всём подряд. Целитель, раньше моментально вспыхивавший от постоянно излучаемой Гарретом страсти, с удивлением узнавал, что тому, оказывается, нравится, когда ему треплют волосы на затылке – брюнет сразу заметно расслаблялся и начинал лениво жмуриться, и вообще становился до ужаса похожим на Сэра Мявейна, которому чешут пузико; что рядом с ним очень хорошо просто лежать, прижавшись к его носу кончиком своего, и слушать ровное дыхание; что если боевой маг, во сне навалившись на него, слишком сильно придавил его к кровати, надо не пытаться выскользнуть, а наоборот, свернуться клубочком и прижаться поплотнее – тогда Хоук, даже не просыпаясь, передвигается так, чтобы бережно обхватить этот клубок всем своим телом…
Справедливость, на удивление, не протестовал против подобной траты времени. Как будто предчувствовал, что уже на следующее утро к Гаррету полностью вернутся силы, и у него проснётся жажда деятельности. Любой деятельности, сколь угодно бессмысленной – сидеть под одеялом и раз за разом возвращаться мыслями к произошедшему казалось подобным самоубийству.
Киркволл с готовностью предоставил им множество поводов отвлечься. В Порту опять зашевелились пираты, на Расколотом берегу кто-то опять видел тевинтерских работорговцев, кунари, раз за разом отсылая прочь из своего лагеря посланцев Наместника, требовали встречи именно с Хоуком…
Им следовало быть осторожнее, особенно учитывая то, что кунари склонны делать со своими саирабазами, думал Андерс, смиренно следуя за Гарретом к лагерю серокожих великанов. Тот, разумеется, первым делом ухватился за показавшуюся самой сложной проблему, по-видимому, сочтя разборки с пиратами или тевинтерцами задачей слишком лёгкой для того, чтобы по-настоящему его отвлечь.
Для целителя это оказался настоящий день сюрпризов. Легкомысленная, помешанная на сексе Изабелла оказалась неожиданно мудрой и проницательной женщиной, способной не только посочувствовать чужой боли, но и предложить свою поддержку, не оскорбив ничьей гордости, а кроме того, явно успела когда-то перейти дорожку кунари. Подавленно молчавший Фенрис как никогда походил на щенка в своей неспособности подобрать хоть какие-то слова для утешения и, как видно, осознавая это, только хлопал большими зелёными глазищами, а потом как ни в чём не бывало поприветствовал удивлённо поведшего рогами Аришока по обычаю его народа. Хоук, которому следовало бы вести себя тихо и вежливо, про себя молясь о том, чтобы в нём не распознали мага, говорил с предводителем кунари на равных, не удерживая порой срывавшихся с его губ саркастичных замечаний, и даже осмелился критиковать путь Кун.
Несколько лет в Киркволле заметно обогатили опыт Аришока в том, что касалось общения с баз; что-то в его взгляде навело Андерса на мысль, что язвительность брюнета не осталась незамеченной, но единственной реакцией, которую позволил себе рогатый гигант, была тень снисходительной жалости к не знающим собственного пути.
Не совсем то, что требовалось сейчас Гаррету, хмуро заключил Андерс, заметив, как зло сузились идеально спокойные до этого момента глаза боевого мага.
И, разумеется, Аришок не упустил возможности переложить пару-тройку своих проблем на плечи подвернувшегося под руку чужеземца. Сделав это так, что тот мог либо принять вызов, либо уползти на брюхе, поджав хвост и жалобно поскуливая.
Похоже, прямые пути Кун при необходимости могли быть достаточно… извилистыми.
Как только маленький отряд покинул лагерь, исчезнувшая было Изабелла невозмутимо вынырнула из-за угла, так демонстративно поправляя корсет, что одержимый ни на минуту не усомнился в том, что никакого жаркого перепиха в ближайшем переулке не было. Гаррет покосился на пиратку с нескрываемым ехидством во взгляде, но, по всей видимости, решил, что её маленькие тайны касаются лишь её самой. Или что есть вещи, которые он попросту очень не хочет знать.
Жизнь, казалось, вошла в привычное русло: вначале погоня за проштрафившимся гномом вкупе с непременным сражением с его телохранителями, затем – короткий перерыв, пара дней, проведённых в клинике, пока Варрик трепал своих информаторов, выясняя, куда ушёл рецепт саар-камека, истребление пары-тройки попавших под руку банд… Андерс никогда не был большим охотником до кровопролития, но сейчас он радовался каждой стычке, потому что по крайней мере в бою Хоук выглядел по-настоящему живым. В остальное же время серые глаза темноволосого мага казались будто припорошенными пеплом; знакомое прозрачное пламя его взгляда постепенно прорастало из едва не угасших углей, но – медленно. Ужасающе медленно, и целитель никак не мог отделаться от тревоги.
– Не хочешь прогуляться? – на четвёртый или пятый вечер после визита к Аришоку задумчиво поинтересовался Гаррет, обняв Андерса со спины и небрежно почёсывая за ухом сидевшего на руках у одержимого Сэра Мявейна. Рыжий отступник откинул голову ему на плечо, коротко коснувшись губами уголка челюсти, и осторожно поддразнил:
– И почему мне кажется, что это предложение означает вовсе не приглашение на пару ободрать розовые кусты в саду Наместника, а потом заняться любовью на их рассыпанных на кровати лепестках?
Брюнет ошарашенно моргнул и после секундного раздумья согласился:
– Я действительно подразумевал нечто иное. Но ночь длинная, навестить сад мессира Дюмара мы тоже успеем.
– Пожалей бедного старичка, – фыркнул Андерс, развернувшись в его руках, и, пересадив кота Гаррету на плечи, обнял его за талию. – Розы – единственная радость, которая у него осталась, после того как его единственный сынишка подался в виддатари.
Боевой маг усмехнулся и понятливо наклонился к подставленным для поцелуя губам, и полминуты спустя одержимому уже совершенно не хотелось думать ни о Наместнике, ни о его розах, ни даже о предложенной прогулке. Ну разве что кроме того случая, если конечной целью оной окажется та самая кровать.
– Когда ты так стонешь, – наконец дав Андерсу вздохнуть, негромко сообщил ему на ухо Хоук, – Сэр Мявейн думает, что я тебя обижаю, и начинает кусать меня за ухо. Узурпируя тем самым твоё неотъемлемое право на эту и прочие части моего тела.
– Рад, что ты наконец начал снова шутить, – тихо рассмеявшись, целитель погладил встревоженного кота и ласково потёрся носом о небритую щёку брюнета.
– Ну я не совсем шутил, – признался тот. – Он действительно меня кусает.
– Вот так? – лукаво переспросил одержимый, легонько прихватив зубами мочку хоукова уха, немного помедлил и куснул сильнее, довольно сощурившись, когда его шею щекотнул сорвавшийся с губ любовника вздох.
– У тебя получается лучше, – гортанно промурлыкал Гаррет, его руки, лениво поглаживавшие спину рыжего мага, этак невзначай спустились заметно ниже талии и уверенно, по-хозяйски обласкали его задницу. Андерс усмехнулся, наклонившись было к видневшимся в полурасстёгнутом воротнике ключицам брюнета, но тот чуть заметно отстранился и, по-кошачьи наклонив голову, повторил:
– Так как насчёт… прогулки?
Услышав непривычную, но весьма узнаваемую нотку в его голосе, целитель испытал острое желание хлопнуть себя по лбу и обозвать идиотом, но предпочёл ограничиться тем, что ещё раз куснул брюнета – на сей раз в шею чуть ниже челюсти.
– У меня руны на сапогах давно выдохлись, – чуть сдвинув брови, на всякий случай напомнил он, не на шутку изумившись тому, как по-детски обрадовался Справедливость, счастливо заурчавший где-то в глубине его разума.
– Я помню, – кивнул Хоук, Андерс тихо фыркнул, припомнив его порой доходившую до занудства предусмотрительность и, поколебавшись, кивнул:
– Пойдём.
Свисавшего с его плеча кота боевой маг аккуратно ссадил на коврик возле камина и сразу направился в спальню, целитель помедлил с секунд и, с некоторым стыдом признав, что душевное здоровье и хорошее настроение одного конкретного человека успело стать для него вещью куда более важной, чем несколько храмовничьих жизней, заторопился следом.
– Изабелла страшно обиделась бы, что её не позвали на эту вечеринку мальчиков в чёрном, – смущённо и чуточку самодовольно пробормотал себе под нос Андерс. Гаррет и впрямь оказался по-настоящему предусмотрителен: в его любимом тайничке обнаружился удобный тёмный костюм, идеально подходивший целителю по размеру, и точно такие же, как у него самого, мягкие чёрные сапоги, облегавшие ногу как вторая кожа. Чёрный же платок, который должен был укрыть способные выдать одержимого светлые волосы, оказался украшен такого же цвета шелковой вышивкой, чуть заметно поблескивавшей в свете свечей.
Андерс совершенно не узнавал того человека, который теперь отражался в зеркале, но... тот ему действительно нравился. В немалой степени потому, что тот казался зверем той же породы, что и Хоук в его ночной ипостаси.
– Изабелле придётся смириться, это исключительно семейная вечеринка, – с усмешкой промурлыкал боевой маг, и в груди одержимого заметно потеплело. Даже Справедливость от такого проявления доверия испытал приступ чего-то подозрительно напомнившего счастье.
– Если ты затащишь меня в постель сейчас, – заметив довольное, многообещающее выражение глаз одетого точно так же Гаррета, с томной улыбкой лениво протянул одержимый, которому отчего-то безумно захотелось похулиганить, – то после этого сигать по крышам Верхнего Города на подгибающихся ногах я точно не смогу. Даже если умудрюсь выбраться из окна, не свалившись вниз.
Целитель развернулся на пятках и, вперив в любовника лукавый, чуточку вызывающий взгляд, улыбнулся ещё шире. Ноздри брюнета хищно раздулись, между искривившихся в усмешке губ блеснули белые острые зубы, и тот, в один миг оказался рядом с одержимым, наклонил голову так, что почти касался носом его носа.
– Пожалуй, твои аргументы достаточно убедительны, – после долгой, очень долгой паузы, в течение которой дыхание рыжего мага заметно участилось, а сердце торжествующе загрохотало где-то в глотке, нарочито рассудительным тоном проговорил Хоук. И начал было выпрямляться, но Андерс со свирепым шипением вцепился в мягкий воротник, дёрнул его на себя и жадно поцеловал, облизывая и требовательно покусывая приглашающе разомкнувшиеся губы.
– А вот теперь пошли, – скомандовал задыхающийся целитель, через пару минут оторвавшись от него и неловко поёрзав в кольце обхвативших его рук: «охотничий» наряд оказался значительно тоньше его привычной мантии, и это порядком сбивало с толку. Гаррет ухмыльнулся, как будто позабавленный его смятением, и сделал шаг назад, ободряюще сжав руку одержимого.
Того, как он оказался на крыше поместья, Андерс опять умудрился почти не заметить; он, осторожно ступая по черепичной кровле, подошёл к краю и с опаской глянул вниз, а потом, повернувшись к Хоуку, решительно сообщил:
– Ты должен будешь потом научить меня делать это самостоятельно.
Брюнет кивнул и снова улыбнулся, в серых глазах мелькнуло что-то такое, отчего одержимый с трудом сдержал гордую ухмылку.
Откладывать дела Гаррет никогда не любил, обучение – в каком-то смысле – началось сразу же. Передвигались они значительно медленнее, чем во время той самой первой прогулки, и Андерсу пару раз пришлось остановиться, чтобы исцелить вывихнутую лодыжку. Зато к тому моменту, когда они добрались до Нижнего Города, одержимый уже приспособился к обуви с непривычной мягкой подошвой и вполне самостоятельно перепрыгивал с кровли на кровлю, хотя до небрежного изящества скользившего рядом Жнеца ему, конечно, было ещё далеко.
Рыжий маг удивлённо моргнул, узнав рыночную площадь перед ведущим в Верхний Город мостом. насколько ему было известно, патрули храмовников в этих местах не ходили уже полтора месяца – Рыцарь-Командор вместо того, чтобы попытаться очистить город если не от убийцы рыцарей, то хотя бы от обнаглевших теневых дельцов, предпочла попросту бросить простых людей безо всякой защиты.
«Храмовники – не защита, а поработители и тираны!» – мигом взъярился Справедливость. Андерс тихо вздохнул и решительно отрезал: «С них тоже бывает польза. Иногда. Редко». Дух буркнул что-то неразборчивое и выжидательно притих.
Лежать в засаде на плоской крыше было как-то до странности уютно. Вот только непривычный к долгому – дольше пяти минут – безделью целитель вскоре начал отвлекаться на устроившегося рядом с ним Гаррета, чему немало способствовала рука боевого мага, рассеянно тискавшая его задницу. При этом стоило одержимому вздохнуть чуть громче, как на него обращался укоризненный взгляд и брюнет с мягким упрёком шептал ему на ухо, задевая мочку губами: «Тише».
Андерс зло – и почти неслышно – шипел в ответ и впивался зубами в костяшки пальцев, из чистой вредности борясь с желанием толкнуться в изводившую уже явно недостаточной лаской ладонь. Молчать с каждой минутой становилось всё труднее, и он уже всерьёз подумывал о том, чтобы перевернуть распластавшегося на кровле Хоука на спину и занять рот каким-нибудь полезным делом, когда в примыкавшей к северной части площади улочке наконец загрохотали шаги.
Нет, это был вовсе не патруль, с холодком в груди понял рыжий маг, заставив себя оторвать зачарованный взор от мгновенно напружинившегося Гаррета и увидев полный десяток храмовников, выходящий на площадь.
«Он решил с нами поделиться!» – торжествующе заявил Справедливость за миг до того, как наклонившийся к Андерсу Жнец вполголоса поинтересовался:
– Сможешь чем-нибудь помочь? Хорошо бы теми заклятиями, которые не оставляют следов…
– У меня есть идея получше, – чувствуя, как от внезапно отпустившего напряжения слегка закружилась голова, усмехнулся в ответ одержимый и коротким кивком указал ему на выстроившийся ровными рядами отряд. Других намёков Хоуку не понадобилось, в ту же секунду двое рыцарей, получив по ножу в виски, рухнули на землю, а через мгновение брюнет спрыгнул вниз, отвлекая внимание храмовников от того места, откуда прилетели клинки.
«Ты обещал его беречь», – торопливо напомнил Андерс, и тут же мир как-то странно сместился. Тревога померкла и уступила место необъяснимой жажде, а тело налилось неестественной силой и, выждав едва ли долю секунды, спрыгнуло на спину отошедшему слишком близко к стене храмовнику. И без лишнего промедления вырвало ему горло прямо вместе с кольчужным воротником.
Целитель был бы рад сказать, что где-то глубоко внутри его тошнило, но солнечное ликование Справедливости пронизывало всё его – их – существо, не оставляя места ни для чего другого. Разве что для благодарности Гаррету, сделавшему им такой восхитительный подарок.
– Знаешь, на самом деле это неправильно, – почти виновато сказал Андерс, когда хребет последнего из рыцарей, чуть не успевшего всадить меч в спину занятому парой его не в меру шустрых собратьев боевому магу, хрустнул в его руках. И вздрогнул от прошившей тело вспышки возбуждения, потому что Хоук поймал его поднятую в извиняющемся жесте ладонь и принялся старательно вылизывать окровавленные пальцы. – То есть, вначале следовало бы попробовать договориться миром…
– Обязательно попробуем, – гортанно промурлыкал брюнет, не отрывая от него потемневших, расширенных в предвкушении глаз. – Сразу, как только они готовы будут нас услышать.
Андерс презрительно фыркнул и придвинулся ближе, заключив:
– Значит, так и будем резать храмовников до скончания века.
– Нельзя быть таким пессимистом, любовь моя, – тихо засмеялся Гаррет. С явной неохотой выпустил его руку, напоследок легонько обласкав запястье кончиками пальцев, и принялся собирать своё весьма приметное оружие. – Думаю, когда их останется чуть меньше четверти, в их железных головах проснётся некое подобие разума.
«Или не проснётся», – мечтательно добавил Справедливость. Целитель тряхнул головой и принялся вытирать руки о подвернувшуюся тряпку, чтобы не скользили по гладкой черепице на обратном пути.
Впрочем, при виде щеголявшего аккуратной дырой во лбу предводителя отряда и без того слабые сожаления о гибели людей и вовсе его покинули. У его ног лежал слишком хорошо ему известный сэр Натейн, правая рука сэра Алрика и его верный последователь – всё подполье, нарушая главнейшие заповеди андрастианской религии, денно и нощно молилось о том, чтобы этот садист, фанатик и, к несчастью, опытный воин где-нибудь сломал себе шею.
На одно короткое мгновение Андерс даже допустил мысль, что Создатель действительно существует.
– Знакомые лица? – полюбопытствовал подошедший к замершему над ещё не остывшим трупом одержимому Хоук, и тот, коварно ухмыльнувшись, стремительно развернулся к нему.
– Я всё ещё намерен тебе отплатить, – нахально облапив брюнета за задницу и всем телом вжавшись в него, заявил Андерс. – За неподобающее поведение во время военной операции.
– Жду с нетерпением, – приняв вызов, сверкнул зубастой усмешкой Гаррет.
Хоук всё-таки проявил похвальную сдержанность и отложил выяснение личных вопросов до их возвращения домой. И даже показал, как именно выбираться из его окна на крышу, перед тем как сдёрнуть увлекшегося было домолазанием целителя с подоконника и толкнуть на кровать, с которой с возмущённым мявом спрыгнул пригревшийся было в самом центре Сэр Мявейн.
Наутро у Андерса жутко ныла перенапрягшаяся поясница, что, впрочем, не вызывало у него ни малейшего недовольства, потому что ему в макушку уютно сопел прижавшийся к нему всем телом Гаррет, а насмотревшийся на «четырёхлапого смертного» Справедливость счёл, что мурлыканье – неплохой способ выражения удовлетворённости жизнью, и теперь сонно мурлыкал на краю его сознания.
А вот дальше всё превратилось в сущий бардак. Едва душераздирающе зевавший боевой маг начал допускать мысль, что уже действительно пора вылезать из кровати, как в их спальне невесть как возникла Изабелла, которая, несмотря на явную озабоченность в глазах, тут же попыталась устроить «праздник на троих». Не расположенный к шуткам подобного рода одержимый, ненадолго забыв о том, что не любит упоминать об этом факте, прямо ей в лицо сообщил о том, что их, вообще-то, уже и так трое. Иметь дело с рвавшимся поговорить с ней о свободе магов Справедливостью пиратка не захотела и, совершив стратегическое отступление в гостиную, тут же ввязалась в свару с вошедшей за минуту до этого Авелин.
Хоук, с философским смирением перенёсший вторжение ривейнки, при звуках постепенно разгорающегося скандала обречённо закатил глаза и всё-таки выбрался из под одеяла. Всё ещё кипятившийся Андерс фыркнул при виде его нарочито сурового выражения лица, но спустя минуту после того как спустившийся вниз брюнет рявкнул на разошедшихся подруг, ссора действительно утихла. Впрочем, рисковать Гаррет всё равно не захотел, так что в клинику они отправились через опять заросший паутиной подвал.
И даже это их не спасло – после пары спокойных часов, потраченных на пополнение запаса зелий и мальчишку-письмоносца с подвернутой ногой, задняя дверь слегка завибрировала, откликаясь на условный стук, и чья-то сухощавая лапка сунула в руку Андерсу замызганную записку.
Часть 6 Часть 7
Название: ... тот, который живёт на крыше
Фандом: Dragon Age
Пейринг: м!Хоук/Андерс
Рейтинг: R
Жанр: АУ, слэш, романс, юмор, попытка детектива
Пролог и часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4
Часть 5– Не все они столь лицемерны, – пытаясь быть справедливым, заметил целитель – сам Справедливость, впрочем, тут же разразился гневной речью о том, что все храмовники одинаковы и Церковь прогнила до самой сердцевины. – Бывают ведь и те, кто искренне верует и видит свой долг в том, чтобы…
– Эти ещё хуже, – Хоук решительно покачал головой и с лёгким укором добавил: – Ты это и сам отлично понимаешь, я же читал твои манифесты. Честное слово, искренне верующий фанатик способен наворотить куда больших бед, чем все двуличные сволочи разом.
Андерс вздохнул и молча кивнул, натянув одеяло ему на плечи – во время рассказа брюнет жестикулировал куда активнее и успел стряхнуть покрывало куда ниже чем следовало, учитывая тот факт, что камин уже почти прогорел и в комнате начало холодать.
– Короче говоря, жили мы тихо и мирно, мне только пару-тройку раз в год приходилось отвлекаться на истребление новой партии храмовников, – мурлыкнув что-то одобрительное, продолжил Гаррет. – Через пару лет церковное начальство даже встревожилось и прислало отряд покрупнее для расследования – вот тогда мне пришлось действительно поломать голову, потому что утопиться в болотах самостоятельно они бы наверняка не согласились. Но я управился, не сразу, правда… Зато очень приятно было видеть их лица, когда они потеряли уже половину соратников и всё ещё нихрена не понимали. После этого где-то там наверху, похоже, сочли, что у нас попросту место проклятое, так что все требования священницы насчёт новых храмовников оставались без ответа.
– Хорошо, – с толикой недоверия прокомментировал одержимый.
– Ага, – согласился Хоук. – Отец, правда, пытался убедить меня, что на крови всё равно ничего хорошего не выстроишь, но он и сам стал заметно лучше выглядеть, когда ему не приходилось всякий раз, выходя на улицу, плотно сворачивать всю свою магию в глубине собственного тела. Нам с Бет это давалось куда легче, но когда такая необходимость отпала, всё равно стало куда приятнее жить.
– А потом?.. – Андерс широко зевнул, почувствовав, что усталость всё-таки берёт своё, и привычно уткнулся носом в шею боевого мага.
– А потом папа умер… Просто несчастный случай. Попал под дерево в лесу, пока Бет добежала – было уже поздно что-то делать, – негромко ответил Гаррет, накрыв ладонью лежавшую у него на груди руку целителя. – Через полтора года Карвер ушёл в солдаты, а ещё через два нагрянули порождения тьмы…
– Стоп, Карвер? – одержимый чуть не подскочил и с беспокойством глянул на любовника. – Он…
– Знал он, знал, – раздражённо скривился Хоук. – С самого начала. Ну вернее, я не уверен, что он знал про всех тех храмовников в Лотеринге, но про первого папа ему точно рассказывал, и про последний отряд тоже. Так что и про остальных мог догадаться.
– И здесь тоже? – потрясённо глянул на него рыжий маг.
– Ну, трудно было бы скрыть регулярные ночные отлучки от парня, который жил со мной в одной комнате, – буркнул брюнет. – На ответы в духе «В бордель!» он уже на третий раз перестал покупаться.
– Но он тебя не выдал… – пытаясь как-то уместить в голове вдруг вскрывшиеся факты, проговорил целитель.
– Нет, – пренебрежительно фыркнул Гаррет. – Этот рыцарь с оглоблей решил выпендриться. Как же, сдать родного брата – неважно, страже или храмовникам – это поступок недостойный, а вот закрыть собственной грудью людей, не виновных – с его точки зрения – ни в чём, кроме искренней веры… Он был уверен, что я не подниму на него руку, а поскольку доспехи у них всех одинаковые, я окажусь вынужден прекратить… то, что он считал проявлением моего безумия.
– Но ты не прекратил, – негромко сказал Андерс, не в силах понять, как же к этому относиться. Он уже успел осознать, как много значит семья для Хоука – для всех Хоуков, если быть точным – и вынужден был признать, что определённая логика в поступке Карвера всё-таки была. Ну, за исключением того факта, что он вообще взялся защищать храмовников.
– Нет, – твёрдо ответил боевой маг. И вдруг весело рассмеялся: – Представляешь, он и впрямь думал, что церковники все на одно лицо. Этот парень, бок о бок с которым я жил двадцать с лишним лет! Да я его в темноте с завязанными глазами узнаю, не то что просто в глухом доспехе. Правда, я не сразу об этом вспомнил.
Одержимый украдкой выдохнул и снова устроился под боком у брюнета.
– Похоже, я теперь понимаю, почему ты тогда вломился в мою клинику с таким душераздирающим воплем, – поддразнил он Хоука. – Ну и как Карвер воспринял провал своего плана?
– Он со мной второй год не разговаривает, – проворчал тот. – Упрямый мальчишка.
– Весь в тебя, – засмеялся Андерс и подтянулся повыше, чтобы поцеловать нахмурившегося Гаррета. – Рано или поздно кому-то из вас придётся уступить.
– Ему, – резко отозвался боевой маг. – Я, может, и впрямь сумасшедший, но всяко не в этом. Началась эта затея, конечно, с личных мотивов, но знаешь, чем дальше, тем отчётливей я понимаю, что всё получается как-то… правильно.
– Для того, чтобы вести философские беседы, я всё-таки слишком устал, – со вздохом покачал головой рыжий отступник. Что-то в голосе Хоука подсказывало, что переубедить его будет отнюдь не просто… особенно учитывая то, что Андерс и сам ещё не очень-то понимал, а стоит ли его переубеждать.
Вначале раздался стук в дверь. Потом – глухое хоуково «убью». А потом мирно спавшего на Гаррете Андерса схватили и запихали в какое-то тёплое, но тёмное и душное место.
Несколько раз безуспешно ткнув наугад кулаком, целитель всё-таки открыл глаза и, проморгавшись, выяснил, что схватил его, собственно говоря, Хоук, а «тёплое и душное место» – это узкий промежуток между простынями и придавившим его к матрасу телом брюнета. А в дверь стучал Боудан, принесший завтрак и записку от Лирен.
– Сходить с тобой? – зевнув, поинтересовался Гаррет, когда с трудом выбравшийся из-под него одержимый вернулся обратно с подносом. – Ну, я имею в виду, вечером, или когда там вы будете своих магов вытаскивать…
– Не надо, – поколебавшись, покачал головой Андерс. – Раз уж Жне… ты помог нам с отвлекающим манёвром – остальное будет практически безопасно. Во всяком случае, с прочими возможными трудностями мы управимся сами, не впервой, – услышав скептическое фырканье боевого мага, поправился он. И, сунув ему чашку чая, улыбнулся: – Я очень ценю твоё предложение, но правда не надо. У членов Сопротивления запущенная паранойя, так что каждое новое лицо вызывает… довольно сильную тревогу, а вот это как раз может снизить их боеспособность.
– Они меня даже не увидят, если я этого не захочу, – пожал плечами Гаррет. Услышав это хвастливое заявление, рыжий отступник собрался было пренебрежительно фыркнуть, но, припомнив события прошлой ночи, прикусил язык. И впрямь ведь не увидят.
– Не волнуйся, – вместо этого успокаивающе улыбнулся он. И, не удержавшись, наклонился к брюнету и тихо, гортанно промурлыкал: – Лучше возьми нас со Справедливостью на следующую… прогулку.
Глаза Хоука сверкнули так, что Андерс мигом вспомнил, что он, вообще-то, успел отлично выспаться и более чем в силах закончить начатое вчера… в четвёртый раз… и вообще, какого демона между ними какое-то глупое одеяло?
Наброшенная было на плечи рубашка мигом улетела куда-то в угол, одержимый заурчал в предвкушении, различив в собственном голосе низкие, хрипловатые интонации Справедливости, и, потянувшись к боевому магу, услышал как будто украденное из его собственных мыслей многообещающее:
– И даже оставлю ему одного, может быть, целых двух храмовников… Если он захочет.
– Захочет, – выгнувшись под по-хозяйски огладившими его спину ладонями, выдохнул Андерс и сдавленно застонал, пойманный между удовольствием от прикосновения и вспышкой хищного восторга Справедливости. Гаррет нежно улыбнулся, глядя в затуманенные янтарные глаза целителя, и стремительно прянул вперёд, игриво куснул его за ухо и заставив возбуждённо вскрикнуть. – Хоук, ты невыно…
«Критиковать человека, который ТАК тебя целует, особенно во время самого поцелуя – неправильно», – наставительно заметил дух, вопреки обыкновению ничуть не обеспокоившись тем, что одержимый его вовсе не слушает.
Операция по вызволению из Казематов очередной группы магов прошла без сучка без задоринки. На самом деле, вопреки тому, в чём Андерс пытался убедить Хоука, это было большой редкостью.
– Удачное совпадение, – полувопросительно проговорила одна из магесс подполья, когда беглецов уже посадили на нанятую на последние деньги рыбацкое судно, и отряд Сопротивления возвращался по сточным тоннелям в город.
– Ты о чём? – не понял занятый собственными мыслями – вернее, попытками отделить свои мысли от мыслей Справедливости – целитель.
– О Жнеце, – пояснила женщина. Одержимому померещился в её глазах какой-то подозрительный огонёк, и он поспешил сделать как можно более невинный вид. – Ты прислал сообщение очень вовремя.
– Да, повезло, – заставив себя выбросить из головы мысли об одетом в чёрное Гаррете, поигрывающем метательным ножом – коварная, предвкушающая ухмылка, непременно выползшая бы на его лицо, оказалась бы до крайности не к месту – отозвался Андерс. И чуть извиняющимся тоном добавил: – Хорошо, что у меня появились новые источники информации.
– У жизни в Верхнем Городе есть свои преимущества, – ухмыльнулась магесса. Рыжий отступник смерил её холодным взглядом – в её улыбке было что-то крайне неприятное, какое-то откровенно фальшивое понимание. Ему вовсе не хотелось точно знать, что именно она придумала.
Неподалёку от одного из выходов в Клоаку отряд разделился; обычно это был самый неприятный для Андерса момент, поскольку именно в подобных местах, как правило, обделывали свои делишки контрабандисты, Хартия и прочие незаконопослушные жители Киркволла, однако сейчас он только порадовался возможности наконец распрощаться с остальными. Догадки об их домыслах отчего-то оказались на редкость неприятны.
– Я так и думал, что ты сюда придёшь, – услышал целитель, едва перешагнув порог своей клиники. Хоук улыбнулся и, поднявшись с места, передал склянку с обеззараживающей настойкой одному из обычно помогавших в лечебнице сирот. – Тяжёлых больных не было, а с парочкой вывихов мы управились сами, так что у тебя есть возможность передохнуть.
Андерс, беспомощно улыбнувшись, покачал головой и, не удержавшись, ласково провёл пальцами по виску брюнета:
– Я тебя опять не узнаю, – вполголоса признался он и смущённо покраснел: Вильям, один из его помощников, глянув на них с Гарретом, покровительственно ухмыльнулся и махнул рукой в одобрительном жесте. – И когда же ты на самом деле настоящий?
Хоук неопределённо хмыкнул и, покрепче прижав целителя к себе, совсем по-мальчишески показал возившемуся с бинтами Вильяму язык, а потом неожиданно серьёзно ответил:
– Всегда, солнце моё. – Он сделал короткую паузу и насмешливо хмыкнул: – За исключением разве что тех моментов, когда терплю болтовню дядюшки Гамлена вместо того, чтобы выкинуть его за дверь.
– Я умудрился влюбиться в самое непостижимое создание на всём Тедасе, – уловив, что чем дольше он молчит, тем больше напрягаются под его ладонями крепкие плечи боевого мага, со вздохом признался Андерс. – У меня страшное подозрение, что если я до сих пор и не сошёл с ума, то мне всё равно недолго осталось пребывать в здравом рассудке.
– Э-м-м… А может, лучше давай будем жить долго и счастливо? – чуть расслабившись, насмешливо предложил Гаррет. – Найдём и для Справедливости какого-нибудь симпатичного духа и будем жить большой и дружной семьёй.
«Не надо мне никакого духа» – расстроенно буркнул Справедливость. Андерс недоуменно моргнул – огорчение была чем-то новеньким в небогатой палитре эмоций духа Тени, обычно ограничивавшегося яростью, недоумением, раздражением и свирепым торжеством.
– Не надо так шутить, Гаррет, – высвободившись из объятий брюнета, с мягким упрёком проговорил целитель и, сняв со спины посох, направился к тому углу, в котором обычно его держал во время работы. – Насколько я понял, его более чем устраивает сложившееся положение вещей…
– То есть, я ему в самом деле нравлюсь? – удивился боевой маг. – Ну… рад это слышать.
При виде его улыбки Андерс, как всегда, остро пожалел о присутствии рядом посторонних. Впрочем, теперь это было куда легче пережить – мысль о том, что нужно только дотерпеть до вечера, и он получит всё, что хочет, а то и гораздо больше, и впрямь помогала взять себя в руки.
Но «дотерпеть до вечера» иногда тоже бывало трудноисполнимой задачей, даже когда до заката оставалось всего несколько часов. Стоило оказаться в безопасном месте – вдвойне защищённом, потому что рядом снова был Хоук, не раз делом доказывавший свою готовность уничтожить любого, кому хватало дурости угрожать его одержимому – и на Андерса наконец навалилась усталость. Глупое смертное тело разом вспомнило и о практически бессонной ночи, половина которой была проведена на крышах, а вторая половина – в куда более приятных, но тоже отнюдь не способствовавших отдыху занятиях, и об утомительном походе на Рваный Берег и обратно…
Нет никаких двух разных Хоуков, с неожиданной остротой осознал целитель, когда Гаррет подхватил его, споткнувшегося практически на ровном месте, до боли знакомым жестом. Жестом Жнеца, ведшего товарища по охоте по неровным склонам кровель Верхнего Города. Жестом, который рыжий маг узнал задолго до того – на крутых тропинках Расколотой Горы и Рваного Берега и кривых лестницах Клоаки.
До этого момента Андерс даже не сознавал полностью, в каком напряжении на самом деле пребывал. Облегчение оказалось настолько сильным, что он не сумел сдержать смеха и, успокаивающе улыбнувшись в ответ на встревоженный взгляд брюнета, привычно уткнулся носом в его шею над меховым воротником мантии.
– Я просто туго соображающий дурак, – всё ещё хихикая, вполголоса поделился он и, услышав знакомое хмыканье с ноткой озабоченности, ласково поцеловал боевого мага под ухом и пообещал: – Окажемся наедине – я тебе всё объясню, обязательно.
«У смертных всегда столько запутанных эмоций», – ошарашенно поделился Справедливость.
Андерс фыркнул снова и поудобнее устроился возле стола, опершись о него локтями и наблюдая за вернувшимся к работе Хоуком. Впрочем, работа – это слишком сильно сказано, брюнет то и дело отвлекался от своих занятий, обеспокоенно поглядывая на целителя. Тот сонно улыбался в ответ, малодушно радуясь тому, что сегодня никому не была нужна именно его помощь – большинству из тех, кто появлялся в клинике, были нужны только новые порции уже прописанных снадобий.
До объяснений, впрочем, дело не дошло. К тому времени, когда Андерс наконец счёл возможным закрыть клинику и отправиться домой, ему уже едва удавалось держать глаза открытыми и всё меньше хотелось отказываться от предложений брюнета донести его до кровати на руках. Хоук только улыбнулся, посмотрев на то, как целитель, едва добравшись до цели, свернулся клубочком на покрывалах – почти в той же позе, что и дремавший неподалёку Сэр Мявейн.
А наутро выяснилось, что в Киркволле опять начали пропадать женщины, и все обещанные разговоры свелись к одному долгому, жадному поцелую за полминуты до того, как им пришлось снова отправиться на поиски убийцы.
О том, насколько Хоук не любит поражений, Андерс уже знал, и всё возраставшее раздражение брюнета ничуть его не удивляло. Поразительным оказалось иное, то, что он сумел заметить лишь тогда, когда узнал, на что нужно было смотреть: чем сильнее злился Гаррет, тем меньше в его движениях было привычной плавной грации и тем больше – жутковатой стремительности Жнеца. И вполголоса выдохнутое в ответ на встревоженно-вопросительный взгляд «Это мой город!» – оказалось теперь куда более многозначным, чем прежде.
Андерс засмеялся бы при виде того, как по-кошачьи оскалился Хоук – не хватало только свирепо растопыренных в стороны усов – вот только ситуация вовсе не располагала к веселью.
Так что когда незадолго до заката их отыскал посыльный с запиской от Авелин, сообщавшей, что одним из подозреваемых был некто Дюпюи, это принесло некоторое облегчение. Целитель только покачал головой при виде свирепого торжества, озарившего лицо брюнета, и подобрал выброшенное в кусты послание – в постскриптуме капитан стражи просила друга не совершать опрометчивых поступков. Рыжий маг хмыкнул и, скептически глянув на хищно сощурившего глаза Гаррета, молча сунул клочок бумаги в карман – то, что прислушиваться к гласу рассудка тот уже просто не способен, было более чем очевидно.
Однако когда прямо в холле пустынного поместья Дюпюи на них накинулись призраки, одержимый осознал, что разумно поступал именно Хоук. В этом доме явно творилось что-то неладное, Справедливость обеспокоенно шевелился в глубине его сознания и поминутно требовал найти источник этой мерзости. И, как будто одного этого было мало, в дальней комнате на втором этаже обнаружилась целая батарея банок с кровью и пара листков из одного из самых одиозных трактатов о сделках с демонами.
– Мило, – оглядев эту живописную картину, процедил боевой маг, его сжимавшие посох пальцы напряжённо побелели.
Вопреки всем ожиданиям, с пойманным в дальней комнате аристократом Гаррет даже поговорил. Недолго, впрочем, и настоящим разговором назвать это было сложно… хотя рыжий отступник был бы последним, кто стал бы винить его в нежелании прислушиваться к магу крови. Тем более – застигнутому рядом с потенциальной жертвой.
На удовлетворённо жмурившегося Хоука, стиравшего с лезвия посоха кровь и слизь вызванных Гаскаром призраков, смотреть было приятно и немного страшно. Немного – одному только Андерсу, во взглядах Фенриса и Варрика мелькало нечто сродни суеверному ужасу, что почти заставляло целителя мурлыкать от удовольствия.
«Когда вы делаете те странные вещи, это даже понятнее… этого», – пожаловался Справедливость. То, насколько тонка была в этом месте потревоженная занятиями Гаскара Завеса, всё ещё не на шутку беспокоило духа.
– Остаётся лишь надеяться, что теперь это и впрямь прекратится, – пробормотал себе под нос Варрик, захлопнув за собой дверь порядком разорённого поместья.
– Есть какие-то сомнения? – удивлённо выгнул бровь целитель, подняв голову с плеча брюнета. Поза была, в общем-то, не слишком удобной – они с Хоуком были почти одного роста, и ради того, чтобы не замедляя шага ощутить крепкие мускулы под скулой, приходилось мириться с необходимостью неестественно изгибать позвоночник – но большая часть его удовольствия заключалась в том, как кривился Фенрис при виде заботливо обвивавшей его талию руки Гаррета.
– Слишком уж запутана вся эта история, – нахмурившись, пояснил гном. – Жизнь – она такая, любую байку переплюнет, но кой-что общее всё-таки есть. Если какое гадство может случиться – оно случается.
– Не накаркай, – отмахнулся Хоук, и Варрик послушно сделал отвращающий зло жест. Эльф пренебрежительно фыркнул и отвернулся, а Андерс едва смог сдержать злорадный смешок, заметив, как напряжённо вытянулись в их сторону остроконечные уши.
– Пошли, приятель, составишь мне компанию в «Висельнике», – хлопнув мрачного воина чуть пониже лопаток, решительно проговорил гном. – Неохота после такого сидеть там в одиночку да на своё отражение в кружке пялиться.
Фенрис ещё раз с отвращением глянул на магов и молча кивнул.
«Смертные правда очень странные создания», – согласился со Справедливостью одержимый. И с собственнической гордостью глянул на шагавшего рядом с ним широкоплечего мужчину.
К поместью Хоуков они шли не спеша – их же стараниями улицы Верхнего Города по ночам стали почти безопасны, выжившим бандам хватало ума на то, чтобы сперва внимательно посмотреть на намеченную жертву и не трогать того, кто уже истребил немалую часть их собратьев. Варрик, как всегда, начал на ходу сочинять очередную байку, изумляя соратников тем, как мастерски он переплетал правду и вымысел – причём второго в этот раз было куда больше, чем первого. В конце концов, хоть гном и утверждал, что в по-настоящему хорошей истории герой всегда умирает в финале – но до этого скорбного момента он должен был побеждать.
Андерс на самом деле вовсе не был жестоким человеком, даже поддразнивание Фенриса по-настоящему радовало его не дольше нескольких минут – кроме тех случаев, когда эльф умудрялся наступить на какую-нибудь из его больных мозолей – так что когда они с Хоуком распрощались с остальной частью отряда, маг вздохнул с облегчением. И лукаво усмехнулся, предвкушая момент, когда они окажутся в уютной полутёмной спальне и соскучившийся по хозяевам кот примется ходить у них по головам, пытаясь присоединиться к поцелуям.
При виде яркого света в гостиной и топчущегося возле сэндалова зачаровывающего аппарата Гамлена Андерс нахмурился, охваченный недобрым предчувствием. Что-то в лице пожилого мужчины наводило на мысль, что неприятности не ограничатся всего лишь задержкой в исполнении заботливо продуманного плана на вечер.
– Откуда у нас в доме белые лилии? – оборвав на полуслове дядюшкино ворчание, задушенно осведомился Хоук, вперив остановившийся взгляд в красовавшийся на столике букет. Андерс ахнул и, оставив Гаррета допрашивать домашних, рванулся наружу, отчаянно надеясь, что Варрик с Фенрисом ещё не успели уйти слишком далеко.
Андерс ни на минуту не усомнился, что потом это будет сниться ему в кошмарах – наряду со слюнявыми мордами порождений тьмы, глухим, давящим безмолвием одиночной камеры в глубоких подвалах Твердыни Кинлох, с собственными руками, по локоть покрытыми кровью тех, кого он за день до того называл братьями. Ему уже сейчас было муторно и жутко, и на краю сознания, безжалостно отсчитывая утекающие в никуда минуты, билось размеренное «Только бы успеть».
Где-то в глубине души он уже знал, что не успеют.
Лицо Гаррета, заледеневшее и как будто заострившееся, выцвело до невозможной белизны, одной только окружавшей боевого мага ауры всесокрушающей ярости, казалось, вполне хватило бы, чтобы прорвать Завесу – и от того, что единственными звуками, нарушавшими ночную тишину, по-прежнему были только звук их собственных шагов и негромкое клацанье Бьянки, становилось только страшнее. Страшнее даже, чем при виде мёртвой женщины, которую несколькими часами ранее они вызволили из рук Гаскара Дюпюи, чем при виде вставших непробиваемым заслоном оживших мертвецов…
Андерс успел краем глаза заметить, как, поёжившись, опасливо нахмурился Фенрис, когда рвавшийся вперёд Хоук снёс преграду одним мощным ударом, и не сумел подавить вспышку злости. Даже сейчас единственное, что, похоже, волновало этого эльфа – то, насколько опасны могут быть маги, хорошо лишь, что ему всё-таки хватило ума промолчать.
Это несправедливо, беспомощно подумал одержимый при виде того, как, повинуясь жесту сумасшедшего малефикара, поднимается с кресла существо, в котором ещё можно было заметить сходство с Леандрой Хоук.
ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!!!
Но пугавшая его прежде темнота в глазах, которую он призывал сейчас почти с надеждой, так и не пришла. Он замечал краем глаза отблески синеватого лириумного свечения на стенах, видел на собственных стискивавших посох руках истекающие черноватым дымком сияющие трещины и то, с какой неестественной лёгкостью слетали с его пальцев боевые заклятия… видел всё.
Толпы пришедших на зов безумца демонов. Счастье и почти сладострастный экстаз, исказившие черты с каждой минутой казавшегося всё более измождённым мага крови. Торопливо выбиравшихся из земли на запах крови мертвецов. Чудовищную мощь магии Хоука, едва ли не впервые на его памяти сражавшегося, не рассчитывая сил – как будто это ещё могло что-то изменить. Печаль на начинающем коченеть лице Леандры, исцелять которую было непоправимо поздно. Глаза Гаррета – широко раскрытые, с неживым стеклянистым блеском.
Метательный нож, пробивший череп последнего из поднявшихся трупов, казался чем-то невозможно неправильным… и неизбежным.
Тело матери Хоук не доверил никому, хотя сам он уже покачивался, измотанный последним запредельным усилием. Под его взглядом валявшиеся повсюду полуразложившиеся трупы в один миг обратились в пепел, а секундой спустя пламя взметнулось до самого потолка, и его гул ещё долго слышался за спинами подавленно молчавших мужчин.
В поместье метался из одного угла гостиной в другой Гамлен; на тело мёртвой сестры он взглянул с таким недоверием, будто за время их отсутствия успел приговорить пару бутылок бренди и теперь искренне полагал, что это ему просто мерещится. От голоса Гаррета, в ответ на дядюшкино запинающееся «Как?» с безжалостной откровенностью рассказавшего обо всём произошедшем, Андерса продрал мороз, наконец вернув его к реальности.
Дом быстро опустел. Никому, кроме самого целителя, и в голову не пришло ослушаться произнесённого идеально ровным тоном приказа: «Оставьте меня одного»: Варрик молча кивнул и, так и не рискнув ободряюще хлопнуть брюнета по плечу, двинулся к выходу, Гамлена вытолкал за дверь Фенрис, на полуслове оборвав причитания по поводу сумасшедших магов, Боудан с Ораной тихонько плакали на кухне, стараясь не потревожить хозяина даже тенью звука…
– Она любила тебя, – сглотнув, через силу проговорил рыжий отступник, стоя в дверях спальни. – Когда… когда боль утихнет, это будет единственным, что имеет значение…
Он и сам чувствовал неловкость собственных слов; если бы ему в лицо полетел огненный шар или горсть острых, способных рассечь даже закалённый металл сосулек, он бы ничуть не удивился, но сгорбившийся на краю кровати Хоук только молча кивнул, и одержимый нерешительно шагнул внутрь.
– Если… если хочешь, я уйду, – вполголоса предложил Андерс, скорее угадав, чем действительно услышав произнесённое в ответ «Останься», и сел рядом с Гарретом, борясь с желанием прижаться к нему бедром, почувствовать его тепло и убедиться в том, что мужчина рядом с ним действительно реален.
Тишина казалась медленно затягивающейся на горле удавкой, с каждой секундой одержимому всё труднее становилось сдерживать стремление вскочить с места, заорать, тряхнуть Хоука за плечи, добиваясь какой-то реакции – сделать хоть что-то, лишь бы тот не молчал так, будто и сам с каждой секундой уходит всё дальше за грань жизни.
Рыжий маг чуть слышно, рвано всхлипнул и, сделав над собой усилие, глубоко вздохнул. Нужно было действительно что-то сделать, но – совсем иначе. Он медленно вдохнул ещё раз и, сосредоточившись, поднялся на ноги, ощутив укол тревоги, когда всегда откликавшийся на малейшее его движение Гаррет даже не повернул головы.
Но Андерс, в конце концов, был целителем, и даже если он не знал, что делать со скорбью – с её физическими последствиями он вполне мог управиться. Должен был.
Когда он принялся за застёжки хоуковой мантии, пальцы у него уже не дрожали. Всё как обычно: развязать две верхних, погладить ключицу под тонкой тканью рубашки – сейчас жест получился скорее сочувственным, чем привычно-игривым, но брюнет всё равно откликнулся, слабым трепетом ресниц и чуть более глубоким чем секунду назад вздохом – расстегнуть две следующих и, обвив талию руками, на мгновение прижаться щекой к всё ещё покрытому жёсткой материей плечу, распутать замысловатый узел на поясе, на котором висел кошель с зельями… Хоук не помогал ему, но и не препятствовал, даже послушно приподнялся, позволяя одержимому снять с него запятнанный кровью и слизью магический доспех.
Андерс торопливо бросил в угол собственную мантию и снова занялся темноволосым магом: тот попытался было снять сапоги сам, и при виде его неудачи у одержимого сжалось сердце. От рубашки и брюк целитель избавил его почти моментально, с сомнением покосился на дверь в ванную комнату, но в конце концов ограничился тазиком с тёплой водой и губкой, которой принялся бережно стирать с лица и тела следы крови и пота.
Незаметно пробравшийся внутрь Сэр Мявейн чуть слышно мяукнул и, усевшись прямо перед Гарретом, потянулся мордой к его рукам, слегка шевеля кончиком хвоста. Андерс, отложив губку, тщательно растёр мохнатым полотенцем тело брюнета и требовательно толкнул его в грудь, заставляя улечься на кровать как положено. Кот тут же запрыгнул следом, безо всяких понуканий устроившись возле самой головы боевого мага, и принялся с тихим мурлыканьем тереться мордой о его скулу. Целитель благодарно погладил гибкую кошачью спинку и занялся камином, и через несколько минут в нём весело затрещали разгорающиеся поленья, разом превратив начинавшую походить на склеп комнату в нечто куда более пригодное для жизни.
Едва Андерс, скинув сапоги и безнадёжно испорченную одежду, забрался под одеяло, его сразу окутало знакомое тепло родного сильного тела. Но широкая грудь Хоука под его щекой поднималась и опускалась резко и неритмично, словно тот никак не мог совладать с рыданиями, а его напряжённая неподвижность меньше всего напоминала покой.
– Я здесь, – плавно, размеренно проводя ладонью по груди и бокам Гаррета, негромко проговорил рыжий маг. – Ты не один, я с тобой. – Он помолчал с минуту и добавил, почти без удивления услышав в собственном голосе рычащие интонации Справедливости: – МЫ с тобой. Мы всегда будем рядом.
Хоук вдохнул, глубоко и резко, и его дыхание стало немного ровнее, но закаменевшие почти в судороге мышцы всё равно расслаблялись слишком медленно, и Андерс после некоторых раздумий перекатился на спину, устроив взлохмаченную черноволосую голову у себя над сердцем и крепко прижав к себе навалившегося на него всем весом мужчину. Непривычное и, по правде говоря, не слишком удобное положение: брюнет был несколько массивнее, и целитель почувствовал себя так, словно на него упала скала. Но, по крайней мере, Гаррет уже сам подался к нему, прижался плотнее, вцепившись в одержимого так, словно тот был единственным якорем, удерживавшим его в реальности, его единственной ценностью.
– Самое поганое в том, что я даже не могу винить в этом его, – вдруг неожиданно ясным и ровным голосом произнёс Хоук, по-прежнему неподвижный под бережно разминавшими спазматически напряжённые мышцы его спины руками Андерса.
– Что? – на миг замерев, поражённо переспросил целитель и вернулся к своему занятию, когда брюнет настороженно поёжился.
– Это не значит, что я ненавижу его меньше, – с угрюмым смешком пояснил Гаррет, поудобнее устроив голову у него на груди – так, чтобы можно было свободно разговаривать. – Или что не убил бы его ещё раз – с огромным удовольствием – если бы мне выпала подобная возможность. Но винить…
– Только не вини себя, – торопливо попросил одержимый, машинально сжав кулаки и царапнув его спину под лопатками. – Не надо.
– А кого ж ещё? – глубоко, с явным усилием вздохнув, философски проговорил боевой маг, в голосе его мелькнули нотки мрачноватого юмора. Андерс чуть приподнялся, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот не поднимал взгляда, наблюдая за Сэром Мявейном, тычущимся в его пальцы носом. – Возлагать ответственность на того слабака… попросту глупо. И трусливо.
– Слабака? – невольно хмыкнул рыжий отступник. Нет, по сравнению с разъярённым Хоуком тот, может, и выглядел беспомощным младенцем – пока не прибег к магии крови – но всё же подобное определение не казалось ему вполне соответствующим истине. Окажись он там один – и то трижды подумал бы, прежде чем связываться с Квентином…
– Я не про магию, – как будто прочитав его мысли, проговорил брюнет. И, всё-таки подняв руку и почесав встревоженно дёргавшего ушами кота под подбородком, продолжил: – Он сломался. Блять, я слишком хорошо его понимаю, и половина моей ненависти – от страха. Что если… Что я могу стать таким же.
– Не станешь, – с силой выдохнул Андерс, принимаясь перебирать встрёпанные волосы любовника. Он вовсе не был уверен, что внезапная разговорчивость Гаррета лучше прежнего подавленного молчания, но что-то подсказывало ему, что ни перебивать, ни попросить его прекратить не стоит – станет только хуже. Оставалось слушать, надеясь, что внимание и ласка хоть немного умерят боль.
– Я должен был быть умнее, – после короткой паузы ровно произнёс Хоук. – Я же искал его, ещё тогда – не только днём. Ночью тоже, поверь, я не пожалел бы ему метательного ножа – если бы нашёл. Вот только… Я мерил его по себе. Я, выросший как лотерингский охотник, привыкший к свежему воздуху и простору над головой, мерил по себе киркволльца-малефикара, демон знает сколько времени проведшего в Казематах. Да что он забыл на моих крышах? А спуститься под землю я не догадался, решил, что там он рано или поздно наткнётся либо на контрабандистов, либо на Хартию, либо ещё на кого…
Короткий, рваный вздох боевого мага так походил на сдавленное рыдание, что целитель на секунду понадеялся, что тот всё же сумеет заплакать, но Гаррет заговорил снова, настолько рассудительно, что по позвоночнику одержимого пробежал холодок страха:
– Знаешь, когда мне стало его жалко, я подумал, что свихнулся. Этот ублюдок, чтоб его демоны драли, поднял руку на мою мать – а мне стало его жалко! Я был в бешенстве, мне было дико страшно и тошнило от тамошней вони, а я всё равно нашёл время и силы его пожалеть. – Брюнет с шипением вытолкнул из груди воздух, сжал пальцы на талии рыжего мага, инстинктивно притянув его к себе, и почти жалобно добавил: – Андерс, мне так за это стыдно…
Целитель сглотнул и, подумав, всё-таки закрыл рот. Как ответить на такое, он не знал, а ситуация была явно не из тех, когда можно ляпнуть что-то наугад, так что он просто приподнялся и коснулся губами покрывшегося лёгкой испариной хоукова лба. И накрыл ладонью его руку, неподвижно лежавшую на округлом кошачьем боку.
– Но я слишком хорошо могу себе представить, что ко всему этому привело, – отвращение в голосе Гаррета уже не было всего лишь тенью чувства, оно было настоящим, почти физически ощутимым. Наверно, это стоило счесть улучшением… может быть. – Могу представить, как его воспитатели и учителя, вместо того, чтобы показывать ему, как справляться с трудностями, были слишком заняты тем, что подлизывались к своим тюремщикам, убеждая их в своей безопасности. Как вместо того, чтобы учить его обращаться с Тенью, демонами и духами, они талдычили какую-нибудь дурь о том, что «магия крови – это плохо, а ты должен быть хорошим мальчиком». Как из талантливого мальчишки постоянным давлением или побоями сделали трусливое, подлое существо, готовое рухнуть в безумие, как только давление станет хоть на волос сильнее привычного, зверушку, бездумно возвращающую другим причинённую ей боль…
Хоук сдавленно застонал и перекатился на спину, сжимая кулаки – Андерс тихонько пискнул, пытаясь высвободить захрустевшую в безжалостной хватке кисть, и вдавил свободную ладонь в грудь распластавшемуся на матрасе брюнету, словно и впрямь надеясь удержать.
– И при этом они ещё мнят себя спасителями Тэдаса! – как будто невпопад прорычал боевой маг, по-звериному скаля зубы. – Плодят таких в каждом Круге и ещё смеют пыжиться от гордости и глядеть на всех сверху вниз!
«Истерика», – с внезапным холодком подумал целитель. Горящий взгляд Гаррета обратился на ту стенную панель, за которой хранился охотничий наряд и зачарованное оружие Жнеца, и одержимый сглотнул, отнюдь не уверенный в том, на кого окажутся обращены эти клинки в случае, если брюнет до них доберётся. Ладно ещё если на храмовников, но вдруг – на самого их владельца?..
– Как же мне хочется ещё кого-нибудь убить… – не отрывая взгляда от своего тайника, мечтательно, почти умоляюще прошептал Хоук. Андерс вжался в него ещё крепче, с тоской подумав, что даже если он повиснет всем весом у него на шее, жаждущего крови Жнеца это едва ли заставит хотя бы замедлиться. Гаррет резко вскочил, чуть не сбросив целителя с кровати, рванулся к стене… и запнулся на ровном месте, когда отказавшиеся слушаться ноги попросту подогнулись и боевой маг рухнул на пол. Рыжий отступник тут же кинулся следом, перевернул неровно, с всхлипами дышавшего мужчину на спину, опасаясь, что тот повторит попытку, но брюнет только поднял руку и, бережным, осторожным жестом коснувшись его скулы, просительно протянул:
– А давай сходим зарежем Мередит?
– Обязательно сходим, – с готовностью согласился Андерс, про себя благословив всё-таки догнавшее Хоука изнеможение. В обладании сильным, ловким мужчиной были свои недостатки – попробуй, останови такого, если ему в голову втемяшится какая-нибудь самоубийственная глупость… Целитель ласково улыбнулся, погладив Гаррета по щеке, и нежно, с мягким укором промурлыкал: – Но не сейчас, любовь моя. Мередит не убежит, мы как следует отдохнём – и тогда не просто её зарежем, но и сделаем это красиво. И ещё мы сможем убить не только её… Не сейчас, хорошо?
– Хорошо, – обессиленно согласился Гаррет, потянувшись навстречу его прикосновению, и через мгновение, прикрыв глаза, с привычной властностью потянул его на себя. Одержимый выдохнул и опустился на его грудь, уткнувшись носом в шею. Под самыми его губами судорожно колотилась жилка, он подался чуть ближе и прижался к ней ртом – не пытаясь, как обычно, ласкать и дразнить, просто ровно, размеренно дышал, согревая кожу, и через пару минут пульс брюнета начал успокаиваться. – Я люблю тебя.
«Мне надо будет тебя беречь», – с непонятной интонацией проговорил Справедливость. Андерс растерянно моргнул, но тут же понял: обычно не страдавший богатым воображением дух на редкость отчётливо представил на месте Квентина Хоука – безумцем, тоскующим по потерянному… и эта картина привела Справедливость в ужас.
«Он не такой, – почти с яростью подумал целитель, судорожно сжав Гаррета в объятиях. – Он сильный, он не сломается».
Не сломается. Выдержит, как выдержал смерть сестры и предательство брата. Переживёт это и станет ещё сильнее… вопрос только в цене. Андерс нисколько не сомневался в итоге, и оттого ещё отчаянней жалел, что не может сделать безболезненным сам процесс.
Они так и заснули на полу, плотно прижавшись друг к другу, словно замёрзшие котята. Одержимый очнулся спустя едва ли пару часов и обнаружил, что Хоук снова придавил его к ковру, словно пытаясь собственным телом защитить его от любой возможной угрозы. Сэр Мявейн дремал, вытянувшись на животе целителя и обвив хвостом запястье лежавшей на его талии руки брюнета, и тихонько сопел. Андерс, слабо улыбнувшись, вслепую пошарил возле кровати и, нащупав свисавшее покрывало, натянул его на спину боевого мага. А потом опять уткнулся носом ему в шею и спустя несколько минут снова рухнул в сон.
Он был бы как никогда рад ошибиться в своих прогнозах, но ему и впрямь снились кошмары.
Через пару часов после рассвета их разбудили голоса и смутно знакомый лязг в гостиной. Андерс обеспокоенно посмотрел в лицо медленно разомкнувшему ресницы Гаррету, но тот только изогнул уголки губ в гримасе, которая, видимо, должна была изображать ободряющую улыбку, и поднялся, аккуратно пересадив недовольно мяфкнувшего кота на кровать.
Спустя несколько минут Хоук выглядел уже совсем как обычно – вежливое, чуточку отстранённое выражение на лице, гордо расправленные плечи… Наверное, только очень хорошо его знавшие люди могли понять, что спокойствие в серых глазах так же непрочно, как ноздреватый весенний лёд на озере Каленхад – одно неосторожное движение, и из-под ненадёжной преграды вырвется не знающая пощады стихия.
Ждавшая внизу Авелин, бросив на спустившихся к ней мужчин короткий взгляд, замялась и почти смущённым жестом спрятала за спину шуршавший в её пальцах плотный конверт. Андерс тихонько вздохнул и постарался грозно нахмуриться, пользуясь тем, что Гаррет, как всегда, стоит на полтора шага впереди и не может видеть подаваемых им сигналов. К счастью, стражница оказалась куда понятливей, чем он думал раньше и, проговорив несколько неловких соболезнующих фраз, удалилась. Втихую сунув тот самый конверт заплаканному, но старавшемуся держаться с достоинством Боудану, как выяснил целитель получасом спустя.
Хлопот с похоронами оказалось куда меньше, чем ожидал рыжий маг: Хоук, по его настоянию с трудом запихав в себя нечто, которое с некоторой натяжкой можно было счесть завтраком, черкнул несколько строк на листе дорогой кремовой бумаги и, запечатав, велел отправить сенешалю Брану. Через час в дверях возник угодливый человечек в изящном тёмном камзоле, прямо с порога рассыпавшийся в извинениях за то, что тревожит благородного господина в столь скорбный момент. Несколькими минутами спустя выяснилось, что Наместник не только готов предоставить место на церковном кладбище для подобающего упокоения госпожи Амелл, но и будет счастлив взять на себя все заботы, связанные с этим скорбным мероприятием. Утруждать себя равной любезностью Гаррет не стал, только сухо кивнул и, резко развернувшись, ушёл к себе.
– Наверно, это неправильно, – проговорил он, едва Андерс, задержавшийся, чтобы дать указания Оране, открыл дверь. – Я… должен был бы сделать всё сам. Так полагается… – Он с шипением втянул в себя воздух, открыл было рот, но ничего не сказал. Только сделал ещё пару вдохов и виновато признался: – Я просто не могу. Это всё такая ерунда, знаешь. Это ведь уже не мама, то, что лежит там внизу… Она ушла, а это… уже не имеет значения.
– Она навсегда останется с тобой, в твоём сердце, – обняв сидевшего на краю кровати брюнета за плечи, мягко проговорил целитель. – И не кори себя за несоблюдение приличий. Твоя мать была замечательной женщиной, доброй, но очень практичной – а представить что-то более непрактичное, чем эти самые «приличия», лично мне как-то затруднительно.
– О да, женщина, в своё время сбежавшая с отступником, действительно знала, куда их следует засунуть, – фыркнул Гаррет, чуть заметно расслабившись в его руках. Слабая улыбка на его лице была скорее признаком грусти – но грусть всё-таки была куда лучше разъедающего душу отчаяния. – Если кто-нибудь попытается вытащить меня отсюда до вечера – даже если кому-то опять срочно потребуется спасать Киркволл – голову оторву.
«Пусть лучше отдохнёт, – заботливо добавил Справедливость. – Я сам оторву».
– Твоя клиника сможет прожить без тебя денёк? – помедлив, сдержанно поинтересовался боевой маг, внимательно рассматривая собственные кисти.
– Хоть неделю, – заверил его Андерс, закутав его в одеяло, и принялся ловить кота, чтобы сунуть его в руки начавшему посмеиваться при виде этого зрелища Гаррету. Коты всегда отлично помогали избавляться от тоски, он уже проверял.
Неделю Хоук, конечно, не выдержал. Почти сутки они с Андерсом не вылезали из кровати, греясь друг о друга и разговаривая обо всём подряд. Целитель, раньше моментально вспыхивавший от постоянно излучаемой Гарретом страсти, с удивлением узнавал, что тому, оказывается, нравится, когда ему треплют волосы на затылке – брюнет сразу заметно расслаблялся и начинал лениво жмуриться, и вообще становился до ужаса похожим на Сэра Мявейна, которому чешут пузико; что рядом с ним очень хорошо просто лежать, прижавшись к его носу кончиком своего, и слушать ровное дыхание; что если боевой маг, во сне навалившись на него, слишком сильно придавил его к кровати, надо не пытаться выскользнуть, а наоборот, свернуться клубочком и прижаться поплотнее – тогда Хоук, даже не просыпаясь, передвигается так, чтобы бережно обхватить этот клубок всем своим телом…
Справедливость, на удивление, не протестовал против подобной траты времени. Как будто предчувствовал, что уже на следующее утро к Гаррету полностью вернутся силы, и у него проснётся жажда деятельности. Любой деятельности, сколь угодно бессмысленной – сидеть под одеялом и раз за разом возвращаться мыслями к произошедшему казалось подобным самоубийству.
Киркволл с готовностью предоставил им множество поводов отвлечься. В Порту опять зашевелились пираты, на Расколотом берегу кто-то опять видел тевинтерских работорговцев, кунари, раз за разом отсылая прочь из своего лагеря посланцев Наместника, требовали встречи именно с Хоуком…
Им следовало быть осторожнее, особенно учитывая то, что кунари склонны делать со своими саирабазами, думал Андерс, смиренно следуя за Гарретом к лагерю серокожих великанов. Тот, разумеется, первым делом ухватился за показавшуюся самой сложной проблему, по-видимому, сочтя разборки с пиратами или тевинтерцами задачей слишком лёгкой для того, чтобы по-настоящему его отвлечь.
Для целителя это оказался настоящий день сюрпризов. Легкомысленная, помешанная на сексе Изабелла оказалась неожиданно мудрой и проницательной женщиной, способной не только посочувствовать чужой боли, но и предложить свою поддержку, не оскорбив ничьей гордости, а кроме того, явно успела когда-то перейти дорожку кунари. Подавленно молчавший Фенрис как никогда походил на щенка в своей неспособности подобрать хоть какие-то слова для утешения и, как видно, осознавая это, только хлопал большими зелёными глазищами, а потом как ни в чём не бывало поприветствовал удивлённо поведшего рогами Аришока по обычаю его народа. Хоук, которому следовало бы вести себя тихо и вежливо, про себя молясь о том, чтобы в нём не распознали мага, говорил с предводителем кунари на равных, не удерживая порой срывавшихся с его губ саркастичных замечаний, и даже осмелился критиковать путь Кун.
Несколько лет в Киркволле заметно обогатили опыт Аришока в том, что касалось общения с баз; что-то в его взгляде навело Андерса на мысль, что язвительность брюнета не осталась незамеченной, но единственной реакцией, которую позволил себе рогатый гигант, была тень снисходительной жалости к не знающим собственного пути.
Не совсем то, что требовалось сейчас Гаррету, хмуро заключил Андерс, заметив, как зло сузились идеально спокойные до этого момента глаза боевого мага.
И, разумеется, Аришок не упустил возможности переложить пару-тройку своих проблем на плечи подвернувшегося под руку чужеземца. Сделав это так, что тот мог либо принять вызов, либо уползти на брюхе, поджав хвост и жалобно поскуливая.
Похоже, прямые пути Кун при необходимости могли быть достаточно… извилистыми.
Как только маленький отряд покинул лагерь, исчезнувшая было Изабелла невозмутимо вынырнула из-за угла, так демонстративно поправляя корсет, что одержимый ни на минуту не усомнился в том, что никакого жаркого перепиха в ближайшем переулке не было. Гаррет покосился на пиратку с нескрываемым ехидством во взгляде, но, по всей видимости, решил, что её маленькие тайны касаются лишь её самой. Или что есть вещи, которые он попросту очень не хочет знать.
Жизнь, казалось, вошла в привычное русло: вначале погоня за проштрафившимся гномом вкупе с непременным сражением с его телохранителями, затем – короткий перерыв, пара дней, проведённых в клинике, пока Варрик трепал своих информаторов, выясняя, куда ушёл рецепт саар-камека, истребление пары-тройки попавших под руку банд… Андерс никогда не был большим охотником до кровопролития, но сейчас он радовался каждой стычке, потому что по крайней мере в бою Хоук выглядел по-настоящему живым. В остальное же время серые глаза темноволосого мага казались будто припорошенными пеплом; знакомое прозрачное пламя его взгляда постепенно прорастало из едва не угасших углей, но – медленно. Ужасающе медленно, и целитель никак не мог отделаться от тревоги.
– Не хочешь прогуляться? – на четвёртый или пятый вечер после визита к Аришоку задумчиво поинтересовался Гаррет, обняв Андерса со спины и небрежно почёсывая за ухом сидевшего на руках у одержимого Сэра Мявейна. Рыжий отступник откинул голову ему на плечо, коротко коснувшись губами уголка челюсти, и осторожно поддразнил:
– И почему мне кажется, что это предложение означает вовсе не приглашение на пару ободрать розовые кусты в саду Наместника, а потом заняться любовью на их рассыпанных на кровати лепестках?
Брюнет ошарашенно моргнул и после секундного раздумья согласился:
– Я действительно подразумевал нечто иное. Но ночь длинная, навестить сад мессира Дюмара мы тоже успеем.
– Пожалей бедного старичка, – фыркнул Андерс, развернувшись в его руках, и, пересадив кота Гаррету на плечи, обнял его за талию. – Розы – единственная радость, которая у него осталась, после того как его единственный сынишка подался в виддатари.
Боевой маг усмехнулся и понятливо наклонился к подставленным для поцелуя губам, и полминуты спустя одержимому уже совершенно не хотелось думать ни о Наместнике, ни о его розах, ни даже о предложенной прогулке. Ну разве что кроме того случая, если конечной целью оной окажется та самая кровать.
– Когда ты так стонешь, – наконец дав Андерсу вздохнуть, негромко сообщил ему на ухо Хоук, – Сэр Мявейн думает, что я тебя обижаю, и начинает кусать меня за ухо. Узурпируя тем самым твоё неотъемлемое право на эту и прочие части моего тела.
– Рад, что ты наконец начал снова шутить, – тихо рассмеявшись, целитель погладил встревоженного кота и ласково потёрся носом о небритую щёку брюнета.
– Ну я не совсем шутил, – признался тот. – Он действительно меня кусает.
– Вот так? – лукаво переспросил одержимый, легонько прихватив зубами мочку хоукова уха, немного помедлил и куснул сильнее, довольно сощурившись, когда его шею щекотнул сорвавшийся с губ любовника вздох.
– У тебя получается лучше, – гортанно промурлыкал Гаррет, его руки, лениво поглаживавшие спину рыжего мага, этак невзначай спустились заметно ниже талии и уверенно, по-хозяйски обласкали его задницу. Андерс усмехнулся, наклонившись было к видневшимся в полурасстёгнутом воротнике ключицам брюнета, но тот чуть заметно отстранился и, по-кошачьи наклонив голову, повторил:
– Так как насчёт… прогулки?
Услышав непривычную, но весьма узнаваемую нотку в его голосе, целитель испытал острое желание хлопнуть себя по лбу и обозвать идиотом, но предпочёл ограничиться тем, что ещё раз куснул брюнета – на сей раз в шею чуть ниже челюсти.
– У меня руны на сапогах давно выдохлись, – чуть сдвинув брови, на всякий случай напомнил он, не на шутку изумившись тому, как по-детски обрадовался Справедливость, счастливо заурчавший где-то в глубине его разума.
– Я помню, – кивнул Хоук, Андерс тихо фыркнул, припомнив его порой доходившую до занудства предусмотрительность и, поколебавшись, кивнул:
– Пойдём.
Свисавшего с его плеча кота боевой маг аккуратно ссадил на коврик возле камина и сразу направился в спальню, целитель помедлил с секунд и, с некоторым стыдом признав, что душевное здоровье и хорошее настроение одного конкретного человека успело стать для него вещью куда более важной, чем несколько храмовничьих жизней, заторопился следом.
– Изабелла страшно обиделась бы, что её не позвали на эту вечеринку мальчиков в чёрном, – смущённо и чуточку самодовольно пробормотал себе под нос Андерс. Гаррет и впрямь оказался по-настоящему предусмотрителен: в его любимом тайничке обнаружился удобный тёмный костюм, идеально подходивший целителю по размеру, и точно такие же, как у него самого, мягкие чёрные сапоги, облегавшие ногу как вторая кожа. Чёрный же платок, который должен был укрыть способные выдать одержимого светлые волосы, оказался украшен такого же цвета шелковой вышивкой, чуть заметно поблескивавшей в свете свечей.
Андерс совершенно не узнавал того человека, который теперь отражался в зеркале, но... тот ему действительно нравился. В немалой степени потому, что тот казался зверем той же породы, что и Хоук в его ночной ипостаси.
– Изабелле придётся смириться, это исключительно семейная вечеринка, – с усмешкой промурлыкал боевой маг, и в груди одержимого заметно потеплело. Даже Справедливость от такого проявления доверия испытал приступ чего-то подозрительно напомнившего счастье.
– Если ты затащишь меня в постель сейчас, – заметив довольное, многообещающее выражение глаз одетого точно так же Гаррета, с томной улыбкой лениво протянул одержимый, которому отчего-то безумно захотелось похулиганить, – то после этого сигать по крышам Верхнего Города на подгибающихся ногах я точно не смогу. Даже если умудрюсь выбраться из окна, не свалившись вниз.
Целитель развернулся на пятках и, вперив в любовника лукавый, чуточку вызывающий взгляд, улыбнулся ещё шире. Ноздри брюнета хищно раздулись, между искривившихся в усмешке губ блеснули белые острые зубы, и тот, в один миг оказался рядом с одержимым, наклонил голову так, что почти касался носом его носа.
– Пожалуй, твои аргументы достаточно убедительны, – после долгой, очень долгой паузы, в течение которой дыхание рыжего мага заметно участилось, а сердце торжествующе загрохотало где-то в глотке, нарочито рассудительным тоном проговорил Хоук. И начал было выпрямляться, но Андерс со свирепым шипением вцепился в мягкий воротник, дёрнул его на себя и жадно поцеловал, облизывая и требовательно покусывая приглашающе разомкнувшиеся губы.
– А вот теперь пошли, – скомандовал задыхающийся целитель, через пару минут оторвавшись от него и неловко поёрзав в кольце обхвативших его рук: «охотничий» наряд оказался значительно тоньше его привычной мантии, и это порядком сбивало с толку. Гаррет ухмыльнулся, как будто позабавленный его смятением, и сделал шаг назад, ободряюще сжав руку одержимого.
Того, как он оказался на крыше поместья, Андерс опять умудрился почти не заметить; он, осторожно ступая по черепичной кровле, подошёл к краю и с опаской глянул вниз, а потом, повернувшись к Хоуку, решительно сообщил:
– Ты должен будешь потом научить меня делать это самостоятельно.
Брюнет кивнул и снова улыбнулся, в серых глазах мелькнуло что-то такое, отчего одержимый с трудом сдержал гордую ухмылку.
Откладывать дела Гаррет никогда не любил, обучение – в каком-то смысле – началось сразу же. Передвигались они значительно медленнее, чем во время той самой первой прогулки, и Андерсу пару раз пришлось остановиться, чтобы исцелить вывихнутую лодыжку. Зато к тому моменту, когда они добрались до Нижнего Города, одержимый уже приспособился к обуви с непривычной мягкой подошвой и вполне самостоятельно перепрыгивал с кровли на кровлю, хотя до небрежного изящества скользившего рядом Жнеца ему, конечно, было ещё далеко.
Рыжий маг удивлённо моргнул, узнав рыночную площадь перед ведущим в Верхний Город мостом. насколько ему было известно, патрули храмовников в этих местах не ходили уже полтора месяца – Рыцарь-Командор вместо того, чтобы попытаться очистить город если не от убийцы рыцарей, то хотя бы от обнаглевших теневых дельцов, предпочла попросту бросить простых людей безо всякой защиты.
«Храмовники – не защита, а поработители и тираны!» – мигом взъярился Справедливость. Андерс тихо вздохнул и решительно отрезал: «С них тоже бывает польза. Иногда. Редко». Дух буркнул что-то неразборчивое и выжидательно притих.
Лежать в засаде на плоской крыше было как-то до странности уютно. Вот только непривычный к долгому – дольше пяти минут – безделью целитель вскоре начал отвлекаться на устроившегося рядом с ним Гаррета, чему немало способствовала рука боевого мага, рассеянно тискавшая его задницу. При этом стоило одержимому вздохнуть чуть громче, как на него обращался укоризненный взгляд и брюнет с мягким упрёком шептал ему на ухо, задевая мочку губами: «Тише».
Андерс зло – и почти неслышно – шипел в ответ и впивался зубами в костяшки пальцев, из чистой вредности борясь с желанием толкнуться в изводившую уже явно недостаточной лаской ладонь. Молчать с каждой минутой становилось всё труднее, и он уже всерьёз подумывал о том, чтобы перевернуть распластавшегося на кровле Хоука на спину и занять рот каким-нибудь полезным делом, когда в примыкавшей к северной части площади улочке наконец загрохотали шаги.
Нет, это был вовсе не патруль, с холодком в груди понял рыжий маг, заставив себя оторвать зачарованный взор от мгновенно напружинившегося Гаррета и увидев полный десяток храмовников, выходящий на площадь.
«Он решил с нами поделиться!» – торжествующе заявил Справедливость за миг до того, как наклонившийся к Андерсу Жнец вполголоса поинтересовался:
– Сможешь чем-нибудь помочь? Хорошо бы теми заклятиями, которые не оставляют следов…
– У меня есть идея получше, – чувствуя, как от внезапно отпустившего напряжения слегка закружилась голова, усмехнулся в ответ одержимый и коротким кивком указал ему на выстроившийся ровными рядами отряд. Других намёков Хоуку не понадобилось, в ту же секунду двое рыцарей, получив по ножу в виски, рухнули на землю, а через мгновение брюнет спрыгнул вниз, отвлекая внимание храмовников от того места, откуда прилетели клинки.
«Ты обещал его беречь», – торопливо напомнил Андерс, и тут же мир как-то странно сместился. Тревога померкла и уступила место необъяснимой жажде, а тело налилось неестественной силой и, выждав едва ли долю секунды, спрыгнуло на спину отошедшему слишком близко к стене храмовнику. И без лишнего промедления вырвало ему горло прямо вместе с кольчужным воротником.
Целитель был бы рад сказать, что где-то глубоко внутри его тошнило, но солнечное ликование Справедливости пронизывало всё его – их – существо, не оставляя места ни для чего другого. Разве что для благодарности Гаррету, сделавшему им такой восхитительный подарок.
– Знаешь, на самом деле это неправильно, – почти виновато сказал Андерс, когда хребет последнего из рыцарей, чуть не успевшего всадить меч в спину занятому парой его не в меру шустрых собратьев боевому магу, хрустнул в его руках. И вздрогнул от прошившей тело вспышки возбуждения, потому что Хоук поймал его поднятую в извиняющемся жесте ладонь и принялся старательно вылизывать окровавленные пальцы. – То есть, вначале следовало бы попробовать договориться миром…
– Обязательно попробуем, – гортанно промурлыкал брюнет, не отрывая от него потемневших, расширенных в предвкушении глаз. – Сразу, как только они готовы будут нас услышать.
Андерс презрительно фыркнул и придвинулся ближе, заключив:
– Значит, так и будем резать храмовников до скончания века.
– Нельзя быть таким пессимистом, любовь моя, – тихо засмеялся Гаррет. С явной неохотой выпустил его руку, напоследок легонько обласкав запястье кончиками пальцев, и принялся собирать своё весьма приметное оружие. – Думаю, когда их останется чуть меньше четверти, в их железных головах проснётся некое подобие разума.
«Или не проснётся», – мечтательно добавил Справедливость. Целитель тряхнул головой и принялся вытирать руки о подвернувшуюся тряпку, чтобы не скользили по гладкой черепице на обратном пути.
Впрочем, при виде щеголявшего аккуратной дырой во лбу предводителя отряда и без того слабые сожаления о гибели людей и вовсе его покинули. У его ног лежал слишком хорошо ему известный сэр Натейн, правая рука сэра Алрика и его верный последователь – всё подполье, нарушая главнейшие заповеди андрастианской религии, денно и нощно молилось о том, чтобы этот садист, фанатик и, к несчастью, опытный воин где-нибудь сломал себе шею.
На одно короткое мгновение Андерс даже допустил мысль, что Создатель действительно существует.
– Знакомые лица? – полюбопытствовал подошедший к замершему над ещё не остывшим трупом одержимому Хоук, и тот, коварно ухмыльнувшись, стремительно развернулся к нему.
– Я всё ещё намерен тебе отплатить, – нахально облапив брюнета за задницу и всем телом вжавшись в него, заявил Андерс. – За неподобающее поведение во время военной операции.
– Жду с нетерпением, – приняв вызов, сверкнул зубастой усмешкой Гаррет.
Хоук всё-таки проявил похвальную сдержанность и отложил выяснение личных вопросов до их возвращения домой. И даже показал, как именно выбираться из его окна на крышу, перед тем как сдёрнуть увлекшегося было домолазанием целителя с подоконника и толкнуть на кровать, с которой с возмущённым мявом спрыгнул пригревшийся было в самом центре Сэр Мявейн.
Наутро у Андерса жутко ныла перенапрягшаяся поясница, что, впрочем, не вызывало у него ни малейшего недовольства, потому что ему в макушку уютно сопел прижавшийся к нему всем телом Гаррет, а насмотревшийся на «четырёхлапого смертного» Справедливость счёл, что мурлыканье – неплохой способ выражения удовлетворённости жизнью, и теперь сонно мурлыкал на краю его сознания.
А вот дальше всё превратилось в сущий бардак. Едва душераздирающе зевавший боевой маг начал допускать мысль, что уже действительно пора вылезать из кровати, как в их спальне невесть как возникла Изабелла, которая, несмотря на явную озабоченность в глазах, тут же попыталась устроить «праздник на троих». Не расположенный к шуткам подобного рода одержимый, ненадолго забыв о том, что не любит упоминать об этом факте, прямо ей в лицо сообщил о том, что их, вообще-то, уже и так трое. Иметь дело с рвавшимся поговорить с ней о свободе магов Справедливостью пиратка не захотела и, совершив стратегическое отступление в гостиную, тут же ввязалась в свару с вошедшей за минуту до этого Авелин.
Хоук, с философским смирением перенёсший вторжение ривейнки, при звуках постепенно разгорающегося скандала обречённо закатил глаза и всё-таки выбрался из под одеяла. Всё ещё кипятившийся Андерс фыркнул при виде его нарочито сурового выражения лица, но спустя минуту после того как спустившийся вниз брюнет рявкнул на разошедшихся подруг, ссора действительно утихла. Впрочем, рисковать Гаррет всё равно не захотел, так что в клинику они отправились через опять заросший паутиной подвал.
И даже это их не спасло – после пары спокойных часов, потраченных на пополнение запаса зелий и мальчишку-письмоносца с подвернутой ногой, задняя дверь слегка завибрировала, откликаясь на условный стук, и чья-то сухощавая лапка сунула в руку Андерсу замызганную записку.
Часть 6 Часть 7
Вопрос: Почесать автора?
| 1. Мяу) | 32 | (100%) | |
| Всего: | 32 | ||
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ...тот, который живёт на крыше, Dragon Age
-
-
05.11.2011 в 20:40-
-
05.11.2011 в 20:43-
-
05.11.2011 в 20:48-
-
05.11.2011 в 20:48-
-
07.11.2011 в 18:39-
-
07.11.2011 в 18:55-
-
08.11.2011 в 18:00-
-
08.11.2011 в 18:02-
-
08.11.2011 в 21:12карлосончик, дорогойпростите не сдержалась.
Файмор, тягостная сценка ( Пусть Хоук поскорей в себя приходит.
-
-
08.11.2011 в 21:15-
-
10.11.2011 в 16:28-
-
10.11.2011 в 16:29-
-
10.11.2011 в 17:42Кстати, я тут сразу столько фанфиков читаю, что совсем запуталась - про сэра Алрика ведь у тебя, по-моему, ещё не было?
-
-
10.11.2011 в 17:45*картинно надулсо* Мой Хоук не сумасшедший! У него просто очень альтернативная гуманность. И нелюбовь к Церкви и сопутсвующему. *кончил дуться, заговорщицки подмигнул*