[Мозг, активация!]

1 - 27. Рувелье/Токуса. Грубое принуждение на глазах у всех.

@темы: Токуса, Выполненные заявки, Левельер, Вороны, Первый тур

Comments

[Мозг, активация!]

Исполнение перенесено в АИ, комментарии стерты.

[Автор кинка]

2101
Предупреждение: присутствует добавочный пейринг Мадарао/Токуса.

Пакет с бумагами был спрятан в оскаленной львиной пасти барельефа, под самым потолком. Быстро оглянувшись, Токуса подтащил стул к стене и взобрался на него, чтобы достать до секретки. Мадарао остался у выхода, страхуя. Он оглядывал коридор скорее для порядка, зная, что в такой час тут никого не бывает. Прошмыгнет служка в черном одеянии, и только. Но их тихие шаги были для Мадарао как звон бубенчиков на шляпе дурака, - слышно издалека.
- Эй, Мадарао, - позвал Токуса шепотом.
Мадарао обернулся. Токуса стоял на стуле, рука все еще в пасти, и не торопился спускаться. Он поманил Мадарао к себе.
- Иди сюда, чего-то покажу.
Мадарао еле заметно улыбнулся. В такой позе Токуса сильно смахивал на Самсона, разрывающего пасть льву рыкающему. Еще раз окинув взглядом коридор и убедившись, что гостей не предвидится, Мадарао оставил свой пост и пошел к Токусе. Остановился, запрокинул голову:
- Ну, что там у тебя? Ловушка?
Токуса прищурился лукаво, как он умел, и вдруг наклонился и поцеловал Мадарао прямо в губы.
Мадарао отпрянул и посмотрел на него осуждающе.
Улыбаясь, Токуса вытащил, наконец, пакет и спрыгнул со стула. Положил руку Мадарао на плечо.
- Никто не увидит, - возразил он тихо. Пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся: - До вечера же еще далеко! Я не хочу столько ждать!
Он потянулся снова, и после секундного колебания Мадарао ответил. Они находились в дальней части папских покоев, в уединенном закутке, и Мадарао был уверен, что вовремя услышит приближение любого человека. Тем более, что это была своя территория, и здесь точно не было никаких глазков, они проверяли… поэтому и позволили себе немного увлечься.
Звук, подобный выстрелу, заставил их вздрогнуть и отшатнуться друг от друга. Слишком знакомым он показался, как будто кто-то резко приставил ногу по стойке смирно. Холодея, Мадарао обернулся. Между мраморных колонн стоял инспектор Рувилье, и вид у него был, как у льва на барельефе.
Инспектор не смотрел прямо ни на одного из них, но Мадарао почувствовал себя так, будто его придавило рухнувшим с потолка каменным блоком.
- Имя, звание! - пролаял Рувилье, и Мадарао неосознанно вытянулся в струнку, называясь. С секундным опозданием представился Токуса.
- Кто старший? - Вопрос был задан ледяным тоном.
Мадарао понял, что это конец вообще всего. Мало того, что их застали врасплох. Их поймали целующимися. В папских покоях. В официальной форме. И он не просто потворствовал разврату, но и участвовал. В лучшем случае с них просто снимут форму, и они до конца своих дней будут мыть полы в тренировочных залах и коридорах. В худшем - он не мог себе и представить.
- Господин инспектор… старший в нашей группе я.
Рувилье еле двинул головой, но взгляд прожег Мадарао насквозь. Не дыша, Мадарао смотрел ему в глаза, вспоминая про себя все, что говорили об инспекторе. Карающая длань Ватикана. Жестокий и холодный человек. Всегда добивается своей цели, из всех возможных методов, выбирает самый жесткий.
Спохватившись, Мадарао уставился на кончик его уха. Но успел заметить, как Рувилье сузил глаза. Ничего хорошего это не предвещало, но инспектор неожиданно спокойно кивнул.
- Очень хорошо. Собирай свою группу, и через десять минут чтобы были в моем кабинете. Выполнять!
Мадарао машинально отдал честь. Ноги понесли его к выходу, точно обладали собственной волей. Токуса дернулся было за ним, но его остановил новый окрик.
- Стоять! Ты пойдешь со мной.
Невольно оглянувшись, Мадарао увидел застывшего в растерянности Токусу, и Рувилье, сжимающего его плечо. Ткань балахона так сморщилась, словно ее с силой вдавливали в тело. Мадарао открыл было рот, но замолчал под обжигающим взглядом инспектора. Слова застряли в глотке. «Он сказал, в кабинете, - напомнил себе Мадарао. - Через десять минут. Ничего он сделать не успеет. Не будет же казнить Ворона собственноручно!». Повернувшись, Мадарао быстро вышел.
У двери кабинета инспектора их ждал встревоженный Линк.
- Что он опять натворил? - Мадарао впервые видел, как человек кричит шепотом. - Инспектор в бешенстве. Первый раз его таким вижу.
Мадарао смерил его взглядом и промолчал. Получилось высокомерно, Гоши и Киредори непонимающе переглянулись. Но что он мог сказать? Линк вскинул подбородок и отошел в сторону. Обиделся, но Мадарао было сейчас не до него. Подняв руку, чтобы постучать, Мадарао все же повернулся к Линку.
- Кто с инспектором? - спросил он.
- Токуса, - отозвался Линк.
- И все?
- Все.
Мадарао ожидал увидеть там как минимум кардинала, и не знал, радоваться ли его отсутствию. Инспектор не был ни духовным лицом, ни их прямым начальником. Любое наказание, которое он мог назначить, носило бы административный характер, и решение о разжаловании в одиночку он принять не мог. Но, возможно, кардинал Розарио еще не успел подойти, решил Мадарао. Он коротко постучал и, выждав пару секунд, потянул ручку на себя.
Здесь он был всего несколько раз, и каждый раз кабинет казался ему темным и давящим. Возможно, дело было в массивной мебели и тяжелых шторах на окнах, и в лежащем на полу толстом ковре, который глушил звук шагов. А может, дело было в хозяине кабинета.
Инспектор повернул голову на звук открывающейся двери. Мадарао почему-то ждал, что тот будет сидеть за столом, но Рувилье находился в центре комнаты. Перед ним на коленях стоял Токуса с опущенной головой. Мадарао услышал удивленный и испуганный вдох у себя за спиной, но, к его облегчению, никто не проронил ни слова. Вороны умели молчать тогда, когда требовалось молчание.
Мадарао кивнул еле заметно, и его команда выстроилась вдоль стены.
Губы инспектора были плотно сжаты. Он смерил Воронов тяжелым взглядом. Никто из них не пошевелился, стоя по стойке смирно и устремив взгляд в никуда. Мадарао так же стоял навытяжку, несмотря на то, что у него холодели руки, и сердце билось где-то в горле.
- Я не буду говорить с вами о грехах, - каждое слово инспектор произносил веско и неторопливо. - Если за все время обучения преподавателям не удалось вложить вам в головы основные понятия, мне это тоже не удастся.
Рувилье немного помолчал. Он продолжал водить взглядом по замершим Воронам, но Мадарао казалось, что на него смотрят как-то особенно. А сам он не отводил глаз от заколки с гербом на шее инспектора.
- Но существует ряд правил, писанных и неписаных, созданных не для того, чтобы их переступали. Одно из них гласит, что командир отвечает за каждого в своей группе.
Мадарао понял, что не ошибся, речь адресована в первую очередь ему. Командир отвечает. Ему и отвечать. Но он не мог понять, почему тогда на коленях посреди кабинета стоит Токуса, а не он.
Инспектор продолжил:
- Сексуальные связи с кем бы то ни было запрещены тоже. Я понимаю, семнадцать лет, но вы не мальчики из старшей школы, должны уметь держать себя в руках. И еще, - инспектор сделал паузу. Мадарао казалось, чтобы подобать слова и продолжить все так же ровно и обманчиво спокойно. В голосе Рувилье слышалась явная угроза, Мадарао буквально кожей чувствовал ее. - Самое главное правило - о нарушении правила не знает никто. Я так понимаю, что если кто-то игнорирует последнее, он хочет, чтобы остальное тоже вышло на поверхность.
Последние слова Рувилье говорил, глядя в упор на Мадарао, и тот поднял ему навстречу глаза. Не потому что считал себя правым, а потому что готов был принять любое наказание, которое посчитает нужным назначить инспектор.
- Если так, то я могу удовлетворить оба желания.
Инспектор перевел взгляд с Мадарао на неподвижного Токусу.
Мадарао сжал зубы. Вот сейчас будет удар, или пощечина. Каждый мускул тела напрягся, требуя действия, только одно удерживало на месте: осознание вины. Они, действительно, не мальчики.
Несколько мгновений Рувилье, казалось, колебался. Нет… просто держал паузу. На его лице не отражалось ни малейшей нерешительности, когда он стиснул пальцами подбородок Токусы. Подчиняясь принуждению, младший Ворон поднял голову.
Мадарао не мог видеть его лица, но Токуса стоял на коленях абсолютно покорно. Что бы ни произошло за время его отсутствия, это заставило Токусу вести себя тихо, и это приносило облегчение. Мадарао переживал за него, но все, что он мог сейчас - это демонстрировать полную лояльность и надеяться на снисхождение. Он пока не представлял, что собирается делать Рувилье, но само отсутствие кардинала в кабинете давало надежду.
Инспектор пристально посмотрел на Мадарао и начал расстегивать галифе. Его лицо казалось высеченным из камня. «Что он собирается делать?» - подумал Мадарао, чувствуя нарастающую тревогу. Очень уж намекающий был жест. Светлые волосы Токусы, собранные в хвост, качнулись: Токуса попытался отвернуться. Тревога превратилась почти в панику. Гоши и Киредори дружно вздохнули, когда и до них дошло, что происходит. Плечи Токусы напряглись, он не пытался подняться, но явно не хотел того, что его заставляли делать. А инспектор продолжал смотреть поверх его головы на Мадарао своим холодным и тяжелым взглядом.

[Автор кинка]

Справа от Мадарао раздался еле слышный шорох - от движения складок ткани. Широкие одежды Воронов позволяли доставать оружие почти незаметно. Мадарао скомандовал «отставить!» даже раньше, чем успел подумать. И почувствовал на себе обиженный и непонимающий взгляд товарищей по команде.
- Это приказ, - сказал он тихо.
«Мы должны стоять и смотреть», - добавил он про себя.
Токуса шевельнулся. Медленно и неохотно он наклонился вперед, подчиняясь. В то же время, но не раньше, инспектор прижал его ладонью, не давая отстраниться.
Пальцы Токусы стиснули подол вороновского балахона по бокам, но он так и не сдвинулся с места.
Мадарао бы залился краской, если бы не чувствовал мертвенный холод. Его вина. Как старшему, ему не надо было соглашаться утром. Он поддался на провокацию, а расплачивается сейчас другой. Он не мог отвести глаз от мерно двигающейся головы Токусы, и зачем-то считал про себя. Три… Четыре… Семь… От концентрированных взглядов, наполненных ненавистью, Рувилье должен был уже сдохнуть.
Мадарао глядел точно в затылок Токусы, но с той стороны, где стоял Киредори, все должно было быть прекрасно видно. Мадарао старался не думать об этом, но подстегиваемые звуками навязчивые мысли упорно лезли в голову. Как Токуса упирается языком в головку, стараясь оттолкнуть. Как вытягивает шею, чтобы не подавиться, облегчая путь члену, и как губы скользят по налитому, перевитому вспухшими венами стволу.
Ни разу он не предложил Токусе попробовать, но грешно будет отрицать, что он никогда не представлял себе такого в мыслях.
Все, что Мадарао мог, это зажмуриться. Но избавиться от звуков был не в силах, и так было даже хуже. Он опять открыл глаза, глядя куда угодно, только не перед собой. Киредори был снежно-белый и зажимал себе рот рукой. Гоши смотрел под ноги. Его лица трудно было разглядеть, да Мадарао и не стремится.
В грудь словно насыпали колотого льда, каждый вздох обжигал, во рту пересохло так, что сглотнуть нельзя. Если бы можно было умереть прямо здесь… Нет, невозможно. От стыда не умирают.
Рувилье сильнее дернул Токусу на себя. В гробовой тишине Токуса подавился, закашлялся, опять пытаясь отвернуться. На этот раз Рувилье позволил. Токуса уперся кулаком в пол, прижал ко рту рукав и застыл так на долгую секунду. С тем же каменным выражением лица Рувилье невозмутимо застегивался.
- Встать в строй!
Вздрогнув, как будто его хлестнули кнутом, Токуса выпрямился, дошел до стены и занял свое место, развернувшись к хозяину кабинета.
- Если у кого-то еще взыграют гормоны, обращайтесь. Не стесняйтесь. А теперь все вон!
Какое-то время Вороны еще стояли, и Мадарао даже подумал, что они ждут его команды. Он же не мог выдавить из себя ни слова, горло как будто сжало удавкой. Потом все двинулись разом, чуть не столкнувшись у двери, и выскочили в коридор так, будто позади оставался сам дьявол.
Мадарао хорошо понимал их желание оказаться подальше отсюда, но сам он, переступив порог, не в силах был сделать ни шагу. Он не сводил взгляда с Токусы. Тот остановился прямо за дверью, стоял, сжав руки перед собой. Подняв голову и увидев Мадарао, он улыбнулся, почти как обычно, насмешливо и саркастично. Но эта улыбка как ножом резанула по сердцу Мадарао.
Он почти физически чувствовал, как Рувилье смотрит ему в спину. Мадарао понимал: прояви он сейчас слабость, и все повторится. Что бы то ни было, платить снова придется не ему. Именно это заставило его смириться. «Может не беспокоиться», - подумал Ворон про себя, стараясь дышать спокойно и давить злость в зародыше. Урок, это просто урок.
Проходя мимо Токусы, не повернув головы, он коснулся тыльной стороной ладони его руки. Кожа у Токусы была ледяная. Мадарао знал, что больше никогда не попытается согреть ее своим дыханием. Как во сне, Токуса медленно сделал шаг за ним. Позади них инспектор захлопнул дверь в кабинет.
Они молча прошли мимо растерянного, все еще ничего не понимающего Линка. Мадарао знал, что даже без приказа никто не расскажет ему о произошедшем. Через три месяца Линка должны были перевести из их отряда в подчинение Рувилье, и никто не захочет усложнять его отношения с будущим начальником. Освободившееся место в отряде займет подросшая Тэвак, и ей тоже никто, никогда и ничего не расскажет.

У себя в кабинете Рувилье открыл секретер, достал одеколон. Щедро полив на платок, он долго и тщательно вытирал руки, прежде чем убрать флакон обратно.
Вместо распятия на стене его кабинета висел портрет первой святой из рода Рувилье. Малкольм смотрел на него целую минуту. Святая взирала на него решительно и кротко. Еще один грех в перечне грехов семьи Рувилье - ничто.

[Дигронанимус]

Спасибо, очень понравилось. Опасался за доброе имя инспектора, но вам удалось выкрутиться Только про Мадарао с Токусой надо было бы предупредить.
читатель

[Автор кинка]

Спасибо, Гость!)))

Эх, не успеть уже, пропала возможность исправления комментария! Уважаемая администрация, если вам не трудно, добавьте, пожалуйста, предупреждение: присутствует добавочный пейринг Мадарао/Токуса.

[Мозг, активация!]

Добавили.

[Дигронанимус]

Автор, с вашей подачи меня осиял мировой свет и я такой весь нежусь в его лучах. А Третьи-то ничего местами пацаны! Целуются по холодным ватиканским закуткам, греют друг друга дыханием, почти люди еще Очень понравилось, спасибо!

[Автор кинка]

Дигронанимус, правда ваша, чего не сделаешь в семнадцать лет) Пока такие вот, как Рувилье, всю человечность не повывели