Она просто хотела сходить с ним на свидание – и плевать, что для этого ей пришлось выклянчить у Графа пять штук акум четвертого уровня и разрешение «поиграть» с Черным Орденом. Тики назвал её избалованной девчонкой, но сейчас наверняка умирает от зависти – ведь ей прекрасно известно, что он тоже сохнет по этому беловолосому мальчишке. - Ну и куда бы ты хотела сходить? – у Аллена необычайно покорное выражение лица – еще бы, еще никогда ему не приходилось спасать Орден от разрушения таким вот способом. Учитель сказал ему «расслабиться и получать удовольствие», но, даже если отметать тот факт, что его спутница была врагом, все равно оставалось волнение – ведь он первый раз был на свидании с существом женского пола. Опыта не было совсем, а любая ошибка могла стать фатальной... Так что Уолкеру было страшно. - Мммм...может быть в кафе-мороженое? – ослепительно улыбнулась ему Роад, небрежно помахивая зонтиком, который был подозрительно тих сегодня – то ли тоже от страха, то ли от возмущения. Надо сказать, она сегодня действительно была очень хороша – изящное и явно очень дорогое длинное платье из черного шелка и в тон к нему шляпка с вуалью очень ей шли. И Аллен решил, что будет нелишним ей об этом сказать. - Вы сегодня великолепны, мадемуазель, - произнес он и галантно поцеловал маленькую ручку Мечты. Да уж, никогда не знаешь, что может понадобиться в жизни – вот и наблюдения за Учителем пригодились. - Спасибо, Аллен, - кажется, на Ной его манеры не произвели практически никакого впечатления. – А теперь идем! Она крепко вцепилась в его руку и увлекла за собой. Уолкер еле поспевал за быстрым шагом юной Камелотт, но мало помалу его страх улетучивался. Кажется, сегодня Роад действительно решила побыть простым человеком, и, может быть, если он просто будет относиться к ней именно так, все обойдется? - Тебе какое мороженое? – улыбнулся он, глядя, как Роад пытается устроиться на стуле так, чтобы не помять платье. Она наверняка надела его впервые, поэтому толком не умела его носить. Какой же она все-таки еще ребенок, подумал Уолкер, и эта мысль вызвала еще одну улыбку. - Клубничное с шоколадом. А чего это ты улыбаешься? – с подозрением осведомилась Камелотт, наконец навоевавшись с платьем. Если бы она знала, что все так будет, ограничилась бы обычным, коротким. - Да просто подумал, что если бы не знал, кто ты на самом деле, точно принял бы тебя за милую маленькую девочку... Аллен осекся, тут же пожалев о сказанном, потому что темные глаза Роад резко пожелтели, а пальцы так крепко сжали рукоять зонтика, что несчастный Леро не сдержался и слабо пискнул. Уолкер уже приготовился к худшему и активации Чистой Силы, но, к его глубочайшему удивлению и недоумению, глаза Камелотт наполнились слезами. - Я не ребенок!!! Я гораздо старше, чем выгляжу! – с обидой выпалила она. – И если еще раз назовешь меня ребенком, я от Ордена камня на камне не оставлю! А теперь иди и принеси мне мороженое! - Хорошо, хорошо... – обреченно кивает Аллен. Нет, все-таки это самая сложная миссия за всю его жизнь...
- Я хочу тебе сказать одну вещь. Очень-очень важную… Немыслимым усилием Аллен разлепляет веки. Глаза заливает, лоб жжёт, будто по нему мазнули горчицей: длинная, наверное, царапина. Он инстинктивно дёргается, пытаясь дотянуться до лица, чтобы стереть липкую жидкость, но тонкие руки Роад, обвившиеся вокруг, - точно стальные. - ..очень важную вещь, Аллен. «А-аллен» - одним лёгким выдохом: так его имя не произносит больше никто. Это почти хуже «мальчика». - Я даже не знаю, как начать. Это секрет. Они сидят на полуобвалившейся стене – слева обрыв и справа обрыв, насколько хватает взгляда – развалины, пыль и битый камень, когда мы только начали, тут было красиво. Тут и сейчас по-своему красиво: мерцают свечи, тускло отсвечивают грани иллюзорных ловушек. - Отпусти людей, - хрипит Аллен сквозь зубы. Один из искателей внутри иллюзии вдруг начинает кричать – высоко, протяжно, на одной ноте. Это, наверное, тот лысоватый, с перебитым носом: по дороге сюда он всё угощал Аллена сухарями, которых набрал в штабе целый карман. - Отпусти. Янтарные полузакрытые глаза – сейчас они всего дюймах в пяти от его собственных, - широко распахиваются, длинные ресницы дрожат. - Но тогда ты меня не дослушаешь! Это верно. Не дослушает. Время, время, думает он, ему нужно время, всего несколько секунд. Чтобы собраться. Пусть она перестанет смотреть, Господи. («Пусть он перестанет кричать» - этого Аллен не думает. Пока человек кричит, по крайней мере, точно знаешь, что он жив.) - Ну, говори… Роад. Что ж тянешь? - Я стесняюсь, - она чуть наклоняет голову, не отводя взгляда, - Вдруг ты потом… Мы… Аллен чувствует щекотку её дыхания, её мягкий конфетный запах: тёплая карамель, и смерть, и клубника со сливками. И чуть-чуть детское мыло. Роад шепчет, почти касаясь сухими губами его уха: - На самом деле я гораздо старше, чем выгляжу!
- Я знаю… Зажмурившись, склонив голову, Роад замирает, прижавшись к Аллену всем телом, чуть покачиваясь вместе с ним. Серебряные форменные нашивки царапают ей щёку, времени больше нет, она слушает, как колотится его сердце, - глухо и часто-часто. Интересно, надолго ли хватит. - Я знаю, - ему всё же удаётся немного поднять руку, но он не пытается вырваться, он всего лишь накрывает её ладонь своей. – Все это знают. И ты тоже. Аллен держит крепко – жёсткие сильные пальцы, которые намного, намного холоднее её собственных. - Рода-Рода. О чём это ты размечталась? - Я не тебе рассказывала, - шипит Роад. - Я разговаривала не с тобой! Не смей подслушивать! Изо всех сил она толкает его вперёд, - и тут же вскакивает на ноги. Нет ни удара, ни тем более крика, и разумеется, он вообще не обязательно должен упасть, - он может быть где угодно. Например, у неё за спиной – сама Роад сделала бы, пожалуй, так. Но Аллен оказывается всё-таки внизу. Каменная пыль, облаком взметнувшись вокруг упавшего, оседает на его седых волосах, покрывает лицо, точно грим. Аллен лежит на спине, вытянувшись во весь рост, и беззвучно, взахлеб смеётся, скаля блестящие зубы. - Смотри-ка, сама себе поверила. У тебя очень хорошо получается играть в капризную девочку, - говорит он сквозь смех, а потом, чуть повернув голову, серьёзно добавляет: - Гораздо лучше, чем пение. - Им тоже не нравится моя песенка, - Роад скалится в ответ и делает шаг со стены.
- Граф ждёт тебя, - говорит Роад, вновь склоняясь к его лицу. – Все мы ждём. - А ты? Прозрачно-серое и золотое стоят в его глазах, как вода и масло: не смешиваясь и не разделяясь. Возможно, это ей только кажется – хотя вообще ей не кажется ничего и никогда. Но с другой стороны, в компании этого человека многие вещи случаются впервые. - И я. Я всегда жду тебя, Аллен. Роад сосредоточивается: пение становится громче, крики становятся громче, губы Аллена кривятся в болезненной гримасе, насмешливый взгляд застилает стеклянная пелена. Это ничего не значит: возможно, ему действительно просто не нравится песенка. В конце концов, у всех Уолкеров - глаза на мокром месте. - Так жду… (Граф говорит: ты очень наивна, моя крошка. Граф говорит: акума и тёмная материя – всё это, конечно, отлично, но главное они всегда должны делать сами. Граф говорит: всё, что нужно, они сделают сами. Надо только чуть-чуть подождать, моя девочка.) Граф говорит, - и Роад повторяет про себя это «девочка, девочка, крошка», чувствуя, как исчезает тяжесть времени. Но сейчас Роад смотрит, как в глазах Аллена золото меркнет, уходя на дно, уступая серому, - он ещё здесь, он ещё приходит, когда зовут, - и радость, сладостная, как предательство, поднимается в её сердце. - Так жду. Вопли, что характерно, притихли: но это ничего. Это просто они сорвали голоса. Интересно, надолго ли хватит, думает Роад, видя, как Аллен вытягивается струной – и белая пыль осыпается с его чёрной формы, и рука опять начинает меняться. Хорошо бы - надолго. - Коронованный Клоун, Божий шут! Чёрное выцветает в истинную, в его подлинную сияющую белизну. Аллен бросается вперёд.
-
-
10.12.2010 в 22:41Она просто хотела сходить с ним на свидание – и плевать, что для этого ей пришлось выклянчить у Графа пять штук акум четвертого уровня и разрешение «поиграть» с Черным Орденом. Тики назвал её избалованной девчонкой, но сейчас наверняка умирает от зависти – ведь ей прекрасно известно, что он тоже сохнет по этому беловолосому мальчишке.
- Ну и куда бы ты хотела сходить? – у Аллена необычайно покорное выражение лица – еще бы, еще никогда ему не приходилось спасать Орден от разрушения таким вот способом. Учитель сказал ему «расслабиться и получать удовольствие», но, даже если отметать тот факт, что его спутница была врагом, все равно оставалось волнение – ведь он первый раз был на свидании с существом женского пола. Опыта не было совсем, а любая ошибка могла стать фатальной... Так что Уолкеру было страшно.
- Мммм...может быть в кафе-мороженое? – ослепительно улыбнулась ему Роад, небрежно помахивая зонтиком, который был подозрительно тих сегодня – то ли тоже от страха, то ли от возмущения. Надо сказать, она сегодня действительно была очень хороша – изящное и явно очень дорогое длинное платье из черного шелка и в тон к нему шляпка с вуалью очень ей шли. И Аллен решил, что будет нелишним ей об этом сказать.
- Вы сегодня великолепны, мадемуазель, - произнес он и галантно поцеловал маленькую ручку Мечты. Да уж, никогда не знаешь, что может понадобиться в жизни – вот и наблюдения за Учителем пригодились.
- Спасибо, Аллен, - кажется, на Ной его манеры не произвели практически никакого впечатления. – А теперь идем!
Она крепко вцепилась в его руку и увлекла за собой. Уолкер еле поспевал за быстрым шагом юной Камелотт, но мало помалу его страх улетучивался. Кажется, сегодня Роад действительно решила побыть простым человеком, и, может быть, если он просто будет относиться к ней именно так, все обойдется?
- Тебе какое мороженое? – улыбнулся он, глядя, как Роад пытается устроиться на стуле так, чтобы не помять платье. Она наверняка надела его впервые, поэтому толком не умела его носить. Какой же она все-таки еще ребенок, подумал Уолкер, и эта мысль вызвала еще одну улыбку.
- Клубничное с шоколадом. А чего это ты улыбаешься? – с подозрением осведомилась Камелотт, наконец навоевавшись с платьем. Если бы она знала, что все так будет, ограничилась бы обычным, коротким.
- Да просто подумал, что если бы не знал, кто ты на самом деле, точно принял бы тебя за милую маленькую девочку...
Аллен осекся, тут же пожалев о сказанном, потому что темные глаза Роад резко пожелтели, а пальцы так крепко сжали рукоять зонтика, что несчастный Леро не сдержался и слабо пискнул. Уолкер уже приготовился к худшему и активации Чистой Силы, но, к его глубочайшему удивлению и недоумению, глаза Камелотт наполнились слезами.
- Я не ребенок!!! Я гораздо старше, чем выгляжу! – с обидой выпалила она. – И если еще раз назовешь меня ребенком, я от Ордена камня на камне не оставлю! А теперь иди и принеси мне мороженое!
- Хорошо, хорошо... – обреченно кивает Аллен. Нет, все-таки это самая сложная миссия за всю его жизнь...
-
-
10.12.2010 в 23:03Мне понравилось, приятно читается.
Не заказчик.
-
-
13.02.2011 в 21:04- Я хочу тебе сказать одну вещь. Очень-очень важную…
Немыслимым усилием Аллен разлепляет веки. Глаза заливает, лоб жжёт, будто по нему мазнули горчицей: длинная, наверное, царапина. Он инстинктивно дёргается, пытаясь дотянуться до лица, чтобы стереть липкую жидкость, но тонкие руки Роад, обвившиеся вокруг, - точно стальные.
- ..очень важную вещь, Аллен.
«А-аллен» - одним лёгким выдохом: так его имя не произносит больше никто. Это почти хуже «мальчика».
- Я даже не знаю, как начать. Это секрет.
Они сидят на полуобвалившейся стене – слева обрыв и справа обрыв, насколько хватает взгляда – развалины, пыль и битый камень, когда мы только начали, тут было красиво.
Тут и сейчас по-своему красиво: мерцают свечи, тускло отсвечивают грани иллюзорных ловушек.
- Отпусти людей, - хрипит Аллен сквозь зубы.
Один из искателей внутри иллюзии вдруг начинает кричать – высоко, протяжно, на одной ноте. Это, наверное, тот лысоватый, с перебитым носом: по дороге сюда он всё угощал Аллена сухарями, которых набрал в штабе целый карман.
- Отпусти.
Янтарные полузакрытые глаза – сейчас они всего дюймах в пяти от его собственных, - широко распахиваются, длинные ресницы дрожат.
- Но тогда ты меня не дослушаешь!
Это верно. Не дослушает.
Время, время, думает он, ему нужно время, всего несколько секунд. Чтобы собраться.
Пусть она перестанет смотреть, Господи.
(«Пусть он перестанет кричать» - этого Аллен не думает. Пока человек кричит, по крайней мере, точно знаешь, что он жив.)
- Ну, говори… Роад. Что ж тянешь?
- Я стесняюсь, - она чуть наклоняет голову, не отводя взгляда, - Вдруг ты потом… Мы…
Аллен чувствует щекотку её дыхания, её мягкий конфетный запах: тёплая карамель, и смерть, и клубника со сливками. И чуть-чуть детское мыло.
Роад шепчет, почти касаясь сухими губами его уха:
- На самом деле я гораздо старше, чем выгляжу!
- Я знаю…
Зажмурившись, склонив голову, Роад замирает, прижавшись к Аллену всем телом, чуть покачиваясь вместе с ним. Серебряные форменные нашивки царапают ей щёку, времени больше нет, она слушает, как колотится его сердце, - глухо и часто-часто.
Интересно, надолго ли хватит.
- Я знаю, - ему всё же удаётся немного поднять руку, но он не пытается вырваться, он всего лишь накрывает её ладонь своей. – Все это знают. И ты тоже.
Аллен держит крепко – жёсткие сильные пальцы, которые намного, намного холоднее её собственных.
- Рода-Рода. О чём это ты размечталась?
- Я не тебе рассказывала, - шипит Роад. - Я разговаривала не с тобой! Не смей подслушивать!
Изо всех сил она толкает его вперёд, - и тут же вскакивает на ноги. Нет ни удара, ни тем более крика, и разумеется, он вообще не обязательно должен упасть, - он может быть где угодно. Например, у неё за спиной – сама Роад сделала бы, пожалуй, так.
Но Аллен оказывается всё-таки внизу.
Каменная пыль, облаком взметнувшись вокруг упавшего, оседает на его седых волосах, покрывает лицо, точно грим. Аллен лежит на спине, вытянувшись во весь рост, и беззвучно, взахлеб смеётся, скаля блестящие зубы.
- Смотри-ка, сама себе поверила. У тебя очень хорошо получается играть в капризную девочку, - говорит он сквозь смех, а потом, чуть повернув голову, серьёзно добавляет:
- Гораздо лучше, чем пение.
- Им тоже не нравится моя песенка, - Роад скалится в ответ и делает шаг со стены.
- Граф ждёт тебя, - говорит Роад, вновь склоняясь к его лицу. – Все мы ждём.
- А ты?
Прозрачно-серое и золотое стоят в его глазах, как вода и масло: не смешиваясь и не разделяясь. Возможно, это ей только кажется – хотя вообще ей не кажется ничего и никогда.
Но с другой стороны, в компании этого человека многие вещи случаются впервые.
- И я. Я всегда жду тебя, Аллен.
Роад сосредоточивается: пение становится громче, крики становятся громче, губы Аллена кривятся в болезненной гримасе, насмешливый взгляд застилает стеклянная пелена. Это ничего не значит: возможно, ему действительно просто не нравится песенка.
В конце концов, у всех Уолкеров - глаза на мокром месте.
- Так жду…
(Граф говорит: ты очень наивна, моя крошка.
Граф говорит: акума и тёмная материя – всё это, конечно, отлично, но главное они всегда должны делать сами.
Граф говорит: всё, что нужно, они сделают сами. Надо только чуть-чуть подождать, моя девочка.)
Граф говорит, - и Роад повторяет про себя это «девочка, девочка, крошка», чувствуя, как исчезает тяжесть времени. Но сейчас Роад смотрит, как в глазах Аллена золото меркнет, уходя на дно, уступая серому, - он ещё здесь, он ещё приходит, когда зовут, - и радость, сладостная, как предательство, поднимается в её сердце.
- Так жду.
Вопли, что характерно, притихли: но это ничего. Это просто они сорвали голоса.
Интересно, надолго ли хватит, думает Роад, видя, как Аллен вытягивается струной – и белая пыль осыпается с его чёрной формы, и рука опять начинает меняться.
Хорошо бы - надолго.
- Коронованный Клоун, Божий шут!
Чёрное выцветает в истинную, в его подлинную сияющую белизну.
Аллен бросается вперёд.
-
-
14.02.2011 в 07:22