Сюжет мне приснился. Почти ничего не пришлось додумывать

Игрушечных дел мастер
Автор: AZURRA
Первый прочтец и консультант (а еще сенсей, суперчел и ня-ня-ня): Catia

Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Анри/Кристиан

Рейтинг: НЦ-17
Жанр: Слэш, романтика, фантастика, а там как пойдет
Размер: Миди
Статус: в процессе

Предупреждения:
Выкладываюсь первый раз. Так что сильно тапками не бейте. Конструктивную критику с удовольствием приму к рассмотрению =)

Часть 6
6.
Анри лежал на боку, сжавшись в комок. Сон его был беспокойным, больше похожим на забытье. Спящее лицо то и дело хмурилось, и было видно, как под закрытыми веками двигаются зрачки. Щеки лихорадочно алели, у него был жар. Он страшно потел, липкий холодный пот покрывал его тело, заставляя юношу то дрожать от холода и натягивать на себя одеяло, то откидывать его, потому что становилось жарко. Этой ночью он несколько раз просыпался с криком, всхлипывая и бормоча что-то неразборчивое, и Кристиану, лежащему рядом, стоило большого труда успокаивать его каждый раз. Кризис уже прошел, но до утра было еще далеко, и за Анри нужно было все время приглядывать. Нужно дать ему выспаться.

Прижимая юного хозяина к себе, ОН наблюдал, как за окном бледнеет ночное небо. Несмотря на то, что была середина осени, день обещал быть теплым и солнечным. Ужасный день для похорон…

С момента смерти Патриса прошло двое суток. Кристиан вспоминал, как юноша с остекленевшими глазами, не чувствуя холода сидел прямо на камнях, которыми была вымощена улица, обнимая тело отца, и с каким трудом ЕМУ удалось разжать руки Анри и высвободить его. С того момента Анри не сказал ни слова, а взгляд его почерневших глаз был направлен в пустоту. Теперь он больше походил на куклу, чем сам Кристиан. Но только эта кукла была молчалива и неподвижна.

Ближе к ночи у него начался жар, настолько сильный, что пришлось позвать доктора. Почти сутки юноша не приходил в себя, и ОН не отходил от него ни на шаг, стараясь хоть как-то облегчить его страдания. Однако вот уже почти час в ЕГО теле ощущалась невероятная слабость: кончался газ, служивший ЕМУ источником энергии.

Кристиан крепче обнял тяжело вздыхающего во сне Анри и прижался губами к его мягким волосам на макушке. Не стоит будить его сейчас…

Анри проснулся оттого, что терпеть охватывающий его холод стало совсем невозможно. Он чувствовал себя разбитым и совершенно обессиленным.

Всю ночь ему снился отец. Он стоял в оконном проеме, глядя на огромную совершенно круглую луну, неподвижно висевшую в ночном небе. Его одежда, та же, что и в момент смерти, была перепачкана кровью. Тяжелые почти черные капли срывались с подола шерстяного камзола и падали вниз, с равномерным стуком ударяясь об пол. Юноша тянул к нему руки, но почему-то не мог приблизиться. Он кричал, звал Патриса, умолял вернуться в комнату, но отец не оглядываясь, делал шаг вперед и исчезал где-то в непроглядной тьме снаружи. И Анри оставался совершенно один в пустом доме, за стенами которого, он знал, тоже не было ничего кроме пустоты… Один во всем свете… Сон повторялся снова и снова, вот уже вторую ночь, вгоняя его в состояние панического страха и заставляя просыпаться в слезах. Лишь этим утром юноша смог забыться где-то между этим миром и миром сновидений в объятиях Кристиана.

Анри глубоко вздохнул и попытался подняться, но обнимающие его руки не позволили ему сделать это. Он удивленно обернулся на Кристиана и оцепенел.

ОН лежал неподвижно, прикрыв глаза, и никак не реагировал на движения Анри. Сейчас больше всего ОН напоминал восковую куклу или того хуже…

Анри в ужасе принялся тормошить его, что было сил. Он почти впал в истерику, когда, наконец, до него дошло, что у Кристиана просто кончилась энергия.

Он высвободился из ЕГО объятий, показавшихся ему смертельными, и опрометью бросился в мастерскую, спотыкаясь о стоящую на пути мебель и каркасы для будущих игрушек. В небольшой коробке в огромном количестве ваты оказалась всего одна капсула. Анри словно бесценное сокровище осторожно вынул ее и, почти не дыша, вернулся в спальню. Его била нервная дрожь и капсулу в грудь Кристиана удалось вложить не с первого раза. А потом он не в силах отвести взгляда от ЕГО лица, опустился на колени рядом с кроватью, мысленно умоляя Кристиана открыть глаза. Эти несколько минут, пока механизм внутри НЕГО просыпался, показались юноше вечностью. Вечностью, в которой царил липкий страх, с каждым мгновением убивающий надежду, робко бьющуюся в его груди.

Анри едва дождался момента, когда ЕГО ресницы метнулись вверх и ОН, с чуть виноватой улыбкой произнес еще неокрепшим голосом:

— Я напугал тебя? Прости…

Анри лишь молча качал головой, уткнувшись лицом в ЕГО протянутую руку и сжимая ее в своих ладонях.

На похороны Патриса Левалуа собралось много людей. Несмотря на то, что жил он достаточно замкнуто, соседи, клиенты да и просто знакомые относились к нему с большим уважением и симпатией, и каждый теперь выражал свои соболезнования, говоря слова поддержки его сыну. Анри мужественно выстоял всю церемонию возле гроба отца во многом благодаря Кристиану: ЕМУ позволили остаться подле юноши как близкому родственнику, и, пока священник произносил речь, ОН был рядом, чтобы Анри мог чувствовать плечом его плечо.

Однако по возвращении домой силы оставили Анри, и весь остаток дня он пролежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Лишь вечером перед тем, как уснуть, он спросил у Кристиана, по обыкновению лежащего рядом и обнимающего его со спины:

— Обещай, что всегда будешь со мной? — Это были его первые слова с момента смерти отца.

И Кристиан обещал.

Шарль Герен появился в доме Левалуа через несколько дней. Узнав о смерти мастера, он сухо принес скупые соболезнования и тут же поспешил напомнить, что до бала осталось меньше месяца. От этих его слов Анри сперва опешил, а затем почувствовал такую волну гнева внутри, что чуть не задохнулся.

— Вам не кажется, что после несчастья, постигшего нашу семью, ни о каком бале речи быть не может! – произнес он как можно спокойнее.

— О, вы глубоко ошибаетесь, молодой человек, — ответил месье Герен со странной полуулыбкой, — Я думаю, Его Величество меньше всего волнуют ваши несчастья. У него множество других более важных забот. Так что если король желает, чтобы вы присутствовали на этом балу, вы там будете.

— Знаешь, куда бы я отправил этого выскочку, вместе с королем и его мнением? – со злостью произнес Анри, когда месье Герен удалился.

— Могу себе представить, — Кристиан усмехнулся, — но все же не стоит так говорить.

— Я не желаю, чтобы подобные люди мне указывали, что я должен делать, а чего нет.

ОН притянул к себе юношу и усадил его на колени. С некоторых пор это был самый верный способ успокоить его. Анри и правда сразу затих, уткнувшись лицом в ЕГО шею.

— Ладно, — буркнул он примирительно, — по крайней мере, там будешь ты.

По настоянию месье Герена им пришлось взять несколько уроков танцев. Хотя Анри был уверен, что танцевать он не собирается, ему снова пришлось подчиниться.

Месье Дюдо, профессор Парижской Академии танцев, присланный советником короля, был очень высоким и очень худым человеком средних лет. Он носил изрядно потертый бархатный камзол неопределенного цвета и имел в ассистентках свою дочь Катрин, такую же худую и очень гибкую. Танцы давались Анри с огромным трудом. Он постоянно спотыкался и наступал девушке на ноги, отчего невероятно смущался и страшно злился. Кристиан же наоборот очень быстро освоил все движения, и, словно зафиксировав их в голове, уже после первого занятия мог продемонстрировать высокое мастерство, чем вызвал удивление, со стороны учителя. Чтобы не вдаваться в подробности о происхождении Кристиана, юноше пришлось солгать, что когда-то ОН отлично танцевал.

В назначенный день за ними была прислана карета. Анри и Кристиан, одетые в бальные наряды темных оттенков, необычно на их вкус роскошные, снова отправлялись в Версаль. Хотя теперь, вместо воодушевления, царившего в его душе в прошлый раз, юноша ощущал лишь тоску и непонятную откуда-то навалившуюся вдруг усталость.

Вечерний Версаль от самых ворот был залит огнями. Почти на каждом дереве огромного парка висели фонарики, отчего подсвеченные дорожки, переплетаясь друг с другом, вырисовывали на темно-синем бархате прохладной октябрьской ночи причудливые золотистые узоры. Кто-то затеял в глубине парка веселую игру, и теперь среди деревьев то и дело мелькали чьи-то неуловимые фигуры, и звучал смех.

Королевский дворец сиял как днем. К парадному входу один за другим подъезжали роскошные экипажи, лакеи едва поспевали открывать двери перед благородными гостями Его Величества. Карету, в которой прибыли Анри и Кристиан также подали к главной лестнице, ведущей во дворец, откуда уже доносилась музыка и звуки грандиозного праздника.

В главном танцевальном зале, украшенном экзотическими цветами и миниатюрными фонтанчиками, было уже тесно. Огромные зеркала в золоченых рамах, висевшие вдоль стен, зрительно увеличивали пространство и количество людей в нем. Зеркальный потолок украшали инкрустированные золотом резные панели и роскошные хрустальные люстры, сияющие как маленькие солнца. Все это могло бы казаться Анри волшебным сном, вдруг по какой-то невероятной причине ставшим явью, если бы не обстоятельства, при которых он был приглашен. От вида разноцветных нарядов у него рябило в глазах, а аромат благовоний и духов вызывал лишь дурноту и головокружение.

Он забрался в самый дальний угол зала, где тяжелые бархатные шторы огромного окна почти скрывали его в своих складках. И никому из присутствующих, кажется, не было дела до этого неприметного и молчаливого молодого человека в черном костюме, с полным грусти взглядом.

На Кристиана же наоборот то и дело обращались заинтересованные взгляды присутствующих. О чем ОН думал, Анри было неизвестно, но едва раздав окружающим ответные улыбки, Кристиан становился серьезным и совершенно непроницаемым. Сам же Анри надеялся, что им не придется пробыть долго на этом празднике, таком чужом для него. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться дома в тишине и вдалеке от этой многоликой пестрой толпы. Однако все же пришлось подождать какое-то время, прежде чем, наконец, раздались звуки фанфар, и распорядитель бала торжественно объявил появление короля. В переполненном зале в одно мгновение стало тихо и придворные расступились, приветствуя своего сюзерена глубокими почтительными реверансами.

Его Величество Людовик XV, держа под руку свою супругу, чинно пересек зал, благосклонно, но достаточно снисходительно принимая поклоны от своих подданных.

Бал начался после недолгой официальной церемонии. Король и королева открыли его величественной курантой. Этот волшебный танец будто специально был создан для аристократов, чтобы дать им возможность в медленных, плавных, полных достоинства движениях показать все свое благородство, весь блеск и роскошь своих одеяний. Кое-кто из королевских родичей и придворных присоединился к ним. Танцевали Сарабанду, Паспье, Жигу, Бурре, и залу постепенно снова наполнило веселье и невесомое праздничное настроение.

Время для Анри тянулось мучительно медленно. Он то и дело поглядывал на маленькие карманные часы, еще недавно казавшиеся непозволительной роскошью для такого как он выходца из третьего сословия. Минутная стрелка будто специально замедлила ход в этот вечер, делая его просто бесконечным. И как ни старался Кристиан хоть немного развеселить его, настроение не поднималось ни на каплю.

Увидев приближающегося к ним сквозь толпу господина Шарля Герена, Анри недовольно поджал губы. Ему почему-то казалось, что появление этого человека не сулит ничего хорошего. И он не ошибся.

— Надеюсь, вы хорошо проводите время, господа, — улыбка королевского осведомителя была кислой, как испортившееся вино, — Его Величество желает, чтобы Кристиан пригласил на танец мадам Обри. После этого вы, господин Левалуа, должны будете продемонстрировать гостям… природу вашей куклы.

— Нижайше прошу прощения у Его Величества, — ответил Анри с такой же натянутой улыбкой. Он едва держал себя в руках, — но, как видите, мы еще не сняли траур. Кристиан не может танцевать.

— Его Величество разрешает ему нарушить траур.

Слово «разрешает» было сказано таким тоном, чтобы не осталось ни малейших сомнений, что это приказ.

В этот момент распорядитель бала вышел в центр залы, чтобы объявить следующий танец:

— Менуэт. Исполняют мадам Франсуаза Обри и месье Кристиан Левалуа.

Анри сник. Спорить дальше было совершенно бессмысленно.

— Кристиан, пригласи, пожалуйста, мадам на танец, — произнес он еле слышно.

Однако прежде, чем ОН ушел следом за месье Гереном, юноша почувствовал подбадривающее прикосновение ЕГО руки к своей ладони.

К тому моменту, когда Кристиан галантно вывел на танец красивую высокую женщину лет двадцати пяти, пауза уже несколько затянулась. Среди гостей начались перешептывания, которые только усилились, когда пара заняла исходную позицию. На лице мадам Обри не было особого удовольствия, лишь снисходительность к партнеру, однако с первых же звуков музыки, лишь только начался танец, в ее взгляде, удивленно обратившемся в его сторону, появилось восхищение.

Кристиан был великолепен как никогда: идеальная прямая осанка, сдержанная подчеркнуто вежливая улыбка, изысканные поклоны… его движения и жесты, выверенные до дюйма, как движения деталей в часовом механизме, были наполнены грацией и непринужденно легкостью. Молодая женщина не уступала ему в мастерстве, и все же позволяла ему вести в танце, плавно переступая по паркету и замирая в изящных позах под чарующие звуки клавесина.

Ее тяжелое бело-голубое платье с длинным шлейфом, струилось, словно водный поток, когда он обводил ее за руку вокруг себя. Они танцевали, глядя друг другу в глаза, как было положено по правилам менуэта, и на щеках Франсуазы Обри сквозь пудру все более отчетливо проступал алый румянец.

Анри стоял в первом ряду зрителей, готовясь раскрыть их с Кристианом «секрет», и невольно слушал восхищенные вздохи придворных. Ах, если бы отец мог быть здесь с ним! Ему, несомненно, было бы приятно. Сам же юноша не чувствовал ничего, кроме желания наконец покинуть это место.

Когда отзвучали последние ноты, гости разразились громкими овациями. Никогда еще никто из них не видел столь гармоничной и столь красивой пары. ОН галантно поклонился своей даме, грудь которой часто поднималась отнюдь не из-за быстрых движений в танце, и увел ее из центра зала, чтобы вернуться туда уже с Анри.

Снова стало тихо. Придворные, привыкшие к необычным сюрпризам, которыми их баловал король во время празднеств, умолкли в ожидании.

— Месье Анри Левалуа представляет вашему вниманию Кристиана, необыкновенную куклу! – объявил распорядитель по знаку Его Величества.

Юноша в уже знакомой звенящей тишине и под обескураженные взгляды, направленные на них со всех сторон, снял с Кристиана праздничный камзол, а затем расстегнул пуговицы на ЕГО сорочке. Они были пришиты сзади, чтобы избавить ЕГО от необходимости раздеваться полностью, а высокопоставленных гостей — видеть обнаженное тело. Когда маленькая дверца меж ЕГО лопатками открылась, в зале раздался истошный крик: Мадам Франсуаза Обри лишилась чувств, ее супруг едва успел подхватить ее.

Снова заиграла музыка, но никто не двинулся с места, даже когда Кристиан оделся, и они с Анри покинули центр зала. По выражению лица Его Величества юноша понял, что король доволен этой маленькой невинной шалостью. Но не многие из присутствующих разделяли его мнение. Вокруг Анри и Кристиана образовалось пустое пространство, и лишь несколько человек осмелились подойти ближе, чтобы высказать юноше свое удивление и восхищение. Анри отвечал сдержанно и очень вежливо, а Кристиан так искренне улыбался, что постепенно страх отошел на второй план. Вскоре они оба были окружены гостями, которые наперебой, пытаясь перекричать друг друга, завалили их вопросами, просьбами и впечатлениями по поводу увиденного. Через какое-то время юноша потерял своего спутника из виду, не имея возможности отказать жаждущим в беседе. Он который раз пожалел, что Патриса не было с ним.

Никто даже не заметил, как Его величество поднялся с трона и тихонько выскользнул из зала через одну из боковых дверей.

Анри не был готов к такой бурной реакции придворных. Даже в тот самый первый день, когда Кристиан был представлен обществу, в их с отцом лавке не было такого ажиотажа. Юношу практически зажали в угол, и, оставшись без поддержки Кристиана, он смотрел на них, как смотрит затравленный заяц на свору собак, когда откуда-то сбоку, перекрывая шумящую толпу, раздался громкий голос:

— Господин Левалуа, наконец-то я вас нашел! Вы помните, мы хотели обсудить с вами одно дело?

Сильная рука выдернула его из этой западни, увлекая в противоположный конец зала. Лишь теперь Анри смог рассмотреть своего спасителя, почтенного пожилого господина. Он был невысок, слегка полноват и обладал добрым, чуть смеющимся взглядом.

— Прошу меня простить, что нарушаю правила этикета, — заговорил он с улыбкой, — но ваша кукла… ваш спутник Кристиан – нечто просто восхитительное! Никогда еще не видел столь необычной работы! Я Жан-Батист ван Лоо*, член Парижской академии искусств.

— Ох! — Анри поклонился так вежливо, как только умел. — Простите, но я к своему стыду не знаком с вашими работами.

— Я очень надеюсь, что у вас появится такая возможность. Вы в своем роде художник, как и я, а у двоих столь ярких творческих личностей найдется немало тем для беседы, а? – господин ван Лоо заговорщицки подмигнул ему.

Анри не смог сдержать широкой улыбки. Этот человек был невероятно обаятелен.

— Благодарю вас, месье, но Кристиан – творение моего отца. Я лишь помогал ему, — ответил юноша.

— Не сомневаюсь, что вы столь же талантливы, как и он. Не представите ли вы нас с Кристианом друг другу?

— Разумеется, для меня это большая честь! Только… я никак не могу найти его…

Анри еще раз обвел взглядом залу, в которой своим чередом шло празднество. Его глаза зацепились за фигуру лакея, мальчишки не старше его самого, который торопливо пробирался к ним меж танцующих гостей, то и дело извиняясь перед ними за беспокойство.

— Месье… Левалуа? – спросил он, переводя сбитое от быстрого бега дыхание. Его встревоженный вид насторожил юношу.

— Да? – голос предательски дрогнул, Анри словно почувствовал надвигающуюся беду.

— Прошу вас, скорее за мной!

Анри, извинившись, спешно простился с новым знакомым и бросился вслед за лакеем. В дверях, ведущих из зала куда-то вглубь дворца, он чуть не столкнулся с Шарлем Гереном, который проводил его улыбкой, не предвещающей ничего хорошего.

---------------------------------
*Жан-Батист ван Лоо — популярнейший французский портретист эпохи рококо(1684 — 1745 гг).

www.diary.ru/~azurra/p164576202.htm - Часть 1

www.diary.ru/~azurra/p165395025.htm#more1 - Часть 2

www.diary.ru/~azurra/p165512089.htm#more1 - Часть 3

www.diary.ru/~azurra/p166261212.htm - Часть 4

www.diary.ru/~azurra/p167301857.htm - Часть 5