[Axis Powers Hetalia]

9-16. Южная Италия/фем!Америка. 20-е годы, сухой закон, Чикаго. Злачные заведения, перестрелки.

@темы: Америка, Выполнено, IX тур, Италия Романо

Comments

[Гость]

Обоснуй: во времена сухого закона в США бушевало противостояние между итальянскими «муншайнерами» (нелегальными производителями алкоголя), первыми и долгое время самыми влиятельными из которых были братья Дженна, и контрабандистами, поставлявшими качественный спирт из-за границы. Самым известным контрабандистом был Уильям Мак-Кой («настоящий Мак-Кой»). Честно признаюсь, писала под опенинг Baccano и немного вольно обошлась с годами и фактами.
Примечания:
speakeasy (англ.) — подпольный бар;
fratelmo (ит.) — брат мой (устар.);
frate, fratello (ит.) — брат;
consigliere (ит.) — советник.
bootlegger (англ.) — подпольный торговец спиртным

Надеюсь, заказчику понравится, несмотря на небольшое отступление от заявки.
Предупреждение: под катом намёки на членовредительство.

1 123 слова.

Братья были в ярости. Даже самые приближённые к ним опасались в такие моменты заходить в кабинет с двумя массивными дубовыми столами, стоящими друг напротив друга. Неизвестно, что было хуже — шумная ярость старшего брата, в приступах гнева расстреливающего изысканные стенные панели, или обманчиво-нежная улыбка младшего, державшего в верхнем ящике своего стола набор остро заточенных парикмахерских ножниц. Феличиано Варгаса не зря называли Виртуозом — никто кроме него не умел так виртуозно вырезать кружевные узоры на живых людях, оставляя их в сознании. О своём прозвище он знал и искренне радовался каждый раз, когда в разговоре собеседник якобы случайно его упоминал. Ловино Варгас был совершенно другим, хотя внешне братья походили друг на друга как две капли воды. Нельзя сказать, что его боялись меньше, чем младшего брата, — просто его боялись по-другому. Взрывной темперамент Ловино превращал его в ходячую бомбу с постоянно взведённым взрывателем, а привычка решать спор при помощи пистолетов, не взирая на личность оппонента, заставлял всех, кто хотя бы краем уха слышал о братьях Варгас, очень осторожно выбирать слова в беседе со старшим из них.
— Какого дьявола вообще происходит?!
Варгас-старший метался по кабинету, пиная всё, что попадалось ему на пути. Старинная мебель стоически выдерживала яростные удары, далеко не впервые обрушивающиеся на её многострадальные бока. Младший спокойно сидел за своим столом, вырезая из бумаги человеческие фигурки.
— Третий! — Ловино остановился и патетически потряс кулаками. — Уже третий новый спикизи открылся только в нашем районе. Громишь их, громишь, а толку никакого. Бутлегеры жалуются, люди стали меньше покупать наш виски. Наш чистейший, нежнейший, домашнейший виски! Контрабандный, видите ли, дешевле и качественнее! О, мадонна миа!
Нечленораздельно ругаясь, старший Варгас вновь было принялся разрушать обстановку, но младший остановил его, мягко подняв руку с ножницами.
— Фрателмо, остановись на минутку и послушай меня. Консильери уже выяснили, по чьей вине количество контрабандного алкоголя в нашем городе так резко увеличилось.
Ловино подскочил к столу и грянул по нему кулаком так, что бумажные фигурки подскочили.
— Кто этот ублюдок? Клянусь, я заставлю его пожалеть о том, что он родился на свет! Я выпущу ему кишки и намотаю их на шпиль Церкви Методистов! Я разрежу его на кусочки и отдам на съедение бродячим псам! Я…
— Веее. Фрате Ловино такой милый, — перебил его пылкую речь Феличиано, сладко зажмурившись. — Он всегда готов сделать всё для семьи, да, фрателмо?
Ловино густо покраснел. Невинное выражение лица Феличиано всегда лишало его способности связно мыслить, как, впрочем, оно действовало и на всех остальных. Ну, до тех пор, пока они ещё способны были видеть.
Варгас-младший аккуратно вытер лезвия ножниц специальной тряпочкой и положил их в ящик, затем взял одну из бумажных куколок, изображавшую моряка, и поднял её на уровень глаз Ловино.
— Некто Ф. Джонс, известный так же как «настоящий Ф. Джонс», — тихо сказал Феличиано, — на рыбацкой шхуне «Аретуса» возит спиртное из Нассау. Весьма хитёр и изворотлив, ничего не боится, много раз вступал в стычки с Береговой охраной. Передача спиртного происходит в нейтральных водах недалеко от Нью-Йорка, откуда на мелких рыболовецких шхунах контрабанду развозят по городам. Источники сообщают, что на этой неделе Джонс прибудет в Чикаго на свадьбу своей сестры.
Ловино расплылся в улыбке, выпрямился и достал из кармана сигару. Прикурив от вычурной зажигалки с огромным вензелем «V», он наклонился и поднёс огонёк к куколке, которую всё ещё держал его брат. Тот вскрикнул и уронил вспыхнувшую бумажку в пепельницу, а потом по детской привычке сунул обожжённые кончики пальцев в рот.
***
Эмили ужасно нервничала. Фата постоянно сползала, косточки корсета противно кололи подмышками да ещё брат опаздывал. Понятно, что из Канады путь неблизкий, но хотя бы сегодня можно было бы быть пунктуальным! Всё-таки родная сестра замуж выходит, не кто-нибудь. Она раздражённо сжала в руках букет, который уже истрепала до состояния веника, и стремительно вышла из комнаты. Нет уж, больше ждать она не будет, пора начинать церемонию, а брат потом пусть кусает локти.
Эмили неслась по коридору гостиницы, путаясь в пышных юбках свадебного платья, пока, свернув за угол, не ткнулась со всего размаху носом в грудь какого-то молодого человека. Сердито подняв глаза, она обомлела.
— Мэтти? — спросила она. — Где ты пропадал так долго, братец? Я уже хотела командовать к началу церемонии.
Юноша в очках мягко и как-то беспомощно улыбнулся.
— Я приехал ещё утром, — тихо сказал он, — но меня никто не замечал.
Эмили покачала головой. Брат всегда отличался какой-то неимоверной застенчивостью, из-за чего люди практически всегда смотрели мимо него и никак не могли запомнить его имени.
— Ладно, пойдём, — решительно сказала она, увлекая за собой брата. — Уже все сроки прошли, пора начинать.
Спустя какое-то время, уже стоя перед алтарём, Эмили изо всех сил пыталась избавиться от гнетущего предчувствия. Сосало под ложечкой и рот наполнялся горькой слюной с металлическим привкусом, знакомым с детства. Она всегда чувствовала опасность, что не раз ей помогало, а особенно пригодилось в последнее время.
— Объявляю вас мужем и женой! — прервал её мысли голос священника. — Можете поцеловать невесту.
Выбросив из головы все дурные мысли, она повернулась к своему жениху, нет, уже мужу, который наклонился к ней, но не спешил целовать, а шепнул на ухо:
— Любимая, пообещай мне, что ты оставишь свой бизнес ради меня.
Эмили удивлённо распахнула глаза и уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг двери церкви распахнулись и над головами гостей прошла пулемётная очередь.
Забыв обо всём, Эмили упала на четвереньки, увлекая за собой мужа, и быстро отползла за алтарь. Церковь наполнилась криками и шумом, впрочем, тут же стихнувшими, когда вошедший парень в костюме и элегантной шляпе пустил ещё одну очередь из томми в потолок над собой. Угрюмые лица следовавших за ним амбалов не сулили ничего хорошего.
— Тихо, придурки, — крикнул парень, для убедительности помахав дулом. — Если будете вести себя хорошо, мы никого не убьём и даже не покалечим. Нам нужен только брат невесты.
Эмили судорожно вздохнула. Мэтти? Зачем им Мэтти?
— Любимая, что происходит? — услышала она испуганный шёпот позади себя и машинально погладила мужа по плечу.
— Это гангстеры, — буднично пояснила она, — чикагские гангстеры. Чем-то им Мэтти насолил, но чем и как, я ума не приложу.
— Любимая, а как же наша свадьба? — протянул новоиспечённый супруг, готовый расплакаться, судя по голосу.
Немного сбитая с толку таким вопросом Эмили уже хотела что-то ответить, как вдруг почувствовала, что её резко дёргают назад и вверх.
— А вот и сама невеста, — удовлетворённо заметил державший её парень в шляпе. — Теперь-то твой фрателло сам объявится. Он же не захочет, чтобы его любимую сестрёнку обижали, правда?
— Зачем вам М-мэ… — попыталась спросить Эмили, но тот, не слушая, потащил её в центр церкви.
Там, прижав её спиной к своей груди, он снова выкрикнул:
— Ты же не хочешь, чтобы твою сестрёнку обижали, правда? Выходи-ка, Ф. Джонс!
Эмили показалось, что она ослышалась.
— Вам нужен Ф. Джонс? — прошипела она, не поворачивая головы.
— Да, идиотка, — проворчал гангстер. — Ты глухая или дура? Нам нужен Ф. Джонс, твой брат!
— Идиот, — рявкнула в ответ Эмили и изо всех сил врезала ему локтём под дых.
За долю секунды выхватив из его руки томми, развернувшись и приставив дуло ко лбу согнувшегося от боли бандиту, она прорычала ещё яростнее:
— Ф. Джонс — это я!

[Гость]

Ох, администрация, простите великодушно. Можно опечатку убрать?

Невинное выражение лица Феличиано всегда лишало его способности связно мыслить, как, впрочем, оно действовало и не всех остальных.

— замените, пожалуйста, «не» на «на».

Спасибо.

автор

[Лася]

Ох, мне очень понравилось) Начало просто превосходное, но конец какой-то обрубленный, заставляет хотеть продолжения Особенно порадовали Феличиано с Мэтью
не заказчик

[Гость]

Спасибо большое! Да, там ещё можно писать и писать, заявка очень интересная. Если заказчик останется доволен и позволит мне написать продолжение, постараюсь дописать.

автор

Это было очень круто! Хороший текст, без излишек наций/фамилий/парней, когда повествование идет от "центрального" героя.
Эмили еще покажет Ловино. Из исполнения заявки может вырасти хороший фанфик Ловино/Эмили.

[Гость]

Sam River, домо, как говорится, аригато. ^_^
Кажется, из этой заявки вырастает действительно хорошая АУ.

автор

[Гость]

Исполнение 2, 417 слов.

- Джонни, а, Джонни, ты начистил своего томми-гана?

Чёрный город на поверхности дремлет, отравленный контрабандным виски, распиваемым в десятке тайных мест. Нервно мигают лампочки вывесок, как в предсмертной агонии, загораются лимонным светом, раздуваются, лопаются, разлетаясь тысячами осколков. Лопаются не все, пока не все, это скачет электричество, заразившись диким танцем от ноты саксофона.
Не только виски, ещё вино, пиво, бренди - весь алкоголь, предавшийся стокам, больше не производимый, возвращается, травя Чикаго, организмы бутлегеров, приближенных дам, усыпляя бдительность служителей закона, и течёт под руку бешеной музыке.
Нелегальные бары, салуны, где можно отдаться игре, изредка цокот фишек перебивается пулемётными очередями - споры из-за карт, недовольство приёмом или выпивкой - и на стену ложится прерывистая линия.
Люди и животные, с мёртвых чёрно-белых снимков, прижатые стеклом, скалят зубы, пустыми глазами наблюдая за пиром во время чумы.
Сигаретный дым плавает повсюду вокруг, коптя рот, глотку, лёгкие.
Романо фыркает, важно нахмурив брови. Снова это дурацкое прозвище - "Джонни", будто кругом ходят одни Джоны, он этого, со всем презрением, не понимал. Спрятался бы под полями шляпы, но его новая федора темнеет безукоризненной красотой на затылке Амелии Джонс, улыбающейся и танцующей прямо перед ним.
Италия танцует, танцует с ней, а девушке идёт его новая шляпа, в самом деле. Ухмыляясь, берёт её за руку, кружится, сливаясь белыми полосками на костюме. Платье блестит, переливается волнами, чёрт возьми, Америка выглядит великолепно. Ряды бус болтаются на шее, круглые бусинки вот-вот разбегутся, как только им надоест, пропадут по углам, не найдёшь.
Верный пулемёт, пулемёт Томпсона, в пределах видимости, под светлым плащом, который, кстати, его пассии тоже крайне идёт. Она забавно мила в нём, волосы, падающие водопадом, цвета молочного шоколада, пачкают ткань, его пальцы, облизать их так и тянет, Эми тепло засмеётся, недовольно он поморщит нос.
Струна контрабаса тревожно дёрнется, Ловино насторожится, струна ущипнет висок, будто жилка, тугая мелодия сжимает сердце предчувствием, голос пианино тоже ниже, зловещность рядом, крадётся. Хватая за руку Америку, недогангстер подбирает оружие, сжав крепко под плащом, лучше скрыться, кое-кто геройствовать будет и на каблуках, и в узком платье, того гляди, и Томми отнимет.
Выбравшись из ядовитой завесы, миновав лестницу, открыть тайный ход, шум наверху нарастает, Италия нервно облизывает губы, успеть уйти, успеть затащить за собой давшую сопротивление девушку, нет, её страсть к приключениям между стен не пролезет. Выстрелы, крики и ругань распаливают сильней, Романо, проявив смекалку, срывает федору, чтобы неожиданно заткнуть чужой рот поцелуем. Безотказная тактика, когда за твоей головой охотятся федералы, лучшее, что умеешь, всегда спасёт, думал он, пробираясь по туннелю.
Чикаго неразборчиво бубнит во сне, махнув редкими облаками, мягко освещаемые розовым, неоновым светом, на очередные разборки.