человек уже ходил по луне, а зонтики остались зонтиками...
Sileni / Безумие
"Только дураки и лицемеры говорят о доброте, чтобы замаскировать злые намерения" – глупая фраза, - подумал Токи. Впрочем, не сразу, сразу Токи тогда вообще думал плохо, не говоря уж о том, когда перед глазами кромешный (но ужасно занимательный) сумбур.
Экипажи среди грузовиков, вездесущая слякоть, нелогичные действия, туманные разговоры, ведра расплескавшейся краски, снег из пуха, упокоенные живые, меняющиеся местами врачи и больные. И всё то на фоне стремящихся забраться на родину в тушу внутренностей. Приз зрительских симпатий балету языков.
И не поймешь, кто же из всех них действительно сумасшедший. Совершенно безумная картина, и человек не белом экране был абсолютно прав, это как смесь Эдгара По и Де Сада, доведенная до карикатурного абсурда. И человек этот на белом экране смотрится ужасно нелепо и как-то не по-настоящему на фоне происходящего. И эти двое и во сне и наяву…
А идея у фильма на самом деле страшная, если отбросить в сторону всю кляксообразную яркость и нарочитую несерьезность. Только вот я очень не люблю, когда мне в первые 2 минуты просмотра её сообщают прямым текстом. Всё остальное становится слишком простым и уже не таким интересным. Так что на всякий случай, господа, человека на белом экране я бы пропустил. Вот в конце – пожалуйста, а в начале картины он уж очень мешает.
Быстрее чем кролики
Как-то очень близко, мне кажется, находится к этому фильму спектакль. Совсем не чешский и без капли извращений любого рода, зато лишь несколько менее сумбурный, да и вообще, если подумать, на другую тему. Но близко. И может, когда допишу, я наконец-то пойму, чем именно.
"Квартет И", как оказалось, является театром. Узнав эту совершенно неожиданную для себя новость (хотя чему бы тут, собственно, удивляться, когда актеры они на то и актеры, чтобы в театре играть), Токи решил посмотреть какой-нибудь из их спектаклей. Торренты были ему в помощь, нашел. И был удивлен во второй раз, потому как присутствием юмора трагичность ситуации не спасалась. И если уж есть жанр трагикомедии, то этот спектакль я бы назвал комитрагедией, потому что было бы просто в точку. А, впрочем, и назову, потому что слишком уж давно я никаких неологизмов не придумывал.
И если уж мы сегодня начали в сумбуре изъясняться о сумбуре:
Они проснулись в нигде, боялись всего, отпраздновали за других и подумали, что всё не так уж плохо. Потому что не знали, как оно – плохо, как хорошо, а как на самом деле. И не могли. Потому что их там и не было вовсе. Был только один, которого уже нет, кучка воспоминаний, рисующее воображение и один собирательный образ. А когда всё выяснилось, они сбежали. Потому что никто не хочет быть участником чужой смерти. А врать о ней и приукрашивать – не меньше чем каждый второй.
Странным образом люди старательно изобретают себе всё новые и новые проблемы, и чем проще и естественней вещь, тем большую проблему они стремятся из неё слепить. Смыть в унитаз сдохшую рыбку – нормально, похоронить же человека они считают нужным в дорогом гробу при столпотворении народа, переводе цветов, пластика и приличной территории. Людям почему-то совсем не жалко своего времени, которое они тратят на похоронах, как будто бы чужая смерть не напоминание им, что их собственная тоже когда-нибудь приключится. За одну только фразу "а давайте признаем труп вещественным доказательством" я чуть не был признан врагом народа, сказавший же плохое о покойном имеет все шансы обзавестись добрым десятком злейших врагов из числа его родственников.
И совершенно правильным мне кажется сбегать от чужой смерти, как поступили персонажи. Но не натянуто улыбаясь при этом врать, а честно ответить: мне и своей вполне достаточно.
Вот как-то так, господа. Пускай не очень этически правильно, зато идейно интересно, хотя ничего действительно нового вы в спектакле как раз таки и не услышите. И тема не самая веселая, разумеется, зато очень правильный Некто в шарфе. Некто вообще должен быть в шарфе – таково уж мое субъективное мнение.
"Только дураки и лицемеры говорят о доброте, чтобы замаскировать злые намерения" – глупая фраза, - подумал Токи. Впрочем, не сразу, сразу Токи тогда вообще думал плохо, не говоря уж о том, когда перед глазами кромешный (но ужасно занимательный) сумбур.
Экипажи среди грузовиков, вездесущая слякоть, нелогичные действия, туманные разговоры, ведра расплескавшейся краски, снег из пуха, упокоенные живые, меняющиеся местами врачи и больные. И всё то на фоне стремящихся забраться на родину в тушу внутренностей. Приз зрительских симпатий балету языков.
И не поймешь, кто же из всех них действительно сумасшедший. Совершенно безумная картина, и человек не белом экране был абсолютно прав, это как смесь Эдгара По и Де Сада, доведенная до карикатурного абсурда. И человек этот на белом экране смотрится ужасно нелепо и как-то не по-настоящему на фоне происходящего. И эти двое и во сне и наяву…
А идея у фильма на самом деле страшная, если отбросить в сторону всю кляксообразную яркость и нарочитую несерьезность. Только вот я очень не люблю, когда мне в первые 2 минуты просмотра её сообщают прямым текстом. Всё остальное становится слишком простым и уже не таким интересным. Так что на всякий случай, господа, человека на белом экране я бы пропустил. Вот в конце – пожалуйста, а в начале картины он уж очень мешает.
Быстрее чем кролики
Как-то очень близко, мне кажется, находится к этому фильму спектакль. Совсем не чешский и без капли извращений любого рода, зато лишь несколько менее сумбурный, да и вообще, если подумать, на другую тему. Но близко. И может, когда допишу, я наконец-то пойму, чем именно.
"Квартет И", как оказалось, является театром. Узнав эту совершенно неожиданную для себя новость (хотя чему бы тут, собственно, удивляться, когда актеры они на то и актеры, чтобы в театре играть), Токи решил посмотреть какой-нибудь из их спектаклей. Торренты были ему в помощь, нашел. И был удивлен во второй раз, потому как присутствием юмора трагичность ситуации не спасалась. И если уж есть жанр трагикомедии, то этот спектакль я бы назвал комитрагедией, потому что было бы просто в точку. А, впрочем, и назову, потому что слишком уж давно я никаких неологизмов не придумывал.
И если уж мы сегодня начали в сумбуре изъясняться о сумбуре:
Они проснулись в нигде, боялись всего, отпраздновали за других и подумали, что всё не так уж плохо. Потому что не знали, как оно – плохо, как хорошо, а как на самом деле. И не могли. Потому что их там и не было вовсе. Был только один, которого уже нет, кучка воспоминаний, рисующее воображение и один собирательный образ. А когда всё выяснилось, они сбежали. Потому что никто не хочет быть участником чужой смерти. А врать о ней и приукрашивать – не меньше чем каждый второй.
Странным образом люди старательно изобретают себе всё новые и новые проблемы, и чем проще и естественней вещь, тем большую проблему они стремятся из неё слепить. Смыть в унитаз сдохшую рыбку – нормально, похоронить же человека они считают нужным в дорогом гробу при столпотворении народа, переводе цветов, пластика и приличной территории. Людям почему-то совсем не жалко своего времени, которое они тратят на похоронах, как будто бы чужая смерть не напоминание им, что их собственная тоже когда-нибудь приключится. За одну только фразу "а давайте признаем труп вещественным доказательством" я чуть не был признан врагом народа, сказавший же плохое о покойном имеет все шансы обзавестись добрым десятком злейших врагов из числа его родственников.
И совершенно правильным мне кажется сбегать от чужой смерти, как поступили персонажи. Но не натянуто улыбаясь при этом врать, а честно ответить: мне и своей вполне достаточно.
Вот как-то так, господа. Пускай не очень этически правильно, зато идейно интересно, хотя ничего действительно нового вы в спектакле как раз таки и не услышите. И тема не самая веселая, разумеется, зато очень правильный Некто в шарфе. Некто вообще должен быть в шарфе – таково уж мое субъективное мнение.