Ну, это я при жизни был весёлый...
заглавка Название: Семейство кошачьих
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
Глава XIII
Глава XIV
Глава XV
ГЛАВА XVI
читать дальше
Общественное мнение всегда самосуд, а самосуд всегда развлечение.
Даже если вместо пистолета прибегают к газетной статье.
Акутагава Рюноскэ
Эчизен проснулся – сюрприз-сюрприз – снова один! Умом он понимал, что не спросясь ворвался в налаженную жизнь Акутсу и теперь тот мучительно трепыхается в паутине сложившихся отношений, которые невозможно сохранить и так больно разорвать. Но мало ли что там в голове – сердцу от этого ничуть не легче. Да и разум нет-нет, а выталкивает на поверхность паскудные мыслишки вроде той, что нынешнее существование теннисиста ничем не отличается от перепихов со случайными партнёрами, после чего он чувствовал себя не лучшим образом.
«По-моему, стоит расставить все точки над «ё» – ракеткой Ирбису по морде!» – решил Эчизен, выбравшись из пучины сожалений и ванной. Неторопливо оделся, поражаясь феерии ощущений в затраханном организме, и покинул отель:
«Опять приползу домой в россыпи синяков и ребята точно отправятся выслеживать серийного маньяка, охотящегося на теннисистов».
Пока Рёма приходил к мысли о расправе над Акутсу, тот тоже не терял времени даром.
Девушка провела рукой по впалому животу Джина, наслаждаясь близостью его длинного, горячего, твердого тела. Кстати, о твердом и горячем…
Блондин прислушался к своим ощущениям и приподнялся на локтях, чтобы видеть, как растянулись её губы, надеваясь на его член. Миа никогда не была любительницей долгих прелюдий. Раньше они набрасывались друг на друга, едва удавалось урвать время на близость. И петтинг-шметинг их не интересовал – быстрее, ещё быстрее утолить эту жажду, накопившуюся в теле, жажду отдавать и принимать. К утру их тела густо укрывали отметины страсти и простой неосторожности.
Конечно, чем выше забиралась старлетка по карьерной лестнице, тем большей аккуратности она стала требовать от Акутсу. И вскоре страсть померкла, потускнела, под напором необходимости помнить, что тело должно остаться в идеальном порядке для завтрашней фотосессии в купальнике…
И всё равно они были вместе. Не благодаря, а скорее вопреки. Они оба привыкли жить именно так. Вопреки всему.
Но именно сегодня на Акутсу вдруг навалилась отупляющая свинцовая усталость. Во-первых, этот секс не шёл ни в какое сравнение с тем, что у него было с Эчизеном. Во-вторых, Миа не могла не заметить свежие отметины, такие яркие на его бледной коже, но ничего не сказала. И ему было тошно от самого себя, так спокойно перебравшегося из одной постели в другую, и от фарса, в который превратились их отношения. Не из-за внезапно объявившегося Рёмы с его чувствами – кажется, отношения гонщика и актрисы испаскудились гораздо раньше, но они не хотели этого признавать. Не хотели изматывающих скандалов и выяснения отношений, а потому делали вид, что всё прекрасно.
Сейчас Джин отчётливо понял, что оральный секс предваряет очередную идею Миа из серии «ну, сделай это для меняя-яяя-я-я…». Восходящая звезда мира кино, кумир молодёжи, двигалась к вершине карьеры с целеустремлённостью разогнавшегося носорога и всё чаще у гонщика возникало ощущение, что он либо будет двигаться вместе с ней в заданном направлении, либо окажется сметён с дороги, как докучливое препятствие. Выброшен на обочину её жизни, пережив свою полезность.
Юноша задеревенел в пароксизме удовольствия, толчками выплёскиваясь в жадный рот. И вымученный этот оргазм нёс в себе знакомый уже привкус горечи. Девушка вытянулась рядом с ним, усталая, но довольная. В последнее время всё сложнее было расшевелить любовника и сейчас она смотрела на своего котика, излучая чисто женское торжество.
«Какая профессиональная улыбка… Словно со шлюхой в постель пошёл. Ооо-о-о, бляяяя-я-я…» – собственная реакция на женщину, с которой он столько пережил, вызвала тошноту. Ещё бы чуть сильнее и он бы не смог сдержать спазм:
«Докатился… Нее-ет, так жить нельзя»
– Джин, мне нужна твоя помощь. Видишь ли, продюсер считает, что для раскрутки фильма нужен основательный скандал. Который потрясёт публику и заставит говорить о себе долгие неде…
– Нет.
– Что?
– Я сказал «нет». Я твоим продюсерам нихуя не должен. И тебе, если уж на то пошло, тоже. Так что катитесь вы все к такой-то матери!
– ЧТОООООООООО?!!!! Ах ты…
Крепкое словцо ударилось в закрытую дверь ванной комнаты. Акутсу в полной мере сохранил свою способность к молниеносному передвижению, не доступному большинству людей.
– Сукин сын!!! ЗАРАЗА!!! Да я же… ты…
Прислонившись к двери, Джин слушал, как в комнате набирает обороты истерика и гадал, когда же Миа вспомнит о том, что находится У НЕГО дома и вывалится из него навсегда.
Какая-то всегда спокойная и уравновешенная его часть уговаривала успокоиться, извиниться перед девушкой и, быть может, постараться наладить отношения. Он ведь тоже виноват. Чёрт. Он, если подумать, больше виноват, чем она… дурочка. Приходила на соревнования и высиживала казавшиеся ей нудными гонки, когда он выжимал из машины всё возможное и не думал ни о чём, кроме трассы под колёсами едва не летящего болида. Миа пыталась подружиться с его командой, хотя и видела, что мужики смотрят на неё, как стая оголодавших шакалов на молодую газель, разве что слюной не захлёбываясь и пугая её непристойными предложениями в форме шутки, стоило Акутсу исчезнуть из зоны слышимости. Она, кажется, ни разу не отговорилась от его желания головной болью или усталостью, а он засыпал, едва привалившись к её теплому боку. И никакой душ не мог вытравить из него запах любимой машины, мотоцикла, ветра и скорости…
«Она вспомнит об этом. Не сейчас, может, но вспомнит. Завтра. И быстро уверится в том, что расстаться – было её идеей и ей крупно повезло, что вся эта маета позади».
Оглушительно хлопнула входная дверь. Акутсу втянул воздух сквозь сжатые зубы, обнаружив, что забыл дышать, прислушиваясь к мерзкому раздирающему чувству где-то глубоко внутри. В душе?
Отлепился от двери и поплескал в лицо холодной водой. Пригладил встопорщившиеся волосы и вышел в разгромленную спальню.
– Явился, наконец. – Миа одним взглядом пригвоздила его к месту, делая бегство не только невозможным, но и не уместным.
«Ловкая чертовка» – оценил Джин уловку и выдержку своей почти-невесты. Бывшей. Пожалуй, уже бывшей. Да.
– Я не буду говорить банальности, вроде того, что отдала тебе лучшие годы своей жизни. Уверена, лучшее ещё впереди и не с тобой.
Она была уже полностью одета и даже ухитрилась нанести макияж. При том, что спальня, со всей несомненностью, лежала в руинах.
– Я даже рада разрыву отношений. Откровенно говоря, не думала, что ты позволишь топтать свою гордость так долго. Размяк ты, Джин.
Акутсу внутренне напружинился, поняв, что апофеоз ссоры приближается с неотвратимостью снежной лавины:
«Кажется, девочка собралась меня основательно поразить напоследок. Чтобы на всю жизнь запомнил».
– Я, собственно, хочу сказать тебе только одно. Этот скандал в СМИ, который нужен мне, уже готов. Ты создал его сам. – она достала из сумочки пачку цветных фотографий и широким жестом россыпью бросила их к его ногам. – Я не бью в спину, ты знаешь. То есть почти... А потому решила, что ты узнаешь об этом от меня, а не из газет.
– Мощно. – только и смог выдавить из себя Акутсу, оторопело глядя на глянцевые прямоугольнички.
– А то. Прощай, барс мой снежный. Барс мой нежный…
Что-то хрустнуло под каблуками… сердце?.. когда Миа Аяко с идеально прямой спиной вышла из спальни. А минуту спустя и из дома.
«Надо полагать, для газеты хватит и одного этого снимка. С соответствующими комментариями» – Акутсу поднял фотографию, на которой они с Эчизеном, разгорячённые матчем, целовались прямо на корте, не замечая разделяющую их сетку, не замечая ничего вокруг.
Беспощадность камеры, которой так просто и так невозможно солгать – Миа Аяко и Акутсу Джину знакома не понаслышке. Естественно, она сразу поняла, что это не монтаж. Никакой компьютерный гений не нарисует Джина таким… естественным, чувственным, поглощённым только собой, только другим человеком. Мужчиной.
«Эчизен Рёма… Проклятье! Как это я… когда я… И не заметил ведь сам…»
Блондин осторожно переступил босыми ногами и присел на развороченную постель. Так и напрашивалось принять позу родденовского мыслителя и сидеть до тех пор, пока в голове не просветлеет.
Но вместо этого он отыскал телефон и связался со вторым пилотом. До завершения съёмок той части, где нужны гонщики-дублёры, меньше недели, но кто-то должен заменить Акутсу. Сначала профессиональное, да. Личное после.
Тем более, что тут одним звонком не отделаешься.
***
Джин курил и думал об Эчизене. А ещё о собственной ублюдочности. И снова курил. И думал об Эчизене. Снова и снова. А когда поймал себя на том, что докурился до стадии, при которой мысли о Рёме переплавились в эротические фантазии, грёзы – раздавил окурок в пепельнице и отправился заниматься ненавистным делом – выяснять отношения. Давно пора – и так уже дров наломал везде, где только мог. Когда решение созрело, в голове словно бы прояснилось:
«Бля, Рёма меня изобьёт ракеткой по покаянной морде. И стану я на пресс-конференциях мелькать, не снимая шлема, типа, гонщик-маньяк».
Благодаря такому полезному парню, как Кавамура, не составило труда узнать адрес Золотых, у которых окопался всемирно известный теннисист. Джина немного покоробил тот факт, что он едет к этим святошам из Сейгаку не с целью запугивания и погрома, но ничего не поделаешь. Можно будет позже поиграть с Эчизеном в изнасилование и тем утешиться. В смысле, если Рёма его не пошлёт далеко и надолго.
На город опускались лиловые сумерки, скрадывая естественные цвета и пробуждая неоновые огни. Вечер – самое подходящее время для отдыха, планов и их осуществления.
Кирихара в это время на автопилоте докрашивал новый проект и думал о страшной мести Эчизену – это ж ещё успеть надо, пока тот не уехал! А теннисист слонялся по дому Золотой пары, размышляя о страшной мести Акутсу. Блондин же, в свою очередь, думал только о дороге – чёртовы благополучные кварталы – край непуганых кошек. Чудом не переехав вальяжного мурлыку, в последний момент с истерическим мявом увернувшегося от колёс, гонщик остановил мотоцикл у нужного дома.
Резкая трель звонка самым мерзким образом вклинилась в мрачные раздумья Рёмы. Но он постарался сделать лицо попроще и открыл дверь.
Увидев Акутсу, брюнет немедленно вспомнил о своём желании взвездить ему ракеткой по морде – аж руки зачесались. Но ракеток в прихожей не было. Не долго думая, теннисист схватил с подставки зонтик. Джин только и успел, что вытаращить глаза и отшатнуться. Если кто думал, что «Drive A» в исполнении Эчизена – это страшно – обомлел бы совершенно, увидев этот удар зонтиком.
– Увёртлив, зараза! – возмутился Рёма, сломав своё орудие возмездия об дверь и плечо гонщика. Парни замерли друг напротив друга, схлестнувшись напряжёнными взглядами в попытке угадать: как вести себя дальше.
Услышав грохот, со второго этажа прибежали Золотые, у которых тут же от удивления глаза сделались как у персонажей аниме. Джин им даже посочувствовал. Чуть-чуть.
«Это программа «праздник в каждый дом». Не всё время же моё жилище громить» – подумал он, едва заметно напрягаясь.
– Эхмм-м. Эчизен, я понимаю, что ты хотел как лучше… Наверное. – вступил в конструктивную дискуссию Ойши. – Но я против насилия, особенно в этом доме.
– И в следующий раз целься лучше! Ты поцарапал нашу дверь!!! – представление Кикумару о гуманизме могло бы шокировать даже матёрых уголовников. Но теннисисту его оригинальная поддержка помогла вернуть самообладание.
– Поговорим, что-ли, в другом месте, – буркнул Эчизен, обуваясь, – в доме не так уж много дверей и зонтиков.
Акутсу кивнул Золотым и вышел на крыльцо. Потёр плечо и мельком глянул на мотоцикл, подумав, что другого шанса сбежать ему может не представиться. Стоило увидеть Рёму и чувства захлестнули Джина, и списать их на вожделение стало невозможно. Но в роли трепетного влюблённого гонщик себя как-то не представлял:
«Конфеты, цветочки, рожа охреневшая…? Тьфу! Лезет же в голову всякая дурь. От Дана, что-ли, подцепил?»
В этот момент Эчизен нарисовался на крыльце и тут же предупредил будничным тоном:
– У Кавамуры я уже насиделся.
– А я к нему тебя и не повезу, – огрызнулся блондин и тут же пояснил, – там ножи. Много.
– Боишься, чёртов ублюдок?! Правильно делаешь! – теннисист уселся на мотоцикл позади Акутсу и нарочно надавил ему на свежеушибленное плечо. – Я ведь не должен тебе объяснять, как это хреново: просыпаться одному в постели после такой ночи и погрязать в рефлексиях?
Блондин молчал целый квартал, словно бы полностью сосредоточившись на дороге. И Рёма решил, что ничего осмысленного не услышит, как бы не пенился.
– Прости.
– А?!
– Я. ПРОШУ. ПРОЩЕНИЯ! – рявкнул Джин так, будто слал теннисиста по известному адресу.
– Аааа-а… Ну, ладно. – ладонь Эчизена внезапно сползла с талии на бедро блондина, а потом и вовсе оказалась на ширинке. Акутсу воспрял духом с изумившей самого себя готовностью и мотоцикл едва не клюнул идущее впереди них авто.
– Рёма, давай ты мне страшно отомстишь каким-нибудь другим способом? – гонщик попытался воззвать к голосу разума парня, потому что с каждый движением ловких пальцев сосредоточиться на дороге становилось всё сложнее. Да и не хотелось на ней сосредотачиваться. Но жалко будет, если они сейчас разобьются. В смысле, у них же всё только начинается.
Через два квартала они оставили хромированное чудовище на стоянке и прошли пешком к парковому фонтану со светомузыкой. Джину нравилось наблюдать за игрой света и цвета, а Эчизен был рад, что они не поехали сразу домой. В его состоянии сочетание Акутсу-плюс-постель – свело бы на нет возможность серьёзного разговора.
– Джин, я… – начал было Рёма, но блондин не дал ему договорить: достал из внутреннего кармана куртки сложенную во много раз газету и, встряхнув её, протянул юноше. Поперхнувшись фразой, теннисист уставился на смятый лист. Журналисты постарались собрать материал – досталось даже Смиту. Причём, во всех подробностях. В сопровождении острых комментариев на Эчизена смотрели со снимков их пассии: его и гонщика, а венчал всё это снимок их поцелуя на корте.
Рёма вчитался – какие-то невнятные сопли о том, что «голубая звезда» большого тенниса обрёл свою Большую Любовь на исторической родине. В статье было полно пышных метафор, намёков и шуточек – от чего она получилась более пошлой, чем, если бы журналисты написали всё открытым текстом. Далее следовала подборка интервью «безутешных вдов» с Миа Аяко во главе. А заодно и половиной актёрского состава, который работал над фильмом.
«Вот значит как… Чёрный пиар – тоже пиар»
– Это первая ласточка, надо полагать? – полуутвердительно спросил Эчизен, проглядывая статьи. Миа на пике популярности, да и фильм нуждается в рекламе – завтра этот материал подхватят и растиражируют все таблоиды.
Гонщик кивнул.
– У меня какая-то карма вляпываться в газетные скандалы, – задумчиво подвёл итог юноша, возвращая газету, – но это ерунда по сравнению с тем, что ты имеешь привычку исчезать прямо из постели и я не знаю где тебя искать.
Брюнет потянул Акутсу за ухо – развернул и вынудил смотреть себе в глаза:
– Кстати, Кикумару и Ойши грозятся оторвать яйца тому подлецу, из-за которого я возвращаюсь домой помятый и несчастный. А уже завтра они точно будут знать – на чьи гениталии покусились.
Блондин обнял теннисиста за плечи – он ожидал от юноши совершенно иной реакции и философское спокойствие его прямо-таки умилило:
– Золотая пара меня не пугает. Но ты умеешь быть убедительным: больше из постели исчезать не стану.
Рёма просиял. С острым наслаждением запустил пятерни в пепельные волосы и притянул Джина для поцелуя.
– Кстати, хороший снимок. Надо раздобыть копию, ведь у газеты не то качество. – теннисист внёс конструктивное предложение куда-то в шею блондина, сопроводив заявление серией поцелуев.
Акутсу подумал, что хотя его налаженная личная жизнь феерично пошла прахом из-за появления на горизонте этого паршивца – из руин проклюнулся росток новых чувств и только это имело значение. А ещё ему впервые за долгое время не хотелось курить.
***
Нет, конечно, Акутсу и Эчизен знали, что шумиха, устроенная вокруг них журналистами, не пройдет незамеченной. Но даже и предположить не могли, как на эту новость отреагируют их друзья и знакомые.
Когда Кирихара, с лёгкой руки Янаги, ознакомился со свежей прессой – он понял, что жить больше незачем: всё суета сует, пора отрешиться от мира и уйти в монастырь – на Эчизена за все его прегрешения свалилось такое «счастье», что при всём желании риккаец не мог придумать гадость столь же эффектную и убойную.
«Из всех вариантов – Акутсу? Ну, он и выбрал…» – подумал Акая, которого Ренджи просветил на тему процентного соотношения правды к вымыслу в данном конкретном случае.
Собственно, читая статью, Кирихара даже посочувствовал Эчизену. И это было неприятное открытие, совершенно добившее риккайца: ну, нельзя же злостно надругаться над тем, кому сопереживаешь! После такого просветления Акая ощутил готовность поплакаться в жилетку даже Врагу №2 (список обновлённый и дополненный) – Фуджи Шюске – в смысле, ему море стало по колено и горы до пупка, а многие вещи вовсе до фени.
«Взрослею» – огорчился риккайский дьявол.
Новость распространилась в среде бывших теннисистов быстро и со спецэффектами, как пожар на химзаводе. Дан Таичи совершил набег на заведение Кавамуры и надолго парализовал работу молодого Мастера тем, что с рыданиями кинулся ему на шею. Такаши искренне понадеялся, что Акутсу не явится сейчас сюда же. Некрасиво получилось бы.
Инуи первым делом позвонил Тезуке, но тот лишь сосредоточенно помолчал в трубку – при этом на заднем фоне были слышны приглушенные комментарии Фуджи – а потом присоветовал информационному маньяку не лезть на территорию чужих чувств.
«Хотелось бы верить, что Китэ здесь ни при чём, а то с кое-кого станется замять и тему, и непосредственно газетчиков – в асфальт» – подумал бывший капитан теннисистов Сейгаку.
А «кое-кого» новость почему-то не удивила, вызвав лишь понятное недовольство фактом ее подачи.
– Кажется, я в настроении немного проредить стройные ряды паршивых папарацци. – задумчиво сообщил Атобе высокому потолку музыкальной гостиной загородного особняка. Санада пожал плечами: ифрит уже выпущен из бутылки, не загнать обратно, но чем бы дитя не тешилось, как говорится. Если Кейго обуяла жажда деятельности – его никто и ничто не остановит.
Наиболее эмоционально на скандальную статью отреагировал Кикумару.
– Ойши, скажи мне, что это неправда! – Эйджи смерчем ворвался в гостиную, едва не опрокинув кресло.
– Это не правда. – с готовностью заверил его Шуичиро, хотя ещё не знал о чём речь. Он считал: к детям, больным и пьяным в любой ситуации требуется проявлять терпимость и снисхождение, а в перевозбуждённом состоянии Кикумару словно бы проходил по трём статьям разом.
Кикумару с размаху шмякнул супругу на колени свежую газету. Ойши торопливо вник в материал, всей кожей ощущая вибрации, исходящие от Эйджи – казалось, тот сейчас просто взорвётся от распирающих его эмоций:
– Ах, наш МАЛЬЧИК…
– НАШ мальчик?! – Шуичиро деланно изумился такой постановке вопроса. Можно подумать, что на честь их несовершеннолетней дочери покусился некий великовозрастный обалдуй, а им осталось только пить успокоительное и рвать платочки.
– Ну, не совсем наш… – Эйджи чуть-чуть сбавил обороты, но тут же вернулся к прежнему, – то есть, какого чёрта?! Почему не Атобе, например?!! Интеллигентный, богатый, воспитанный…
– Атобе и Акутсу? – недопонял Ойши. – Брр-р-р! Ну, «Красавица и Чудовище» это, по-моему, где-то уже было. Тема исчерпана, разве нет?
Кикумару забыл метать громы и молнии, впав в ступор от нарисованной его воображением картинки:
– Ойё-ёёё. – спустя несколько мгновений, он, наконец, переварил идею и безудержно расхохотался. Шуичиро улыбнулся, проникаясь фонтанирующим весельем супруга. Отсмеявшись, тот заметно расслабился, а значит битьё посуды и другая программа в стиле у «солнечных-зайчиков-тоже-нервы» – отменяется.
– Чёёё-ёрт… – Эйджи обессилено ссыпался на подлокотник кресла, – ну, спасибо тебе, любимый, за этот «светлый» образ.
– Если вдуматься, то Эчизену, в его нынешнем состоянии, Акутсу вполне подходит.
– Да-да, я заметил, что наша с тобой семейная идиллия действует ему на нервы, – пробурчал Кикумару, которого беспокойство до конца не отпустило. – Хм. Хотел бы я посмотреть на совместный быт этих ерша с ежом. Это ж будет как война в миниатюре!
– Не скажи. Они видиться-то будут хорошо, если раз в месяц из-за своих турнирных сеток.
– Да уж, почти как любовь по интернету, секс по телефону и прочая дрочильня. В таких условиях боевые действия организовать сложно. Но хоть не будет возможности глотку друг другу перегрызть из-за какой-нибудь ерунды, вроде носков под кроватью.
– Эйджи, грязные носки где попало – это не ерунда, а создание антисанитарных условий, последствия которых могут быть самыми непредсказуемыми.
– Ойши, если я тебя в нос поцелую, ты перестанешь занудствовать? – лукаво поинтересовался Кикумару. И, хотя оба понимали, что одним поцелуем дело не ограничится, Шуичиро с самым серьёзным видом ответил:
– Если только в нос, то нет.
– Гррррр-мяяууу!!! Ну всё! Полный курс антизанудной терапии! – провозгласил Эйджи. Всем весом навалился на супруга и обрушил его на пол. Ойши хотел было возмутиться, что после такой «терапии» ковёр придётся отдавать в чистку, но передумал – видимо, интенсивное лечение сказалось моментально. Когда щёлкнула пряжка ремня, ага.
Немного позже… ну, ладно, НАМНОГО позже, когда они перебрались в спальню, Кикумару вернулся к интересовавшей его теме. Потягиваясь, он вдруг захихикал:
– Знаешь, а я рад, что Рёма вернулся… пусть и ненадолго, и из-за этого страшного Акутсу. Вон как все собрались быстро, даже звать никого не пришлось. Некоторые ребята аж из Осаки примчались. Приезд Эчизена всех встряхнул и мы отлично у Кавамуры посидели. Давно так весело не было, правда?
– Правда, – согласился Ойши, улыбаясь и расслабленно поглаживая любимого по спине.
– И ты уже не напрягаешься, когда видишь Тезуку и Фуджи вместе, – лукаво ухмыльнулся Эйджи.
– Хмм… – Шуичиро задумался, с ностальгической улыбкой вспоминая прошлое.
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
Глава XIII
Глава XIV
Глава XV
ГЛАВА XVI
читать дальше
Общественное мнение всегда самосуд, а самосуд всегда развлечение.
Даже если вместо пистолета прибегают к газетной статье.
Акутагава Рюноскэ
Эчизен проснулся – сюрприз-сюрприз – снова один! Умом он понимал, что не спросясь ворвался в налаженную жизнь Акутсу и теперь тот мучительно трепыхается в паутине сложившихся отношений, которые невозможно сохранить и так больно разорвать. Но мало ли что там в голове – сердцу от этого ничуть не легче. Да и разум нет-нет, а выталкивает на поверхность паскудные мыслишки вроде той, что нынешнее существование теннисиста ничем не отличается от перепихов со случайными партнёрами, после чего он чувствовал себя не лучшим образом.
«По-моему, стоит расставить все точки над «ё» – ракеткой Ирбису по морде!» – решил Эчизен, выбравшись из пучины сожалений и ванной. Неторопливо оделся, поражаясь феерии ощущений в затраханном организме, и покинул отель:
«Опять приползу домой в россыпи синяков и ребята точно отправятся выслеживать серийного маньяка, охотящегося на теннисистов».
Пока Рёма приходил к мысли о расправе над Акутсу, тот тоже не терял времени даром.
Девушка провела рукой по впалому животу Джина, наслаждаясь близостью его длинного, горячего, твердого тела. Кстати, о твердом и горячем…
Блондин прислушался к своим ощущениям и приподнялся на локтях, чтобы видеть, как растянулись её губы, надеваясь на его член. Миа никогда не была любительницей долгих прелюдий. Раньше они набрасывались друг на друга, едва удавалось урвать время на близость. И петтинг-шметинг их не интересовал – быстрее, ещё быстрее утолить эту жажду, накопившуюся в теле, жажду отдавать и принимать. К утру их тела густо укрывали отметины страсти и простой неосторожности.
Конечно, чем выше забиралась старлетка по карьерной лестнице, тем большей аккуратности она стала требовать от Акутсу. И вскоре страсть померкла, потускнела, под напором необходимости помнить, что тело должно остаться в идеальном порядке для завтрашней фотосессии в купальнике…
И всё равно они были вместе. Не благодаря, а скорее вопреки. Они оба привыкли жить именно так. Вопреки всему.
Но именно сегодня на Акутсу вдруг навалилась отупляющая свинцовая усталость. Во-первых, этот секс не шёл ни в какое сравнение с тем, что у него было с Эчизеном. Во-вторых, Миа не могла не заметить свежие отметины, такие яркие на его бледной коже, но ничего не сказала. И ему было тошно от самого себя, так спокойно перебравшегося из одной постели в другую, и от фарса, в который превратились их отношения. Не из-за внезапно объявившегося Рёмы с его чувствами – кажется, отношения гонщика и актрисы испаскудились гораздо раньше, но они не хотели этого признавать. Не хотели изматывающих скандалов и выяснения отношений, а потому делали вид, что всё прекрасно.
Сейчас Джин отчётливо понял, что оральный секс предваряет очередную идею Миа из серии «ну, сделай это для меняя-яяя-я-я…». Восходящая звезда мира кино, кумир молодёжи, двигалась к вершине карьеры с целеустремлённостью разогнавшегося носорога и всё чаще у гонщика возникало ощущение, что он либо будет двигаться вместе с ней в заданном направлении, либо окажется сметён с дороги, как докучливое препятствие. Выброшен на обочину её жизни, пережив свою полезность.
Юноша задеревенел в пароксизме удовольствия, толчками выплёскиваясь в жадный рот. И вымученный этот оргазм нёс в себе знакомый уже привкус горечи. Девушка вытянулась рядом с ним, усталая, но довольная. В последнее время всё сложнее было расшевелить любовника и сейчас она смотрела на своего котика, излучая чисто женское торжество.
«Какая профессиональная улыбка… Словно со шлюхой в постель пошёл. Ооо-о-о, бляяяя-я-я…» – собственная реакция на женщину, с которой он столько пережил, вызвала тошноту. Ещё бы чуть сильнее и он бы не смог сдержать спазм:
«Докатился… Нее-ет, так жить нельзя»
– Джин, мне нужна твоя помощь. Видишь ли, продюсер считает, что для раскрутки фильма нужен основательный скандал. Который потрясёт публику и заставит говорить о себе долгие неде…
– Нет.
– Что?
– Я сказал «нет». Я твоим продюсерам нихуя не должен. И тебе, если уж на то пошло, тоже. Так что катитесь вы все к такой-то матери!
– ЧТОООООООООО?!!!! Ах ты…
Крепкое словцо ударилось в закрытую дверь ванной комнаты. Акутсу в полной мере сохранил свою способность к молниеносному передвижению, не доступному большинству людей.
– Сукин сын!!! ЗАРАЗА!!! Да я же… ты…
Прислонившись к двери, Джин слушал, как в комнате набирает обороты истерика и гадал, когда же Миа вспомнит о том, что находится У НЕГО дома и вывалится из него навсегда.
Какая-то всегда спокойная и уравновешенная его часть уговаривала успокоиться, извиниться перед девушкой и, быть может, постараться наладить отношения. Он ведь тоже виноват. Чёрт. Он, если подумать, больше виноват, чем она… дурочка. Приходила на соревнования и высиживала казавшиеся ей нудными гонки, когда он выжимал из машины всё возможное и не думал ни о чём, кроме трассы под колёсами едва не летящего болида. Миа пыталась подружиться с его командой, хотя и видела, что мужики смотрят на неё, как стая оголодавших шакалов на молодую газель, разве что слюной не захлёбываясь и пугая её непристойными предложениями в форме шутки, стоило Акутсу исчезнуть из зоны слышимости. Она, кажется, ни разу не отговорилась от его желания головной болью или усталостью, а он засыпал, едва привалившись к её теплому боку. И никакой душ не мог вытравить из него запах любимой машины, мотоцикла, ветра и скорости…
«Она вспомнит об этом. Не сейчас, может, но вспомнит. Завтра. И быстро уверится в том, что расстаться – было её идеей и ей крупно повезло, что вся эта маета позади».
Оглушительно хлопнула входная дверь. Акутсу втянул воздух сквозь сжатые зубы, обнаружив, что забыл дышать, прислушиваясь к мерзкому раздирающему чувству где-то глубоко внутри. В душе?
Отлепился от двери и поплескал в лицо холодной водой. Пригладил встопорщившиеся волосы и вышел в разгромленную спальню.
– Явился, наконец. – Миа одним взглядом пригвоздила его к месту, делая бегство не только невозможным, но и не уместным.
«Ловкая чертовка» – оценил Джин уловку и выдержку своей почти-невесты. Бывшей. Пожалуй, уже бывшей. Да.
– Я не буду говорить банальности, вроде того, что отдала тебе лучшие годы своей жизни. Уверена, лучшее ещё впереди и не с тобой.
Она была уже полностью одета и даже ухитрилась нанести макияж. При том, что спальня, со всей несомненностью, лежала в руинах.
– Я даже рада разрыву отношений. Откровенно говоря, не думала, что ты позволишь топтать свою гордость так долго. Размяк ты, Джин.
Акутсу внутренне напружинился, поняв, что апофеоз ссоры приближается с неотвратимостью снежной лавины:
«Кажется, девочка собралась меня основательно поразить напоследок. Чтобы на всю жизнь запомнил».
– Я, собственно, хочу сказать тебе только одно. Этот скандал в СМИ, который нужен мне, уже готов. Ты создал его сам. – она достала из сумочки пачку цветных фотографий и широким жестом россыпью бросила их к его ногам. – Я не бью в спину, ты знаешь. То есть почти... А потому решила, что ты узнаешь об этом от меня, а не из газет.
– Мощно. – только и смог выдавить из себя Акутсу, оторопело глядя на глянцевые прямоугольнички.
– А то. Прощай, барс мой снежный. Барс мой нежный…
Что-то хрустнуло под каблуками… сердце?.. когда Миа Аяко с идеально прямой спиной вышла из спальни. А минуту спустя и из дома.
«Надо полагать, для газеты хватит и одного этого снимка. С соответствующими комментариями» – Акутсу поднял фотографию, на которой они с Эчизеном, разгорячённые матчем, целовались прямо на корте, не замечая разделяющую их сетку, не замечая ничего вокруг.
Беспощадность камеры, которой так просто и так невозможно солгать – Миа Аяко и Акутсу Джину знакома не понаслышке. Естественно, она сразу поняла, что это не монтаж. Никакой компьютерный гений не нарисует Джина таким… естественным, чувственным, поглощённым только собой, только другим человеком. Мужчиной.
«Эчизен Рёма… Проклятье! Как это я… когда я… И не заметил ведь сам…»
Блондин осторожно переступил босыми ногами и присел на развороченную постель. Так и напрашивалось принять позу родденовского мыслителя и сидеть до тех пор, пока в голове не просветлеет.
Но вместо этого он отыскал телефон и связался со вторым пилотом. До завершения съёмок той части, где нужны гонщики-дублёры, меньше недели, но кто-то должен заменить Акутсу. Сначала профессиональное, да. Личное после.
Тем более, что тут одним звонком не отделаешься.
***
Джин курил и думал об Эчизене. А ещё о собственной ублюдочности. И снова курил. И думал об Эчизене. Снова и снова. А когда поймал себя на том, что докурился до стадии, при которой мысли о Рёме переплавились в эротические фантазии, грёзы – раздавил окурок в пепельнице и отправился заниматься ненавистным делом – выяснять отношения. Давно пора – и так уже дров наломал везде, где только мог. Когда решение созрело, в голове словно бы прояснилось:
«Бля, Рёма меня изобьёт ракеткой по покаянной морде. И стану я на пресс-конференциях мелькать, не снимая шлема, типа, гонщик-маньяк».
Благодаря такому полезному парню, как Кавамура, не составило труда узнать адрес Золотых, у которых окопался всемирно известный теннисист. Джина немного покоробил тот факт, что он едет к этим святошам из Сейгаку не с целью запугивания и погрома, но ничего не поделаешь. Можно будет позже поиграть с Эчизеном в изнасилование и тем утешиться. В смысле, если Рёма его не пошлёт далеко и надолго.
На город опускались лиловые сумерки, скрадывая естественные цвета и пробуждая неоновые огни. Вечер – самое подходящее время для отдыха, планов и их осуществления.
Кирихара в это время на автопилоте докрашивал новый проект и думал о страшной мести Эчизену – это ж ещё успеть надо, пока тот не уехал! А теннисист слонялся по дому Золотой пары, размышляя о страшной мести Акутсу. Блондин же, в свою очередь, думал только о дороге – чёртовы благополучные кварталы – край непуганых кошек. Чудом не переехав вальяжного мурлыку, в последний момент с истерическим мявом увернувшегося от колёс, гонщик остановил мотоцикл у нужного дома.
Резкая трель звонка самым мерзким образом вклинилась в мрачные раздумья Рёмы. Но он постарался сделать лицо попроще и открыл дверь.
Увидев Акутсу, брюнет немедленно вспомнил о своём желании взвездить ему ракеткой по морде – аж руки зачесались. Но ракеток в прихожей не было. Не долго думая, теннисист схватил с подставки зонтик. Джин только и успел, что вытаращить глаза и отшатнуться. Если кто думал, что «Drive A» в исполнении Эчизена – это страшно – обомлел бы совершенно, увидев этот удар зонтиком.
– Увёртлив, зараза! – возмутился Рёма, сломав своё орудие возмездия об дверь и плечо гонщика. Парни замерли друг напротив друга, схлестнувшись напряжёнными взглядами в попытке угадать: как вести себя дальше.
Услышав грохот, со второго этажа прибежали Золотые, у которых тут же от удивления глаза сделались как у персонажей аниме. Джин им даже посочувствовал. Чуть-чуть.
«Это программа «праздник в каждый дом». Не всё время же моё жилище громить» – подумал он, едва заметно напрягаясь.
– Эхмм-м. Эчизен, я понимаю, что ты хотел как лучше… Наверное. – вступил в конструктивную дискуссию Ойши. – Но я против насилия, особенно в этом доме.
– И в следующий раз целься лучше! Ты поцарапал нашу дверь!!! – представление Кикумару о гуманизме могло бы шокировать даже матёрых уголовников. Но теннисисту его оригинальная поддержка помогла вернуть самообладание.
– Поговорим, что-ли, в другом месте, – буркнул Эчизен, обуваясь, – в доме не так уж много дверей и зонтиков.
Акутсу кивнул Золотым и вышел на крыльцо. Потёр плечо и мельком глянул на мотоцикл, подумав, что другого шанса сбежать ему может не представиться. Стоило увидеть Рёму и чувства захлестнули Джина, и списать их на вожделение стало невозможно. Но в роли трепетного влюблённого гонщик себя как-то не представлял:
«Конфеты, цветочки, рожа охреневшая…? Тьфу! Лезет же в голову всякая дурь. От Дана, что-ли, подцепил?»
В этот момент Эчизен нарисовался на крыльце и тут же предупредил будничным тоном:
– У Кавамуры я уже насиделся.
– А я к нему тебя и не повезу, – огрызнулся блондин и тут же пояснил, – там ножи. Много.
– Боишься, чёртов ублюдок?! Правильно делаешь! – теннисист уселся на мотоцикл позади Акутсу и нарочно надавил ему на свежеушибленное плечо. – Я ведь не должен тебе объяснять, как это хреново: просыпаться одному в постели после такой ночи и погрязать в рефлексиях?
Блондин молчал целый квартал, словно бы полностью сосредоточившись на дороге. И Рёма решил, что ничего осмысленного не услышит, как бы не пенился.
– Прости.
– А?!
– Я. ПРОШУ. ПРОЩЕНИЯ! – рявкнул Джин так, будто слал теннисиста по известному адресу.
– Аааа-а… Ну, ладно. – ладонь Эчизена внезапно сползла с талии на бедро блондина, а потом и вовсе оказалась на ширинке. Акутсу воспрял духом с изумившей самого себя готовностью и мотоцикл едва не клюнул идущее впереди них авто.
– Рёма, давай ты мне страшно отомстишь каким-нибудь другим способом? – гонщик попытался воззвать к голосу разума парня, потому что с каждый движением ловких пальцев сосредоточиться на дороге становилось всё сложнее. Да и не хотелось на ней сосредотачиваться. Но жалко будет, если они сейчас разобьются. В смысле, у них же всё только начинается.
Через два квартала они оставили хромированное чудовище на стоянке и прошли пешком к парковому фонтану со светомузыкой. Джину нравилось наблюдать за игрой света и цвета, а Эчизен был рад, что они не поехали сразу домой. В его состоянии сочетание Акутсу-плюс-постель – свело бы на нет возможность серьёзного разговора.
– Джин, я… – начал было Рёма, но блондин не дал ему договорить: достал из внутреннего кармана куртки сложенную во много раз газету и, встряхнув её, протянул юноше. Поперхнувшись фразой, теннисист уставился на смятый лист. Журналисты постарались собрать материал – досталось даже Смиту. Причём, во всех подробностях. В сопровождении острых комментариев на Эчизена смотрели со снимков их пассии: его и гонщика, а венчал всё это снимок их поцелуя на корте.
Рёма вчитался – какие-то невнятные сопли о том, что «голубая звезда» большого тенниса обрёл свою Большую Любовь на исторической родине. В статье было полно пышных метафор, намёков и шуточек – от чего она получилась более пошлой, чем, если бы журналисты написали всё открытым текстом. Далее следовала подборка интервью «безутешных вдов» с Миа Аяко во главе. А заодно и половиной актёрского состава, который работал над фильмом.
«Вот значит как… Чёрный пиар – тоже пиар»
– Это первая ласточка, надо полагать? – полуутвердительно спросил Эчизен, проглядывая статьи. Миа на пике популярности, да и фильм нуждается в рекламе – завтра этот материал подхватят и растиражируют все таблоиды.
Гонщик кивнул.
– У меня какая-то карма вляпываться в газетные скандалы, – задумчиво подвёл итог юноша, возвращая газету, – но это ерунда по сравнению с тем, что ты имеешь привычку исчезать прямо из постели и я не знаю где тебя искать.
Брюнет потянул Акутсу за ухо – развернул и вынудил смотреть себе в глаза:
– Кстати, Кикумару и Ойши грозятся оторвать яйца тому подлецу, из-за которого я возвращаюсь домой помятый и несчастный. А уже завтра они точно будут знать – на чьи гениталии покусились.
Блондин обнял теннисиста за плечи – он ожидал от юноши совершенно иной реакции и философское спокойствие его прямо-таки умилило:
– Золотая пара меня не пугает. Но ты умеешь быть убедительным: больше из постели исчезать не стану.
Рёма просиял. С острым наслаждением запустил пятерни в пепельные волосы и притянул Джина для поцелуя.
– Кстати, хороший снимок. Надо раздобыть копию, ведь у газеты не то качество. – теннисист внёс конструктивное предложение куда-то в шею блондина, сопроводив заявление серией поцелуев.
Акутсу подумал, что хотя его налаженная личная жизнь феерично пошла прахом из-за появления на горизонте этого паршивца – из руин проклюнулся росток новых чувств и только это имело значение. А ещё ему впервые за долгое время не хотелось курить.
***
Нет, конечно, Акутсу и Эчизен знали, что шумиха, устроенная вокруг них журналистами, не пройдет незамеченной. Но даже и предположить не могли, как на эту новость отреагируют их друзья и знакомые.
Когда Кирихара, с лёгкой руки Янаги, ознакомился со свежей прессой – он понял, что жить больше незачем: всё суета сует, пора отрешиться от мира и уйти в монастырь – на Эчизена за все его прегрешения свалилось такое «счастье», что при всём желании риккаец не мог придумать гадость столь же эффектную и убойную.
«Из всех вариантов – Акутсу? Ну, он и выбрал…» – подумал Акая, которого Ренджи просветил на тему процентного соотношения правды к вымыслу в данном конкретном случае.
Собственно, читая статью, Кирихара даже посочувствовал Эчизену. И это было неприятное открытие, совершенно добившее риккайца: ну, нельзя же злостно надругаться над тем, кому сопереживаешь! После такого просветления Акая ощутил готовность поплакаться в жилетку даже Врагу №2 (список обновлённый и дополненный) – Фуджи Шюске – в смысле, ему море стало по колено и горы до пупка, а многие вещи вовсе до фени.
«Взрослею» – огорчился риккайский дьявол.
Новость распространилась в среде бывших теннисистов быстро и со спецэффектами, как пожар на химзаводе. Дан Таичи совершил набег на заведение Кавамуры и надолго парализовал работу молодого Мастера тем, что с рыданиями кинулся ему на шею. Такаши искренне понадеялся, что Акутсу не явится сейчас сюда же. Некрасиво получилось бы.
Инуи первым делом позвонил Тезуке, но тот лишь сосредоточенно помолчал в трубку – при этом на заднем фоне были слышны приглушенные комментарии Фуджи – а потом присоветовал информационному маньяку не лезть на территорию чужих чувств.
«Хотелось бы верить, что Китэ здесь ни при чём, а то с кое-кого станется замять и тему, и непосредственно газетчиков – в асфальт» – подумал бывший капитан теннисистов Сейгаку.
А «кое-кого» новость почему-то не удивила, вызвав лишь понятное недовольство фактом ее подачи.
– Кажется, я в настроении немного проредить стройные ряды паршивых папарацци. – задумчиво сообщил Атобе высокому потолку музыкальной гостиной загородного особняка. Санада пожал плечами: ифрит уже выпущен из бутылки, не загнать обратно, но чем бы дитя не тешилось, как говорится. Если Кейго обуяла жажда деятельности – его никто и ничто не остановит.
Наиболее эмоционально на скандальную статью отреагировал Кикумару.
– Ойши, скажи мне, что это неправда! – Эйджи смерчем ворвался в гостиную, едва не опрокинув кресло.
– Это не правда. – с готовностью заверил его Шуичиро, хотя ещё не знал о чём речь. Он считал: к детям, больным и пьяным в любой ситуации требуется проявлять терпимость и снисхождение, а в перевозбуждённом состоянии Кикумару словно бы проходил по трём статьям разом.
Кикумару с размаху шмякнул супругу на колени свежую газету. Ойши торопливо вник в материал, всей кожей ощущая вибрации, исходящие от Эйджи – казалось, тот сейчас просто взорвётся от распирающих его эмоций:
– Ах, наш МАЛЬЧИК…
– НАШ мальчик?! – Шуичиро деланно изумился такой постановке вопроса. Можно подумать, что на честь их несовершеннолетней дочери покусился некий великовозрастный обалдуй, а им осталось только пить успокоительное и рвать платочки.
– Ну, не совсем наш… – Эйджи чуть-чуть сбавил обороты, но тут же вернулся к прежнему, – то есть, какого чёрта?! Почему не Атобе, например?!! Интеллигентный, богатый, воспитанный…
– Атобе и Акутсу? – недопонял Ойши. – Брр-р-р! Ну, «Красавица и Чудовище» это, по-моему, где-то уже было. Тема исчерпана, разве нет?
Кикумару забыл метать громы и молнии, впав в ступор от нарисованной его воображением картинки:
– Ойё-ёёё. – спустя несколько мгновений, он, наконец, переварил идею и безудержно расхохотался. Шуичиро улыбнулся, проникаясь фонтанирующим весельем супруга. Отсмеявшись, тот заметно расслабился, а значит битьё посуды и другая программа в стиле у «солнечных-зайчиков-тоже-нервы» – отменяется.
– Чёёё-ёрт… – Эйджи обессилено ссыпался на подлокотник кресла, – ну, спасибо тебе, любимый, за этот «светлый» образ.
– Если вдуматься, то Эчизену, в его нынешнем состоянии, Акутсу вполне подходит.
– Да-да, я заметил, что наша с тобой семейная идиллия действует ему на нервы, – пробурчал Кикумару, которого беспокойство до конца не отпустило. – Хм. Хотел бы я посмотреть на совместный быт этих ерша с ежом. Это ж будет как война в миниатюре!
– Не скажи. Они видиться-то будут хорошо, если раз в месяц из-за своих турнирных сеток.
– Да уж, почти как любовь по интернету, секс по телефону и прочая дрочильня. В таких условиях боевые действия организовать сложно. Но хоть не будет возможности глотку друг другу перегрызть из-за какой-нибудь ерунды, вроде носков под кроватью.
– Эйджи, грязные носки где попало – это не ерунда, а создание антисанитарных условий, последствия которых могут быть самыми непредсказуемыми.
– Ойши, если я тебя в нос поцелую, ты перестанешь занудствовать? – лукаво поинтересовался Кикумару. И, хотя оба понимали, что одним поцелуем дело не ограничится, Шуичиро с самым серьёзным видом ответил:
– Если только в нос, то нет.
– Гррррр-мяяууу!!! Ну всё! Полный курс антизанудной терапии! – провозгласил Эйджи. Всем весом навалился на супруга и обрушил его на пол. Ойши хотел было возмутиться, что после такой «терапии» ковёр придётся отдавать в чистку, но передумал – видимо, интенсивное лечение сказалось моментально. Когда щёлкнула пряжка ремня, ага.
Немного позже… ну, ладно, НАМНОГО позже, когда они перебрались в спальню, Кикумару вернулся к интересовавшей его теме. Потягиваясь, он вдруг захихикал:
– Знаешь, а я рад, что Рёма вернулся… пусть и ненадолго, и из-за этого страшного Акутсу. Вон как все собрались быстро, даже звать никого не пришлось. Некоторые ребята аж из Осаки примчались. Приезд Эчизена всех встряхнул и мы отлично у Кавамуры посидели. Давно так весело не было, правда?
– Правда, – согласился Ойши, улыбаясь и расслабленно поглаживая любимого по спине.
– И ты уже не напрягаешься, когда видишь Тезуку и Фуджи вместе, – лукаво ухмыльнулся Эйджи.
– Хмм… – Шуичиро задумался, с ностальгической улыбкой вспоминая прошлое.
@темы: Prince Of Tennis, фанфик "Семейство кошачьих", Моя писанина, PoT Akutsu Jin
-
-
06.06.2010 в 05:13-
-
06.06.2010 в 14:48Нда. Золушка не то, чтобы дура была, но некоторых вещей недорубала)))))
Акутсу не хватает практики нормальных отношений - и на это все ему раньше делали скидку... А теперь лафа закончилась))))
Золотые, да - идеальная пара же, но Кикумару организует в их отношениях нотку чёрного юмора))))
-
-
08.06.2010 в 08:09Они прекрасны! надеюсь про них еще что-нибудь будет ^___^
Акцу/Рёма - форэва! XD
-
-
08.06.2010 в 13:30Ещё немножко будет про всех)))
Тебе спасибо за отзыв - чертовски приятно, что наш труд находит позитивный отклик у читающих.
-
-
08.06.2010 в 17:24Ой, да незашта))) сколько ж слюней вчера ночью на клаву пролилось во время 5 главы! приятно читать что-то эмоциональное и одновременно несопливое!
-
-
08.06.2010 в 17:32Это из серии: "хочешь почитать то-то и то-то - напиши!", вот нам хотелось прочитать что-то длинное и эдакое - после непродолжительных поисков - пришлось писать самим Х)))))
Я про Акутсу аще ничего стоящего в фандоме найти не смогла!(((( В англоязычном, правда, не сильно копалась - увидела один фик, кривой-косой и примитивный - зареклась дальше искать.
-
-
08.06.2010 в 17:40Я особенно задумался о пейринге Акцу/Рёма, когда первый пришел типа
тренироватьвзбодрить второго перед матчем с риккаем) меня вообще втыкают пейринги учитель/ученик)))))-
-
08.06.2010 в 18:33В этом смысле они не так однозначны - всё-таки Рёма Акутсу на многие вещи глаза раскрыл, что в каноне, что у нас в фике...
-
-
08.06.2010 в 19:20Не, ну Рёма кому хошь глаза раскроет)))) это я так, о своих кинках XDD
-
-
08.06.2010 в 19:51А Акутсу кому хош того... кругозор расширит))))
-
-
08.06.2010 в 21:23Кстати. Танго-пару единолично прописывает Аямэ - я от её придумок тоже тащусь, как удав по стекловате.)
-
-
08.06.2010 в 21:31Noa Streight
-спасибочки!