Ну, это я при жизни был весёлый...
заглавка Название: Семейство кошачьих
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
ГЛАВА XI
читать дальше
И даже если ты свихнулся, как и подозревал, тебя и таким любить будут,
потому что с дамой сердца тебе повезло в особенности.
Она сама настолько ненормальная, что твоего безумия даже не заметит
и примет как должное.
О.Панкеева
– Да что ты о себе возомнила, дурища?!!
– Дурища, значит… – девушка не выглядела шокированной или даже обиженной, словно ничего иного не ожидала, – Быстро же ты показал своё истинное отношение. Ну, я, может и дурища, да хватило ума отказаться от твоего щедрого предложения. А вот ты-то кто, мне его сделавший?
– Сочтёмся, – мрачно пообещал парень и, круто развернувшись, удалился в здание школы.
«Наверное, думает, что эта идеально прямая спина выглядит невероятно мужественно. Индюк напыщенный… Уууу-у-у. Ничтожество. Слизняк!»
Миа Аяко – первая красавица старшей школы Ямабуки – только теперь позволила себе зябко передёрнуть плечами. Но стоило дать телу волю и оно задрожало с ног до головы. На подгибающихся ногах, девушка пошла напрямик по клумбам и остановилась лишь тогда, когда несколько рядов кустарника и деревьев отгородили её от школьных окон. Правда, теперь она оказалась у спортивных площадок.
На пустом теннисном корте пожилой тренер гонял одинокую жертву – пепельноволосого парня.
«А. Ну, да. У всех тренировка начинается после следующего урока. Это, случайно, не тот ли хам, который ещё в средней школе ушёл из команды? Говорят, даже тренера выматерил…» – Миа порылась в памяти, собирая мозаику из разрозненных кусочков информации.
«Ходили слухи, что на соревнованиях его размазал по корту какой-то мелкий сопляк. Наверное, тот же, который всю нашу команду мало не поубивал, пока Сэнгоку парился в лагере на сборах? Ну и психи эти спортсмены! Зато им позволено пропускать занятия…» – девушка ощутила мимолётную зависть: у неё-то никакой уважительной причины пропустить урок английского языка нет. Как и желания появиться перед одноклассниками такой вот дрожащей и потерянной. Ведь она не слабачка какая-нибудь. А то, что президент школьного совета её теперь ненавидит – она как-нибудь переживёт. Ещё как переживёт, всем на зависть!
«Пусть утрётся! Да что он мне может сделать?!» – чем больше Аяко пыталась подбодрить себя, тем ей становилось страшнее. Потому что «скользкий Мика» сделать-то мог всё, что ему в голову взбредёт.
Мысленно прокручивая их разговор снова и снова, Миа теперь и понять не могла, как решилась ему отказать. Но теперь пути назад нет.
Пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, она принялась наблюдать за тренировкой. И, как ни странно, зрелище её действительно увлекло. Тренер, казалось, задался вполне конкретной целью – сделать стандартный комплекс упражнений как можно более экстравагантным и ни на что не похожим.
И более того, каждое задание было сложнее предыдущего, вынуждая теннисиста действовать на пределе своих сил и способностей. Он с мрачным азартом принимал вызов, неизменно отвечая ударом на удар.
Вскоре девушке стало казаться, что на корте находятся дрессировщик и опасный зверь, вроде тигра. Она мало что понимала в теннисе, но была совершенно уверена, что спортсмены так не двигаются. Не перемещаются по полю, словно настигающий жертву хищник, не атакуют мячик с низкой стойки, как будто прямохождение не дар эволюции и с четырёх конечностей всяко удобнее.
Отбив очередные мячи, теннисист вдруг посмотрел прямо на неё, отвечая на взгляд. Аяко не кинулась наутёк только лишь потому, что от страха примёрзла к месту.
«И глаза у него тигриные! Мммммамочки. Да что ж за день сегодня такой?!» – положительно, сильная половина человечества за что-то ополчилась на подрастающую красавицу. А ведь это не должно быть так! Парни должны мечтать о ней, смотреть преданными глазами, дарить милые безделушки и оказывать всяческое внимание…
«Они и вздыхают. Хлюпики и нытики. А такие вот как… этот…»
Подобная идея могла прийти в голову разве что с большого отчаяния. Она и пришла. А потому, когда Акутсу Джин, завершив тренировку, переоделся и вышел из клубной раздевалки – его уже ждали: Миа Аяко и её заманчивое предложение.
– Да что ты о себе возомнила, дурища?! – сказал, словно сплюнул, пепельноволосый парень, оборвав девушку на середине фразы. Похлопал себя по карманам, нашёл початую пачку сигарет и неспешно закурил. Красотка из параллельного класса его, правду сказать, огорошила. Под медитативное наблюдение за прихотливыми извивами дыма, он принялся обдумывать ответ. Более осмысленный, нежели первый возглас:
«Что случилось, интересно, что идея закрутить отношения со мной, кажется ей меньшим злом?... Хм… Симпатичная… ноги от ушей… Может, ей уже, типа, охрана требуется, чтобы грудь каждый день спокойно до школы доносить, а не отбиваться от всяких извращенцев?»
Миа стояла ни жива, ни мертва. Фраза Акутсу, эхом повторившая ту, сказанную другим, казалась ей последним гвоздём в крышку гроба.
– Ну, хорошо. Согласен, – он обнял её за плечи и притянул к себе. Аяко ухитрилась не отшатнуться с воплем и мысленно поздравила себя с единственной на сегодня победой. От дыма немилосердно защипало глаза. А ещё она вдруг перестала трястись. И по этому поводу так естественно оказалось уткнуться личиком в грудь, мёртвой хваткой вцепившись в форменный пиджак.
– Но ты мне всё-таки честно расскажешь честно, как пришла к этой идее, – несколько минут спустя донеслось до неё глухо, словно издалека, – после того, как пиджак отстираешь.
– А? – девушка отстранилась и тупо уставилась на испачканную косметикой белую ткань.
«Кто придумал, чтобы школьная форма была белой? И каёмочка эта дурацкая?!!» – мысли Аяко, кажется, очень явно отразились на её лице, потому что пепельноволосый глумливо ответил:
– Если б ты предупредила, что собираешься реветь, я бы его расстегнул, – он дёрнул змейку вниз и продемонстрировал чёрную майку, надетую под пиджак. Акутсу считал особым проявлением цинизма то, что верхний слой одежды у него белый, как мечты нимфетки, а нижний – чёрный, как их реальное воплощение. Но если раньше это оценить было некому, то теперь вот и нимфетка нарисовалась. И не на горизонте, а в непосредственной близости. Понять бы ещё почему.
– Если б ты не попытался меня изгнать дымом в лицо, словно злого духа, не пришлось бы реветь, – отозвалась Аяко запальчиво:
«Я уже устала бояться. Мой лимит исчерпан не только на сегодня, но и на неделю вперёд!»
– Подумаешь, пиджак. Мои волосы провоняли куревом, вот что должно тебя печалить!
– Нифига, – Акутсу снова привлёк её к себе и зарылся носом в волосы, – мне так даже нравится…
***
Акутсу выбрался из бассейна, когда почувствовал, что ещё немного и жабры проклюнутся. Откинул волосы со лба – к третьему году обучения в старшей школе он их как-то незаметно для себя отрастил – и его причёска перестала напоминать вмороженный в лёд одуванчик. Коллеги по Формуле никак не могли определиться: он волосы высветляет, чтобы косить под подонка, или от природы такой. Даже кличку навесили – «Седой». Поначалу Акутсу на неё отзывался разве что кулаком в глаз, хотя это было самое приличное обращение из всех, но штрафные санкции быстро отучили его от рукоприкладства. Внутрикомандные отношения, мягко говоря, не складывались.
Парень старался придерживать свой бешеный норов, понимая, что без хорошей команды и спонсора он далеко не уедет, но удавалось не всегда. В теннисе всё было как-то попроще. Иногда просто до скрежета зубовного хотелось набить морду паре-тройке пилотов, скинуть с моста главного механика, переехать бульдозером финансистов и, наконец, оставить за спиной осточертевшую уже Формулу Toyota. С профессиональной гоночной карьерой тогда можно распрощаться, но мало ли дорог на свете? Он вот в уличных гонках участвует: адреналин ещё тот, а иногда и деньги неплохие.
Правда, мать уже дважды его утром из обезьянника выписывала, куда Джина замели вместе с остальной компанией сорвиголов. Хорошо, что отделался только нотациями дежурного да упрёками матери – так ведь можно и из команды вылететь… Нда. Вопреки всему, не хочется.
Всю жизнь с малолетними ублюдками по ночным улицам шариться на раздолбанных мотоциклах – вот уж точно не сверкающая мечта. Только и радости, что тренер над головой не стоит и так называемые друзья-соперники, пару раз пересчитав свои зубки на асфальте и жалея оставшиеся, зареклись в его сторону косо смотреть. К сожалению, коллег по Формуле кулачным методом воспитывать запрещено. Наверное потому, что тренер тогда был бы первым в очереди. Он на «подающих большие надежды юных пилотов» иной раз так смотрит, словно дали бы ему в руки автомат – надавил бы на гашетку и рука не дрогнула.
Акутсу улыбнулся своим мыслям, заканчивая переодеваться. Захлопнул шкафчик и отправился в качалку.
«Не переборщил ли я со штангой в прошлый раз? Что-то левый локоть подозрительно ноет. Бля. Не вовремя. Опять, наверное, придётся мануальщику показаться» – подумал парень, прислушиваясь к себе. Инструктор лишь мельком глянул в его сторону и тут же потерял к блондину интерес: программу выполняет и ладно. Кроме Акутсу, в зале бряцали железом четверо стероидных мутантов, перекачанных настолько, что страшно смотреть, двое благоухающих одеколоном метеросексуалов и несколько парней из Формулы. Откровенно говоря, Джин предпочёл бы общество мутантов и метеросексуалов своим коллегам. А лучше – вообще никакого общества. Как же хорошо на трассе – только ты и машина – чудовищная скорость и бешеные перегрузки. Глаза режет от напряжения, словно внутрь горячего песка насыпали, шлем, кажется, тяжелеет с каждым мгновением, но ты летишь вперёд, наплевав на всё. Покрышки убиты в хлам, словно всё это время по тёрке ехал. Нагло подрезать кого-то на повороте и тут же выкинуть инцидент из головы – тренер потом орать будет, но это – потом. Чертовски жаль сбрасывать скорость на пит-лейн, а приходится. В считанные мгновения поставить дождевую резину – не повезло с погодой. Ну, это неудачникам каким-нибудь «не повезло», а ему в кайф нестись по мокрой трассе, бороться с заносами и выжимать все силы из себя и болида.
– Акутсу, ты вчера по улицам гонял, да? – неожиданный вопрос выдернул юношу из потока сознания.
– Ну.
– Я тебя сразу и не узнал: байк новый, куртка… Ты же, вроде, раньше с другими отморозками дружил?
Джин не счёл нужным отвечать на эту глумливую фразу, прекрасно зная, что она является лишь вступлением. Он представил, как отрывает хромированный утяжелитель от тренажёра и с размаху исправляет прикус придурку. Желательно так, чтобы обломки челюсти аж до качков-мутантов в другом конце зала долетели.
– С тобой ещё девица была такая… ну, такаа-аааая… – пилот мечтательно закатил глаза, вызывая в памяти очарования порочное виденье. Другие ребята ненавязчиво переместились ближе, не скрывая живейшего интереса и готовясь подавать реплики.
– Ну и? – Акутсу уже понял, о чём пойдёт речь, и прикинул, сколько ему осталось до конца тренировки, если не ускоряться. Мечты о сломанном об чей-то череп тренажёре сделались интенсивнее.
– Твоя девушка?
– Да.
– Не понимаю, как тебе такая красотка досталась, – пилот сокрушённо покачал головой, – Я имею в виду, ну, ты же себя в зеркале видел: сущий крокодил. Особенно в области морды лица.
Коллеги сдержанно захихикали. Блондин затосковал – в их сторону же только плюнь – сразу жаловаться побегут, побои снимать и прочее. А его отстранят от заезда и хорошо, если только единоразово. Знаем, хавали.
– Понятия не имею. Может, феромоны… Или она на другое смотрит, – гонщик тоже выразительно посмотрел, так сказать, пониже живота. И, воспользовавшись паузой, заполненной похабным гоготом, перебрался на другой тренажёр, гадая: рискнут ли ублюдки с ним шлангами меряться или хватит с них – хорошего понемножку.
***
Свой девятнадцатый День Рождения Акутсу встретил в полутёмном помещении, заполненном полутёмными существами – в бильярде. В какой-то момент он исхитрился всё-таки отправить последний шар в лузу и тем самым закончить игру – действительно, прямо праздник какой-то! Сэнгоку поднял руки, признавая поражение: теперь ему предстояло кукарекать под столом и обеспечить выпивку всей компании.
– Мартини, пожалуйста, – Миа кокетливо улыбнулась рыжему.
– Коктейль «Банановый взрыв»!!! – белокурые близняшки, как всегда, среагировали одновременно. У них были короткие и простые имена, но Акутсу всё равно не напрягался их запоминать. Рыжий менял девушек едва ли не чаще, чем трусы. Близняшкам каким-то чудом удалось продержаться целый месяц, а потому они удостоились бильярда с другом-и-его-девушкой, что было равнозначно предложению руки и сердца. Но гонщик не обольщался и не давал себе труда различать девушек. Всё равно Киёсуми с этим тоже не справляется.
– Джин, тебе опять сок? – спросил Сэнгоку, не дождавшись заказа, – Может чего покрепче, а?
– Томатный возьми, – недовольно буркнул блондин. Обычно этот вопрос предоставлял заинтересованным лицам бездну возможностей для шуток и подначек.
– Котику абсолютно нельзя пить. Он же у нас пожизненно за рулём, – Миа навалилась на Акутсу пышным бюстом и принялась нарочито старательно утешать «страдальца».
– Но ведь спортсменам и курить, наверняка, нельзя. А тебе это совершенно не мешает, – озадачилась одна из девушек. Она дважды за вечер ухитрилась опрокинуть пепельницу, почувствовать себя коровой под презрительно-сочувствующими взглядами «друзей Сэнгоку» и приблизилась к тому, чтобы разделить мнение многих: «Курение – зло!».
– Это явления разного порядка, – гонщик пожал плечами и ничего объяснять не стал. Да, наверное, и не смог бы. Тренер ещё в самом начале занятий объяснил будущим пилотам, что организм, приученный выдерживать перегрузки огромных скоростей, становится гиперчувствителен к алкоголю. Но Джин из этой ахинеи ни словечка не понял тогда и просто принял тезис на веру. Тем более, что вскоре он и вправду сделался «пожизненно за рулём».
Киёсуми вернулся с выпивкой, раздал бокалы страждущим и полез под стол. Последовавшая за этим хрипатая сольная партия «Здравствуй, солнышко!» – заставила вздрогнуть всех посетителей бильярда. За соседними столами аж заслушались и потом наградили понимающими усмешками и аплодисментами незадачливого «петушка».
Рыжий, как ни в чём не бывало, выбрался из-под стола и раскланялся.
– Кстати, Джин, ты по телефону мне так и не рассказал: когда тебя взяли тест-пилотом в команду Honda Racing F1 Team для заездов в Формуле 1, твои ублюдки-коллеги, наконец, заткнулись?
– По-моему, нет. Продолжают плеваться ядом. Но раз уж они до сих пор катаются в Формуле Toyota и Формуле 3, то как им, убогим, ещё развлекаться?
– Действительно, пусть хоть удавятся, тебя это больше не касается, – Сэнгоку выровнял шары по центру стола, – А ты помнишь ещё наш старик говорил на корте, что ты можешь статься спортсменом мирового уровня, если серьёзно возьмёшься за дело? И ведь он был прав.
– Да уж. Теперь надо ещё поднажать, чтобы получить место первого или хотя бы второго пилота команды, – Акутсу улыбнулся. Что его в рыжем бабнике бесконечно умиляло, так это способность не завидовать. И не просто не завидовать, а радоваться чужим успехам и достижениям, как своим собственным. А ведь это такое редкое качество, если вдуматься! Большинству людей проще разделить чужое горе, чем чужую радость.
– Кстати, мне на днях Дан звонил. Вспоминает нашего старика и школьные годы чудесные чуть ли не со слезами умиления, – Сэнгоку изобразил истерические рыдания и сморкание в рукав, – После товарищеских соревнований в Южной Корее ему опять придётся тренера менять. Сексуальное домогательство. Ты б его утешил, что-ли?
Акутсу бросил на друга предостерегающий взгляд, чтобы тот не болтал лишнего.
– Ну, как мужчина мужчину, я имею в виду, – поспешил исправиться рыжий, но получилось только хуже. Блондин закатил глаза – придурка ничем не исправить. Близняшки, а следом и Миа, безудержно расхохотались.
Джин подумал, что если так и дальше пойдёт, то его никуда не будут приглашать: девиц снесло в алкогольное веселье, у Сэнгоку кий выписывает невиданные кренделя – вот эта подача была хороша, как для большого тенниса, а не бильярда. И только он мало того, что отвратительно трезв, так ещё и утром будет помнить, чем закончился загул и куда пропал любимый кружевной лифчик Миа Аяко. Ну, надо сказать, что всего-то через два дня на него обратил внимание менеджер бара и снял с люстры, а посетители принимали бюстгальтер за элемент дизайна интерьера – эдакий пикантный штрих.
***
Дискуссия прелестницы с фигурой а-ля «эротическая мечта массового поражения» год назад перешагнувшей двадцатилетний рубеж с её продюсером и директором агентства длилась уже полчаса, но они пришли к тому же, с чего начали. Девушка затосковала.
– Миа, дорогая, прекращай эти глупости. Я ведь не должен тебе напоминать, что ты сама выбрала этот путь, – продюсер смерил старлетку суровым взглядом, – в тебя вложены серьёзные деньги, милочка. И тебе дОлжно всеми силами оправдывать эти вложения, а не вредить создаваемому нами имиджу столь серьёзным образом.
Миа вздохнула и потупилась. Зацепилась взглядом за знакомые до последней выщербинки стыки напольных плит, как всегда, когда ей требовалось серьёзно подумать. В последнее время тонкие намёки продюсера сделались сродни роялю, падающему на голову. И, как она ни стремилась оттянуть неприятный разговор, он всё-таки состоялся.
Кабинет был хорошо звукоизолирован: во-первых, чтобы шум скандалов из него не выхлёстывал в приёмную, а во-вторых, что гораздо актуальнее, чтобы гвалт снаружи не беспокоил директора. А в агентстве вечно стоял ещё какой гвалт! Звёзды и звездюльки всех возрастов, обоих полов и самого причудливого вида ругались со своими агентами, друг с другом, что-то торопливо репетировали перед прослушиваниями, бились в истериках, словом, жили своей обычной жизнью. В этом бизнесе Миа Аяко может скатиться вниз так же быстро, как и взобралась на вершину.
И десятки старлеток будут счастливы занять её место. Она доверяла предложениям своего продюсера, чей профессионализм позволял с шиком побрезговать сомнительными предложениями и не растрачивать талант девушки на ню-фотосессии и прочее. Аяко это понимала и испытывала мало с чем сравнимую благодарность, но… Какого, спрашивается, чёрта он лезет в её личную жизнь?
«Мы с Джином уже лет пять вместе… и тут такое».
– Да. Я сама выбрала, как выбираю каждый день и каждый час. И, пожалуй, я не готова расстаться со своей карьерой ради мужчины. Но неужели нет никакого способа не приносить такую жертву?
Продюсер девушки, с комфортом расположившийся в углу дивана, захихикал. Директор агентства сделал лицо попроще, взгляд его потеплел. Он опасался, что девочка станет бунтовать и создаст лишние проблемы.
Раскрутить её, по правде сказать, оказалось несложно – блестящая внешность явилась приятным (и немаловажным!) дополнением недюжинному таланту – осталось только завернуть всё это в привлекательную обёртку и выгодно подать. Слава не вскружила юной прелестнице голову, она не устраивала истерик и безобразий, не изводила персонал злобными выходками, не жаловалась, но работала за троих. Идеал. Мечта любого продюсера! Один у неё был недостаток. Существенный. Ещё со школы. Обладатель роста метр восемьдесят девять, спортивной фигуры, скверного характера, а в последнее время ещё и дурной славы в островном масштабе, по имени Акутсу Джин.
– У меня есть одна идейка, шеф, – продюсер лишь на пару мгновений выбрался из любимого угла, чтобы положить на стол директора папку с предложением. Аяко с силой сжала ручки своей крошечной кокетливой сумочки – лакированная кожа заскрипела, силясь выдержать нервический напор звезды. Несколько минут томительного ожидания – пока мужчина просматривал листы с тезисным изложением – ни для девушки, ни для сумочки, даром не прошли. Но, наконец, он поднял голову и многозначительно переглянулся с продюсером.
– Это может сработать. Главное, взяться за дело уже сейчас. Свяжись с нашими ребятами и закажи им статьи. Снимки номер два, три и восемь.
– Будет сделано.
– Твоему ненаглядному придётся нам, то есть тебе, немного помочь, – директор выразительно посмотрел на часы, намекая на то, что они засиделись и дальнейшая дискуссия не уместна. Аяко поёжилась:
«Так вот что они задумали – сочинить трогательную историю нашего романа и подать её публике раньше, чем в меня вцепятся те, кто специализируется на сочинении грязных историек, до которых так жадны таблоиды!»
Уговорить Акутсу сделать то, к чему у него душа не лежит – заведомо безнадёжная задача, но…
«Мне придётся, в случае чего, поступиться гораздо бОльшим. Он не может этого не понимать» – девушка отогнала от себя тревожную мысль, что Джин может просто пожать плечами и заявить, мол, она свободна идти куда хочет со своей звёздной карьерой вместе. У него же больше времени появится на тренировки.
От иллюзий на тему, что ему дороже: она или гоночный болид – девушка избавилась уже очень давно.
– Возможно, имеет смысл связаться с его командой. Вряд ли им повредит лишняя реклама, пусть и такая. Так что они надавят на Акутсу со своей стороны, – предложила она и сама удивилась холодному расчёту, прозвучавшему в голосе.
– У нашей молодой львицы, наконец, прорезались зубки, – продюсер снова рассмеялся, как человек, которого подобные истории изрядно развлекают.
На том встреча и завершилась. Миа вернулась к работе, а продюсер отправился договариваться с журналистами и руководством молодого гонщика.
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
ГЛАВА XI
читать дальше
И даже если ты свихнулся, как и подозревал, тебя и таким любить будут,
потому что с дамой сердца тебе повезло в особенности.
Она сама настолько ненормальная, что твоего безумия даже не заметит
и примет как должное.
О.Панкеева
– Да что ты о себе возомнила, дурища?!!
– Дурища, значит… – девушка не выглядела шокированной или даже обиженной, словно ничего иного не ожидала, – Быстро же ты показал своё истинное отношение. Ну, я, может и дурища, да хватило ума отказаться от твоего щедрого предложения. А вот ты-то кто, мне его сделавший?
– Сочтёмся, – мрачно пообещал парень и, круто развернувшись, удалился в здание школы.
«Наверное, думает, что эта идеально прямая спина выглядит невероятно мужественно. Индюк напыщенный… Уууу-у-у. Ничтожество. Слизняк!»
Миа Аяко – первая красавица старшей школы Ямабуки – только теперь позволила себе зябко передёрнуть плечами. Но стоило дать телу волю и оно задрожало с ног до головы. На подгибающихся ногах, девушка пошла напрямик по клумбам и остановилась лишь тогда, когда несколько рядов кустарника и деревьев отгородили её от школьных окон. Правда, теперь она оказалась у спортивных площадок.
На пустом теннисном корте пожилой тренер гонял одинокую жертву – пепельноволосого парня.
«А. Ну, да. У всех тренировка начинается после следующего урока. Это, случайно, не тот ли хам, который ещё в средней школе ушёл из команды? Говорят, даже тренера выматерил…» – Миа порылась в памяти, собирая мозаику из разрозненных кусочков информации.
«Ходили слухи, что на соревнованиях его размазал по корту какой-то мелкий сопляк. Наверное, тот же, который всю нашу команду мало не поубивал, пока Сэнгоку парился в лагере на сборах? Ну и психи эти спортсмены! Зато им позволено пропускать занятия…» – девушка ощутила мимолётную зависть: у неё-то никакой уважительной причины пропустить урок английского языка нет. Как и желания появиться перед одноклассниками такой вот дрожащей и потерянной. Ведь она не слабачка какая-нибудь. А то, что президент школьного совета её теперь ненавидит – она как-нибудь переживёт. Ещё как переживёт, всем на зависть!
«Пусть утрётся! Да что он мне может сделать?!» – чем больше Аяко пыталась подбодрить себя, тем ей становилось страшнее. Потому что «скользкий Мика» сделать-то мог всё, что ему в голову взбредёт.
Мысленно прокручивая их разговор снова и снова, Миа теперь и понять не могла, как решилась ему отказать. Но теперь пути назад нет.
Пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, она принялась наблюдать за тренировкой. И, как ни странно, зрелище её действительно увлекло. Тренер, казалось, задался вполне конкретной целью – сделать стандартный комплекс упражнений как можно более экстравагантным и ни на что не похожим.
И более того, каждое задание было сложнее предыдущего, вынуждая теннисиста действовать на пределе своих сил и способностей. Он с мрачным азартом принимал вызов, неизменно отвечая ударом на удар.
Вскоре девушке стало казаться, что на корте находятся дрессировщик и опасный зверь, вроде тигра. Она мало что понимала в теннисе, но была совершенно уверена, что спортсмены так не двигаются. Не перемещаются по полю, словно настигающий жертву хищник, не атакуют мячик с низкой стойки, как будто прямохождение не дар эволюции и с четырёх конечностей всяко удобнее.
Отбив очередные мячи, теннисист вдруг посмотрел прямо на неё, отвечая на взгляд. Аяко не кинулась наутёк только лишь потому, что от страха примёрзла к месту.
«И глаза у него тигриные! Мммммамочки. Да что ж за день сегодня такой?!» – положительно, сильная половина человечества за что-то ополчилась на подрастающую красавицу. А ведь это не должно быть так! Парни должны мечтать о ней, смотреть преданными глазами, дарить милые безделушки и оказывать всяческое внимание…
«Они и вздыхают. Хлюпики и нытики. А такие вот как… этот…»
Подобная идея могла прийти в голову разве что с большого отчаяния. Она и пришла. А потому, когда Акутсу Джин, завершив тренировку, переоделся и вышел из клубной раздевалки – его уже ждали: Миа Аяко и её заманчивое предложение.
– Да что ты о себе возомнила, дурища?! – сказал, словно сплюнул, пепельноволосый парень, оборвав девушку на середине фразы. Похлопал себя по карманам, нашёл початую пачку сигарет и неспешно закурил. Красотка из параллельного класса его, правду сказать, огорошила. Под медитативное наблюдение за прихотливыми извивами дыма, он принялся обдумывать ответ. Более осмысленный, нежели первый возглас:
«Что случилось, интересно, что идея закрутить отношения со мной, кажется ей меньшим злом?... Хм… Симпатичная… ноги от ушей… Может, ей уже, типа, охрана требуется, чтобы грудь каждый день спокойно до школы доносить, а не отбиваться от всяких извращенцев?»
Миа стояла ни жива, ни мертва. Фраза Акутсу, эхом повторившая ту, сказанную другим, казалась ей последним гвоздём в крышку гроба.
– Ну, хорошо. Согласен, – он обнял её за плечи и притянул к себе. Аяко ухитрилась не отшатнуться с воплем и мысленно поздравила себя с единственной на сегодня победой. От дыма немилосердно защипало глаза. А ещё она вдруг перестала трястись. И по этому поводу так естественно оказалось уткнуться личиком в грудь, мёртвой хваткой вцепившись в форменный пиджак.
– Но ты мне всё-таки честно расскажешь честно, как пришла к этой идее, – несколько минут спустя донеслось до неё глухо, словно издалека, – после того, как пиджак отстираешь.
– А? – девушка отстранилась и тупо уставилась на испачканную косметикой белую ткань.
«Кто придумал, чтобы школьная форма была белой? И каёмочка эта дурацкая?!!» – мысли Аяко, кажется, очень явно отразились на её лице, потому что пепельноволосый глумливо ответил:
– Если б ты предупредила, что собираешься реветь, я бы его расстегнул, – он дёрнул змейку вниз и продемонстрировал чёрную майку, надетую под пиджак. Акутсу считал особым проявлением цинизма то, что верхний слой одежды у него белый, как мечты нимфетки, а нижний – чёрный, как их реальное воплощение. Но если раньше это оценить было некому, то теперь вот и нимфетка нарисовалась. И не на горизонте, а в непосредственной близости. Понять бы ещё почему.
– Если б ты не попытался меня изгнать дымом в лицо, словно злого духа, не пришлось бы реветь, – отозвалась Аяко запальчиво:
«Я уже устала бояться. Мой лимит исчерпан не только на сегодня, но и на неделю вперёд!»
– Подумаешь, пиджак. Мои волосы провоняли куревом, вот что должно тебя печалить!
– Нифига, – Акутсу снова привлёк её к себе и зарылся носом в волосы, – мне так даже нравится…
***
Акутсу выбрался из бассейна, когда почувствовал, что ещё немного и жабры проклюнутся. Откинул волосы со лба – к третьему году обучения в старшей школе он их как-то незаметно для себя отрастил – и его причёска перестала напоминать вмороженный в лёд одуванчик. Коллеги по Формуле никак не могли определиться: он волосы высветляет, чтобы косить под подонка, или от природы такой. Даже кличку навесили – «Седой». Поначалу Акутсу на неё отзывался разве что кулаком в глаз, хотя это было самое приличное обращение из всех, но штрафные санкции быстро отучили его от рукоприкладства. Внутрикомандные отношения, мягко говоря, не складывались.
Парень старался придерживать свой бешеный норов, понимая, что без хорошей команды и спонсора он далеко не уедет, но удавалось не всегда. В теннисе всё было как-то попроще. Иногда просто до скрежета зубовного хотелось набить морду паре-тройке пилотов, скинуть с моста главного механика, переехать бульдозером финансистов и, наконец, оставить за спиной осточертевшую уже Формулу Toyota. С профессиональной гоночной карьерой тогда можно распрощаться, но мало ли дорог на свете? Он вот в уличных гонках участвует: адреналин ещё тот, а иногда и деньги неплохие.
Правда, мать уже дважды его утром из обезьянника выписывала, куда Джина замели вместе с остальной компанией сорвиголов. Хорошо, что отделался только нотациями дежурного да упрёками матери – так ведь можно и из команды вылететь… Нда. Вопреки всему, не хочется.
Всю жизнь с малолетними ублюдками по ночным улицам шариться на раздолбанных мотоциклах – вот уж точно не сверкающая мечта. Только и радости, что тренер над головой не стоит и так называемые друзья-соперники, пару раз пересчитав свои зубки на асфальте и жалея оставшиеся, зареклись в его сторону косо смотреть. К сожалению, коллег по Формуле кулачным методом воспитывать запрещено. Наверное потому, что тренер тогда был бы первым в очереди. Он на «подающих большие надежды юных пилотов» иной раз так смотрит, словно дали бы ему в руки автомат – надавил бы на гашетку и рука не дрогнула.
Акутсу улыбнулся своим мыслям, заканчивая переодеваться. Захлопнул шкафчик и отправился в качалку.
«Не переборщил ли я со штангой в прошлый раз? Что-то левый локоть подозрительно ноет. Бля. Не вовремя. Опять, наверное, придётся мануальщику показаться» – подумал парень, прислушиваясь к себе. Инструктор лишь мельком глянул в его сторону и тут же потерял к блондину интерес: программу выполняет и ладно. Кроме Акутсу, в зале бряцали железом четверо стероидных мутантов, перекачанных настолько, что страшно смотреть, двое благоухающих одеколоном метеросексуалов и несколько парней из Формулы. Откровенно говоря, Джин предпочёл бы общество мутантов и метеросексуалов своим коллегам. А лучше – вообще никакого общества. Как же хорошо на трассе – только ты и машина – чудовищная скорость и бешеные перегрузки. Глаза режет от напряжения, словно внутрь горячего песка насыпали, шлем, кажется, тяжелеет с каждым мгновением, но ты летишь вперёд, наплевав на всё. Покрышки убиты в хлам, словно всё это время по тёрке ехал. Нагло подрезать кого-то на повороте и тут же выкинуть инцидент из головы – тренер потом орать будет, но это – потом. Чертовски жаль сбрасывать скорость на пит-лейн, а приходится. В считанные мгновения поставить дождевую резину – не повезло с погодой. Ну, это неудачникам каким-нибудь «не повезло», а ему в кайф нестись по мокрой трассе, бороться с заносами и выжимать все силы из себя и болида.
– Акутсу, ты вчера по улицам гонял, да? – неожиданный вопрос выдернул юношу из потока сознания.
– Ну.
– Я тебя сразу и не узнал: байк новый, куртка… Ты же, вроде, раньше с другими отморозками дружил?
Джин не счёл нужным отвечать на эту глумливую фразу, прекрасно зная, что она является лишь вступлением. Он представил, как отрывает хромированный утяжелитель от тренажёра и с размаху исправляет прикус придурку. Желательно так, чтобы обломки челюсти аж до качков-мутантов в другом конце зала долетели.
– С тобой ещё девица была такая… ну, такаа-аааая… – пилот мечтательно закатил глаза, вызывая в памяти очарования порочное виденье. Другие ребята ненавязчиво переместились ближе, не скрывая живейшего интереса и готовясь подавать реплики.
– Ну и? – Акутсу уже понял, о чём пойдёт речь, и прикинул, сколько ему осталось до конца тренировки, если не ускоряться. Мечты о сломанном об чей-то череп тренажёре сделались интенсивнее.
– Твоя девушка?
– Да.
– Не понимаю, как тебе такая красотка досталась, – пилот сокрушённо покачал головой, – Я имею в виду, ну, ты же себя в зеркале видел: сущий крокодил. Особенно в области морды лица.
Коллеги сдержанно захихикали. Блондин затосковал – в их сторону же только плюнь – сразу жаловаться побегут, побои снимать и прочее. А его отстранят от заезда и хорошо, если только единоразово. Знаем, хавали.
– Понятия не имею. Может, феромоны… Или она на другое смотрит, – гонщик тоже выразительно посмотрел, так сказать, пониже живота. И, воспользовавшись паузой, заполненной похабным гоготом, перебрался на другой тренажёр, гадая: рискнут ли ублюдки с ним шлангами меряться или хватит с них – хорошего понемножку.
***
Свой девятнадцатый День Рождения Акутсу встретил в полутёмном помещении, заполненном полутёмными существами – в бильярде. В какой-то момент он исхитрился всё-таки отправить последний шар в лузу и тем самым закончить игру – действительно, прямо праздник какой-то! Сэнгоку поднял руки, признавая поражение: теперь ему предстояло кукарекать под столом и обеспечить выпивку всей компании.
– Мартини, пожалуйста, – Миа кокетливо улыбнулась рыжему.
– Коктейль «Банановый взрыв»!!! – белокурые близняшки, как всегда, среагировали одновременно. У них были короткие и простые имена, но Акутсу всё равно не напрягался их запоминать. Рыжий менял девушек едва ли не чаще, чем трусы. Близняшкам каким-то чудом удалось продержаться целый месяц, а потому они удостоились бильярда с другом-и-его-девушкой, что было равнозначно предложению руки и сердца. Но гонщик не обольщался и не давал себе труда различать девушек. Всё равно Киёсуми с этим тоже не справляется.
– Джин, тебе опять сок? – спросил Сэнгоку, не дождавшись заказа, – Может чего покрепче, а?
– Томатный возьми, – недовольно буркнул блондин. Обычно этот вопрос предоставлял заинтересованным лицам бездну возможностей для шуток и подначек.
– Котику абсолютно нельзя пить. Он же у нас пожизненно за рулём, – Миа навалилась на Акутсу пышным бюстом и принялась нарочито старательно утешать «страдальца».
– Но ведь спортсменам и курить, наверняка, нельзя. А тебе это совершенно не мешает, – озадачилась одна из девушек. Она дважды за вечер ухитрилась опрокинуть пепельницу, почувствовать себя коровой под презрительно-сочувствующими взглядами «друзей Сэнгоку» и приблизилась к тому, чтобы разделить мнение многих: «Курение – зло!».
– Это явления разного порядка, – гонщик пожал плечами и ничего объяснять не стал. Да, наверное, и не смог бы. Тренер ещё в самом начале занятий объяснил будущим пилотам, что организм, приученный выдерживать перегрузки огромных скоростей, становится гиперчувствителен к алкоголю. Но Джин из этой ахинеи ни словечка не понял тогда и просто принял тезис на веру. Тем более, что вскоре он и вправду сделался «пожизненно за рулём».
Киёсуми вернулся с выпивкой, раздал бокалы страждущим и полез под стол. Последовавшая за этим хрипатая сольная партия «Здравствуй, солнышко!» – заставила вздрогнуть всех посетителей бильярда. За соседними столами аж заслушались и потом наградили понимающими усмешками и аплодисментами незадачливого «петушка».
Рыжий, как ни в чём не бывало, выбрался из-под стола и раскланялся.
– Кстати, Джин, ты по телефону мне так и не рассказал: когда тебя взяли тест-пилотом в команду Honda Racing F1 Team для заездов в Формуле 1, твои ублюдки-коллеги, наконец, заткнулись?
– По-моему, нет. Продолжают плеваться ядом. Но раз уж они до сих пор катаются в Формуле Toyota и Формуле 3, то как им, убогим, ещё развлекаться?
– Действительно, пусть хоть удавятся, тебя это больше не касается, – Сэнгоку выровнял шары по центру стола, – А ты помнишь ещё наш старик говорил на корте, что ты можешь статься спортсменом мирового уровня, если серьёзно возьмёшься за дело? И ведь он был прав.
– Да уж. Теперь надо ещё поднажать, чтобы получить место первого или хотя бы второго пилота команды, – Акутсу улыбнулся. Что его в рыжем бабнике бесконечно умиляло, так это способность не завидовать. И не просто не завидовать, а радоваться чужим успехам и достижениям, как своим собственным. А ведь это такое редкое качество, если вдуматься! Большинству людей проще разделить чужое горе, чем чужую радость.
– Кстати, мне на днях Дан звонил. Вспоминает нашего старика и школьные годы чудесные чуть ли не со слезами умиления, – Сэнгоку изобразил истерические рыдания и сморкание в рукав, – После товарищеских соревнований в Южной Корее ему опять придётся тренера менять. Сексуальное домогательство. Ты б его утешил, что-ли?
Акутсу бросил на друга предостерегающий взгляд, чтобы тот не болтал лишнего.
– Ну, как мужчина мужчину, я имею в виду, – поспешил исправиться рыжий, но получилось только хуже. Блондин закатил глаза – придурка ничем не исправить. Близняшки, а следом и Миа, безудержно расхохотались.
Джин подумал, что если так и дальше пойдёт, то его никуда не будут приглашать: девиц снесло в алкогольное веселье, у Сэнгоку кий выписывает невиданные кренделя – вот эта подача была хороша, как для большого тенниса, а не бильярда. И только он мало того, что отвратительно трезв, так ещё и утром будет помнить, чем закончился загул и куда пропал любимый кружевной лифчик Миа Аяко. Ну, надо сказать, что всего-то через два дня на него обратил внимание менеджер бара и снял с люстры, а посетители принимали бюстгальтер за элемент дизайна интерьера – эдакий пикантный штрих.
***
Дискуссия прелестницы с фигурой а-ля «эротическая мечта массового поражения» год назад перешагнувшей двадцатилетний рубеж с её продюсером и директором агентства длилась уже полчаса, но они пришли к тому же, с чего начали. Девушка затосковала.
– Миа, дорогая, прекращай эти глупости. Я ведь не должен тебе напоминать, что ты сама выбрала этот путь, – продюсер смерил старлетку суровым взглядом, – в тебя вложены серьёзные деньги, милочка. И тебе дОлжно всеми силами оправдывать эти вложения, а не вредить создаваемому нами имиджу столь серьёзным образом.
Миа вздохнула и потупилась. Зацепилась взглядом за знакомые до последней выщербинки стыки напольных плит, как всегда, когда ей требовалось серьёзно подумать. В последнее время тонкие намёки продюсера сделались сродни роялю, падающему на голову. И, как она ни стремилась оттянуть неприятный разговор, он всё-таки состоялся.
Кабинет был хорошо звукоизолирован: во-первых, чтобы шум скандалов из него не выхлёстывал в приёмную, а во-вторых, что гораздо актуальнее, чтобы гвалт снаружи не беспокоил директора. А в агентстве вечно стоял ещё какой гвалт! Звёзды и звездюльки всех возрастов, обоих полов и самого причудливого вида ругались со своими агентами, друг с другом, что-то торопливо репетировали перед прослушиваниями, бились в истериках, словом, жили своей обычной жизнью. В этом бизнесе Миа Аяко может скатиться вниз так же быстро, как и взобралась на вершину.
И десятки старлеток будут счастливы занять её место. Она доверяла предложениям своего продюсера, чей профессионализм позволял с шиком побрезговать сомнительными предложениями и не растрачивать талант девушки на ню-фотосессии и прочее. Аяко это понимала и испытывала мало с чем сравнимую благодарность, но… Какого, спрашивается, чёрта он лезет в её личную жизнь?
«Мы с Джином уже лет пять вместе… и тут такое».
– Да. Я сама выбрала, как выбираю каждый день и каждый час. И, пожалуй, я не готова расстаться со своей карьерой ради мужчины. Но неужели нет никакого способа не приносить такую жертву?
Продюсер девушки, с комфортом расположившийся в углу дивана, захихикал. Директор агентства сделал лицо попроще, взгляд его потеплел. Он опасался, что девочка станет бунтовать и создаст лишние проблемы.
Раскрутить её, по правде сказать, оказалось несложно – блестящая внешность явилась приятным (и немаловажным!) дополнением недюжинному таланту – осталось только завернуть всё это в привлекательную обёртку и выгодно подать. Слава не вскружила юной прелестнице голову, она не устраивала истерик и безобразий, не изводила персонал злобными выходками, не жаловалась, но работала за троих. Идеал. Мечта любого продюсера! Один у неё был недостаток. Существенный. Ещё со школы. Обладатель роста метр восемьдесят девять, спортивной фигуры, скверного характера, а в последнее время ещё и дурной славы в островном масштабе, по имени Акутсу Джин.
– У меня есть одна идейка, шеф, – продюсер лишь на пару мгновений выбрался из любимого угла, чтобы положить на стол директора папку с предложением. Аяко с силой сжала ручки своей крошечной кокетливой сумочки – лакированная кожа заскрипела, силясь выдержать нервический напор звезды. Несколько минут томительного ожидания – пока мужчина просматривал листы с тезисным изложением – ни для девушки, ни для сумочки, даром не прошли. Но, наконец, он поднял голову и многозначительно переглянулся с продюсером.
– Это может сработать. Главное, взяться за дело уже сейчас. Свяжись с нашими ребятами и закажи им статьи. Снимки номер два, три и восемь.
– Будет сделано.
– Твоему ненаглядному придётся нам, то есть тебе, немного помочь, – директор выразительно посмотрел на часы, намекая на то, что они засиделись и дальнейшая дискуссия не уместна. Аяко поёжилась:
«Так вот что они задумали – сочинить трогательную историю нашего романа и подать её публике раньше, чем в меня вцепятся те, кто специализируется на сочинении грязных историек, до которых так жадны таблоиды!»
Уговорить Акутсу сделать то, к чему у него душа не лежит – заведомо безнадёжная задача, но…
«Мне придётся, в случае чего, поступиться гораздо бОльшим. Он не может этого не понимать» – девушка отогнала от себя тревожную мысль, что Джин может просто пожать плечами и заявить, мол, она свободна идти куда хочет со своей звёздной карьерой вместе. У него же больше времени появится на тренировки.
От иллюзий на тему, что ему дороже: она или гоночный болид – девушка избавилась уже очень давно.
– Возможно, имеет смысл связаться с его командой. Вряд ли им повредит лишняя реклама, пусть и такая. Так что они надавят на Акутсу со своей стороны, – предложила она и сама удивилась холодному расчёту, прозвучавшему в голосе.
– У нашей молодой львицы, наконец, прорезались зубки, – продюсер снова рассмеялся, как человек, которого подобные истории изрядно развлекают.
На том встреча и завершилась. Миа вернулась к работе, а продюсер отправился договариваться с журналистами и руководством молодого гонщика.
@темы: Prince Of Tennis, фанфик "Семейство кошачьих", Моя писанина
-
-
02.05.2010 в 18:25-
-
02.05.2010 в 19:42А Рёма будет в следующей главе - куда ж без него)))))