Мосты

[Кицуне-тян]

автор: akino_ame
фэндом: Наруто
название: Мосты
персонажи: Саске, Наруто, Итачи, Данзо, мельком Какаши, Мадара, Карин, Тензо
размер: ваншот
рейтинг: PG-13
размещение: запрещено
дисклэймер: Кишимото владеет всем
предупреждения: АУ, возможен ООС, пафос
от автора: автор уже давно не придает значения канону, возможно, зря. Автор уже давно не в курсе, что твориться в манге, ибо читает ее через страницу.

Мосты между прошлым и будущим
Связующей нити мосты
Судьбы нашей нити проложены,
Проложены и переплетены....
Ino-tyan


Ты слышишь песню ветра? Ты видишь танец огня?
А ты… слышишь? Чувствуешь? Знаешь?

Во тьме вспышка молнии похожа на удар. Хлесткий, сильный. До звона в ушах и приторного вкуса страха во рту.
Во тьме вспышка огня похожа на жизнь. Яркую, быструю. До боли в сердце, до пересохшего горла.
Кем ты будешь для меня сегодня?..

Саске лежал в темноте. Привычной, холодной, какой-то липкой. Словно она лезла в глотку, душила, трогала ледяными пальцами, заставляя захлебываться воздухом.
Она была живая, дышащая. Такая, какой Саске всегда темноту и представлял. Это как в детстве, когда боишься заглянуть под кровать или в шкаф.
Темнота двигалась, клубилась комьями, летала вокруг паутинками. Черный шлейф ее плаща волочился по полу, сметая невидимые соринки. Она неслышно ступала темными туфлями, бесшумно цокала каблучками по деревянному покрытию.
Он видел черные руки, скользящие по его телу, слышал чуть хрипловатое дыхание. Тьма была его подругой, его частью, его сущностью. И Саске позволял тьме вливаться в него, пить его дыхание, целовать дрожащие губы. Она кутала его в покрывало, убаюкивала, давала возможность спать.
Он почти любил ее.
Рядом заворочалась Карин. Перевернулась, нелепо дернула руками во сне.
Темнота разочарованно цокнула языком и отступила на шаг. Оступилась, взмахнула черными рукавами, сердито фыркнула. Потом запрыгнула на подоконник и бросила на Саске последний взгляд. Взмахнула крыльями черного ворона, стукнула клювом на прощанье.
Устала. Улетела.
Саске тяжело вздохнул. Небо на востоке начало светлеть, разгораться золотистым огнем. Медленно, но тем страшнее. Неуклонно, необратимо. До следующей ночи.

Наруто спал плохо. Тихо бормотал во сне, дергал руками. Какаши внимательно поглядывал на него, словно пытаясь проникнуть в сон. Склонял голову на бок, позволяя длинной челке спадать на глаз. Вникнуть, понять, постичь.
Хотя постигать Наруто? Он ведь как на ладони. Как открытая книга, затертая до дыр, выученная наизусть.
Простой, понятный, ясный.
Наруто перевернулся на другой бок, поджал ногу под себя, скинул походное одеяло.
Тензо спал на другой стороне костра. Уставший, вымотанный. Но держится, недаром АНБУ.
Какаши перевернул страничку. Оранжевые блики костра давали не слишком много света. Огонь играл и напевал. Тихо, неясно, успокаивающе.
Наруто видел во сне пламя. Обжигающее, радужное, струящееся разноцветным шелком сквозь пальцы. Сотни цветов и оттенков. Жужжащее, словно рой насекомых, поглощающее все вокруг. Льющееся рекой, будто чакра Лиса.
Пламя звенело монетами, рассыпалось огненными цветами вокруг, сеяло костерки себе подобных. Сумасшедшее, втягивающее жизнь, дающее жизнь.

Когда перед глазами Саске появился Данзо, Учиха впервые не поверил Шарингану. Не могло ему так повести. По всем законам и правилам, не могло. Но, черт возьми, повезло, за что спасибо Мадаре.
Алый огонь Шарингана полыхал перед Учихой. Украденный Шаринган. Не было времени размышлять, что это и откуда он взялся. Не было времени думать, у кого он был украден. Он просто был, и Саске принял это как данность. Разозлился еще больше, позволил жаркому пламени ненависти затопить полнее, перелиться через край.
Жар полыхал в его глазах. Мангеке Шаринган выжигал их.
А потом пришла тьма.
Тьма остудила жаркую кровь. Тьма остудила пожар Шарингана, делая боль терпимее. Тьма гасила ненависть взмахами темных крыльев. Она притупляла ярость, давая думать.
Суссано пил темноту и делился ею с Саске. Суссано пил силы Саске и делился ею с тьмой. Этот был равный обмен. Уже устоявшийся, принятый обеими сторонами, как данность.
Суссано был просто техникой, мостом, позволяющим в свете дня насыщаться тьмой. Даже жаркое солнце было бессильно развеять холод и мрак над Учихой.
Рука Суссано сжимала тело Данзо, а Саске чувствовал его пульс. Он отдавался в ушах глухими толчками. Сильными, ясными. Стук сердца отдавался в горле, словно Саске сам вцепился ему в глотку. Зубами, совсем по-звериному, дико и необузданно.
Он приказал сжать его сильнее, и Суссано с радостью подчинился. Тьма рядом завизжала от вожделения, открыла рот в крике наслаждения. Она уже попробовала крови, густой, горячей, похожей на сладкий кисель.
Бурые капельки стекали с темных пальцев Суссано. А Саске не ощутил ничего. Точнее темноту и пустоту рядом. Ни трепета, на сладости мести, ни счастья от достижения цели.
От крови Данзо словно пахло полынной горечью, вяжущей язык. Прогорклым маслом, сгоревшим мясом, подгнившей плотью.
И почему-то Саске почти не удивился, когда за его спиной возник Данзо. Живой и здоровый, насколько можно было судить. Полный желания убить его. Полный загадочной силы.
Вот тогда Саске почувствовал трепет, предвкушение… Он был шиноби, а не убийцей. Он слышал ликующее ворчание тьмы и чувствовал ее дрожь.
Она была почти живой, или ему так только казалось. Тьма нашептывала: «Убей… Убей…» И Саске с радостью послушался.
Огонь Аматерасу был прекрасным описанием его сущности – сущности тьмы. Черный, всепоглощающий, его было практически невозможно контролировать. Он был единственный в своем роде, мог выстоять против целого мира, радуясь темной душе. Совсем, как Саске.
Теперь в действительности пахло паленным мясом, а Данзо превратился в обуглившийся труп. Едкий вонючий дым поднимался от его тела. Он лез в нос, но дышать им нравилось Учихе. Саске почти успел удовлетворенно выдохнуть.
Крик Карин: «Сзади!» послужил предостережением и щелчком по носу его уверенности. Темнота удивленно вскрикнула, но тут же рассеялась, уступив место свету. Горячим солнечным лучам, красящим небо и все вокруг всеми цветами радуги.
Устала. Вымоталась. Заскучала.
Техника Призыва – первое, что пришло на ум. Удачная смена Суссано, возносящая еще ближе к свету. В отношении Саске никогда не бывает чего-то среднего. Он кидался из крайности в крайность всю жизнь.
От всепоглощающей любви до сжигающей ненависти. От преданности до предательства. От тьмы к свету. От земли до небес.
И тогда, когда Данзо поверил, что это конец. Когда окровавленный Шаринган Саске все еще горел в глазах, но техники вымотали его. Когда в небе разгорелся радужный диск солнца, рассеявший спасительную тьму над Учихой. Когда ясный солнечный свет разливался золотом по легким облакам, тьма начала отеляться от Саске.
Черными крыльями воронов. Неясным шипением и громкими птичьими криками.
Данзо впервые удивился – за его спиной алел иной Мангеке Шаринган…

Ты ведь помнишь, правда?
Как ты сам был во тьме, а глазам было больно глядеть на синее небо. Как много воспоминаний и боли. Как эта боль объединяет, возвращает, восполняет…
Ты ведь помнишь?
Как ты обещал, что обещал и кому. Ведь слова – не просто слова. Они имеют смысл, значение. Главное – понять и принять…
Ты ведь не забудешь об этом, правда?
Я - часть тебя, я все чувствую…
Ты понимаешь, что сейчас на перепутье. У камня, преграждающего дорогу дальше. А дорога ветвится тропинками через лес, уходит туда, куда нужно.
Дороги не бывают неправы. Дороги всегда ведут к тому, что было избранно. Просто один путь дольше и труднее, другой легче.
Что выберешь ты? Ты уже решил?
Я понимаю. Я помню. Твой выбор – принять само отсутствие выбора. Так было когда-то, а теперь?..
Решение сделано давно, просто ты боишься в этом признаться. И это я тоже понимаю и могу принять. Ты всегда действовал сам, ты редко принимал помощь. В этот раз я прошу тебя помочь. И ты уже согласен, хотя, сам еще не знаешь…

Наруто упал на колени. Несколько раз со свистом втянул воздух. Закашлялся, схватился за горло. Дышать было тяжело, словно грудь сдавила многотонная ноша. Слишком многие с уверенностью перекладывали на него свою веру, давая все меньше свободы. Чужая вера душила, сковывала. Она, как кандалы, одетые по собственному желанию. Как наручники заковала волю и возможности в определенные рамки.
Он потерял сознание.
Дороги закрутились, как в калейдоскопе. Бесспорное перепутье, необходимость выбора, когда делать его не хочется. Битое стекло складывалось в немыслимые узоры. Алый… Множество оттенков алой красноты. Узоры складывались в чью-то жизнь. Разбитую, искалеченную, кровавую.
Кровь хлынула рекой, и Наруто захлебнулся ею. Попробовал солоноватую жидкость, закашлялся, выплюнул. Желудок сжался, Наруто тяжело сглотнул. Он схватился за голову, закрыл глаза и взвыл раненным волком. В голос, громко, протяжно, жалобно.
Перед глазами появился Шаринган. Такой же алый, как и кровь вокруг. С черным узором сюрикена. Манящий опасностью, необычный.
Из Наруто полилась чакра. Горячая, огненная, такая же красная, как и окружающий его мир. Чакра вливалась в Шаринган, наполняя, питая его. Кровь вокруг горела вместе с чакрой. Наполняла воздух гарью и копотью. Дышать стало больно, горящий воздух обжигал легкие.
Огонь бушевал, с ревом и шипением сжигая вселенную. Красные всполохи чакры перемежались с блеском ало-черного Мангеке Шарингана. Где-то недалеко рычал Лис, пытаясь сопротивляться Шарингану, тянущему чакру. Капельки крови набухали на сюрикене и срывались вниз, теряясь. Он был полный чакры, разрывающей его. Столько сил, трещинками пересекающих глаз. Красной сеточкой, расчертившей белок.
Наруто перестал сопротивляться боли, приняв ее и стараясь дышать.
Огонь гудел, разгоняя темноту, а потом погас, словно всю его силу выпили. Тьма затопила Наруто. Остудила ледяными пальчиками горящие легкие. Легким прикосновением вдохнула немного жизни.
Пелена заволокла сознание. Совсем рядом рычал Лис…

За спиной Данзо появился Итачи. С алеющим Мангеке Шаринганом, в черном плаще с алыми облаками. Таким, каким Данзо его помнил. А оттого еще более пугающим.
Из левого глаза Саске хлынула кровь. Темно-бурая, почти черная. Она текла по щеке тонкими струйками, обжигая.
Черные вороны кружили вокруг Данзо, громко каркали, шлепая крыльями. Птицы щелкали клювами, разгоняя воздух. Данзо чувствовал движение ветра, расходящегося от беснующихся ворон.
- Ты! – взвизгнул он, выставив вперед правую руку. – Предатель!
Итачи рассеялся в воздухе, обратившись в ворона.
Саске застыл на месте, потерялся. Быстро вдохнул, попробовал воздух.
Кисловатый, горчащий.
Быть такого не может, брат мертв. Умер у него на глазах, он сам тому свидетель.
Данзо расхохотался, потеряв самообладание. Он захлебывался смехом, давился дыханием и все равно смеялся.
Он почти поверил, что Итачи в действительности жив, но стоило навести на него Шаринган, как иллюзия Учихи развеялась. Потому он смялся на грани истерики.
Ворон сверкнул блестящим глазом, подлетев совсем близко к Саске. Покружил рядом с ним мгновение и опустился на плечо. Ласково махнул крылом, будто извиняясь. Пощекотал клювом ухо.
Потом с силой стукнул плечо. Как раз в то место, где была проклятая печать. Разодрал кожу, позволил пролить немного крови. Саске вздрогнул от неожиданности, повел плечом. Но птица осталась на месте.
Саске почувствовал, как в него вливается огонь. Жаркое пламя опалило плечо, разожгло пожар внутри. Наполнило невероятной силой, кипящей, струящейся по венам.
Ворон словно поил его чакрой, наполняя исчерпанные резервы, переполняя их.
Перед глазами мелькал калейдоскоп чужой жизни, где он пытался совладать с такой же мощью.
Горящие глаза, глядящие из клетки. Толстые прутья решеток.
Сомнения, сомнения, сомнения…
Бесконечные коридоры, наполненные страхом, сминаемым ежедневной верой. Сотни раз переступить через себя. Сотни раз попробовать жить, вопреки.
Огонь, мерцающий во тьме маяком. Молния, разрезающая небо острым ножом. Будто вскрыли консервную банку и вытрясают содержимое.
Вера и любовь, наполняющие. Переливающиеся через край. Их было слишком много на одного.
И тьма, наполняющая ровно наполовину…

Саске дернулся, как от удара. Ворон больно клюнул его в висок. Саске ощутил рядом чужое присутствие, но никого не было. Оглянулся, внимательно осмотрелся.
Никого.
Он сложил печати. В левой руке медленно разгорался свет Чидори.
Он влил много чакры, достаточно, чтобы разнести место в пыль.
Хрустящие снежинки пепла кружились вокруг, отдавая последнюю дань Огню.
Кровь снова оказалась на его руке, на одежде, на лице. Горячая, пахнущая победой и железом.
Тьма окутала его, забирая в привычную обитель холода и одиночества. Она не была плотной, пронизывающей. Скорее сумерки, чем мрак. Скорее уединение, чем одиночество.
Горящий Шаринган больше не был единственным светочем.
Темнота чувствовала силу. Она дышала ею.
Суссано двинулся на Данзо, сжал его в крепких объятиях. Как хорошего друга после долгих лет разлуки. Как, может быть…
Данзо тяжело выдохнул, чувствуя, как рушатся кости, как сминаются мышцы под силой техники Саске. Он никогда бы не смог признать превосходство Учихи. Даже с украденными глазами, даже с силой проклятого клана, Данзо проигрывал. Жаль, что Третий не согласился на убийство всего клана, оставив жить маленького ублюдка.

Наруто было больно. Так ломит тело, когда истратишь чакру полностью. Так ломит тело, когда пытаешься отодрать его от камней, на которые упал.
В темноте шипел Лис, выплевывая проклятия.
Наруто с трудом встал и двинулся на ощупь.
Горло было обожжено. В голове туманилось от недостатка кислорода. Перед глазами расходились разноцветные круги, но Наруто шел.
Он падал, цеплялся за землю, снова вставал на четвереньки, с трудом поднимался. Переступая через себя, через собственную боль, он переставлял ноги, заставляя себя идти. Сейчас не время сдаваться. Руки стянуло от запекшейся крови, губы растрескались. Дыхание со свистом вырывалось из склеенных губ.
Наруто было странно, будто он ослеп. Шершавые камни под разбитыми в кровь пальцами. Твердый пол под избитыми коленями. Вот все, что он чувствовал.
Ему хотелось пить.
Он шел не разбирая дороги, но это было неважно. Ведь не бывает неправильных дорог. Они всегда ведут туда, куда нужно. Главное – идти.
Мадара сказал, что он обязательно встретиться с Саске, что их битва неизбежна.
Он будет готов, он уже давно сделал свой выбор.
Остаться дураком навсегда.

Ты принял, да? Ты простишь меня?
Тебе больно, но и от этого есть польза. Ведь сила, как и боль, поделенная напополам, не забывается. Не стирается бесследно.
Ее маленькие зарубки остаются на душе. Они пробивают малюсенькие отверстия, превращая тьму в решето. Тонкие паутинки тянутся от одного к другому.
Ты был прав, Какаши, Наруто – затертая до дыр книга.
Вот только ответь мне. В каждой книге можно прочесть что-то новое даже в сотый раз? Ведь тебя этим не удивить, правда?
Чистый лист заполнить легко. Написать нужные иероглифы, расставить точки и запятые.
Гораздо труднее все исправить, не испортив, не сломав.
Но не бывает неверных дорог, просто есть пути труднее. Ты ведь не боишься трудностей, Наруто?

Мосты – вещь совершенно необходимая, нужная. Они соединяют то, что, по сути вещей, совершенно несвязанно. Это как берега реки. Мать-природа разделила их, решив, что так нужно. Но мост, вопреки всему, соединяет их. Дополняет.
Судьба? Или вмешательство чего-то еще?
Кто-то сказал, что все уже давно предрешено. Судьбы написаны, запечатаны в конверты и приняты. Марки давно наклеены, а сами конверты давно покоятся в почтовых ящиках. На небесах их подписали, поставили печати и забыли.
Ровно до тех пор, пока не связать что-то несвязанное мостом. Пусть даже и сплетенным из паутинок иллюзий и чужого вмешательства. Пусть даже мост этот затерян во тьме, а единственный свет – мертвый Шаринган.
Если разделить свет и тьму, если четко расчертить гранями дозволенное, если принять истинное значение слов, такой мост, соединяющий что-то, будет очень крепок.
Соединяющий что? Может, души?..

@темы: Наруто, Саске, Карин, Итачи