[She Wolf] Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.(с)
Fringe. Оливия. Таймлайн: между 2-ым и 3-им сезонами. Биться в дверь камеры, засыпать на холодном полу, видеть в снах Питера и мечтать его коснуться. Отчаяние, бессилие и одиночество, режущие сильней осколков стекла.
-
-
03.06.2011 в 17:56те, кто смотрел 3 сезон, поймут, к чему поле с тюльпанами.
Темнота режет сознание своей бесчувственностью. Вместо кислорода в камере обитает кафельный запах больниц. Психбольниц. Оливии кажется, что она, наконец, начала понимать Бишопа-старшего.
Время без стрелок на циферблате кажется неправильным, нереальным. Это чувство прерывается приходами врачей и надсмотрщиков. Пытались покормить и вколоть лекарства. Тогда кровь стучала в висках и неимоверно хотелось плакать от отвращения к своей беспомощности. Она забивается в угол, сжимает пальцами голову и закусывает губу. От слёз становится почти физически страшно. Это даже хуже, чем пугающая темнота.
В первые часы её прибывания в камере она ободрала себе руки. Она кидалась на дверь, билась в окно, кричала и молила выпустить. Она нормальная. Она просто хочет быть такой же, как все. В глубине души, с самого детства, Оливия мечтала о чём-то естественном. О полноценной семье, о обычной стабильной работе, не подвергающей жизнь опасности, о любимом человеке, который будет рядом. Осознание этого пришло только сейчас, когда её мир сократили до четёрёх стен, титановой двери и бронированного стекла. Сейчас она была самым одиноким человеком в обеих Вселенных.
Ей не нравится спать на кушетке. Потому что если лечь на пол кажется, будто лежишь в своей ванной. Если долго слушать, то начинаешь слышать гомон толпы, визг тормозов, звуки города. Оливия гонит от себя мысль, что существует в звуконепроницаемой камере. Когда тело привыкает лежать на кафеле, душа идёт на беседу к своему безумию.
Оливии снится Питер.
Во сне он сидит рядом, ободряюще улыбается, говорит что-то очень приятное. Тогда, впервые за долгое время, её сухие губы растягиваются в обессиленной улыбке. Если она ещё чуть-чуть потерпит, то он обязательно её спасёт. Она в это верит. Это единственное, во что она ещё может верить. Оливия просыпается от того, что плачет. Слёзы обжигают изношенное сознание.
И снова тянутся сутки и темнота. В камере загустел покой и отчаянье. Оливия считает. Раз. Два. Три. Четыре. Пять...
На тринадцати счёлкает замок в двери. Покой рассекает больничный свет ламп. Лёгкое громыхание - это тележка с едой и лекарствами подпрыгивает на небольших расщелинах для цемента между плитками пола. Эфемерное присутствие сознание.
Сегодня Оливия не сопротивляется: она даёт вколоть себе какую-то дрянь, от которой мгновенно отключается. Ей снова снится...
...поле, усыпанное белыми тюльпанами. Купол неба с выколотыми звёздами. Прохладный воздух свободы.
- Привет, Оливия.
Она оборачивается. Питер стоит в двух метрах от неё. Нежно смотрит, протягивает руку. Но как Оливия не страрается, она и шагу не может сделать ему навстречу.
- Мне больно. Питер, я боюсь...
Она просыпается в холодном поту, бессильно закрыв глаза руками. Вокруг всё та же тьма. Оливия скатывается с кушетки, заползает в угол и тихо плачет.
Отчаянность. Бессилие. Одиночество.
Оказалось, это больнее, чем ломать руками стекло...
-
-
05.06.2011 в 21:47автор