네 멋진 목소리로 세상에 소리쳐 shine a light ~
Итак, представляю вашему вниманию мой новый фанфик NEXT. Поскольку он в процессе написания, то пока что выкладываю только первые три главы~ enjoy!
НАЗВАНИЕ: Next
АВТОР: RockySoul (aka sakura_girl)
СТАТУС: в процессе написания
РАЗМЕР: планируется миди
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash, Angst, Romance,Drama, Humor, Психология, Songfic
РЕЙТИНГ: NC-17
ПЕРСОНАЖИ: Hangeun/Heechul, Kyuhyun/Zhou Mi, Genri Lau, Yesung,
ПЕЙРИНГ: Hangeun/Heechul
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Не важно, насколько долгую жизнь ты проживешь. Важно, сколько жизни будет в твоих днях (с) Ким Хичоль "Next"
музыка, которая рекомендуется при прослушивании, DJ Street_Style_ Пианино_и_скрипка
Публикация на других ресурсах:
Если публикуете, то, разумеется, сообщите об этом мне. Я на самом деле буду рада и признательна, просто хотела бы знать дальнейшую судьбу рассказа. Я не кусаюсь, если что) А вообще просто давайте ссылку, не парьте меня и себя)
ОТ АВТОРА: Хотелось бы довести этот рассказ до конца, хотя, конечно, если он не будет интересен читателю, зачем тогда он? Надеюсь, что смогу вас заинтересовать
Писать буду по возможности ( как всегда на парах, ага xD)
Так что, в любом случае, приятного прочтения.
Буду рада отзывам и комментариям.
sincerely yours, rocky_soul
глава 1_Nice to meet you
читать дальше
— Спасибо. Следующий! – произнес суровый мужчина в сером безвкусном пиджаке, и Ханген, поклонившись, побрел за кулисы. Он судорожно прокручивал в голове весь, только что исполненный танец и надеялся, что все-таки станцевал, если уж не отлично, то хотя бы очень хорошо. Тем временем в концертном зале снова заиграла музыка, и какой-то паренек начал резво отплясывать чечетку, и совершенно не важно, что в колонках играл Eminem, да и самого танца парень толком не знал.
« Жаль, что сегодня я не могу успокоить себя тем, что хотя бы тот чечеточник был хуже меня», — размышлял Хангён по дороге до места, которое он последние несколько лет был вынужден называть домом. Сегодня это показательное выступление для жюри было решающим, буквально переломным моментом в его жизни. Ведь если он и в этом году не поступит в Академию Искусств в Сеуле, то ему не продлят визу и придется вернуться в Китай. А как-то стыдно возвращаться туда, откуда уезжал со словами «Я приеду вас навестить, когда стану всемирно известным танцором». Конечно, Ханген прекрасно знал, что никто не воспринял эту фразу всерьез и даже друзья списали ее на юношеский максимализм. Но факт остается фактом: он не мог вернуться в Китай. Просто не мог. «Если уж идти, то идти до конца. Если уж идти до конца, то побеждать» — именно эти слова Ханген когда-то услышал в одной из многочисленных песен и понял, что они станут девизом его жизни. Танцы – это по сути все, что он умеет и знает в жизни, это не просто мечта, и от нее нельзя так просто отказаться.
Хангён поднялся на третий этаж ветхого домика, открыл дверь и быстро нырнул в свою съёмную квартиру. Хотя квартирой это место назвать можно было ну уж с очень большой натяжкой – это была маленькая комнатка метр на метр, в которой ютились диван, маленький шкафчик и стол. Гэн прошел внутрь и бросил сумку на неуютный диван. Последний, видимо, был возмущен подобным отношением к себе и ответил недовольным скрипом. Парень тем временем подошел к окну и открыл бледно-зеленые шторы, чтобы ещё раз взглянуть на крыши соседних домов, в надежде, что в скором времени ему их видеть не придется.
Весь вечер он занимался какой-то невероятной ерундой: то переписывался с бывшей одноклассницей, которая вообще-то его всегда дико раздражала, то играл сам с собой в шахматы, то решил, что срочно нужно придумать красивый танец под музыку Моцарта. Иначе говоря, он в очередной раз нервничал из-за своего поступления и пытался хоть как-то отвлечься. Уснуть ему удалось только под утро.
Объявление результатов было назначено на 11 утра, однако Ханген приехал уже в 10. Он просто не мог больше находиться в этой душной квартире. Его безумно раздражал тот факт, что сейчас, в один из самых важных и ответственных моментов в его жизни, он абсолютно беспомощен. Все, что было можно сделать, он уже сделал, теперь оставалось только одно – ждать.
Поэтому после приезда к зданию академии, он ещё минут 40 прогуливался по близь лежащему парку, слушал пение птиц и щурился от яркого солнца, ведь на его солнечные очки буквально несколько дней назад сел неуклюжий владелец его съёмной комнаты.
Когда же к назначенному месту начали потихоньку подтягиваться абитуриенты, Хангён вот уже в третий раз направился вслед за ними внутрь здания. В отличие от всех остальных очень торопившихся и толкающихся людей, Ханген шел неторопливо, мысленно старясь отделаться от ощущения дежавю.
В холле Академии все также было по-прежнему: огромное помещение с красно-синими витражами и толпа возможных студентов возле списков поступивших. Особенно много людей было рядом со списками на эстрадный факультет, все же хотят стать великими певцами, как же.
Хангён недовольно осмотрел толпу и направился в самый дальний угол, к спискам поступивших на факультет хореографии. Нет, он не волновался и не переживал. Он просто осознавал важность этого момента и надеялся, что хоть в этот раз ему улыбнется удача.
Когда ему наконец-то удалось растолкать всех этих глупых людей, и он оказался прямо напротив листка с 35ью счастливчиками, его глаза начали судорожно выискивать одно-единственное имя где-то в центре этого листочка, ведь согласно корейскому алфавиту оно должно быть именно там, но не нашли ничего. Хангён тяжело вздохнул и уже собрался уходить, когда боковым зрением заметил что-то уж больно знакомое в самом конце списка. Он снова сделал шаг в сторону листка и застыл на месте. Минут 5 он просто стоял, будто его только что ударило током, и смотрел в одну точку, пока кто-то с улыбкой не похлопал его по плечу и не сказал «Поздравляю!». Жест незнакомца вернул парня в реальность, Хангён снова взглянул на список, опасаясь, что это все же были его зрительные галлюцинации, однако ничего не изменилось и 34ый «новобранец» был никто иной, как он сам.
Ещё несколько минут Хангён стоял и просто улыбался, пока недовольные окружающие не начали возмущаться, и ему не пришлось отойти в сторону.
— Извините, — обратился парень к юной девушке в справочной академии. – А где можно узнать о заселении в общежитие?
— Вы иногородний студент? – не глядя, спросила маленькая брюнеточка.
— Иностранный, — Хангён улыбнулся ее наигранной занятости.
— Тогда вам в 105 кабинет. Это по коридору и на право, – она, наконец, посмотрела на него и, увидев его сияющие от счастья лицо, не могла не улыбнуться в ответ.
Когда вечером следующего дня Хангён уже собирал все свои немногочисленные вещи, то поймал себя на мысли, что ничуть не сожалеет о переезде в общежитие. И дешевле, и до академии ближе, и никаких соседей, поющих в караоке до трех ночи. Конечно, кто знал, какими людьми будут его новые соседи по комнате, но Гэн почему-то был уверен, что хуже уже не будет.
Солнечным воскресным утром он уже поднимался по лестнице общежития на пятый этаж – теперь это место должно было стать его новым домом. Оно определенно было лучше его прежнего места обитания, хотя и родной дом тоже мало напоминало. Гэн дошел до 506 комнаты и нерешительно постучал. «Открыто!» — раздался мужской голос.
« Ну здравствуй новая жизнь!» — прошептал еле слышно он и вошел внутрь.
Картина, которая открылась Хангёну, его совершенно не удивила . Разбросанные вещи, немытая посуда в раковине, какие-то учебники, тетради и диски на полу, кровати, столе и под столом – все это казалось таким родным и знакомым, дома в Китае его комната выглядела примерно также. Взгляд парня пробежался по комнате и неожиданно наткнулся на нечто, вальяжно лежащее на кровати и пристально его рассматривающее.
— Если ты за штопором, то у нас его на прошлой неделе ещё увели, — равнодушно и с долей усталости произнес брюнет и приподнялся с кровати.
— Нет. Мне сказали, что я вроде как буду здесь жить. – Хангён улыбнулся и продолжил изучать сережку-крестик в левом ухе парня, которая его просто гипнотизировала.
— Все-таки подселили…— еле слышно пробормотал новый сосед Хангёна. Было видно, что он не очень-то рад такому повороту событий. – Ну…проходи что ли. Вон та кровать у окна свободна.
— Спасибо… — уже менее радостно ответил Гэн. Он ожидал, что ему вряд ли будут безумно рады, но все равно хотелось какого-то более-менее человечного отношения к себе.
Он спокойно прошел к кровати у окна и начал раскладывать вещи. На несколько минут в комнате повисла тишина непонимания.
Однако чуть позже, когда Хани старательно пытался сложить свои книги на старую полочку, он почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.
— Чонун, — сказал его сосед и протянул руку в знак приветствия.
— Хангён, — ответил китаец и пожал руку.
— Ты прости, что я так… — виновато продолжил Чонун. – Просто от нас уже 4 человека съехали, и я наивно полагал, что новых соседей не будет.
— Ты не производишь впечатления человека, от которого нужно бежать со скоростью света на все четыре стороны… — задумчиво и с легкой иронией произнес Гэн.
— Ну, я и живу тут к великому сожалению не один… — с ухмылкой произнес Чонун.
— Но ты же живешь. Почему другие не смогли? – Хангён почувствовал, что диалог налаживается.
— Да потому что…— начал было свой рассказ Чонун, и тут дверь в комнату неожиданно распахнулась и в помещение ввалился вроде бы парень, хотя, в общем-то, на парня он был мало похож. Длинные волосы, красные брюки, совершенно необъятная кофта и шарф на шее – довольно красиво, но чересчур пестро, по крайней мере, так показалось Хангёну. Это существо принесло с собой какое-то сумасшедшее количество чертежей или эскизов (Гэн не мог разглядеть), однако, сделав буквально три шага от двери, оно потеряло равновесие и все листы с шорохом упали на пол.
« Да твою же мать!» — злобно прошипел парень и начал собирать все эти листы, потом недовольно глянул в сторону Чонуна и добавил « А ты что стоишь, как принцесса на именинах?! Помогай давай». Чонуну явно не предоставили выбора, он только недовольно вздохнул и поплелся к двери.
— Кстати, Хичоль, знакомься. Наш новый сосед – Хангён, — решил сказать Чонун, поскольку Хичоль был слишком увлечен своими бумажками, чтобы заметить в комнате ещё одного человека.
Нужно было просто видеть, КАК изменилось лицо Хичоля после услышанных им слов.
— Снова? – ужасно недовольно произнес он и бросил взгляд ненависти в адрес ни в чем не повинного парня.
— Хичоль, если ты пытаешь убить его силой мысли, боюсь, у тебя это не выйдет – засмеялся Чонун, в то время как Хичоль уже поднялся и подошел к Хангёну.
Он внимательно осмотрел его с головы до пят, а после пристально посмотрел в глаза так, что Гэну показалось, будто ему прокрались в душу, забрали оттуда все эмоции и сейчас выложат их в свободный доступ в интернет. Но он старался не показывать этого и делал вид, что ему забавно наблюдать за действиями Хичоля.
— Хангён значит…Китаец что ли? – спросил Хичоль, несколько минут спустя.
— Да.
— Не люблю китайцев… Много вас слишком стало в последнее время, – пробурчал Хи.
Чонун тяжело вздохнул, Хангён был в растерянности и даже не знал, что и ответить.
— Впрочем, ладно, — Хичоль же неожиданно решил продолжить свой монолог. — Береги себя. Имя у тебя красивое.
И с этими словами он покинул комнату, бросив чертежи на свою кровать.
Глава 2_Painted Rain
читать дальше
Первая неделя в Академии пролетела почти незаметно. Хангён все никак не мог поверить, что теперь акробатика, композиция, хип-хоп, бальные танцы и классика, это не его увлечения, на которые ему никогда не хватит денег, а предметы, которые нужно в обязательном порядке посещать. Конечно, одногруппники особого доверия не вызывали, зато отношения с Чонуном или Йесоном, так все его называли, приобретали дружескую форму. Йесон вообще всегда был окружен аурой добра и понимания, его улыбка заставляла верить, что солнечные люди все ещё остались в этом мире. И вот чего никак не мог понять Гэн, так это, как Йесон находил общий язык с Хичолем, да и вообще тот факт, что у Хичоля были друзья, невероятно его удивлял. Нет, со стороны Хичоль выглядел совершенно нормальным человеком, обычным студентом, но все эти его выходки и вечные недовольства, которые он демонстрировал дома, просто сводили Гэна с ума.
— Как можно быть таким ребенком? – как-то бросил Хани вслед Чолю, который убегал на встречу с друзьями, на ходу расчесывая волосы.
— Как можно быть таким идиотом? – с наигранным недовольством пробормотал Йесон, расставляя кружки по местам. – Хотя наша Золушка, она хорошая.
Йесон тепло улыбнулся и подмигнул Хангёну, тот лишь пожал плечами.
— Тебе виднее… — ответил он Чонуну.
— Конечно, хороший. Вредный и невыносимый, но все равно хороший, — Йесон с важным видом поставил на место последнюю кружку и закрыл шкаф. – К тому же он очень талантливый парень, стоит любить его хотя бы за это.
Хангён промолчал, потому что возразить ему было нечего. Он, конечно, ещё ни разу не видел работ Хичоля, но много слышал о том, он прекрасный художник. Вряд ли неталантливый человек учился бы в этом месте, да и раз сам Йесон, человек, который поет как Бог, если даже не лучше, так отзывается о нем, значит в этом парне и правда было что-то особенное.
К тому же сам по себе Ким Хичоль, когда Гэн наблюдал за ним со стороны, вызывал в нем скорее умиление, чем раздражение. Особенно когда мистер Ким приходил на занятия не выспавшийся и растрепанный или же собирал волосы в хвост, надевая при этом очки и огромный полосатый шарф.
Но когда Хангён проходил мимо Хичоля и здоровался с ним, а последний делал вид, что в упор не видит своего соседа или же вообще с ним не знаком, сомнения насчет того, что он когда-либо сможет научиться спокойно переносить этого человека, не покидали Гэна.
— Можно подумать, я прям счастлив видеть его физиономию каждое утро, день и вечер… — раздраженно пробурчал Хангён, когда в очередной раз наткнулся на Хичоля в Академии и тот снова сделал вид, что видит китайца в первый раз. – Как вообще можно быть таким?
— Хангён!! – раздался крик в шумном холле, и какой-то светловолосый парень помчался вверх по лестнице, распихивая столпившихся людей.
Когда Хани обернулся, чтобы посмотреть, кто его окликнул, где-то с минуту он просто не мог поверить своим глазам. Ведь ему на встречу бежал никто иной, как Генри Лау, его одноклассник и лучший друг из средней школы. В старших классах семья Генри переехала в Канаду и поэтому видеть Лау здесь и сейчас, в Сеуле, было, мягко говоря, неожиданно.
— Хангён! – Генри, наконец, преодолел расстояние между ними и еле отдышавшись, начал тараторить. – Господи, неужели это ты? Сколько лет-то прошло! А ты совсем не изменился! Только подрос! Мне тут недавно сказали, что есть парень по имени Хангён на хореографическом, но дали бы мне тысячу попыток, я бы не за что не догадался, что это именно ты.
Дальше Генри начал поспешно рассказывать про то, как уговорил родителей отпустить его учиться в Сеул, что ему не дается корейский, что школьная форма в Канаде совершенно дурацкая и как он познакомился со своей чудесной девушкой, а Хангён просто стоял и пытался убедить себя, что Лау ему не мерещится.
— Что-то ты какой-то не живой, — Генри недовольно почесал нос. – Случилось что?
— Я просто рад тебя видеть, идиот! – с улыбкой произнес Хангён на родном китайском.
— Ты не меняешься, — улыбнулся Лау. – А мог бы, для разнообразия!
Хангён рассмеялся и толкнул друга детства в плечо.
— Кстати, ты знаешь, где здесь выставочной зал? – с надеждой посмотрел на Гэна Генри.
— Знаю. А тебе зачем? – вскинул бровь Хангён.
— А я что не сказал? – искренне удивился Лау. – Я же тут учусь на журналистике, и мне вот дали задание написать отчет о выставке молодых художников Сеула, что у нас проводится.
— Вау, звучит…впечатляюще! – с понимание добавил Гэн.
— А ты сейчас занят? – кажется, в голове у Генри уже созрел коварный план. – Может, пойдешь со мной? А то я не большой ценитель живописи, да и одному скучно как-то…
— Но если только ради живописи… — рассмеялся Хани и получил дружественный подзатыльник от друга.
Как и ожидалось, невероятного аншлага в выставочном зале академии не наблюдалось – парочка смотрителей зала, преподаватели и родители юных художников, несколько студентов, прогуливающих пары.
Генри деловито огляделся, и заметив управляющего, кивнул Хангёну:
— Я пойду узнаю, можно ли снимать, и решу парочку организационных вопросов. Оглядись пока тут без меня, ок?
— Без проблем, — ответил Гэн и, зачем-то поправив майку, отправился в прогулку по залу.
Как-то он ходил в картинную галерею в Пекине с отцом, но это было слишком давно, поэтому стойкое ощущение того, что он явно где-то не на своем месте не покидало его ни на минуту. Да и все картины казались ему какими-то слишком пестрыми и вообще одинаковыми.
«Наверное, я совершенно ничего не понимаю в современном искусстве» — пожал он плечами, оглядев картину, на которой были нарисованы три ромба: белый, зеленый и желтый. Ещё минут через 20 изучения подобных шедевров у Хангёна появилось стойкое желание уйти отсюда и как можно скорее, поэтому он сделал вид, что ему кто-то звонит, и направился в сторону двери.
Но тут совершенно неожиданно его привлекла картина, висящая почти у входа и поэтому им сразу не замеченная. Она была выполнена в серо-голубых тонах и издалека выглядела весьма расплывчато. Но когда Гэн подошел ближе, то понял, что просто не может отвести взгляд от нее. На ней был изображен вид из окна на город во время дождя. Но даже не сама концепция, сколько эта изысканность линий, гармоничное сочетание цветов и какая-то аура притягивали и хотелось лишь смотреть и смотреть. У Хангёна появилось ощущение, что художник прорисовывал каждую линию, накладывал каждый тон по 30 раз, пока рисунок не превратился в совершенное творение искусства.
— Ну, вот ради этой картины сюда ещё сходить можно было, — сказал себе Гэн. – Интересно, а кто же художник?
Он не успел подумать и мысленно произнести фразу до конца, когда его взгляд уже упал на правый нижний угол, в котором в рамочке красовалась фраза « Ким Хичоль, 3 курс». Он даже пару раз наклонился к ней ближе и потер глаза, в надежде, что его зрение просто играет с ним злую шутку, но его глаза ему не лгали, и надпись на табличке оставалась неизменной.
Оставшиеся полчаса до закрытия выставки Хангён провел возле этой картины, старательно вглядываясь в каждый мазок и каждую линию и периодически ловя на себе ехидно и одновременно довольные взгляды Генри. Каждый раз, когда он смотрел на этот рисунок, его воображение рисовало перемазанного в красках Хичоля, который старательно бегает вокруг холста, выводит линии, злится, перечеркивает и начинает все заново. А ещё слова Йесона о том, Хичоль очень талантлив и его любить бы надо, никак не выходили из головы.
Договорившись сходить с Генри на следующей неделе на футбол, Хангён взял у него номер телефона, чтобы снова не потерять друга детства, и на этом они распрощались. Лау радостно побежал на встречу со своей подружкой, Гэн пожелал ему удачи в этом нелегком деле и отправился в общежитие. Он шел не торопясь, изучая витрины и размышляя над тем, почему же у него вот уже три года как вообще не было отношений. Да что там отношений, не было даже намека на них, просто не возникало этого дикого желания быть с кем-то каждую секунду своей жизни, не было необходимости прикасаться к любимому телу и не выпускать его до рассвета из своих объятий.
Перед отъездом в Корею, у Хангена была девушка, звали ее… впрочем, какая разница? Девушка была, была и любовь, та самая, одна единственная, как казалось Хани. Но чуть ли не в аэропорту Гэн узнал о том, что у нее, таких как он, было ещё где-то трое, и естественно не собиралась она ждать, когда он приедет за ней, также как и не думала даже ехать к нему после окончания института.
Не удивительно, что после всего этого Хангён просто зачеркнул жирным черным маркером для себя слово «любовь». Ты доверяешь — тебя предают. Ты веришь — тебя обманывают. Ты любишь — тебе изменяют. Ну что в таком случае прикажете делать? То, чего хотелось бы, запрещено законом, а интрижки и алкоголь больной душе успокоения все равно не принесут. Поэтому самый верный способ, просто глубоко вдохнуть и жить дальше.
Когда Хангён добрался до своей комнаты, то был крайне удивлен, что дверь в нее была незаперта. Вроде бы и Йесон и Хичоль собирались уехать на выходные…
— Привет, — тихо сказал Гэн лежащему на кровати и внимательно изучающему потолок Хичолю.
— И тебе, — отозвался тот.
— Ты же должен быть уже в Пусане, если мне память не изменяет, — любопытство все-таки взяло верх, и Хангён задал этот вопрос. Он уже ожидал, что сейчас Хичоль недовольно фыркнет, скажет что-то из серии « Да какое тебе дело до моей жизни» и наградит его ещё парочкой нелестных слов, но тот, к его огромному удивлению, лишь спокойно ответил:
— Билетов не было.
— А ты разве не купил заранее? – удивился Хангён.
Хичоль посмотрел на него, видно было, что он хотел что-то сказать, но не стал этого делать, снова отвернулся и, продолжив вглядываться в полумрак, добавил в полголоса:
— Нет.
— Это так…— начал Гэн, но его перебили недовольно репликой.
— Безответственно, да. – Хичоль рывком поднялся и сел на кровать, сложив ноги по-турецки. – Я вообще катастрофа, а не человек, ты разве не в курсе?
— Скорее недоразумение, – ухмыльнулся Хани.
— Ну и оно тоже, — Хичоль подмигнул. – Слушай, у нас есть что-нибудь поесть? Мне кажется, я сейчас умру от голода.
— Сейчас посмотрю, — Хангён уверенно зашагал к холодильнику. – Ну, могу лазанью на скорую руку смастерить, будешь?
Хичоль кивнул.
— Знаешь, я сегодня встретил своего одноклассника…— говорил Гэн, крутясь около плиты. Он говорил и понимал, что сейчас Хичоль слушает его, причем слушает очень внимательно, все также сидя на своей кровати.
— И он утащил меня на выставку, что у нас в академии проводилась, ну ты знаешь… — два желтка упали на раскаленную сковородку. – Я видел твою картину, она… потрясающая. Правда, она единственная стоила того, чтобы туда вообще прийти.
Хангён удивился, когда неожиданно начал говорить то, что думает. Но ещё большим было его удивление, когда он повернулся, чтобы оценить ситуацию и так и замер в пол-оборота, когда увидел смущающего Хичоля. Хотя, может, просто свет от тусклой лампы так падал.
— Спасибо, — произнес чуть позже Хичоль, когда они уже сидели за маленьким столиком и уплетали лазанью.
— А? Да на здоровье, — улыбнулся Гэн. Впервые за эти три недели он говорил с Хичолем совершенно спокойно, а не так будто вечно ждал, что тот, то и гляди вытащит из-за спины топор.
— Да нет, я про картину… Редко кто хвалит мои работы…— Хичоль стал пристально рассматривать тарелку. – Но и за ужин тоже спасибо, вкусно.
— Что-то здесь не так… — Хангён принялся мерить парня совершенно суровым взглядом. — Ты точно настоящий Ким Хичоль? Или он на самом деле сейчас гробит своё здоровье в Пусане, а ты его потерявшийся в детстве брат-близнец? Если это так, то не завидую я тебе, парень. Твой брат невероятный засранец, хоть и талантливый.
— Прекрати, — повысил голос Хи и ударил кулаком по столу, тонко намекая, что теория про брата-близнеца совсем не похожа на правду, и настоящий Ким Хичоль все же не в Пусане, а на кухне в общежитии, здесь и сейчас, и он, между прочим, очень злится.
— Извини, — смущенно ответил Хангён и встал из-за стола. Вроде он не сказал ничего из ряда вон выходящего, но безумно стыдно ему все равно было.
— Просто я не выношу, когда так говорят… — продолжил Хичоль уже относительно спокойным голосом. – Я, конечно, не подарок, но и изменников я здесь не вижу. Я не идеален, но и никто в этом мире не идеален. И если ошибки — вещь сугубо индивидуальная, как снежинки, то у меня их целый снежный ком. Но я такой, какой я есть и уже никогда не изменюсь. И я хочу, чтобы окружающие принимали меня таким и никогда не противопоставляли мой талант моей личности. Понятно?
Он выразительно глянул на Гэна, китаец лишь безмолвно кивнул.
— Ну вот и отлично, — констатировал Хи и уже собрался подниматься из-за стола, когда его окликнул Хангён.
— Слушай, а рисовать это трудно?
— В каком смысле трудно? – Хичоль не особо хотел говорить, но посчитал нужным ответить хотя бы из вежливости.
— Ну, вот когда ты выходишь на сцену и танцуешь, то у тебя нет права на ошибку, ты должен идеально знать танец, чтобы не споткнуться и не упасть в глазах зрителя. – Гэн видел, что Хичоль крайне не хотя его слушает, но был решительно настроен закончить мысль и дождаться ответа. – Но ведь если художнику не понравится его картина, оно может просто выбросить ее, начать рисовать заново, разве нет? Каково это?
Хичоль усмехнулся и подошел к Хангёну вплотную. Почему-то только сейчас Хани заметил, что кофта, в которой Чоль постоянно ходит дома, ему, видимо, большая и поэтому ее рукав так соблазнительно сползает вниз, обнажая белоснежное плечо.
— У художника, как и у любого другого человека, не бывает в жизни по-настоящему белых листов. Новых-новых, – карие глаза Хичоля снова смотрели на Гэна так, что ему снова хотелось убежать, но отступать было некуда. – Бывают следующие. Но глупо думать, что кто-то забудет, как охрененно ты испортил предыдущие.
С этими словами Чоль подтянул непослушный рукав и ушел к себе на кровать.
— Я спать, так что просьба не шуметь и в холодильник до 4х утра не лазить, — добавил он напоследок и отвернулся к стене, не дождавшись ответа.
Глава 3_Street style
читать дальше
— Нет, ну вот какого черта! – разъяренный Хичоль просто влетел в комнату, со злостью бросив сумку в стену. Тетради, находившиеся в ней, с шорохом повалились на пол.
— Не громи дом, — равнодушно произнес Йесон, старательно роясь в своей папке с нотами, в тщетных попытках найти нужные.
— Нет, вот ты мне скажи, — все не унимался Хичоль, уже меряя шагами комнату. – Вот с какого перепугу нам вводят китайский как второй иностранный, да ещё и на третьем курсе?! У меня проблем и без него всегда хватало!
— Да ладно, ты же у нас способный, все выучишь, — Йесон все ещё был весь в поисках нот, и истерика Чоля его интересовала в самую последнюю очередь.
— Ага, я с таким же успехом смогу выучить китайский, как ты стать успешным массажистом, — Хичоль глянул на маленькие ручки, роющиеся в папочке, и, поймав на себе осуждающий взгляд, довольно ухмыльнулся.
— Всем привет! – в комнату вошел ее третий житель и этим предотвратил назревающий конфликт. – Ноты так и не нашлись?
Хангён улыбнулся но, встретив злой взгляд Чонуна, решил все-таки изобразить солидарность и перестал ухмыляться.
— Тебе, может, помочь? – Гэну стало жалко отчаявшегося соседа.
— Да ему уже ничто не поможет, — съехидничал Хичоль, буквально расплывшись в улыбке.
— И это говорит человек, которому за полгода нужно выучить китайский, — Йесон пристально посмотрел на Хичоля, потом на безумно удивившегося его словам Хангена, и продолжил поиски, недовольно ворча.
— Ха, так ваша группа попала в список тех, которым ввели китайский как второй иностранный? – Гэн с любопытством глянул на Хи.
— Да, и это ни разу не смешно, – карие глаза Хичоля от злости бегали в три раза быстрей, чем обычно.
— Тебе — нет, нам – да, — радостно добавил Йесон, увидев в лице Хани ехидного соратника.
— Да пошли вы, — буркнул Хичоль и сел на свою кровать, обняв любимую мягкую плюшевую лягушку и недовольно надув губы.
Йесон чрезвычайно быстро сообразил, что это обида может длиться месяцами, если бедняжку Хичоля сейчас не пожалеть, поэтому скрыв своё недовольство, он подошел и присел на кровать рядом с Хи.
— Ладно, мы перегнули палку. Простишь? – Чонун вопросительно посмотрел на Хичоля. Тот фыркнул и гордо отвернулся в сторону. Однако ощущение того, что на него так пристально смотрят, сбивало с толку и заставило повернуться к Йесону и ответить «Ну так уж и быть».
— Если хочешь, — встрял в разговор Хангён. – Я могу помочь тебе с китайским.
— О, хорошая идея! – кивнул Йесон.
— Ну да, хоть какая-то от него в этой комнате будет польза, — ответил Хичоль, при этом сделав вид, что он тут вообще не при чем.
— Хичоль! – раздался недовольный голос Йесона, а Гэн лишь усмехнулся и сделал вид, что язвительная шутка прошла мимо его ушей, и добавил:
— Так тебе все-таки помочь?
— Кажется, я ему сейчас сам помогу!!! – Йесон подскочил с кровати и принялся бить Хи папкой с нотами, которые он сегодня пол-утра искал и которые неожиданным образом нашлись у последнего под подушкой. Хичоль сначала вообще не понял, что происходит, а когда понял, и подумал, что ему это не нравится, то принялся убегать от Йесона по комнате. Хангён же только весело смеялся, наблюдая за происходящим, про себя думая «И с этими идиотами я живу! Мама была бы в шоке».
Вечером этого же дня, когда Хангён возвращался с репетиции, он крайне удивился, увидев свет в окне их комнаты, ведь обычно по понедельникам он проводил свои вечера в гордом одиночестве, в то время как Йесон пропадал на студии, а Хичоль просто шатался не понять где до поздней ночи.
Но в этот раз он вернулся в комнату, и его глазам открылась парадоксальная, но при этом безумно умиляющая картина: Хичоль и правда взялся учить китайский (ну это Гэн понял ещё по множеству смс, которыми Хи его весь день забрасывал), но то ли с непривычки, то ли правда так сильно он старался, что перетрудился и уснул прямо за столом нежно прижавшись к учебнику.
Гэн тихо прошел в комнату положил сумку на кровать, а чуть позже, заварив себе кружку чая, сам пристроился на ней. Кроме кухонного, у них в комнате было ещё два стола, и как-то так вышло, что учебный стол Хичоля находился прямо рядом с кроватью Гэна, поэтому когда он сел на нее, то минут через 15 поймал себя на мысли, что все это время он словно заколдованный смотрел на Хичоля. Он изучал взглядом его женственные черты лица, линии скул и контур его тонких губ. Мало того, Гэна буквально завораживало то, как его длинная челка небрежно сползала на лицо и почти касалась пушистых ресниц, а мысль о том, что вот это вредное, своенравное создание красиво, как никто другой в этом мире, не покидала голову китайца. Чай в кружке давно остыл, а Хангён все также заворожено смотрел на мирно сопящего за столом Хичоля. Неизвестно, сколько бы это могло ещё продолжаться, если бы Хичоль не проснулся до самого утра, однако он проснулся через пару минут, открыл один глаз и, увидев, как Хангён смущенно пытается сделать вид, что совсем не смотрел на него, ухмыльнулся и изобразил коронный корейский символ Peaсе. Гэн кивнул. Все также не поднимаясь с места, Хи почесал нос и, уже закрыв глаза, добавил:
— Если тебе нравится, можешь смотреть.
— Я не… — начал растерянно оправдываться Хангён.
— Конечно, ты не смотрел, — перебил его Хичоль, довольно улыбнувшись и убрав челку с лица. — Ты и чай не пил, и вообще ты здесь не живешь.
— Ты бы на кровать перелег что ли, – с нотками заботы произнес Гэн, несмотря на попытки Хичоля его унизить. – Спина заболит, если будешь так спать.
Через некоторое время Хичоль окончательно проснулся и почти сразу принялся атаковать Хангёна своим бесконечными вопросами. Ханни был очень удивлен такому интересу Чоля к китайскому, учитывая его характер, и старался всеми возможными способами доступно объяснить парню что к чему. Что-то Хичоль схватывал почти сразу, при этом радостно улыбаясь и хлопая в ладоши, а что-то ему наоборот совсем не давалось, как бы Гэн не пытался все объяснить. Главной проблемой для него было научиться правильно читать иероглифы, с их написанием у него, как у художника, проблем, слава Богу, не возникало. Но наличие в китайском языке пяти тональностей сводило Хи с ума, а Хангён лишь скромно улыбался и повторял «Ну давай ещё раз?».
Когда примерно через час нетерпеливая натура Хичоля решила, что больше не может этого выносить, он захлопнул книгу и со словами «С меня хватит!» резко поднялся с места, но Гэн неожиданно и для него и для себя схватил его за запястье и не дал уйти.
Хичоль вернулся на «место пыток» и вопросительно посмотрел на Ханни.
— Ну что ты так просто сдаешься? – Хангён быстро отпустил руку Хичоля, когда понял, что все это время крепко сжимал ее. – Знаешь, чтобы дойти до цели нужно прежде всего идти.
— А мне иногда кажется, — голос Хичоля звучал более чем возмущенно, ведь его всегда дико раздражало, когда кто-то шел против его воли. — Что моя золотая рыбка сдохла, задохнувшись в чьих-то чужих сетях, волшебная палочка, склеенная на изломе скотчем, оказалась бракованной, крёстная фея лежит в психбольнице с амнезией, а старик хоттабыч сам повыдёргивал на себе все волосы, глядя на мои жалкие попытки чего-либо добиться в этой жизни.
— Ты преувеличиваешь, — с иронией ответил Гэн.
— Я ещё вообще недоговариваю, — не собирался уступать Хичоль.
«Господи, откуда в тебе столько упрямства?» — эта мысль вот уже несколько секунд буквально пульсировала в голове у Хангёна, но он смог удержаться и не озвучить ее, зато с удовольствием озвучил другую.
— Знаешь, я рад, что ты взялся учить китайский, — Хангён недовольно посмотрел на Хи.
— Это почему? – Хичоль изображал искреннее любопытство.
— Потому что когда ты научишься на нем свободно говорить, в мире появится ещё один миллиард людей, которых ты сможешь раздражать.
Вероятно, этот спор мог бы продолжаться ещё долго, ведь не было человека, которому бы Хичоль уступил в своем упрямстве, а Хангёну просто нравилось разговаривать с Хи, не важно о чем, просто говорить с ним. Но их прервал буквально влетевший в комнату Йесон. Совершенно глупо улыбаясь, он в спешке начал рассказывать о том, что будет принимать участие в международном вокальном конкурсе, который проводит их академия, и о том, как же он по этому поводу сильно рад. Конечно, парни были очень счастливы за Чонуна, ведь они прекрасно знали, как это для него важно и добродушно поздравили, выпив парочку бокалов вина, которое всегда хранилось у Хичоля на такие случаи. Хангён наблюдал за тем, как Хи пытался заставить Йесона встать на стул и исполнить песню "happy birthday to you" детским голосом и даже пару раз показывал, как именно нужно это петь, и ели сдерживал смех. Гэн смотрел на них и думал о том, что, наверное, никогда за все эти годы в Корее он не был так счастлив. А ещё он думал о том, что у Хичоля какая-то совсем красивая и очень искренняя улыбка. А у Йесона идиотский смех.
Глава 4 _ Three months of love
читать дальше
Хангён стремительно несся по коридору, сбивая все и всех на своем пути. В данный момент он мог думать исключительно о том, что опаздывает, опаздывает, ОПАЗДЫВАЕТ. Хотя, нет. Также на своем непростом пути он размышлял на тему того, как же он умудрился-таки проспать этот вокальный конкурс, о котором Йесон напомнил ему только за вчерашний вечер раз 20 и почему Хичоль его, зараза такая, не разбудил. Но, наконец, на горизонте появился большой концертный зал, возле которого толпилось невероятное количество людей. Гэн с облегчением вздохнул, поняв, что каким-то чудом не опоздал, и быстро направился в пункт назначения. Он жадно выискивал глазами в толпе Хичоля, чтобы вывести того на пару слов, но его нигде не было видно. Зрителей тем временем стали запускать в зал.
Йесон предупреждал, что его номер чуть ли не последний, поэтому Гэн начал старательно убеждать себя, что ему не будет скучно, насчитав около 30 конкурсантов, приглашенных на сцену для приветствия.
Первые пять минут Хангён, сам не понимая зачем, жадно выискивал глазами Хичоля и успокоился исключительно только тогда, когда нашел. Хичоль сидел в углу и очень внимательно наблюдал за происходящим на сцене.
«Как ребенок…» — мелькнула мысль в голове Гэна. Хи всегда становился таким, когда слушал музыку – большие глаза мечтательно смотрели в пустоту, и было видно, что его душа уже давно вырвалась из тела и парит где-то высоко, перешептываясь с мечтами.
Когда ведущий объявил следующего конкурсанта, Хичоль подскочил с места и начала аплодировать, Гэн ухмыльнулся и, лениво хлопая в ладоши, бросил взгляд на сцену. На ней тем временем появился невысокий темноволосый паренек, с большими-большими карими глазами. «Какая невзрачность» — мелькнула мысль в голове у Хангёна, но от нее не осталось и следа, когда этот, казалось бы, нескладный мальчик начал петь. Его голос словно теплая волна накрывал с головой и не давал сделать и самого маленького глотка воздуха, потому что дышать становилось стыдно, когда звуки музыки разливались по аудитории. Казалось, что мир застыл в эту секунду, и весь концертный зал вместимостью около пятисот человек превратился в послушных марионеток. Гэна немного пугало происходящие, ведь он чувствовал себя частью всего этого и не знал, что и делать и стоит ли сопротивляться.
«Даже когда я встретил другую, даже если я полюбил снова… В минуты печали я все равно звонил тебе, но молчав в трубку, я тихо плакал»* — донеслись слова песни исполняемой парнем и Гэну показалось будто кто-то очень больно кольнул его в самое сердце. Воспоминания, такие живые и ноющие, которые он прогонял из своей головы столько лет, как только мог, снова вернулись и устроили настоящий расстрел для памяти. Картины прошлого появлялись и застывали перед глазами, вызывая необъяснимый трепет и бесконечный холод в душе.
Воспоминания вообще такая отвратительная вещь. Особенно воспоминания о человеке, с которым когда-то не получилось общения/дружбы/любви. То есть все было хорошо, а потом бах! — и нет ничего. Вы чужие и не нужны друг другу. Потом встречаетесь случайно где-то на улице, улыбаетесь друг другу, здороваетесь, и когда отходишь от нее на приличное расстояние в голове возникают образы. Так не хочется потом осознавать, что все улетело к чертям, вся ваша общая жизнь, что воспоминания так и останутся навсегда где-то в голове, где-то внутри тебя. И ты никогда больше не сможешь почувствовать то, как вам было хорошо.
«Я выхожу замуж – вот что ты сказала мне. После этого я долгое время ни с кем не разговаривал, а позже, осознав, что это были твои последние слова сказанные мне, я плакал. И единственное, что я хотел услышать от тебя — что ты любила меня»* — голос поющего парня размеренно понижался, проговаривая каждый слог, и Хангёну уже становилось тошно от того, что он узнавал в этих строчках себя. Неожиданно его взгляд сфокусировался на Хичоле, который подпевал словам песни, закрыв глаза и еле шевеля губами. Однако как только начался проигрыш, Хичоль подскочил и убежал куда-то в сторону кулис. «И не надоела ему эта общественная деятельность?» — подумал Гэн и тут неожиданно для себя осознал, что эта песня, к сожалению ли к счастью, закончилась и он второй раз прослушал, как же зовут этого невероятно классно поющего парня. А ещё у Гэна вдруг появилось желание просто взять и уйти, но он понимал, что не может, ведь обещал Йесону быть на его выступлении. Однако когда он услышал, что следующей песней будет вездесущая «I will always love you», при только первых аккордах, которой у Гэна начинало скручивать желудок, он решил, что пускай Йесон его изобьет и оставить ночевать на балконе, но слушать это он не сможет. Китаец уже решительно повернул голову в сторону выхода, когда эти заставляющие плакать миллионы людей строки про вечную любовь запел мужской голос, причем довольно приятный. И вся решительность Хангёна моментально исчезла, внутри словно сломался какой-то механизм, который отвечал за функцию передвижения, парень чувствовал, что не может уйти. И про себя чертыхнувшись, он повернулся и недовольно осмотрел парня, стоящего на сцене. Надо сказать, что выглядел исполнитель хита Хьюстон вполне в стиле этой лиричной песни: элегантный серый костюм, белая рубашка с жабо, длинная светлая челка на лицо и, кажется, накрашенные глаза. Из-за света софитов было плохо видно. Странно, но благодаря его мягкому, но сильному голосу даже такая нелюбимая песня звучала как-то по-особенному.
— А он, кстати, из Китая и говорит, что учился с тобой в одной школе, — голова Хичоля легла на плечо Гэна, чего последний совершенно не ожидал и даже вздрогнул. Хичоль недовольно фыркнул и отстранился, небрежно поправив свой любимый шарф.
— А как его зовут? Не могу узнать в гриме… — усмехнулся Хангён и вопросительно посмотрел на Чоля.
— Чжоу Ми, — шарф Хичоля окончательно запутался, и Хи принялся нервно распутывать его, но его терпения никогда на это нелегкое дело не хватало, и этот раз исключением не стал. Шарф запутался ещё больше и скорее напоминал какую-то морскую петлю,чем модный полосатый шарф. Хичоль уже начал злиться, когда Гэн подошел к нему и на три счета вернул шарф в прежнее состояние, с улыбкой добавив «Дурак ты все-таки, Ким Хичоль». Хи улыбнулся, аккуратно убрав челку с лица и одарив Гэна дружеским (?), теплым взглядом, отчего Хангёну стало не по себе. Но он решил для себя, что не будет обращать на такие мелочи внимания. После того, как к нему в клубе как-то приставал пьяный гей, парни нетрадиционной ориентации ему мерещились везде.
— А теперь мы приглашаем участника под номером 25. Это молодой человек, который нам исполнит свою авторскую песню Are you ready? Йесон, просим на сцену! — сказал бессменный ведущий этого фестиваля, и на сцену вышел Йесон. Он очень сильно сжимал в руке микрофон и лучезарно улыбался.
— Волнуется, — прокомментировал Хичоль поведение соседа.
— Угу, — согласился с ним Ханни.
Во время песни аудитория уже сходила с ума, ведь когда Йесон начинал петь, не было человека, который мог бы не признать его Богом. К тому же сочетание динамичной музыки и сильного вокала только усилило впечатление от этой песни, а слова цепляли своей актуальностью.
«Почему вы не оставите меня одного, позвольте мне быть. Делайте что хотите. Are u ready? Are u ready?»** — взрывал голос колонки.
— Это он намекает? – усмехнулся Хичоль.
— Хичоль, — грозный взгляд проскользил по профилю парня. – Перестань.
Конечно, во время зрительского голосования Хичоль и Гэн проголосовали за Йесона, за кого ещё они могли проголосовать? Хотя, возможно, Гэн бы отдал свой голос тому парню с пронзительным голосом, да он не знал его имени.
Впрочем, как выяснилось в итоге, за парня с пронзительным голосом и так проголосовали многие люди, и он победил в конкурсе. Когда награждали победителей, Хангён, наконец, узнал имя этого исполнителя и даже понял, что уже пару раз видел его. Чо Кюхен был одногруппником Хи и его хорошим приятелем, он даже как-то забегал к ним в гости. Второе место под бурные аплодисменты зала отдали Йесону, и почетное третье получил тот самый Чжоу Ми с его «I will always love you». Сколько Гэн не всматривался в его лицо, он так и не мог признать в нем когда-то знакомого человека.
— Ну что встал как золушка на балу? – раздался возмущенный голос Хичоля. – Ты идешь поздравлять Чонуна или так будешь залипать на своего модного бывшего одноклассника?
Хичоль скрестил руки на груди и встал прямо напротив Гэна.
— Я не могу вспомнить его… — задумчиво добавил Хангён, в очередной раз проигнорировав едкие замечания в свой адрес.
— Ну частичная потеря памяти – это явно не здорово. – снова усмехнулся Хи. – Пошли за кулисы, поговорим с ними, поможем тебе вспомнить ВСЕ.
С этими словами Хичоль потянул Хангёна за собой, крепко вцепившись ему в запястье, а после аккуратно проскользил вниз по его руке и переплел их пальцы.
— А ты-то откуда этого парня знаешь? – спросил Гэн, пытаясь высвободить руку из мертвой хватки Хи.
— Ну как откуда. Чжоу Ми встречается с Кюхеном, а Кюхен мой друг, – ответил Чоль так, словно говорил о чем-то совершенно обыденном, как булочка с маком, а не о гомосексуальных отношениях, и, наконец,отпустил руку Ханни.
— И это, кстати, был секрет. Так что только попробуй проболтаться! – Хичоль пригрозил пальцем и, увидев до ужаса растерянное лицо Гэна, добавил. – Хотя ты молчаливый, да ещё и стеснительный, так что не парься.
— Йооо! – закричал из другого конца коридора Йесон, завидев вдалеке парней.
— С победой, чувак! – Хичоль ударил Чонуна по плечу и звонко засмеялся. – Извини, что без цветов.
— Хичоль, иди к черту, — на пару секунду Йесон изобразил серьёзное лицо, а затем тоже засмеялся в ответ.
— Ты не расстроился? Ты ведь очень хотел победить…— скромно добавил Гэн.
— Нет, ничуть. Выход на сцену уже был моей маленькой победой, а аплодисменты зрителей – наградой, — Йесон тепло улыбнулся. – К тому же, второе место — это здорово. Главное, это проявить себя. Меня буквально только что пригласили на прослушивание в рок-оперу. Если все получится, то я отправлюсь в Японию на год.
— Ммм, ты очень сексуально поешь на японском…— приставив один палец к подбородку, задумчиво добавил Хичоль.
— Хичоль! ты… — хотел было возмутиться Йесон , но кто-то перебил.
— … как никогда оригинален, — этим кем-то оказался Кюхен, который улыбнулся шутке Хичоля и, положив руку ему на плечо, добавил:
— А как пою я?
— Ты поешь слишком хорошо, чтобы над тобой издеваться, — глаза Хичоля блестели, ведь именно то время, которое он проводил с друзьями, он считал самым важным в его жизни.
— Вы только посмотрите: врет и даже не краснеет! – возмутился Кюхен.
— Ему нельзя краснеть. Лиловый оттенок лица не будет сочетаться с полосатым шарфиком, — выдал Йесон, и вся компания начала дружно хохотать.
Взрыв смеха привлек внимание многих людей за кулисами и Чжоу Ми был в их числе. Как только Мими подошел ближе к парням, Хичоль нервно замахал руками и затараторил:
— А вот он! вот он! Момент истины! – все, кроме Хангёна, даже не поняли, о чем он. – Во-первых, Кюхен, знакомься – это наш сосед Хангён. Он танцор.
— Вау, всегда восхищался людьми, которые делают то, на что неспособен я, — Кюхен дружелюбно протянул руку.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся Гэн, пожав его руку. – Ты сегодня потрясающе пел! Знаешь, когда я слушал песню, мне казалось, что она обо мне…
— О, это так приятно. Спасибо, – Кюхен буквально расплылся в улыбке. — Мне нравится, когда песня, написанная тобой, становится для людей их личной историей, их девизом, их кредо. Это удивительное ощущение.
— Ладно, печальные истории прошлого будут потом, — нарушил философский диалог Хи. – Чжоу Ми, я рассказал Хангёну, что вы вроде как учились вместе, но он у нас страдает некоторой несообразительностью и никак не может тебя вспомнить.
Чжоу Ми острожно поправил рукав своего галантного пиджака и с улыбкой добавил:
— Хичоль-хён, ну ты опять все напутал! Мы с Хангёном не учились вместе, но я был другом его одноклассника Генри Лау, и мы некоторое время общались. Хотя это было так давно, что я бы больше удивился, если бы Хангён-ши меня помнил.
— Ты опять мешаешь стили речи! И это раздражает! – фыркнул Хичоль, явно недовольный тем, что его объявили неправым.
— Черт! – вскрикнул Кюхен, достав из кармана телефон и увидев, пугающие цифры времени на дисплее. – Мы же должны быть в аэропорту Тэгу через два часа!!
— Как? – удивился Мими. – Уже шесть?
— Черт возьми, да, — буркнул Кюхен и побежал в гримерку за сумкой. Буквально через минуту, он уже появился в холле и бросил поспешное «пока» троим парням и, схватив Чжоу Ми за руку, направился к выходу.
Мими этого явно не ожидал и чуть было не навалился на стоящего рядом парня, но удержал равновесие. Со стороны это выглядело более, чем комично, и поэтому Хичоль, Ханген и Чонун еле сдерживали смех, когда парни удалялись по коридору.
— Ладно, я безумно хочу спать вообще-то, так что я домой, — усталым голосом произнес Йесон. — Вы?
— Я тоже домой, наверное, — кивнул Гэн и вопросительно посмотрел на Хичоля.
— Я обещал встретиться с другом и уже, кстати, опоздал, так что идите без меня, — ответил Чоль и, помахав рукой, пошел вслед опаздывающим Кюхену и Мими, в то время как Хангён и Йесон направились в другую сторону. Йесон постоянно здоровался с какими-то людьми и принимал поздравления, в то время как Хангён шел опустив голову и только один раз обернулся в след Хичолю, который важно шагал к выходу, теребя шарф. Также взгляд Гэна уловил торопящихся Ми и Кюхена и то, как Кюхен нежно сжимал руку друга Чжоу Ми. В эту секунду Гэн снова посмотрела на Хичоля и вспомнил, как тот держал его за руку, уводя за кулисы… У него были очень холодные руки. Впрочем, говорят, что у людей с холодными руками теплое сердце.
— Ты такой пришибленный сегодня, будто на тебя кирпич с утра упал, — промямлил Йесон, когда проснулся в час ночи и увидел сидящего на кровати Хангёна, причем сидел он в той же позе, что и пять часов назад, когда Чонун только лег спать. – У тебя случилось что?
Йесон уже приготовился слушать и перевернулся на живот, при этом обняв подушку.
— По сути ничего не случилось ничего, — Гэн продолжал смотреть куда-то в пустоту. – Но знаешь, когда я услышал сегодня песню 7 years of love, мне казалось, я заплачу…Эти слова…они забрались прямо в самое сердце. Я ведь когда-то тоже безумно любил, и мне казалось, что весь этот мир никчемен без этого человека…А потом оказалось, что мне действительно только казалось. После этого многое изменилось в моей жизни и во мне. Ещё и неудачи с поступлением давали о себе знать. Я перестал видеть разницу между «быть добрым к людям» и «быть злым». Ведь все равно же все идет своим чередом и толку только тратить себя впустую? Зачем переживать за ненужных тебе людей, если этого можно просто не делать? Я перестал понимать людей. Я разучился чувствовать.
— Я так не думаю, — ответил Йесон, чем, кстати, удивил Гэна, ведь тот был уверен, что сосед снова заснул, и продолжал говорить лишь потому, что ему нужно было выговориться. – Тебя ранили, и теперь ты защищаешься, это нормально. Все мы такие.
Йесон лениво сполз с кровати и начал что-то искать в тумбочке, Ханни с любопытством наблюдал за его действиями. Наконец-то он, видимо, нашел, что искал и и этим чем-то была поздравительная открытка. Чонун лениво подошел и сел на кровать рядом с Хангёном, протянув ему открытку со словами «Открой и прочитай, что мне пожелал Хичоль на прошлый день рожденья».
Ханни несколько замешкался, но Йесон уверенно кивнул и тогда китаец осторожно открыл прошлогодний подарок. «Какой же красивый у Хичоля почерк!» — сразу подумал он и начал читать написанные строки:
« Просто запомни, что все эти улыбочки на твиттере и сердечки на Facebook’е не больше, чем просто глупость, и они ничего не значат. Все эти отношения на показ и громкие признания – мишура и только. Все это дань моде. Все это – много шума из ничего. Жизнь не станет дорога, пока у тебя не будет человека, которому можно будет положить голову на плечо поздним дождливым вечером, пока не будет человека, с которым вы сможете купаться в фонтанах; человека, который будет целовать тебя, а ты будешь думать о том, что хочешь, чтобы он целовал тебя всю жизнь. Так что не верь им, слышишь? Не верь. Любовь не должна быть красивой, любовь должна быть настоящей».
— Он ведь прав, верно? – сказал Йесон, когда увидел, что Ханни уже прочитал пожелание друга.
— Прав, — Хангён кивнул. – Так вот какой он на самом деле. Кто бы мог подумать…
Неожиданно для себя вслух произнес Гэн.
— Да, он очень душевный и понимающий человек, если ты станешь его другом, — Чонун улыбнулся и направился к столу, чтобы налить себе чаю. – Как он сам говорит: «Моё сердце стучит только для тех, кто умеет его слушать. Для других у меня нет сердца».
Хангён все ещё улыбался, прокручивая в голове слова, написанные в прошлом году Хичолем, и крутил в руках открытку.
А ещё… знаешь, — продолжил диалог Гэн, ему вообще всегда очень нравилось разговаривать с Йесоном, один его голос вселял надежду. – Я был так удивлен, когда Хичоль мне рассказал, что Кюхен и этот Чжоу Ми…
— Вместе? – продолжил его мысль Йесон, вернувшись на кровать Гэна и устроившись там поудобнее. – Ты против геев?
— Вовсе нет, просто никогда не приходилось с ними общаться, — неуверенно ответил Ханни. – Вернее, один раз пришлось, ко мне грязно приставал какой-то парень в клубе, и я этого не оценил. А так я не очень представляю себя все это, чтобы прям с чувствами… Все-таки с парнем — это как-то… не по-настоящему.
— Ну опытом я с тобой в этом плане не поделюсь, — съязвил Йесон. – Но Хичоль вроде живет и не жалуется.
Неловкое молчание повисло в комнате и только через пару минут Хангён повернулся и вопросительно посмотрел на Чонуна:
— Ты хочешь сказать, что Хичолю нравятся парни?
— Да я бы, если честно, предпочел, чтобы это было не так. У него и так проблем не мало и без этого, но я с этим ничего поделать не могу.
— Стоп, а как же та девочка, с которой он постоянно пропадает?
— Ё Сан-ян? – Йесон грустно улыбнулся. – Помню я, как она кричала, когда узнала, что у Хичоля есть парень. Они с Чолем друзья детства.
Йесон допил свой чай и поднялся с кровати, чтобы налить ещё. В это время Ханни сидел и панически прокручивал в голове все эти месяцы общения с Хичолем. В голове то и дело возникали образы и обрывки фраз, вроде «Береги себя, имя у тебя красивое» или «Если тебе нравится, можешь смотреть», а больше всего память атаковал инцидент, произошедший сегодня, когда Хичоль взял Ханни за руку и когда положил голову ему на плечо.
— Не будь таким… шокированным, — нахмурился Йесон. – Хичоль этого не оценит, и меня убьет, если узнает, что я тебе рассказал. У вас же вроде только отношения наладились…
— Да, и я не хочу, чтобы они испортились, — согласился Гэн, но, вздохнув, добавил. – Но теперь я не понимаю, как мне к нему относиться…
— Да брось ты! – Йесон снова сел рядом с ним на кровати. – Ну нравятся ему парни, ну и ладно. Это же не отменяет того, что он хороший талантливый парень.
— Наверное, ты прав…— Хангён хотел уже сказать Чонуну, что ему кажется,для Хичоля он вовсе не просто друг, как вдруг какой-то шорох послышался за дверью, и парни внимательно посмотрели в сторону входа.
— Ты тоже слышал? – настороженно переспросил Йесон, чтобы убедиться, что у него нет слуховых галлюцинаций. – Кто там?
Ответа не было, послышались только шаги.
Ханни резко подскочил и помчался к двери, поскольку не нужно быть гением, чтобы понять, кто же почти все время их откровенного разговора с Йесоном мялся у двери. Хангён распахнул и дверь и, конечно, увидел поспешно уходящего по коридору общежития Хичоля.
— Хичоль! – окликнул Гэн парня и тот его, конечно, услышал, но не подал виду, и тогда Ханни отправился за ним вдогонку. – Хичоль! Стой! Стой тебе говорю!!
* — Слова из песни Кюхена — "7 years of love". Перевод всей песни — www.diary.ru/~Frau-Heintz/p162033845.htm Его нужно будет прочитать, ибо песня восхитительна!
** — Строчка из песни Йесона Are you ready? — Если кому интересно, то перевод всей песни м ожно прочитать у меня же в дневнике здесь — www.diary.ru/~Frau-Heintz/p161965961.htm
НАЗВАНИЕ: Next
АВТОР: RockySoul (aka sakura_girl)
СТАТУС: в процессе написания
РАЗМЕР: планируется миди
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash, Angst, Romance,Drama, Humor, Психология, Songfic
РЕЙТИНГ: NC-17
ПЕРСОНАЖИ: Hangeun/Heechul, Kyuhyun/Zhou Mi, Genri Lau, Yesung,
ПЕЙРИНГ: Hangeun/Heechul
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Не важно, насколько долгую жизнь ты проживешь. Важно, сколько жизни будет в твоих днях (с) Ким Хичоль "Next"
музыка, которая рекомендуется при прослушивании, DJ Street_Style_ Пианино_и_скрипка
Публикация на других ресурсах:
Если публикуете, то, разумеется, сообщите об этом мне. Я на самом деле буду рада и признательна, просто хотела бы знать дальнейшую судьбу рассказа. Я не кусаюсь, если что) А вообще просто давайте ссылку, не парьте меня и себя)
ОТ АВТОРА: Хотелось бы довести этот рассказ до конца, хотя, конечно, если он не будет интересен читателю, зачем тогда он? Надеюсь, что смогу вас заинтересовать
Писать буду по возможности ( как всегда на парах, ага xD)Так что, в любом случае, приятного прочтения.
Буду рада отзывам и комментариям.
sincerely yours, rocky_soul
глава 1_Nice to meet you
читать дальше
Если уж идти, то идти до конца.
Если уж идти до конца, то побеждать
Если уж идти до конца, то побеждать
— Спасибо. Следующий! – произнес суровый мужчина в сером безвкусном пиджаке, и Ханген, поклонившись, побрел за кулисы. Он судорожно прокручивал в голове весь, только что исполненный танец и надеялся, что все-таки станцевал, если уж не отлично, то хотя бы очень хорошо. Тем временем в концертном зале снова заиграла музыка, и какой-то паренек начал резво отплясывать чечетку, и совершенно не важно, что в колонках играл Eminem, да и самого танца парень толком не знал.
« Жаль, что сегодня я не могу успокоить себя тем, что хотя бы тот чечеточник был хуже меня», — размышлял Хангён по дороге до места, которое он последние несколько лет был вынужден называть домом. Сегодня это показательное выступление для жюри было решающим, буквально переломным моментом в его жизни. Ведь если он и в этом году не поступит в Академию Искусств в Сеуле, то ему не продлят визу и придется вернуться в Китай. А как-то стыдно возвращаться туда, откуда уезжал со словами «Я приеду вас навестить, когда стану всемирно известным танцором». Конечно, Ханген прекрасно знал, что никто не воспринял эту фразу всерьез и даже друзья списали ее на юношеский максимализм. Но факт остается фактом: он не мог вернуться в Китай. Просто не мог. «Если уж идти, то идти до конца. Если уж идти до конца, то побеждать» — именно эти слова Ханген когда-то услышал в одной из многочисленных песен и понял, что они станут девизом его жизни. Танцы – это по сути все, что он умеет и знает в жизни, это не просто мечта, и от нее нельзя так просто отказаться.
Хангён поднялся на третий этаж ветхого домика, открыл дверь и быстро нырнул в свою съёмную квартиру. Хотя квартирой это место назвать можно было ну уж с очень большой натяжкой – это была маленькая комнатка метр на метр, в которой ютились диван, маленький шкафчик и стол. Гэн прошел внутрь и бросил сумку на неуютный диван. Последний, видимо, был возмущен подобным отношением к себе и ответил недовольным скрипом. Парень тем временем подошел к окну и открыл бледно-зеленые шторы, чтобы ещё раз взглянуть на крыши соседних домов, в надежде, что в скором времени ему их видеть не придется.
Весь вечер он занимался какой-то невероятной ерундой: то переписывался с бывшей одноклассницей, которая вообще-то его всегда дико раздражала, то играл сам с собой в шахматы, то решил, что срочно нужно придумать красивый танец под музыку Моцарта. Иначе говоря, он в очередной раз нервничал из-за своего поступления и пытался хоть как-то отвлечься. Уснуть ему удалось только под утро.
Объявление результатов было назначено на 11 утра, однако Ханген приехал уже в 10. Он просто не мог больше находиться в этой душной квартире. Его безумно раздражал тот факт, что сейчас, в один из самых важных и ответственных моментов в его жизни, он абсолютно беспомощен. Все, что было можно сделать, он уже сделал, теперь оставалось только одно – ждать.
Поэтому после приезда к зданию академии, он ещё минут 40 прогуливался по близь лежащему парку, слушал пение птиц и щурился от яркого солнца, ведь на его солнечные очки буквально несколько дней назад сел неуклюжий владелец его съёмной комнаты.
Когда же к назначенному месту начали потихоньку подтягиваться абитуриенты, Хангён вот уже в третий раз направился вслед за ними внутрь здания. В отличие от всех остальных очень торопившихся и толкающихся людей, Ханген шел неторопливо, мысленно старясь отделаться от ощущения дежавю.
В холле Академии все также было по-прежнему: огромное помещение с красно-синими витражами и толпа возможных студентов возле списков поступивших. Особенно много людей было рядом со списками на эстрадный факультет, все же хотят стать великими певцами, как же.
Хангён недовольно осмотрел толпу и направился в самый дальний угол, к спискам поступивших на факультет хореографии. Нет, он не волновался и не переживал. Он просто осознавал важность этого момента и надеялся, что хоть в этот раз ему улыбнется удача.
Когда ему наконец-то удалось растолкать всех этих глупых людей, и он оказался прямо напротив листка с 35ью счастливчиками, его глаза начали судорожно выискивать одно-единственное имя где-то в центре этого листочка, ведь согласно корейскому алфавиту оно должно быть именно там, но не нашли ничего. Хангён тяжело вздохнул и уже собрался уходить, когда боковым зрением заметил что-то уж больно знакомое в самом конце списка. Он снова сделал шаг в сторону листка и застыл на месте. Минут 5 он просто стоял, будто его только что ударило током, и смотрел в одну точку, пока кто-то с улыбкой не похлопал его по плечу и не сказал «Поздравляю!». Жест незнакомца вернул парня в реальность, Хангён снова взглянул на список, опасаясь, что это все же были его зрительные галлюцинации, однако ничего не изменилось и 34ый «новобранец» был никто иной, как он сам.
Ещё несколько минут Хангён стоял и просто улыбался, пока недовольные окружающие не начали возмущаться, и ему не пришлось отойти в сторону.
— Извините, — обратился парень к юной девушке в справочной академии. – А где можно узнать о заселении в общежитие?
— Вы иногородний студент? – не глядя, спросила маленькая брюнеточка.
— Иностранный, — Хангён улыбнулся ее наигранной занятости.
— Тогда вам в 105 кабинет. Это по коридору и на право, – она, наконец, посмотрела на него и, увидев его сияющие от счастья лицо, не могла не улыбнуться в ответ.
Когда вечером следующего дня Хангён уже собирал все свои немногочисленные вещи, то поймал себя на мысли, что ничуть не сожалеет о переезде в общежитие. И дешевле, и до академии ближе, и никаких соседей, поющих в караоке до трех ночи. Конечно, кто знал, какими людьми будут его новые соседи по комнате, но Гэн почему-то был уверен, что хуже уже не будет.
Солнечным воскресным утром он уже поднимался по лестнице общежития на пятый этаж – теперь это место должно было стать его новым домом. Оно определенно было лучше его прежнего места обитания, хотя и родной дом тоже мало напоминало. Гэн дошел до 506 комнаты и нерешительно постучал. «Открыто!» — раздался мужской голос.
« Ну здравствуй новая жизнь!» — прошептал еле слышно он и вошел внутрь.
Картина, которая открылась Хангёну, его совершенно не удивила . Разбросанные вещи, немытая посуда в раковине, какие-то учебники, тетради и диски на полу, кровати, столе и под столом – все это казалось таким родным и знакомым, дома в Китае его комната выглядела примерно также. Взгляд парня пробежался по комнате и неожиданно наткнулся на нечто, вальяжно лежащее на кровати и пристально его рассматривающее.
— Если ты за штопором, то у нас его на прошлой неделе ещё увели, — равнодушно и с долей усталости произнес брюнет и приподнялся с кровати.
— Нет. Мне сказали, что я вроде как буду здесь жить. – Хангён улыбнулся и продолжил изучать сережку-крестик в левом ухе парня, которая его просто гипнотизировала.
— Все-таки подселили…— еле слышно пробормотал новый сосед Хангёна. Было видно, что он не очень-то рад такому повороту событий. – Ну…проходи что ли. Вон та кровать у окна свободна.
— Спасибо… — уже менее радостно ответил Гэн. Он ожидал, что ему вряд ли будут безумно рады, но все равно хотелось какого-то более-менее человечного отношения к себе.
Он спокойно прошел к кровати у окна и начал раскладывать вещи. На несколько минут в комнате повисла тишина непонимания.
Однако чуть позже, когда Хани старательно пытался сложить свои книги на старую полочку, он почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.
— Чонун, — сказал его сосед и протянул руку в знак приветствия.
— Хангён, — ответил китаец и пожал руку.
— Ты прости, что я так… — виновато продолжил Чонун. – Просто от нас уже 4 человека съехали, и я наивно полагал, что новых соседей не будет.
— Ты не производишь впечатления человека, от которого нужно бежать со скоростью света на все четыре стороны… — задумчиво и с легкой иронией произнес Гэн.
— Ну, я и живу тут к великому сожалению не один… — с ухмылкой произнес Чонун.
— Но ты же живешь. Почему другие не смогли? – Хангён почувствовал, что диалог налаживается.
— Да потому что…— начал было свой рассказ Чонун, и тут дверь в комнату неожиданно распахнулась и в помещение ввалился вроде бы парень, хотя, в общем-то, на парня он был мало похож. Длинные волосы, красные брюки, совершенно необъятная кофта и шарф на шее – довольно красиво, но чересчур пестро, по крайней мере, так показалось Хангёну. Это существо принесло с собой какое-то сумасшедшее количество чертежей или эскизов (Гэн не мог разглядеть), однако, сделав буквально три шага от двери, оно потеряло равновесие и все листы с шорохом упали на пол.
« Да твою же мать!» — злобно прошипел парень и начал собирать все эти листы, потом недовольно глянул в сторону Чонуна и добавил « А ты что стоишь, как принцесса на именинах?! Помогай давай». Чонуну явно не предоставили выбора, он только недовольно вздохнул и поплелся к двери.
— Кстати, Хичоль, знакомься. Наш новый сосед – Хангён, — решил сказать Чонун, поскольку Хичоль был слишком увлечен своими бумажками, чтобы заметить в комнате ещё одного человека.
Нужно было просто видеть, КАК изменилось лицо Хичоля после услышанных им слов.
— Снова? – ужасно недовольно произнес он и бросил взгляд ненависти в адрес ни в чем не повинного парня.
— Хичоль, если ты пытаешь убить его силой мысли, боюсь, у тебя это не выйдет – засмеялся Чонун, в то время как Хичоль уже поднялся и подошел к Хангёну.
Он внимательно осмотрел его с головы до пят, а после пристально посмотрел в глаза так, что Гэну показалось, будто ему прокрались в душу, забрали оттуда все эмоции и сейчас выложат их в свободный доступ в интернет. Но он старался не показывать этого и делал вид, что ему забавно наблюдать за действиями Хичоля.
— Хангён значит…Китаец что ли? – спросил Хичоль, несколько минут спустя.
— Да.
— Не люблю китайцев… Много вас слишком стало в последнее время, – пробурчал Хи.
Чонун тяжело вздохнул, Хангён был в растерянности и даже не знал, что и ответить.
— Впрочем, ладно, — Хичоль же неожиданно решил продолжить свой монолог. — Береги себя. Имя у тебя красивое.
И с этими словами он покинул комнату, бросив чертежи на свою кровать.
Глава 2_Painted Rain
читать дальше
Я, конечно, не подарок, но и изменников я здесь не вижу.
Я не идеален, но и никто в этом мире не идеален.
И если ошибки — вещь сугубо индивидуальная, как снежинки,
то у меня их целый снежный ком.
Но я такой, какой я есть и уже никогда не изменюсь.
Я не идеален, но и никто в этом мире не идеален.
И если ошибки — вещь сугубо индивидуальная, как снежинки,
то у меня их целый снежный ком.
Но я такой, какой я есть и уже никогда не изменюсь.
Первая неделя в Академии пролетела почти незаметно. Хангён все никак не мог поверить, что теперь акробатика, композиция, хип-хоп, бальные танцы и классика, это не его увлечения, на которые ему никогда не хватит денег, а предметы, которые нужно в обязательном порядке посещать. Конечно, одногруппники особого доверия не вызывали, зато отношения с Чонуном или Йесоном, так все его называли, приобретали дружескую форму. Йесон вообще всегда был окружен аурой добра и понимания, его улыбка заставляла верить, что солнечные люди все ещё остались в этом мире. И вот чего никак не мог понять Гэн, так это, как Йесон находил общий язык с Хичолем, да и вообще тот факт, что у Хичоля были друзья, невероятно его удивлял. Нет, со стороны Хичоль выглядел совершенно нормальным человеком, обычным студентом, но все эти его выходки и вечные недовольства, которые он демонстрировал дома, просто сводили Гэна с ума.
— Как можно быть таким ребенком? – как-то бросил Хани вслед Чолю, который убегал на встречу с друзьями, на ходу расчесывая волосы.
— Как можно быть таким идиотом? – с наигранным недовольством пробормотал Йесон, расставляя кружки по местам. – Хотя наша Золушка, она хорошая.
Йесон тепло улыбнулся и подмигнул Хангёну, тот лишь пожал плечами.
— Тебе виднее… — ответил он Чонуну.
— Конечно, хороший. Вредный и невыносимый, но все равно хороший, — Йесон с важным видом поставил на место последнюю кружку и закрыл шкаф. – К тому же он очень талантливый парень, стоит любить его хотя бы за это.
Хангён промолчал, потому что возразить ему было нечего. Он, конечно, ещё ни разу не видел работ Хичоля, но много слышал о том, он прекрасный художник. Вряд ли неталантливый человек учился бы в этом месте, да и раз сам Йесон, человек, который поет как Бог, если даже не лучше, так отзывается о нем, значит в этом парне и правда было что-то особенное.
К тому же сам по себе Ким Хичоль, когда Гэн наблюдал за ним со стороны, вызывал в нем скорее умиление, чем раздражение. Особенно когда мистер Ким приходил на занятия не выспавшийся и растрепанный или же собирал волосы в хвост, надевая при этом очки и огромный полосатый шарф.
Но когда Хангён проходил мимо Хичоля и здоровался с ним, а последний делал вид, что в упор не видит своего соседа или же вообще с ним не знаком, сомнения насчет того, что он когда-либо сможет научиться спокойно переносить этого человека, не покидали Гэна.
— Можно подумать, я прям счастлив видеть его физиономию каждое утро, день и вечер… — раздраженно пробурчал Хангён, когда в очередной раз наткнулся на Хичоля в Академии и тот снова сделал вид, что видит китайца в первый раз. – Как вообще можно быть таким?
— Хангён!! – раздался крик в шумном холле, и какой-то светловолосый парень помчался вверх по лестнице, распихивая столпившихся людей.
Когда Хани обернулся, чтобы посмотреть, кто его окликнул, где-то с минуту он просто не мог поверить своим глазам. Ведь ему на встречу бежал никто иной, как Генри Лау, его одноклассник и лучший друг из средней школы. В старших классах семья Генри переехала в Канаду и поэтому видеть Лау здесь и сейчас, в Сеуле, было, мягко говоря, неожиданно.
— Хангён! – Генри, наконец, преодолел расстояние между ними и еле отдышавшись, начал тараторить. – Господи, неужели это ты? Сколько лет-то прошло! А ты совсем не изменился! Только подрос! Мне тут недавно сказали, что есть парень по имени Хангён на хореографическом, но дали бы мне тысячу попыток, я бы не за что не догадался, что это именно ты.
Дальше Генри начал поспешно рассказывать про то, как уговорил родителей отпустить его учиться в Сеул, что ему не дается корейский, что школьная форма в Канаде совершенно дурацкая и как он познакомился со своей чудесной девушкой, а Хангён просто стоял и пытался убедить себя, что Лау ему не мерещится.
— Что-то ты какой-то не живой, — Генри недовольно почесал нос. – Случилось что?
— Я просто рад тебя видеть, идиот! – с улыбкой произнес Хангён на родном китайском.
— Ты не меняешься, — улыбнулся Лау. – А мог бы, для разнообразия!
Хангён рассмеялся и толкнул друга детства в плечо.
— Кстати, ты знаешь, где здесь выставочной зал? – с надеждой посмотрел на Гэна Генри.
— Знаю. А тебе зачем? – вскинул бровь Хангён.
— А я что не сказал? – искренне удивился Лау. – Я же тут учусь на журналистике, и мне вот дали задание написать отчет о выставке молодых художников Сеула, что у нас проводится.
— Вау, звучит…впечатляюще! – с понимание добавил Гэн.
— А ты сейчас занят? – кажется, в голове у Генри уже созрел коварный план. – Может, пойдешь со мной? А то я не большой ценитель живописи, да и одному скучно как-то…
— Но если только ради живописи… — рассмеялся Хани и получил дружественный подзатыльник от друга.
Как и ожидалось, невероятного аншлага в выставочном зале академии не наблюдалось – парочка смотрителей зала, преподаватели и родители юных художников, несколько студентов, прогуливающих пары.
Генри деловито огляделся, и заметив управляющего, кивнул Хангёну:
— Я пойду узнаю, можно ли снимать, и решу парочку организационных вопросов. Оглядись пока тут без меня, ок?
— Без проблем, — ответил Гэн и, зачем-то поправив майку, отправился в прогулку по залу.
Как-то он ходил в картинную галерею в Пекине с отцом, но это было слишком давно, поэтому стойкое ощущение того, что он явно где-то не на своем месте не покидало его ни на минуту. Да и все картины казались ему какими-то слишком пестрыми и вообще одинаковыми.
«Наверное, я совершенно ничего не понимаю в современном искусстве» — пожал он плечами, оглядев картину, на которой были нарисованы три ромба: белый, зеленый и желтый. Ещё минут через 20 изучения подобных шедевров у Хангёна появилось стойкое желание уйти отсюда и как можно скорее, поэтому он сделал вид, что ему кто-то звонит, и направился в сторону двери.
Но тут совершенно неожиданно его привлекла картина, висящая почти у входа и поэтому им сразу не замеченная. Она была выполнена в серо-голубых тонах и издалека выглядела весьма расплывчато. Но когда Гэн подошел ближе, то понял, что просто не может отвести взгляд от нее. На ней был изображен вид из окна на город во время дождя. Но даже не сама концепция, сколько эта изысканность линий, гармоничное сочетание цветов и какая-то аура притягивали и хотелось лишь смотреть и смотреть. У Хангёна появилось ощущение, что художник прорисовывал каждую линию, накладывал каждый тон по 30 раз, пока рисунок не превратился в совершенное творение искусства.
— Ну, вот ради этой картины сюда ещё сходить можно было, — сказал себе Гэн. – Интересно, а кто же художник?
Он не успел подумать и мысленно произнести фразу до конца, когда его взгляд уже упал на правый нижний угол, в котором в рамочке красовалась фраза « Ким Хичоль, 3 курс». Он даже пару раз наклонился к ней ближе и потер глаза, в надежде, что его зрение просто играет с ним злую шутку, но его глаза ему не лгали, и надпись на табличке оставалась неизменной.
Оставшиеся полчаса до закрытия выставки Хангён провел возле этой картины, старательно вглядываясь в каждый мазок и каждую линию и периодически ловя на себе ехидно и одновременно довольные взгляды Генри. Каждый раз, когда он смотрел на этот рисунок, его воображение рисовало перемазанного в красках Хичоля, который старательно бегает вокруг холста, выводит линии, злится, перечеркивает и начинает все заново. А ещё слова Йесона о том, Хичоль очень талантлив и его любить бы надо, никак не выходили из головы.
Договорившись сходить с Генри на следующей неделе на футбол, Хангён взял у него номер телефона, чтобы снова не потерять друга детства, и на этом они распрощались. Лау радостно побежал на встречу со своей подружкой, Гэн пожелал ему удачи в этом нелегком деле и отправился в общежитие. Он шел не торопясь, изучая витрины и размышляя над тем, почему же у него вот уже три года как вообще не было отношений. Да что там отношений, не было даже намека на них, просто не возникало этого дикого желания быть с кем-то каждую секунду своей жизни, не было необходимости прикасаться к любимому телу и не выпускать его до рассвета из своих объятий.
Перед отъездом в Корею, у Хангена была девушка, звали ее… впрочем, какая разница? Девушка была, была и любовь, та самая, одна единственная, как казалось Хани. Но чуть ли не в аэропорту Гэн узнал о том, что у нее, таких как он, было ещё где-то трое, и естественно не собиралась она ждать, когда он приедет за ней, также как и не думала даже ехать к нему после окончания института.
Не удивительно, что после всего этого Хангён просто зачеркнул жирным черным маркером для себя слово «любовь». Ты доверяешь — тебя предают. Ты веришь — тебя обманывают. Ты любишь — тебе изменяют. Ну что в таком случае прикажете делать? То, чего хотелось бы, запрещено законом, а интрижки и алкоголь больной душе успокоения все равно не принесут. Поэтому самый верный способ, просто глубоко вдохнуть и жить дальше.
Когда Хангён добрался до своей комнаты, то был крайне удивлен, что дверь в нее была незаперта. Вроде бы и Йесон и Хичоль собирались уехать на выходные…
— Привет, — тихо сказал Гэн лежащему на кровати и внимательно изучающему потолок Хичолю.
— И тебе, — отозвался тот.
— Ты же должен быть уже в Пусане, если мне память не изменяет, — любопытство все-таки взяло верх, и Хангён задал этот вопрос. Он уже ожидал, что сейчас Хичоль недовольно фыркнет, скажет что-то из серии « Да какое тебе дело до моей жизни» и наградит его ещё парочкой нелестных слов, но тот, к его огромному удивлению, лишь спокойно ответил:
— Билетов не было.
— А ты разве не купил заранее? – удивился Хангён.
Хичоль посмотрел на него, видно было, что он хотел что-то сказать, но не стал этого делать, снова отвернулся и, продолжив вглядываться в полумрак, добавил в полголоса:
— Нет.
— Это так…— начал Гэн, но его перебили недовольно репликой.
— Безответственно, да. – Хичоль рывком поднялся и сел на кровать, сложив ноги по-турецки. – Я вообще катастрофа, а не человек, ты разве не в курсе?
— Скорее недоразумение, – ухмыльнулся Хани.
— Ну и оно тоже, — Хичоль подмигнул. – Слушай, у нас есть что-нибудь поесть? Мне кажется, я сейчас умру от голода.
— Сейчас посмотрю, — Хангён уверенно зашагал к холодильнику. – Ну, могу лазанью на скорую руку смастерить, будешь?
Хичоль кивнул.
— Знаешь, я сегодня встретил своего одноклассника…— говорил Гэн, крутясь около плиты. Он говорил и понимал, что сейчас Хичоль слушает его, причем слушает очень внимательно, все также сидя на своей кровати.
— И он утащил меня на выставку, что у нас в академии проводилась, ну ты знаешь… — два желтка упали на раскаленную сковородку. – Я видел твою картину, она… потрясающая. Правда, она единственная стоила того, чтобы туда вообще прийти.
Хангён удивился, когда неожиданно начал говорить то, что думает. Но ещё большим было его удивление, когда он повернулся, чтобы оценить ситуацию и так и замер в пол-оборота, когда увидел смущающего Хичоля. Хотя, может, просто свет от тусклой лампы так падал.
— Спасибо, — произнес чуть позже Хичоль, когда они уже сидели за маленьким столиком и уплетали лазанью.
— А? Да на здоровье, — улыбнулся Гэн. Впервые за эти три недели он говорил с Хичолем совершенно спокойно, а не так будто вечно ждал, что тот, то и гляди вытащит из-за спины топор.
— Да нет, я про картину… Редко кто хвалит мои работы…— Хичоль стал пристально рассматривать тарелку. – Но и за ужин тоже спасибо, вкусно.
— Что-то здесь не так… — Хангён принялся мерить парня совершенно суровым взглядом. — Ты точно настоящий Ким Хичоль? Или он на самом деле сейчас гробит своё здоровье в Пусане, а ты его потерявшийся в детстве брат-близнец? Если это так, то не завидую я тебе, парень. Твой брат невероятный засранец, хоть и талантливый.
— Прекрати, — повысил голос Хи и ударил кулаком по столу, тонко намекая, что теория про брата-близнеца совсем не похожа на правду, и настоящий Ким Хичоль все же не в Пусане, а на кухне в общежитии, здесь и сейчас, и он, между прочим, очень злится.
— Извини, — смущенно ответил Хангён и встал из-за стола. Вроде он не сказал ничего из ряда вон выходящего, но безумно стыдно ему все равно было.
— Просто я не выношу, когда так говорят… — продолжил Хичоль уже относительно спокойным голосом. – Я, конечно, не подарок, но и изменников я здесь не вижу. Я не идеален, но и никто в этом мире не идеален. И если ошибки — вещь сугубо индивидуальная, как снежинки, то у меня их целый снежный ком. Но я такой, какой я есть и уже никогда не изменюсь. И я хочу, чтобы окружающие принимали меня таким и никогда не противопоставляли мой талант моей личности. Понятно?
Он выразительно глянул на Гэна, китаец лишь безмолвно кивнул.
— Ну вот и отлично, — констатировал Хи и уже собрался подниматься из-за стола, когда его окликнул Хангён.
— Слушай, а рисовать это трудно?
— В каком смысле трудно? – Хичоль не особо хотел говорить, но посчитал нужным ответить хотя бы из вежливости.
— Ну, вот когда ты выходишь на сцену и танцуешь, то у тебя нет права на ошибку, ты должен идеально знать танец, чтобы не споткнуться и не упасть в глазах зрителя. – Гэн видел, что Хичоль крайне не хотя его слушает, но был решительно настроен закончить мысль и дождаться ответа. – Но ведь если художнику не понравится его картина, оно может просто выбросить ее, начать рисовать заново, разве нет? Каково это?
Хичоль усмехнулся и подошел к Хангёну вплотную. Почему-то только сейчас Хани заметил, что кофта, в которой Чоль постоянно ходит дома, ему, видимо, большая и поэтому ее рукав так соблазнительно сползает вниз, обнажая белоснежное плечо.
— У художника, как и у любого другого человека, не бывает в жизни по-настоящему белых листов. Новых-новых, – карие глаза Хичоля снова смотрели на Гэна так, что ему снова хотелось убежать, но отступать было некуда. – Бывают следующие. Но глупо думать, что кто-то забудет, как охрененно ты испортил предыдущие.
С этими словами Чоль подтянул непослушный рукав и ушел к себе на кровать.
— Я спать, так что просьба не шуметь и в холодильник до 4х утра не лазить, — добавил он напоследок и отвернулся к стене, не дождавшись ответа.
Глава 3_Street style
читать дальше
Если тебе нравится, можешь смотреть
— Нет, ну вот какого черта! – разъяренный Хичоль просто влетел в комнату, со злостью бросив сумку в стену. Тетради, находившиеся в ней, с шорохом повалились на пол.
— Не громи дом, — равнодушно произнес Йесон, старательно роясь в своей папке с нотами, в тщетных попытках найти нужные.
— Нет, вот ты мне скажи, — все не унимался Хичоль, уже меряя шагами комнату. – Вот с какого перепугу нам вводят китайский как второй иностранный, да ещё и на третьем курсе?! У меня проблем и без него всегда хватало!
— Да ладно, ты же у нас способный, все выучишь, — Йесон все ещё был весь в поисках нот, и истерика Чоля его интересовала в самую последнюю очередь.
— Ага, я с таким же успехом смогу выучить китайский, как ты стать успешным массажистом, — Хичоль глянул на маленькие ручки, роющиеся в папочке, и, поймав на себе осуждающий взгляд, довольно ухмыльнулся.
— Всем привет! – в комнату вошел ее третий житель и этим предотвратил назревающий конфликт. – Ноты так и не нашлись?
Хангён улыбнулся но, встретив злой взгляд Чонуна, решил все-таки изобразить солидарность и перестал ухмыляться.
— Тебе, может, помочь? – Гэну стало жалко отчаявшегося соседа.
— Да ему уже ничто не поможет, — съехидничал Хичоль, буквально расплывшись в улыбке.
— И это говорит человек, которому за полгода нужно выучить китайский, — Йесон пристально посмотрел на Хичоля, потом на безумно удивившегося его словам Хангена, и продолжил поиски, недовольно ворча.
— Ха, так ваша группа попала в список тех, которым ввели китайский как второй иностранный? – Гэн с любопытством глянул на Хи.
— Да, и это ни разу не смешно, – карие глаза Хичоля от злости бегали в три раза быстрей, чем обычно.
— Тебе — нет, нам – да, — радостно добавил Йесон, увидев в лице Хани ехидного соратника.
— Да пошли вы, — буркнул Хичоль и сел на свою кровать, обняв любимую мягкую плюшевую лягушку и недовольно надув губы.
Йесон чрезвычайно быстро сообразил, что это обида может длиться месяцами, если бедняжку Хичоля сейчас не пожалеть, поэтому скрыв своё недовольство, он подошел и присел на кровать рядом с Хи.
— Ладно, мы перегнули палку. Простишь? – Чонун вопросительно посмотрел на Хичоля. Тот фыркнул и гордо отвернулся в сторону. Однако ощущение того, что на него так пристально смотрят, сбивало с толку и заставило повернуться к Йесону и ответить «Ну так уж и быть».
— Если хочешь, — встрял в разговор Хангён. – Я могу помочь тебе с китайским.
— О, хорошая идея! – кивнул Йесон.
— Ну да, хоть какая-то от него в этой комнате будет польза, — ответил Хичоль, при этом сделав вид, что он тут вообще не при чем.
— Хичоль! – раздался недовольный голос Йесона, а Гэн лишь усмехнулся и сделал вид, что язвительная шутка прошла мимо его ушей, и добавил:
— Так тебе все-таки помочь?
— Кажется, я ему сейчас сам помогу!!! – Йесон подскочил с кровати и принялся бить Хи папкой с нотами, которые он сегодня пол-утра искал и которые неожиданным образом нашлись у последнего под подушкой. Хичоль сначала вообще не понял, что происходит, а когда понял, и подумал, что ему это не нравится, то принялся убегать от Йесона по комнате. Хангён же только весело смеялся, наблюдая за происходящим, про себя думая «И с этими идиотами я живу! Мама была бы в шоке».
Вечером этого же дня, когда Хангён возвращался с репетиции, он крайне удивился, увидев свет в окне их комнаты, ведь обычно по понедельникам он проводил свои вечера в гордом одиночестве, в то время как Йесон пропадал на студии, а Хичоль просто шатался не понять где до поздней ночи.
Но в этот раз он вернулся в комнату, и его глазам открылась парадоксальная, но при этом безумно умиляющая картина: Хичоль и правда взялся учить китайский (ну это Гэн понял ещё по множеству смс, которыми Хи его весь день забрасывал), но то ли с непривычки, то ли правда так сильно он старался, что перетрудился и уснул прямо за столом нежно прижавшись к учебнику.
Гэн тихо прошел в комнату положил сумку на кровать, а чуть позже, заварив себе кружку чая, сам пристроился на ней. Кроме кухонного, у них в комнате было ещё два стола, и как-то так вышло, что учебный стол Хичоля находился прямо рядом с кроватью Гэна, поэтому когда он сел на нее, то минут через 15 поймал себя на мысли, что все это время он словно заколдованный смотрел на Хичоля. Он изучал взглядом его женственные черты лица, линии скул и контур его тонких губ. Мало того, Гэна буквально завораживало то, как его длинная челка небрежно сползала на лицо и почти касалась пушистых ресниц, а мысль о том, что вот это вредное, своенравное создание красиво, как никто другой в этом мире, не покидала голову китайца. Чай в кружке давно остыл, а Хангён все также заворожено смотрел на мирно сопящего за столом Хичоля. Неизвестно, сколько бы это могло ещё продолжаться, если бы Хичоль не проснулся до самого утра, однако он проснулся через пару минут, открыл один глаз и, увидев, как Хангён смущенно пытается сделать вид, что совсем не смотрел на него, ухмыльнулся и изобразил коронный корейский символ Peaсе. Гэн кивнул. Все также не поднимаясь с места, Хи почесал нос и, уже закрыв глаза, добавил:
— Если тебе нравится, можешь смотреть.
— Я не… — начал растерянно оправдываться Хангён.
— Конечно, ты не смотрел, — перебил его Хичоль, довольно улыбнувшись и убрав челку с лица. — Ты и чай не пил, и вообще ты здесь не живешь.
— Ты бы на кровать перелег что ли, – с нотками заботы произнес Гэн, несмотря на попытки Хичоля его унизить. – Спина заболит, если будешь так спать.
Через некоторое время Хичоль окончательно проснулся и почти сразу принялся атаковать Хангёна своим бесконечными вопросами. Ханни был очень удивлен такому интересу Чоля к китайскому, учитывая его характер, и старался всеми возможными способами доступно объяснить парню что к чему. Что-то Хичоль схватывал почти сразу, при этом радостно улыбаясь и хлопая в ладоши, а что-то ему наоборот совсем не давалось, как бы Гэн не пытался все объяснить. Главной проблемой для него было научиться правильно читать иероглифы, с их написанием у него, как у художника, проблем, слава Богу, не возникало. Но наличие в китайском языке пяти тональностей сводило Хи с ума, а Хангён лишь скромно улыбался и повторял «Ну давай ещё раз?».
Когда примерно через час нетерпеливая натура Хичоля решила, что больше не может этого выносить, он захлопнул книгу и со словами «С меня хватит!» резко поднялся с места, но Гэн неожиданно и для него и для себя схватил его за запястье и не дал уйти.
Хичоль вернулся на «место пыток» и вопросительно посмотрел на Ханни.
— Ну что ты так просто сдаешься? – Хангён быстро отпустил руку Хичоля, когда понял, что все это время крепко сжимал ее. – Знаешь, чтобы дойти до цели нужно прежде всего идти.
— А мне иногда кажется, — голос Хичоля звучал более чем возмущенно, ведь его всегда дико раздражало, когда кто-то шел против его воли. — Что моя золотая рыбка сдохла, задохнувшись в чьих-то чужих сетях, волшебная палочка, склеенная на изломе скотчем, оказалась бракованной, крёстная фея лежит в психбольнице с амнезией, а старик хоттабыч сам повыдёргивал на себе все волосы, глядя на мои жалкие попытки чего-либо добиться в этой жизни.
— Ты преувеличиваешь, — с иронией ответил Гэн.
— Я ещё вообще недоговариваю, — не собирался уступать Хичоль.
«Господи, откуда в тебе столько упрямства?» — эта мысль вот уже несколько секунд буквально пульсировала в голове у Хангёна, но он смог удержаться и не озвучить ее, зато с удовольствием озвучил другую.
— Знаешь, я рад, что ты взялся учить китайский, — Хангён недовольно посмотрел на Хи.
— Это почему? – Хичоль изображал искреннее любопытство.
— Потому что когда ты научишься на нем свободно говорить, в мире появится ещё один миллиард людей, которых ты сможешь раздражать.
Вероятно, этот спор мог бы продолжаться ещё долго, ведь не было человека, которому бы Хичоль уступил в своем упрямстве, а Хангёну просто нравилось разговаривать с Хи, не важно о чем, просто говорить с ним. Но их прервал буквально влетевший в комнату Йесон. Совершенно глупо улыбаясь, он в спешке начал рассказывать о том, что будет принимать участие в международном вокальном конкурсе, который проводит их академия, и о том, как же он по этому поводу сильно рад. Конечно, парни были очень счастливы за Чонуна, ведь они прекрасно знали, как это для него важно и добродушно поздравили, выпив парочку бокалов вина, которое всегда хранилось у Хичоля на такие случаи. Хангён наблюдал за тем, как Хи пытался заставить Йесона встать на стул и исполнить песню "happy birthday to you" детским голосом и даже пару раз показывал, как именно нужно это петь, и ели сдерживал смех. Гэн смотрел на них и думал о том, что, наверное, никогда за все эти годы в Корее он не был так счастлив. А ещё он думал о том, что у Хичоля какая-то совсем красивая и очень искренняя улыбка. А у Йесона идиотский смех.
Глава 4 _ Three months of love
читать дальше
Любовь не должна быть красивой,
Любовь должна быть настоящей
Любовь должна быть настоящей
Хангён стремительно несся по коридору, сбивая все и всех на своем пути. В данный момент он мог думать исключительно о том, что опаздывает, опаздывает, ОПАЗДЫВАЕТ. Хотя, нет. Также на своем непростом пути он размышлял на тему того, как же он умудрился-таки проспать этот вокальный конкурс, о котором Йесон напомнил ему только за вчерашний вечер раз 20 и почему Хичоль его, зараза такая, не разбудил. Но, наконец, на горизонте появился большой концертный зал, возле которого толпилось невероятное количество людей. Гэн с облегчением вздохнул, поняв, что каким-то чудом не опоздал, и быстро направился в пункт назначения. Он жадно выискивал глазами в толпе Хичоля, чтобы вывести того на пару слов, но его нигде не было видно. Зрителей тем временем стали запускать в зал.
Йесон предупреждал, что его номер чуть ли не последний, поэтому Гэн начал старательно убеждать себя, что ему не будет скучно, насчитав около 30 конкурсантов, приглашенных на сцену для приветствия.
Первые пять минут Хангён, сам не понимая зачем, жадно выискивал глазами Хичоля и успокоился исключительно только тогда, когда нашел. Хичоль сидел в углу и очень внимательно наблюдал за происходящим на сцене.
«Как ребенок…» — мелькнула мысль в голове Гэна. Хи всегда становился таким, когда слушал музыку – большие глаза мечтательно смотрели в пустоту, и было видно, что его душа уже давно вырвалась из тела и парит где-то высоко, перешептываясь с мечтами.
Когда ведущий объявил следующего конкурсанта, Хичоль подскочил с места и начала аплодировать, Гэн ухмыльнулся и, лениво хлопая в ладоши, бросил взгляд на сцену. На ней тем временем появился невысокий темноволосый паренек, с большими-большими карими глазами. «Какая невзрачность» — мелькнула мысль в голове у Хангёна, но от нее не осталось и следа, когда этот, казалось бы, нескладный мальчик начал петь. Его голос словно теплая волна накрывал с головой и не давал сделать и самого маленького глотка воздуха, потому что дышать становилось стыдно, когда звуки музыки разливались по аудитории. Казалось, что мир застыл в эту секунду, и весь концертный зал вместимостью около пятисот человек превратился в послушных марионеток. Гэна немного пугало происходящие, ведь он чувствовал себя частью всего этого и не знал, что и делать и стоит ли сопротивляться.
«Даже когда я встретил другую, даже если я полюбил снова… В минуты печали я все равно звонил тебе, но молчав в трубку, я тихо плакал»* — донеслись слова песни исполняемой парнем и Гэну показалось будто кто-то очень больно кольнул его в самое сердце. Воспоминания, такие живые и ноющие, которые он прогонял из своей головы столько лет, как только мог, снова вернулись и устроили настоящий расстрел для памяти. Картины прошлого появлялись и застывали перед глазами, вызывая необъяснимый трепет и бесконечный холод в душе.
Воспоминания вообще такая отвратительная вещь. Особенно воспоминания о человеке, с которым когда-то не получилось общения/дружбы/любви. То есть все было хорошо, а потом бах! — и нет ничего. Вы чужие и не нужны друг другу. Потом встречаетесь случайно где-то на улице, улыбаетесь друг другу, здороваетесь, и когда отходишь от нее на приличное расстояние в голове возникают образы. Так не хочется потом осознавать, что все улетело к чертям, вся ваша общая жизнь, что воспоминания так и останутся навсегда где-то в голове, где-то внутри тебя. И ты никогда больше не сможешь почувствовать то, как вам было хорошо.
«Я выхожу замуж – вот что ты сказала мне. После этого я долгое время ни с кем не разговаривал, а позже, осознав, что это были твои последние слова сказанные мне, я плакал. И единственное, что я хотел услышать от тебя — что ты любила меня»* — голос поющего парня размеренно понижался, проговаривая каждый слог, и Хангёну уже становилось тошно от того, что он узнавал в этих строчках себя. Неожиданно его взгляд сфокусировался на Хичоле, который подпевал словам песни, закрыв глаза и еле шевеля губами. Однако как только начался проигрыш, Хичоль подскочил и убежал куда-то в сторону кулис. «И не надоела ему эта общественная деятельность?» — подумал Гэн и тут неожиданно для себя осознал, что эта песня, к сожалению ли к счастью, закончилась и он второй раз прослушал, как же зовут этого невероятно классно поющего парня. А ещё у Гэна вдруг появилось желание просто взять и уйти, но он понимал, что не может, ведь обещал Йесону быть на его выступлении. Однако когда он услышал, что следующей песней будет вездесущая «I will always love you», при только первых аккордах, которой у Гэна начинало скручивать желудок, он решил, что пускай Йесон его изобьет и оставить ночевать на балконе, но слушать это он не сможет. Китаец уже решительно повернул голову в сторону выхода, когда эти заставляющие плакать миллионы людей строки про вечную любовь запел мужской голос, причем довольно приятный. И вся решительность Хангёна моментально исчезла, внутри словно сломался какой-то механизм, который отвечал за функцию передвижения, парень чувствовал, что не может уйти. И про себя чертыхнувшись, он повернулся и недовольно осмотрел парня, стоящего на сцене. Надо сказать, что выглядел исполнитель хита Хьюстон вполне в стиле этой лиричной песни: элегантный серый костюм, белая рубашка с жабо, длинная светлая челка на лицо и, кажется, накрашенные глаза. Из-за света софитов было плохо видно. Странно, но благодаря его мягкому, но сильному голосу даже такая нелюбимая песня звучала как-то по-особенному.
— А он, кстати, из Китая и говорит, что учился с тобой в одной школе, — голова Хичоля легла на плечо Гэна, чего последний совершенно не ожидал и даже вздрогнул. Хичоль недовольно фыркнул и отстранился, небрежно поправив свой любимый шарф.
— А как его зовут? Не могу узнать в гриме… — усмехнулся Хангён и вопросительно посмотрел на Чоля.
— Чжоу Ми, — шарф Хичоля окончательно запутался, и Хи принялся нервно распутывать его, но его терпения никогда на это нелегкое дело не хватало, и этот раз исключением не стал. Шарф запутался ещё больше и скорее напоминал какую-то морскую петлю,чем модный полосатый шарф. Хичоль уже начал злиться, когда Гэн подошел к нему и на три счета вернул шарф в прежнее состояние, с улыбкой добавив «Дурак ты все-таки, Ким Хичоль». Хи улыбнулся, аккуратно убрав челку с лица и одарив Гэна дружеским (?), теплым взглядом, отчего Хангёну стало не по себе. Но он решил для себя, что не будет обращать на такие мелочи внимания. После того, как к нему в клубе как-то приставал пьяный гей, парни нетрадиционной ориентации ему мерещились везде.
— А теперь мы приглашаем участника под номером 25. Это молодой человек, который нам исполнит свою авторскую песню Are you ready? Йесон, просим на сцену! — сказал бессменный ведущий этого фестиваля, и на сцену вышел Йесон. Он очень сильно сжимал в руке микрофон и лучезарно улыбался.
— Волнуется, — прокомментировал Хичоль поведение соседа.
— Угу, — согласился с ним Ханни.
Во время песни аудитория уже сходила с ума, ведь когда Йесон начинал петь, не было человека, который мог бы не признать его Богом. К тому же сочетание динамичной музыки и сильного вокала только усилило впечатление от этой песни, а слова цепляли своей актуальностью.
«Почему вы не оставите меня одного, позвольте мне быть. Делайте что хотите. Are u ready? Are u ready?»** — взрывал голос колонки.
— Это он намекает? – усмехнулся Хичоль.
— Хичоль, — грозный взгляд проскользил по профилю парня. – Перестань.
Конечно, во время зрительского голосования Хичоль и Гэн проголосовали за Йесона, за кого ещё они могли проголосовать? Хотя, возможно, Гэн бы отдал свой голос тому парню с пронзительным голосом, да он не знал его имени.
Впрочем, как выяснилось в итоге, за парня с пронзительным голосом и так проголосовали многие люди, и он победил в конкурсе. Когда награждали победителей, Хангён, наконец, узнал имя этого исполнителя и даже понял, что уже пару раз видел его. Чо Кюхен был одногруппником Хи и его хорошим приятелем, он даже как-то забегал к ним в гости. Второе место под бурные аплодисменты зала отдали Йесону, и почетное третье получил тот самый Чжоу Ми с его «I will always love you». Сколько Гэн не всматривался в его лицо, он так и не мог признать в нем когда-то знакомого человека.
— Ну что встал как золушка на балу? – раздался возмущенный голос Хичоля. – Ты идешь поздравлять Чонуна или так будешь залипать на своего модного бывшего одноклассника?
Хичоль скрестил руки на груди и встал прямо напротив Гэна.
— Я не могу вспомнить его… — задумчиво добавил Хангён, в очередной раз проигнорировав едкие замечания в свой адрес.
— Ну частичная потеря памяти – это явно не здорово. – снова усмехнулся Хи. – Пошли за кулисы, поговорим с ними, поможем тебе вспомнить ВСЕ.
С этими словами Хичоль потянул Хангёна за собой, крепко вцепившись ему в запястье, а после аккуратно проскользил вниз по его руке и переплел их пальцы.
— А ты-то откуда этого парня знаешь? – спросил Гэн, пытаясь высвободить руку из мертвой хватки Хи.
— Ну как откуда. Чжоу Ми встречается с Кюхеном, а Кюхен мой друг, – ответил Чоль так, словно говорил о чем-то совершенно обыденном, как булочка с маком, а не о гомосексуальных отношениях, и, наконец,отпустил руку Ханни.
— И это, кстати, был секрет. Так что только попробуй проболтаться! – Хичоль пригрозил пальцем и, увидев до ужаса растерянное лицо Гэна, добавил. – Хотя ты молчаливый, да ещё и стеснительный, так что не парься.
— Йооо! – закричал из другого конца коридора Йесон, завидев вдалеке парней.
— С победой, чувак! – Хичоль ударил Чонуна по плечу и звонко засмеялся. – Извини, что без цветов.
— Хичоль, иди к черту, — на пару секунду Йесон изобразил серьёзное лицо, а затем тоже засмеялся в ответ.
— Ты не расстроился? Ты ведь очень хотел победить…— скромно добавил Гэн.
— Нет, ничуть. Выход на сцену уже был моей маленькой победой, а аплодисменты зрителей – наградой, — Йесон тепло улыбнулся. – К тому же, второе место — это здорово. Главное, это проявить себя. Меня буквально только что пригласили на прослушивание в рок-оперу. Если все получится, то я отправлюсь в Японию на год.
— Ммм, ты очень сексуально поешь на японском…— приставив один палец к подбородку, задумчиво добавил Хичоль.
— Хичоль! ты… — хотел было возмутиться Йесон , но кто-то перебил.
— … как никогда оригинален, — этим кем-то оказался Кюхен, который улыбнулся шутке Хичоля и, положив руку ему на плечо, добавил:
— А как пою я?
— Ты поешь слишком хорошо, чтобы над тобой издеваться, — глаза Хичоля блестели, ведь именно то время, которое он проводил с друзьями, он считал самым важным в его жизни.
— Вы только посмотрите: врет и даже не краснеет! – возмутился Кюхен.
— Ему нельзя краснеть. Лиловый оттенок лица не будет сочетаться с полосатым шарфиком, — выдал Йесон, и вся компания начала дружно хохотать.
Взрыв смеха привлек внимание многих людей за кулисами и Чжоу Ми был в их числе. Как только Мими подошел ближе к парням, Хичоль нервно замахал руками и затараторил:
— А вот он! вот он! Момент истины! – все, кроме Хангёна, даже не поняли, о чем он. – Во-первых, Кюхен, знакомься – это наш сосед Хангён. Он танцор.
— Вау, всегда восхищался людьми, которые делают то, на что неспособен я, — Кюхен дружелюбно протянул руку.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся Гэн, пожав его руку. – Ты сегодня потрясающе пел! Знаешь, когда я слушал песню, мне казалось, что она обо мне…
— О, это так приятно. Спасибо, – Кюхен буквально расплылся в улыбке. — Мне нравится, когда песня, написанная тобой, становится для людей их личной историей, их девизом, их кредо. Это удивительное ощущение.
— Ладно, печальные истории прошлого будут потом, — нарушил философский диалог Хи. – Чжоу Ми, я рассказал Хангёну, что вы вроде как учились вместе, но он у нас страдает некоторой несообразительностью и никак не может тебя вспомнить.
Чжоу Ми острожно поправил рукав своего галантного пиджака и с улыбкой добавил:
— Хичоль-хён, ну ты опять все напутал! Мы с Хангёном не учились вместе, но я был другом его одноклассника Генри Лау, и мы некоторое время общались. Хотя это было так давно, что я бы больше удивился, если бы Хангён-ши меня помнил.
— Ты опять мешаешь стили речи! И это раздражает! – фыркнул Хичоль, явно недовольный тем, что его объявили неправым.
— Черт! – вскрикнул Кюхен, достав из кармана телефон и увидев, пугающие цифры времени на дисплее. – Мы же должны быть в аэропорту Тэгу через два часа!!
— Как? – удивился Мими. – Уже шесть?
— Черт возьми, да, — буркнул Кюхен и побежал в гримерку за сумкой. Буквально через минуту, он уже появился в холле и бросил поспешное «пока» троим парням и, схватив Чжоу Ми за руку, направился к выходу.
Мими этого явно не ожидал и чуть было не навалился на стоящего рядом парня, но удержал равновесие. Со стороны это выглядело более, чем комично, и поэтому Хичоль, Ханген и Чонун еле сдерживали смех, когда парни удалялись по коридору.
— Ладно, я безумно хочу спать вообще-то, так что я домой, — усталым голосом произнес Йесон. — Вы?
— Я тоже домой, наверное, — кивнул Гэн и вопросительно посмотрел на Хичоля.
— Я обещал встретиться с другом и уже, кстати, опоздал, так что идите без меня, — ответил Чоль и, помахав рукой, пошел вслед опаздывающим Кюхену и Мими, в то время как Хангён и Йесон направились в другую сторону. Йесон постоянно здоровался с какими-то людьми и принимал поздравления, в то время как Хангён шел опустив голову и только один раз обернулся в след Хичолю, который важно шагал к выходу, теребя шарф. Также взгляд Гэна уловил торопящихся Ми и Кюхена и то, как Кюхен нежно сжимал руку друга Чжоу Ми. В эту секунду Гэн снова посмотрела на Хичоля и вспомнил, как тот держал его за руку, уводя за кулисы… У него были очень холодные руки. Впрочем, говорят, что у людей с холодными руками теплое сердце.
— Ты такой пришибленный сегодня, будто на тебя кирпич с утра упал, — промямлил Йесон, когда проснулся в час ночи и увидел сидящего на кровати Хангёна, причем сидел он в той же позе, что и пять часов назад, когда Чонун только лег спать. – У тебя случилось что?
Йесон уже приготовился слушать и перевернулся на живот, при этом обняв подушку.
— По сути ничего не случилось ничего, — Гэн продолжал смотреть куда-то в пустоту. – Но знаешь, когда я услышал сегодня песню 7 years of love, мне казалось, я заплачу…Эти слова…они забрались прямо в самое сердце. Я ведь когда-то тоже безумно любил, и мне казалось, что весь этот мир никчемен без этого человека…А потом оказалось, что мне действительно только казалось. После этого многое изменилось в моей жизни и во мне. Ещё и неудачи с поступлением давали о себе знать. Я перестал видеть разницу между «быть добрым к людям» и «быть злым». Ведь все равно же все идет своим чередом и толку только тратить себя впустую? Зачем переживать за ненужных тебе людей, если этого можно просто не делать? Я перестал понимать людей. Я разучился чувствовать.
— Я так не думаю, — ответил Йесон, чем, кстати, удивил Гэна, ведь тот был уверен, что сосед снова заснул, и продолжал говорить лишь потому, что ему нужно было выговориться. – Тебя ранили, и теперь ты защищаешься, это нормально. Все мы такие.
Йесон лениво сполз с кровати и начал что-то искать в тумбочке, Ханни с любопытством наблюдал за его действиями. Наконец-то он, видимо, нашел, что искал и и этим чем-то была поздравительная открытка. Чонун лениво подошел и сел на кровать рядом с Хангёном, протянув ему открытку со словами «Открой и прочитай, что мне пожелал Хичоль на прошлый день рожденья».
Ханни несколько замешкался, но Йесон уверенно кивнул и тогда китаец осторожно открыл прошлогодний подарок. «Какой же красивый у Хичоля почерк!» — сразу подумал он и начал читать написанные строки:
— Он ведь прав, верно? – сказал Йесон, когда увидел, что Ханни уже прочитал пожелание друга.
— Прав, — Хангён кивнул. – Так вот какой он на самом деле. Кто бы мог подумать…
Неожиданно для себя вслух произнес Гэн.
— Да, он очень душевный и понимающий человек, если ты станешь его другом, — Чонун улыбнулся и направился к столу, чтобы налить себе чаю. – Как он сам говорит: «Моё сердце стучит только для тех, кто умеет его слушать. Для других у меня нет сердца».
Хангён все ещё улыбался, прокручивая в голове слова, написанные в прошлом году Хичолем, и крутил в руках открытку.
А ещё… знаешь, — продолжил диалог Гэн, ему вообще всегда очень нравилось разговаривать с Йесоном, один его голос вселял надежду. – Я был так удивлен, когда Хичоль мне рассказал, что Кюхен и этот Чжоу Ми…
— Вместе? – продолжил его мысль Йесон, вернувшись на кровать Гэна и устроившись там поудобнее. – Ты против геев?
— Вовсе нет, просто никогда не приходилось с ними общаться, — неуверенно ответил Ханни. – Вернее, один раз пришлось, ко мне грязно приставал какой-то парень в клубе, и я этого не оценил. А так я не очень представляю себя все это, чтобы прям с чувствами… Все-таки с парнем — это как-то… не по-настоящему.
— Ну опытом я с тобой в этом плане не поделюсь, — съязвил Йесон. – Но Хичоль вроде живет и не жалуется.
Неловкое молчание повисло в комнате и только через пару минут Хангён повернулся и вопросительно посмотрел на Чонуна:
— Ты хочешь сказать, что Хичолю нравятся парни?
— Да я бы, если честно, предпочел, чтобы это было не так. У него и так проблем не мало и без этого, но я с этим ничего поделать не могу.
— Стоп, а как же та девочка, с которой он постоянно пропадает?
— Ё Сан-ян? – Йесон грустно улыбнулся. – Помню я, как она кричала, когда узнала, что у Хичоля есть парень. Они с Чолем друзья детства.
Йесон допил свой чай и поднялся с кровати, чтобы налить ещё. В это время Ханни сидел и панически прокручивал в голове все эти месяцы общения с Хичолем. В голове то и дело возникали образы и обрывки фраз, вроде «Береги себя, имя у тебя красивое» или «Если тебе нравится, можешь смотреть», а больше всего память атаковал инцидент, произошедший сегодня, когда Хичоль взял Ханни за руку и когда положил голову ему на плечо.
— Не будь таким… шокированным, — нахмурился Йесон. – Хичоль этого не оценит, и меня убьет, если узнает, что я тебе рассказал. У вас же вроде только отношения наладились…
— Да, и я не хочу, чтобы они испортились, — согласился Гэн, но, вздохнув, добавил. – Но теперь я не понимаю, как мне к нему относиться…
— Да брось ты! – Йесон снова сел рядом с ним на кровати. – Ну нравятся ему парни, ну и ладно. Это же не отменяет того, что он хороший талантливый парень.
— Наверное, ты прав…— Хангён хотел уже сказать Чонуну, что ему кажется,для Хичоля он вовсе не просто друг, как вдруг какой-то шорох послышался за дверью, и парни внимательно посмотрели в сторону входа.
— Ты тоже слышал? – настороженно переспросил Йесон, чтобы убедиться, что у него нет слуховых галлюцинаций. – Кто там?
Ответа не было, послышались только шаги.
Ханни резко подскочил и помчался к двери, поскольку не нужно быть гением, чтобы понять, кто же почти все время их откровенного разговора с Йесоном мялся у двери. Хангён распахнул и дверь и, конечно, увидел поспешно уходящего по коридору общежития Хичоля.
— Хичоль! – окликнул Гэн парня и тот его, конечно, услышал, но не подал виду, и тогда Ханни отправился за ним вдогонку. – Хичоль! Стой! Стой тебе говорю!!
* — Слова из песни Кюхена — "7 years of love". Перевод всей песни — www.diary.ru/~Frau-Heintz/p162033845.htm Его нужно будет прочитать, ибо песня восхитительна!
** — Строчка из песни Йесона Are you ready? — Если кому интересно, то перевод всей песни м ожно прочитать у меня же в дневнике здесь — www.diary.ru/~Frau-Heintz/p161965961.htm
@настроение: воодушевлен и очень опасен
@темы: Hancheul <3, slash, NC-17, fanfiction
-
-
23.05.2011 в 23:47-
-
25.05.2011 в 06:47-
-
19.07.2011 в 17:13www.diary.ru/~Frau-Heintz/p163554463.htm